Хонджун сразу понял, что что-то не так.
Из всех людей в его команде Пак Сонхва был тем человеком, что отвечал за молчаливость и здравомыслие. Он всегда говорил лишь по делу, отвечал, только когда его спрашивали, и лишь в редкие моменты мог позволить себе отпустить всю напускную серьезность, и дать развязаться своему языку. Капитан знал его слишком хорошо, чтобы неожиданная болтливость Сонхва, его заинтересованность в общении с командой не заставили Хонджуна присмотреться к картографу внимательнее.
Обычно Пак сразу скрывался в своей каюте по возвращении команды и ждал отплытия уже там. Сегодня же он с чего-то решил остаться на палубе и вести беседы. Лишь совсем узкий круг лиц знал, что сказать и как подступиться к их молчаливому картографу, но сегодня он сам тянулся к пиратам как мотылек к огню. Ситуация достигла своего апогея, когда на предложение выпить, поступившее от их штурмана, Сонхва согласился. Даже сам Сан, который и предложил это, удивился и воззрился на капитана с немым вопросом в глазах.
Все в команде знали, как Пак сторонится своих товарищей по судну. Незнающие гадали, что он вообще делает в команде с таким нежеланием налаживать контакт. Капитан, забирая старого друга на корабль, ввел в курс дела лишь своих доверенных людей. Он делал все возможное, чтобы к картографу не лезли с лишними вопросами, и заботился о его комфорте, чего не замечал за собой вообще ни к одному члену команды. А сейчас Сонхва рушил вообще все представление, что построилось о нем на судне.
Он не позволял себе такого ни с кем, кроме Хонджуна. А потому Ким был просто обязан выяснить, какая муха укусила их картографа.
Капитан быстро спустился с мостика, взирая на пиратов своим единственным глазом с грозным выражением лица, что заставило всех расступиться. Сонхва, беседующий с Уёном, стоял к нему спиной и даже не заметил чужого присутствия, пока Хонджун не схватил его за запястье и не потянул за собой. Канонир бросил встревоженный, но понимающий взгляд на их спины.
Ведя картографа за собой в капитанскую каюту, Ким прокручивал в голове весь сегодняшний день в надежде уловить момент, когда все поменялось. Все было как обычно до того, как они спустились с корабля. Сонхва, вместе с Саном наведя их на нужный курс, снова привычно скрылся в своей каюте в ожидании, когда они прибудут на место. Первой странностью стало то, что он внезапно изъявил желание сойти на остров вместе с командой. Он никогда не покидал корабль.
Твое судно для меня — самое безопасное место. Как и ты сам.
Но Хонджун не придал этому особого значения. Наоборот, он обрадовался тому, что Пак наконец-то готов сойти на берег. Сколько бы и где остановок они не делали, тот всегда оставался на корабле.
Пока они искали дорогу к пещере с древними реликвиями и сокровищами, Ким опять же не замечал никаких странностей. Он каждую секунду следил за картографом, ловя за это неприятные тычки от Минги под ребра.
— Пялишься, кэп, — фыркал старпом.
Самое странное, наверное, началось в пещере. Хонджун всегда, ступая на места древних захоронений, старался проявлять осторожность и направлять команду к ней же. Неизвестно, что могло их ждать, начиная скрытыми ловушками и заканчивая страшными проклятьями.
В самой пещере помимо огромного булыжника со странной деревянной статуэткой на ней ничего не было. Но Сонхва, дернув к себе за руку Сана, указал на стену. Хонджун приподнял свой факел повыше и пораженно ахнул.
На стене была нацарапана карта.
— Ты знал?
Картограф лишь неопределенно дернул плечом. Сан тут же вытащил из своей сумки кусок пергамента, и вместе с Паком они принялись быстро переносить набросок таинственной карты, пока остальные пираты исследовали соседние пещеры с радостными возгласами. Это была очень удачная вылазка.
Хонджун стоял у выхода из пещеры с горящим факелом, провожая взглядом каждого проходящего мимо него человека. Когда оставался один только Сонхва, земля под ногами резко содрогнулась, а в пещеру хлынул резкий поток воздуха, потушивший их единственные источники света.
— Без паники! — рыкнул капитан и напряженно замер на месте.
Со стороны выхода слышалась возня пиратов, что пытались зажечь факелы. Хонджун нахмурился и прижался спиной к каменной стене, делая осторожный шаг в противоположную сторону.
— Сонхва?
Тот никак не откликнулся, что заставило сердце в груди Кима замереть от страха. Но он боялся даже сделать лишний шаг и просто смиренно ждал, пока зажгут свет. Когда чиркнул огонь, обдав теплом правую щеку, Хонджун тут же ринулся к лежащему на холодных камнях пещеры картографа.
— Он в порядке?
Сан стоял над ними, держа в одной руке факел, а второй крепко сжимая пергамент с картой. Не успел капитан ответить, как Сонхва резко открыл глаза и сделал судорожный вздох.
— Все хорошо, дыши, — бормотал Хонджун, помогая ему принять сидячее положение и легонько постукивая по спине.
Сейчас, волоча своего картографа в капитанскую каюту, Ким понял: вот оно. Вот в какой момент все поменялось.
Сонхва, очнувшийся в той пещере, смотрел на него совсем иначе, нежели тот, что в ту самую пещеру заходил.
Когда за их спинами захлопнулась дверь, Хонджун рывком вытащил из-за пазухи пистолет и толкнул юношу к стене.
— Кто ты, черт возьми, такой?
Сонхва стоял, прислонившись лопатками к стене с поднятыми вверх в обезоруживающем жесте руками, и потрясенно смотрел на направленное на него дуло пистолета.
— Хонджун… Ты чего?
Капитан цокнул языком и щелкнул предохранителем.
— На вопрос отвечай. Кто ты такой?
Несколько минут они стояли в полной тишине. Хонджун хмурым глазом взирал на стоящего напротив парня, который так и замер с поднятыми вверх руками и прикованным к пистолету взглядом. А потом он резко вздохнул, заставляя Кима от неожиданности сильнее сжать рукоять, и недовольно фыркнул.
— Следовало догадаться, что с тобой, капитан, фокус не пройдет.
Сонхва хихикнул, складывая руки на груди. По спине мурашки побежали от нервов, смеха картографа и того, как он его назвал.
Пак, будто не замечая, какой эффект он произвел, оттолкнулся от стены и обошел каюту с важным видом, весело усмехаясь. Хонджун ни на секунду не опускал пистолет, провожая юношу серьезным взглядом.
— В третий раз не повторяю, — напряженно произнес он, чем вызвал очередной раскат смеха из чужой груди.
— Поверь мне, — улыбался картограф, усаживаясь на чужой стул и закидывая на стол ноги. — Я знаю. Я знаю все, что есть в этой прекрасной голове. В том числе и про тебя тоже.
Капитан нервно сглотнул. Он так сильно сжимал рукоять пистолета, что пальцы побелели и сводились судорогой, но Сонхва смотрел на оружие с явным пренебрежением.
— Брось это, капитан. Мы оба знаем, что в него ты выстрелить не сможешь.
Хонджун прищурился и чуть не прикусил собственный язык от шока.
— Скажем так, — протянул картограф, откидываясь на спинку стула. — У меня нет имени. Точнее, оно было раньше, но сейчас я его не помню. Годы, видишь ли, берут свое.
— Как ты…
— Вселился в это тело? Ой, очень просто. Я мог сделать это с любым из вас в той пещере.
— Выходи, — рыкнул Хонджун, делая шаг к столу.
— Как жаль, но не могу, — показательно несчастно блеснули чужие глаза. — Видишь ли, вещица, в которой я обитал все это время, осталась в той пещере. А я могу перемещаться от тела только к ней.
Капитан стиснул зубы. Статуэтка. Они не забрали её, посчитав вещицу не ценной, поскольку та была сделана из дерева. А теперь какой-то дух засел в теле его картографа, и неизвестно, чем это может обернуться для самого Сонхва.
— Не кипятитесь вы так, кэп, — хихикнул Пак, резво вставая на ноги. — Мне лишь нужен транспорт.
— Транспорт?
— Есть одно местечко, куда я очень хочу вернуться. Как доберусь, выберусь из тела твоего… друга.
— Ты даже не помнишь собственного имени, но хочешь добраться до какого-то места? — хмыкнул Ким, тыкая дулом пистолета в чужую грудь и заставляя отойти назад. — С чего ты взял, что я тебе поверю?
— Ну, ты же поверил, что я — это не он, — произнес Сонхва, зачесывая назад волосы.
— Потому что я его знаю. И я не позволю тебе пользоваться его телом. Мне плевать, что будет с тобой без живой оболочки или той статуэтки. Выбирайся по-хорошему. Иначе тобой займется шаман.
Картограф прищурился, блеснув улыбкой.
— Ну, рискни.
Хонджун вылетел из каюты, захлопнув за собой дверь. Его руки тряслись, а сердце в груди билось с бешеной скоростью. Он чувствовал, как горит лицо, и искренне верил в то, что это от ярости и негодования, а не из-за того, что Сонхва ему так дерзко улыбается, хоть в его тело и вселился дух.
Стоящий у штурвала Сан от удивления пискнул, почувствовав, как его схватили за воротник и потащили в капитанскую каюту.
— Минги, курс на ближайший порт! Отплываем!
Когда дверь хлопнула в очередной раз, Сонхва окинул пиратов веселым взглядом. Сан же замер с раскрытым ртом от вида восседающего за столом их капитана картографа, с закинутыми на столешницу ногами, без верхней накидки и с дьявольской усмешкой на губах.
— Что здесь…
— В тело Сонхва вселился дух, обитающий в той дурацкой статуэтке в пещере, — зарычал Хонджун, дерганными движениями снимая с себя куртку и размахивая руками.
— Ух ты, — присвистнул штурман, подходя к столу и опираясь о столешницу ладонями. — То-то он так странно вел себя. А я и не почувствовал сразу.
Пак, как только юноша оказался у стола, как-то испуганно дернулся и вскочил на ноги. Капитан с трудом подавил ликующий смех в груди. Когда он говорил, что разбираться будет шаман, то ни капельки не шутил. До того, как прийти в команду, Сан рос с морской шаманкой, которая подобрала его еще совсем малышом. Он научился у неё множеству хитростей, но по большей части использовал свои способности, чтобы уводить судно от негодования морской стихии, ведь он отлично чувствовал её настроение.
— Брось, хён, — улыбнулся Чхве, надавливая на чужие плечи и заставляя Сонхва опуститься обратно на стул. — Это будет совсем не больно.
Сан вытянул из-за пазухи мешочек, из которого вытряхнул пару кусков воска и небольшой черный камень, подвязанный на тонком шнурке. Хонджун со своего места видел, как расширились глаза картографа при виде болтающегося на веревочке кристаллика. Это заставило капитана тихо усмехнуться, хоть сердце в груди на секунду сдавило тисками от вида такого испуганного Сонхва.
Спустя несколько минут бормотания штурмана себе под нос одному ему известные слова и колебания камушка на веревочке из стороны в сторону Ким понял, что ничего не происходит. Картограф из-за плеча Сана блеснул ему довольной улыбкой.
— Что происходит?
— Все плохо, — уныло отозвался Сан, сжимая кристалл в ладони. — Я не могу изгнать его.
— Почему?
— Видите ли, капитан, — задорно протянул Сонхва, вальяжно складывая руки на груди. — Это тело без меня умрет в ту же секунду, как я покину его.
Хонджун впился напряженным взглядом в спину штурмана. Тот, обернувшись, одним лишь качанием головы подтвердил чужие слова.
— Хён… дух буквально сросся своей сущностью с Сонхва-хёном. Я чувствую колебания древней магии, но не могу разорвать эту связь. Дух может перемещаться, но его изгнание повлечет смерть тела, в которое он вселился.
— Я же сказал, что могу перейти только в статуэтку, — добил картограф веселым голосом.
— И что же, нам вернуться в ту пещеру за ней? — хмыкнул Сан, собирая свои малочисленные пожитки обратно в мешочек и обходя стол.
— А кто сказал, что я выйду? Шаман, ты можешь меня только изгнать. Но не заставить перейти, — штурман сжал губы, на что Сонхва довольно хмыкнул. — Я уже сказал, что мне нужно, капитан. Там тоже есть мое пристанище.
— И где же находится то место, куда тебя нужно доставить?
— Позвольте взглянуть на карту.
— Она перед тобой, — Хонджун приподнял бровь и махнул рукой на свой стол.
— Не эту, — покачал головой Пак. — Ту, что вы видели в пещере.
Сан с капитаном обменялись быстрыми взглядами. Заметив чужой кивок, штурман вытащил из внутреннего кармана неаккуратно сложенный лист пергамента.
— Толку от неё, если мы даже не знаем, где это и что, — цокнул он языком, наблюдая, как тонкие пальцы картографа осторожно разворачивают бумагу на столе.
— Это вы не знаете. Но вот эта прелестная голова все еще в пещере разгадала, — хихикнул Пак. — Как же удачно я выбрал тело.
Хонджун аж скрипнул зубами от негодования.
— Нам нужно на северо-восток. А плыть где-то… день-два, может меньше, зависит от погоды, конечно.
Сан тут же склонился к столу, отодвигая пергамент с наскоро перенесенной картой и смотря на их, более точную.
— Там ничего нет.
— Конечно, нет, — дух недовольно закатил глаза и закинул ногу на ногу. — На вашей карте и не должно быть, ведь это скрытый остров.
— И что будет, когда мы доплывем туда? — сказал Хонджун, подходя к сидящему картографу и наклоняясь к его лицу.
Сонхва блеснул довольной улыбкой и быстро облизнул губы. Капитан мысленно дал себе затрещину, когда невольно проводил движение чужого языка своим взглядом. Он не должен был делать и чувствовать все это так остро именно сейчас, когда в теле Пака застрял дух.
— А все будет очень просто, — прошептал картограф, чуть запрокидывая голову, чтобы лучше видеть лицо нависшего над ним юноши. На секунду его нос коснулся подбородка Кима, заставляя того напрячь руки на подлокотниках, в которые он вцепился со всей силы. — У вас будет еще несколько сундуков с сокровищами, а я покину это чудесное тело. Я вернусь домой, а вы получите обратно своего любимого… друга.
Хонджун быстро прошелся языком по внезапно ставшим сухими губам и тихо усмехнулся себе нос.
— Не будь ты в этом теле, я бы тут же избавился от тебя.
— А ты думаешь, почему я выбрал именно его? — улыбнулся Сонхва, чуть склонив голову к плечу. — Как опрометчиво для капитана иметь такую очевидную слабость.
Ким хмыкнул и резко выпрямился, но от стула не отошел. Он чувствовал, как колено Пака проехалось по его бедру, и с силой сжал чужую ногу ладонью.
— Ты знаешь курс, — кинул он штурману, не отводя взгляда от лица картографа.
Сан тихо буркнул что-то и направился к выходу, когда его окликнули:
— И никому не слова о том, что произошло.
От тона капитана по спине юноши пробежались мурашки. Он сильнее сжал в ладони свой мешочек и, кивнув, быстро вылетел за дверь.
— Запрешь меня тут под замок? — засмеялся Сонхва, и Киму пришлось еще грубее вцепиться в ногу, что так упорно пыталась найти контакт с ним.
— Я не позволю тебе, будучи в его теле, творить безрассудства, — отчеканил Хонджун и, наконец, отошел от картографа.
— Ты такой милый, когда злишься.
— Заткнись.
— Да ладно тебе, — закатил глаза юноша, подпирая подбородок рукой и наблюдая за капитаном, что на ходу снимал с себя пояс для оружия. — Я в его теле, знаю все его мысли. Неужели неинтересно, что он думает о тебе?
Руки Хонджуна на секунду замерли, что не укрылось от чужого взора. Сонхва довольно хмыкнул, встречая его взгляд с ехидной ухмылкой на лице.
— Не смей, — зарычал Ким, с силой отбрасывая от себя кожаный пояс.
— А зря. Перестал бы мучить самого себя. Ты же ради него даже глаза лишился, — дух пальцем указал на собственный глаз. — Как глупо.
Капитан тяжело вздохнул и отвернулся. Каков же велик был соблазн. Но он слишком уважал и любил Сонхва, чтобы воспользоваться такой возможностью.
Это не глупо. Просто слишком много для одной влюбленности.
Когда Сан, покинув каюту, во весь голос заорал о смене курса, пираты начали шушукаться, изредка поглядывая на дверь в покои капитана. У всех перед глазами все еще стояла четкая картинка того, как Хонджун, стреляя во всех молнии взглядом, увел туда Сонхва. И больше они оттуда не выходили. Минги, подвязывающий тросы у мачты, скрипел зубами, когда за спиной снова послышался шепот двух переговаривающихся матросов.
— Да о чем речь, — фыркнул один из них. — Капитан всегда к этому картографу относился… слишком снисходительно. Чем они еще могут заниматься за закрытыми дверьми, сам подумай.
Старпом резко вскочил на ноги и обернулся с намерением высказать смеющимся пиратам пару ласковых, как краем глаза заметил приближение Хонджуна. Тот усмехнулся Сону и, опираясь плечом о мачту, показательно прокашлялся. Спины двух матросов выпрямились, словно в них палку вставили, а смех резко прекратился.
— Ну, и чем же мы там занимались?
Хонджун дураком никогда не был. С самого начала, когда Сонхва только пришел на корабль и не подпускал к себе абсолютно никого, кроме самого Кима, команда уже тогда начала шептаться. Разумеется, капитан не мог не знать, какие слухи ходили на его судне о том, что он якобы взял в море себе мальчика для развлечений.
Хонджун бесился не столько из-за своего неожиданно покачнувшегося авторитета, сколько из-за того, что про Пака поползли такие мерзкие слухи. Он не одному матросу разбил нос или руку сломал за громкие слова. К сожалению, возымело это ровно противоположный эффект. И хоть самого Кима уважать стали в разы больше, все же свое положение капитана он доказал и не раз, то к Сонхва стали относиться с еще большим подозрением и неприязнью. Сам картограф на это лишь фырчал да плечами пожимал.
— Какая разница, что они думают?
— Тебя это не беспокоит? — удивлялся Хонджун. — Они буквально талдычат о том, что ты… спишь со мной.
Сонхва тогда красноречиво приподнял бровь и слабо улыбнулся.
— Знаешь, для меня это даже полезно.
Капитану потребовалось несколько дней на то, чтобы понять чужие слова. И он не мог не признать правоту Пака. Хоть про картографа и ходили неприятные слухи, его никто на корабле не рисковал тревожить или даже трогать. Хонджун своим поведением обеспечил ему хорошую защиту. Поэтому Сонхва мог спокойно перемещаться по палубе, перекидываться парочкой фраз с пиратами, что были к нему более благосклонны, чем остальные, и полностью доверить свою жизнь в безопасные руки Хонджуна.
А внезапно вселившийся в его тело дух мог разрушить все, что капитан и сам картограф так упорно строили. Матросы итак были поражены поведением Пака после возвращения на корабль, а сейчас, когда он носа не высунул на палубу из капитанской каюты, их любопытство достигло своего апогея.
— Мне даже интересно узнать вашу версию событий, — хмыкнул Ким, наблюдая, как испуганные пираты перебрасываются быстрыми взглядами и виновато опускают глаза в пол. — Нечего сказать? Тогда рты закрыли и принялись за работу.
— Да, капитан!
Минги тяжело вздохнул, когда двое юнцов прошмыгнули мимо него на нижнюю палубу. Он приподнял брови и сложил руки на груди, когда Хонджун повернулся к нему.
— В чем дело?
Ким лишь махнул ему рукой и направился к своей каюте, побуждая старпома идти следом. Когда дверь за ними закрылась, Минги уже хотел заговорить, как взгляд зацепился на кровать. Слова застряли в горле, а рот юноши так и остался открытым, что очень комично выглядело с широко распахнутыми глазами.
— У меня дежавю, — хихикнул Сонхва, что возлежал на чужой кровати на животе, подпирая голову рукой, укрытый одеялом.
Минги показалось, или он был… без одежды?
— Хён, — прокряхтел старпом, оборачиваясь на капитана, что с очень усталым видом прислонился к стене у двери. — Что происходит?
Хонджун издал мученический стон и кратко изложил ситуацию. Уши Минги стремительно покраснели, когда он увидел кучку одежды около стола. Картограф, заметив это, снова злорадно усмехнулся.
— Сан знает курс. Он пытался изгнать духа из тела Сонхва, но это опасно, поэтому нам придется немного посотрудничать. Проследи за кораблем и командой вместо меня, пока я тут, — Ким качнул головой в сторону кровати. — Слежу.
— Очень внимательно, между прочим, — пропел Пак, переворачиваясь на спину.
Хонджун лишь закатил глаза.
— Мать честная, — выдохнул Минги, сжав переносицу пальцами и крепко зажмурившись. — А почему он… ну…
— Без одежды? — услужливо хмыкнул Ким и, заметив чужой быстрый кивок, в очередной раз закатил глаза. — Сказал, что ему так удобнее после всех лет сиденья в деревяшке.
— В священном тотеме, вообще-то.
— Не суть. Принеси ему пару рубашек и брюк из его каюты.
— Я сказал, что не буду одеваться, капитан, — хмыкнул Сонхва, принимая сидячее положение и являя взору пиратов свою голую спину.
— А я сказал, что меня не волнуют твои слова. Не захочешь сам, я тебя заставлю.
— Звучит заманчиво.
Старпом с трудом смог подавить в груди отчаянный стон. Этот дух в теле его хёна был невообразимо бесстыдным и дерзким. Пират бросил осторожный взгляд на Хонджуна и заметил, как у того желваки заходили, так сильно он стиснул зубы. И то, как покраснела чужая шея у ушей, он тоже заметил.
— Кроме нас с Саном никто не знает?
— Нет. И проследи, чтобы так и было.
— Да, кэп.
Минги вылетал из каюты под задорный смех картографа.
— Говорю же, дежавю, — дернул он плечом, лукаво глядя на так и стоящего у стены капитана.
Хонджун быстро отвернулся, чтобы не было соблазна снова обвести взглядом ничем не прикрытую спину Пака.
Это было невыносимо.
Капитану вообще в принципе всегда было невыносимо рядом с Сонхва, потому что тело вечно бросало то в жар, то в холод, сердце устраивало путешествия от грудной клетки к пяткам и обратно, а слова, вылетающие изо рта, не хотели выстраиваться в связные предложения. Все, на что хватало Кима, это держать себя и свои желания в узде. Как бы сильно он не хотел порой поцеловать Сонхва, он не мог нарушить его границы. Слишком шатким было его положение в глазах картографа, который на всех волком смотрел и на пушечный выстрел к себе не подпускал.
Хонджун никогда не спрашивал, почему его друг, что с детства целился в ученые, так резко решил податься в пираты. Когда он, ведомый какими-то теплыми чувствами и воспоминаниями, остановил корабль в портовом городке, где сам вырос, то совсем не ожидал встретить там Пака. Тот, кажется, тоже был удивлен неожиданной встрече, но уже в следующую секунду крепко хватался за руку капитана и просил взять его в команду. Киму было достаточно того, что сердце его слишком больно сжалось от мысли, что он уплывет и снова оставит Сонхва позади. Поэтому он тут же согласился, а на недовольство команды отвечал уж потом.
Картограф сказал, что ему требуется защита. А от кого и чего Хонджуну не хватило смелости спросить. Слишком побитым и расстроенным выглядел Пак, вводя в очень маленький курс дела капитана.
— В твоей голове происходит очень страшный мыслительный процесс, — донесся до Кима мелодичный голос парня из кровати. — И я более чем уверен, что, спроси ты у меня, я бы смог ответить на все и, наконец, развеять твои сомнения.
— Замолчи.
— Какой же ты упрямый. Для пирата у тебя слишком много чести.
В этот момент послышался стук в дверь. Хонджун, оттолкнувшись от стены, открыл принесшему одежду Минги и быстро всунул в его ладонь ключ.
— Закроешь на ночь.
Старпом бросил быстрый взгляд ему за плечо.
— А как же…
— Меня может вырубить, день был насыщенный. Чего не скажешь про него, — закатил глаза Ким, когда услышал хихиканье за спиной. — Черт знает, может ему взбредет в голову прогуляться ночью по палубе и он решит стащить у меня ключ.
— Звучит романтично, — пропел Сонхва.
— Замолчи, — бросил ему капитан и снова тяжело вздохнул. — В общем, все на тебе, Минги.
— Почему просто не запрешь его здесь одного?
Хонджун и рта не успел раскрыть, как все присутствующие почувствовали напряженность в комнате. Юноше казалось, что дух в его затылке сейчас дыру прожжет своим взглядом и, судя по выражению лица старпома, это было недалеко от правды.
— Так будет безопаснее, — выдохнул он, и все напряжение лопнуло, как мыльный пузырь.
Минги явно хотел сказать что-то еще, но передумал и, кивнув, закрыл за собой дверь.
— У меня, как у пирата, нет понятия чести, — хмыкнул Хонджун, откладывая один комплект одежды на стул, а со вторым в руках подходя к кровати.
Сонхва перевернулся на живот и положил голову на сложенные на покрывале руки. Он показательно тряхнул плечом, сбрасывая с него одеяло, и ехидно засмеялся, когда капитан на это действие в очередной раз вздохнул и закатил глаза.
— Но ты все еще держишься.
— Чести нет, но есть уважение, — произнес Ким, накидывая на открытую кожу рубашку. — И я уважаю человека, в чьем теле ты оказался. И ты должен знать, что он уважает и доверяет мне. Поэтому, будь добр, оденься. Хотя бы из чувства благодарности к нему.
— Благодарности?
— Я уже сказал, что, окажись ты в другом теле, я бы избавился от тебя без задней мысли. Но ты слишком удачлив и решил выбрать человека, к которому я питаю нежные чувства. Я не могу… не имею права заставлять тебя, потому что это может навредить ему.
— И ты говоришь, что ты бесчестный? — хмыкнул картограф, садясь в кровати на колени.
Хонджун поспешно отвернулся, когда одеяло начало спадать с чужого тела, а вскоре вообще оказалось на полу. Послышался шорох ткани, а спустя несколько минут его запястье осторожно обхватили тонкие пальцы.
— Можешь смотреть.
Опустив глаза, Ким заметил полностью одетого Сонхва, забравшегося на кровать с ногами. Дух немного поплутал с завязками на рубашке и в итоге оставил их болтаться без дела, открывая острые ключицы. Хонджун кивнул и осторожно освободил свою руку из чужой хватки, направляясь к своему столу.
— Ты боишься, — прилетело в спину, когда он отодвигал стул.
— Чего?
— Ты сам знаешь. Но ты не представляешь, как глубоко ты заблуждаешься.
— Я же просил тебя не копаться в его голове.
— Мне не нужно читать мысли, чтобы понять это. Видишь ли, его тело… Он полностью расслаблен рядом с тобой. Ты прав, он тебе доверяет. Тем двум пиратам он доверяет тоже, но только в твоем присутствии чувствует себя в безопасности, — промычал Сонхва, заваливаясь на бок и подпирая голову рукой. — С учетом его прошлого это даже удивительно.
Капитан чуть не выронил циркуль, который он вытащил из ящика, чтобы просчитать расстояние.
— Его прошлого?
— Ты же сказал, чтобы я молчал и не копался в его голове, — фыркнул Пак.
— И я от своих слов не отказываюсь, — покачал головой Хонджун, тяжело облокотившись о спинку стула. — Можешь сказать мне только одну вещь?
— Какую?
— Насколько там… все ужасно?
Дух несколько секунд молчал, сканируя чужое лицо взглядом, а после с тяжелым вздохом завалился на спину.
— Скажем так, будь я на его месте, я бы пожелал умереть.
Оставшееся время до полного захода солнца они провели в тишине. Лишь дважды их покой нарушил Минги, принесший ужин и доложивший, что к утру они, вероятно, будут на месте. Сонхва на это довольно промычал, на ходу запихивая в рот ароматный кусок мяса. Хонджуну же еда в горло не шла. У него нещадно болела спина из-за того, что он все время просидел, сгорбившись за столом, и в висках пульсировало от мыслей в голове. Он очень сильно хотел спросить, узнать хоть что-нибудь, но не мог себя заставить. Он даже был благодарен духу за то, что тот молчал все эти часы, и не искушал его. Хотя Ким знал, предложи он хоть еще раз, и тут же получит согласие.
Потушив свечу на стене у двери, капитан услышал, как щелкнул замок за старпомом, что пришел забрать поднос.
Одну ночь. Ему нужно пережить одну ночь, а потом все вернется на круги своя.
Юноша повернулся в сторону кровати и замер. Сонхва лежал на боку, обхватив одеяло руками и умостив на него голову. Подушка скатилась и спокойно валялась на полу. В тусклом свете свечи, стоявшей на прикроватной тумбочке, Хонджун отметил закрытые веки и тени от ресниц на щеках.
— Похоже, тяжелый день был не только у меня, — тихо хмыкнул он себе под нос, осторожно двигаясь к столу.
— Его тело устало, — пробормотал Сонхва, заставляя Кима дернуться от неожиданности. — Мне, как духу, все человеческие потребности не свойственны. Я мог бы не спать всю ночь, как ты сам и говорил, но это тело — не духовное пристанище. Поэтому ему нужно отдыхать.
— Надо же, — капитан присел на стул и забросил ногу на ногу. — В тебе даже есть что-то человеческое.
— А вот и нет. Я никогда не был человеком.
— А кем ты был?
— Богом. Ну, для тех людей, что мне молились. А сейчас я просто духовное воплощение, что хочет вернуться в место своего создания.
— Он… он будет помнить хоть что-нибудь, когда ты покинешь его тело?
Картограф приподнял голову и посмотрел на Кима из-под полуприкрытых век с лукавой ухмылкой.
— А что, хочешь с ним что-то сделать?
Хонджун уже со счета сбился, сколько раз он за вечер закатывал глаза. Дух лишь хихикнул и сладко потянулся на кровати.
— Войдя в его тело, я заполнил его разум. Он есть, но где-то очень далеко, подавляемый мною. Когда я выйду, для него это будет сродни пробуждению после долгого сна. А вот видел ли он в ходе этого сна какие-либо сновидения… Этого я не знаю. Как-то не было у меня возможности выяснить это, знаешь ли.
Капитан сидел, вперив взгляд в пол и кусая нижнюю губу. Из-за погружения в глубокую задумчивость он не сразу услышал шорох одеяла, а затем легкий скрип половиц в его каюте. Лишь когда его плеч коснулись чужие ладони, а на бедра опустилась тяжесть тела, он резко дернулся, чуть не опрокидывая стул назад.
— Что ты делаешь? — прошипел он сквозь зубы, вцепляясь пальцами в подлокотники и сверля гневным взглядом лицо напротив.
— Вселяю в тебя уверенность, — хмыкнул дух, в следующую секунду обрушая на его губы поцелуй.
Хонджун нахмурился, крепко стискивая зубы и отворачиваясь, чтобы избежать настойчивого прикосновения к его губам. Хотелось схватить Пака за талию и стащить со своего тела, но невольно перед глазами всплыло выражение лица Сонхва, когда он несколько месяцев назад уже проявил неосторожность и прикоснулся к его коже на груди. Тогда картограф дернулся, как от удара, спешно уходя от контакта и плотнее запахивая куртку. А Ким корил себя, на чем свет стоит, хоть и не знал причины такого поведения.
— Знаешь, что с ним случилось? — прошептал Сонхва ему на ухо, опуская на вцепившиеся в кресло пальцы теплые ладони. — Когда ты уплыл, а он остался?
Хонджун сглотнул, все так же не поворачивая головы. Он чувствовал, как руки Пака принялись медленно подниматься по его предплечьям, кончиками пальцев забираясь под закатанные рукава рубашки у локтей и также мучительно медленно опускаясь обратно к запястьям.
— Он хотел сдать государственный экзамен и пойти в ассоциацию ученых. Ты же знаешь, каким умным он был. Он очень сильно горевал, когда ты уплыл, так сильно скучал, что несколько дней с температурой пролежал.
Капитан дернулся, крепко зажмурив глаза. Хотелось закрыть уши, не слушать, что ему говорят. Хотелось испариться из этой комнаты, исчезнуть, но он сам собственноручно отдал ключ Минги, и некуда теперь деваться. Он даже не мог коснуться тела Сонхва, чтобы снять его с себя и отойти хотя бы на метр, потому что банально боялся, хотя умом понимал, что это далеко не его друг делает сейчас.
— В итоге он, с опозданием, но все же сдал экзамен и переехал в столицу. Завел друзей, занимался своими учеными делами и был очень счастлив. О тебе и не вспоминал, пока ты не появился в порту.
Хонджун часто думал об этом, но не ожидал услышать такую жестокую правду. Хотя чего он, в действительности, хотел?
— Но до этого еще рано, — хихикнул дух, переводя ладони с рук на грудь капитана, заставляя того еще сильнее вцепиться в подлокотники. — Самое интересное произошло в столице, когда твой любимый друг получил письмо от своей матушки. Та плакала, просила уезжать и ни в коем случае не говорить, кто его отец. Вот только власть так просто не провести.
— О чем ты говоришь? — сквозь зубы просипел Ким, чуть поворачивая голову и замечая недобрый блеск в глазах картографа.
— Ты так рано покинул страну и совсем не вдавался в подробности того, что там происходит. Отца твоего друга поймали на измене стране. Мать увезли в публичный дом, а он сам должен был… в армию попасть. Но один достопочтенный господин замолвил словечко, и эта участь обошла его стороной. Да вот только зря. Лучше уж поле боя, чем то, что было с ним. Помнишь, я сказал, что пожелал бы смерти, окажись вместо него? Как думаешь, что с ним делали?
Хонджун вздрогнул, тяжело сглатывая и быстро моргая. Сердце в груди зашлось как бешеное, не давая юноше ни вдохнуть, ни выдохнуть от боли.
— Ты же знаешь, какой он красивый. В ассоциации не только своим умом отличился, но и внешностью. Слишком уж много было возжелавших его тело. И слишком многие до него дорвались. А куда было ему, сыну государственного изменника, деваться? Сколько раз он порывался сбежать, но его каждый раз находили. И жестоко наказывали.
— Хватит, — прошептал капитан, ослабевшими пальцами обхватывая чужую талию и рывком поднимая с себя.
Они с Сонхва выросли вместе в одном портовом городе, и хоть будучи детьми были очень близки, чем старше Ким становился, тем отчетливее чувствовал пропасть между ними. Он сам был сыном простого торговца, мама его умерла, когда он был ребенком. Картограф же был выходцем из состоятельной семьи. Его отец был чиновником и служил при дворе. Сам Сонхва вместе с матерью жил в её родном городе, а, повзрослев, изъявил желание сдать государственный экзамен и перебраться поближе к отцу.
Он помнил, каким умным был Пак, какие заумные книжки он читал и как был талантлив во всех искусствах. Он таскал книги из дома и учил Хонджуна читать и писать. Будучи детьми, они грезили о том, как один пойдет в ученые, а второй в военные, но жизнь далеко не так сладка, как кажется.
Когда отец Кима заболел и вскоре скончался, у того отпало всякое желание оставаться в городе, где все для него дышало смертью. Он с детства засматривался на корабли, что заплывали в их порт, и мечтал сам когда-нибудь выйти в море. И когда один моряк согласился взять его на борт, он сломя голову помчался доложить радостную новость Паку. Не ожидал только он того, что того это так подкосит. Сам Сонхва предлагал ему перебраться в их дом, даже его мать была готова найти юноше работу и обеспечить ему хоть какое-то будущее, а он ухватился за маленькую надежду и совсем не подумал о том, как сильно будет горевать его сердце по отплытию.
Спустя несколько лет Хонджун обнаружил себя в пиратстве. Не сказать, что его это сильно тревожило, но каждый раз, думая о своем положении, в голове невольно всплывал образ отца, что укоризненно качал головой. И Сонхва. Молодой юноша, друг детства, которого он без задней мысли оставил позади, решив для себя, что у того определенно будет лучшее будущее, чем у него.
А потом Пак оказался на его корабле. И это перевернуло внутри Хонджуна все. Все его чувства, все его устои и предрассудки. Он смотрел на картографа и не мог нарадоваться тому, что они снова вместе, как было раньше. Но вот только как раньше не было уже ничего, ведь чувства эти вспыхнули так неожиданно. Они захлестнули с головой. И хоть сейчас Сонхва был с ним, в груди Кима все еще ныло от тоски.
Он смотрел на него и понимал, что детство их давно прошло. Маленький Хонджун бежал к своему хёну, чтобы тот научил его очередному слову или прочитал с ним новую книгу. А сейчас этот хён закрывает от всех свою душу, но упорно ищет в нем защиту.
Сонхва крепко вцепился в его плечи и, даже оказавшись на ногах, не пожелал отходить.
— Он боится и сторонится прикосновений, но не твоих, — забормотал он Киму на ухо, одной рукой обнимая за шею, а второй находя ладонь капитана и опуская её на ребра. — Чувствуешь?
— Ты просто издеваешься надо мной, будучи в его теле.
— Я же сказал, что контролирую только его разум. Потребности его тела, реакции… Это все его. Это не я. Это Сонхва. Просто замри на секунду и подумай. Почувствуй.
Хонджун шмыгнул носом, с удивлением отмечая текущие по его лицу слезы. Сделав глубокий вздох, он осторожно провел рукой по спине Пака, пока вторую все еще прижимал к его ребрам. Он услышал судорожный вздох у своего уха и замер. А потом почувствовал, как сильно бьется сердце в груди напротив. Так сильно, что он буквально ощущал сердцебиение своим телом.
— Когда Сан подошел, чтобы изгнать тебя, — пробормотал Ким в плечо картографу. — Это он хотел отдалиться, а не ты.
Над ухом фыркнули.
— Конечно. Смысл мне был устраивать спектакль, зная, что ничего не выйдет. Но он… Сонхва так сильно испугался, когда тот пират коснулся его плеч, что я невольно растерялся.
— Но ты… он разделся передо мной, — нахмурился Хонджун, изо всех сил стараясь не покраснеть от воспоминаний об этом. — Когда ты сказал, что одежда тебе мешает после жизни в тотеме.
— Я хотел проверить, насколько сильно его тело отторгает это. Но, на удивление, не было никакого сопротивления. Мы чувствовали себя вполне комфортно в теле, полностью открытом перед тобой.
— Пока Минги не пришел, — прикрыл глаза капитан, осторожно отступая назад.
— Да.
Ким быстро стер с лица слезы и вперил в расслабленное лицо задумчивый взгляд. Сонхва улыбнулся уголком губ и кончиками пальцев коснулся повязки на его глазу.
— Он очень сожалеет об этом. Каждый раз, когда смотрит на нее, вспоминает, как ты его спас. И я знаю, что ты сделал бы так еще раз, повторись та ситуация.
Не успел юноша ответить, как его резко притянули за шею и оставили быстрый поцелуй на губах.
— Просто запомни, Ким Хонджун. Он не боится твоих прикосновений. Он их жаждет.
В следующую секунду глаза Пака закатились, а тело резко обмякло. Хонджун успел подхватить его до того, как тот упал на пол. Яркая вспышка заполнила собой все пространство в каюте, ослепляя капитана. Ему оставалось лишь жмуриться и прижимать к себе безвольное тело Сонхва, пока звездочки за зажмуренными веками не исчезли. Он услышал хлопок деревянных створок окна, будто что-то вылетело наружу. Сквозь пелену слез и кромешную темноту снаружи он не мог увидеть очертаний острова, к которому их направлял дух.
Капитан тяжело вздохнул, осторожно поднимая тело Пака и перенося его на кровать. Он хотел пойти к двери и позвать пирата, которого Минги пообещал оставить у каюты на случай, если ночью им что-нибудь понадобиться, чтобы тот привел старпома, как его запястье обхватила чужая рука, притягивая обратно.
— Хонджун? — тихо произнес Сонхва, что хмурился, но так и не открывал глаз.
— Все хорошо, я здесь, — шепнул капитан, переплетя свои пальцы с чужими и с удовольствием замечая, как картограф сжал его руку в ответ.
— Что случилось?
— Ты помнишь что-нибудь после того, как мы были в пещере?
Картограф что-то промычал себе под нос, переворачиваясь на бок и прижимая руку Кима к своей щеке. Хонджуну пришлось опуститься на колени перед кроватью, поскольку спина все еще ныла, а в таком скрюченном положении боль отдавала и в поясницу.
— Я… не сказать, что помню, — прошептал Сонхва, открывая чуть помутненные как после долго сна глаза. — Скорее видел со стороны, но все прочувствовал на себе.
Капитан тяжело сглотнул, опускаясь лбом на покрывало. Внезапное чувство стыда окатило его с головой, заставляя зажмуриться и покраснеть ушами.
— То, что говорил дух… Это правда?
Пак долгое время молчал, лишь сжимал и разжимал собственные пальцы в его ладони, а после тяжело выдохнул и обрушил на Хонджуна суровую правду.
— Да.
Помимо чувства стыда грудь затопило виной, злостью и капелькой разочарования. Ким злился на людей, что сотворили подобное с его другом, но больше он злился на себя за то, что помчался за глупой мечтой и совсем позабыл о том, кто был столько лет рядом.
— Я… Сонхва, я…
— Он сказал, что вселяет в тебя уверенность, но ты не выглядишь сильно… впечатленным его работой.
Неожиданно ворчливый тон заставил Кима резко поднять лицо и приподнять бровь в неверии.
— Прости?
— Хватит бояться, Хонджун, — тихо пробормотал картограф, сильнее притягивая к себе ту руку, к которой прижимался щекой, и побуждая капитана следовать за ней.
Когда юноша коленом оперся о кровать у бедра Пака, тот почти невесомо провел кончиками пальцев свободной руки по его щеке. И это сорвало все тормоза.
Хонджун резко подался вперед, впечатываясь своими губами в чужие и ловя тихий вздох своим ртом. Сонхва крепко сжимал его пальцы, чуть приподнимаясь корпусом над кроватью, чтобы получить больше контакта с телом Кима. Но тот продолжал опираться о кровать ногой, держа дистанцию. Тогда Пак фыркнул, на секунду разорвав поцелуй, и свободной рукой дернул капитана за рубашку на груди на себя. Хонджун тихо ахнул, утыкаясь носом в шею юноше.
— Сонхва…
— Ты же слышал, что я сказал тогда, — говорил картограф, перебирая волосы на его затылке и посылая тем самым мурашки по коже.
— Это был дух, — покачал головой капитан, приподнимаясь на локте свободной руки, ведь вторую все еще крепко держали.
— Нет, — улыбнулся Пак и провел ногтями по плечу. — Это был я.
Хонджун секунду всматривался в лицо напротив и резко осознал, что это тот самый взгляд, по которому он так скучал весь этот бесконечный вечер. А потом с тихим стоном снова опустился к манящим губам. Сонхва хихикнул в поцелуй и чуть не прикусил до крови губу капитана, когда тот приподнял бедра и свободной рукой подхватил ногу Пака под коленом, чуть отводя в сторону. Картограф застонал, когда ощутил на себе желанную тяжесть чужого тела.
— Порядок? — прошелестел Ким, быстро проходясь языком по губам и с удовольствием отмечая, каким взглядом Сонхва проводил это действие.
— Да, — кивнул картограф и прогнулся в пояснице, соприкасаясь своей грудью с чужой.
Хонджун на это тяжело выдохнул и полностью опустился на юношу, касаясь свободной рукой согнутой в колене ноги Пака и ловя его легкую дрожь. Сонхва выпутал свои пальцы из-под его крепкой хватки и притянул к себе лицо капитана, осыпая его поцелуями. А тот не мог перестать глупо улыбаться. Картограф, заметив это, показательно выгнул бровь и убрал руки, откинувшись на кровать и полностью расслабляясь.
— Нет, не останавливайся, — заныл Ким, прикусывая ключицу и чуть проезжаясь своим телом вниз.
— Это ты остановился, — картограф хихикнул от щекочущего ощущения чужого языка на коже и впился в пальцами в одеяло у своей головы.
Хонджун цокнул языком и присел на коленях, рывком стягивая с себя темную рубашку. Пак от удивления раскрыл рот и сильнее сжал коленками бока капитана. Он чуть прикусил губу и приподнялся на локтях. Ким помог ему сесть, подхватив под спину, и чуть не проглотил собственный язык, когда картограф положил его руки себе на талию под ткань рубашки.
— Все хорошо?
— С тобой да, — улыбнулся Сонхва и оставил мимолетный поцелуй на подбородке. — Я тебе доверяю. Ты не сделаешь со мной то, что делали они.
Капитан на мгновение зажмурился и потянул рубашку вверх, оголяя живот и грудь юноши. Тот чуть подрагивал под чужими руками и взглядом, но не останавливал. Когда ненужная одежда была отброшена куда-то на пол, Пак осторожно потянул Хонджуна на себя, медленно укладываясь на спину. Капитан не смог сдержать блаженного стона, который Сонхва прервал своими горячими губами. Ким чувствовал, как его ногти проезжаются по его оголенной спине, как прижимаются к бокам острые коленки. И как гулко бьется сердце в чужой груди.
— Не смей останавливаться на этот раз, — промычал картограф, когда Хонджун поцелуями опустился к шее.
И кто он такой, чтобы противиться.
Минги, открывший дверь и предварительно постучавший, чуть не сгорел ушами, когда заметил красные отметины на шее их капитана. Тот лишь тихо усмехнулся себе под нос и вернулся обратно в каюту, оставляя дверь открытой. Старпом повторно чуть не сгорел, когда в кровати увидел вполне себе бодрого картографа, укрытого одеялом по самые плечи.
— Вы… Хён, вы что…
— Это я, Минги, — засмеялся Сонхва, кутаясь в теплое покрывало.
Легче Сону от этого не стало. Он спрятал лицо в ладонях и тихо что-то пробормотал.
— Ну, зато теперь слухи подтвердятся, — хмыкнул Хонджун, показывая на свою шею. — Представляю, какой ор поднимет Уён.
Пак на это сморщил нос и с головой спрятался под одеялом.
— Я это… Чего пришел-то, — просипел Минги. — Мы сбросили якорь недалеко от какого-то острова. Сан говорит, что на карте его нет.
Капитан быстро переглянулся с Сонхва и, заметив чужой кивок, покинул каюту. Естественно, стоило ему только показаться на палубе, как послышались шепотки пиратов, но один из них не поскупился на голос.
— Горячая ночь вышла, кэп? — засмеялся Уён и еле успел увернуться от летящего в него кинжала, благо тот был в футляре и прилетел ровненько в руки Ёсана.
— Оставлю подробности при себе, — хмыкнул Хонджун, раскрывая подзорную труду под веселое гудение пиратов.
Они действительно были у какого-то острова, что не было на карте. Значит, дух их не обманул, когда давал курс. Возможно, ночью они подплыли к нему достаточно близко, чтобы магическое создание почувствовало связь со своим тотемом и покинуло тело Сонхва. Ким был слишком занят в то время, чтобы подумать об этом. Но сейчас в его голове всплыли слова духа о сундуках с сокровищами, что их там поджидают. А так же вспомнились последствия их предыдущего похода в пещеру с деревянным тотемом.
— В чем дело? — спросил Сонхва, что стоял у окна в каюте уже полностью одетый.
— Дух и правда привел нас к острову, вот только… Я боюсь, что там снова в кого-то вселятся. Он говорил, что хочет вернуться домой. Кто знает, сколько их таких обитает здесь.
— А есть ли им смысл? — дернул плечом картограф. — Даже если их там несколько, думаю, наш таинственный друг сможет договориться с ними на своем спиритическом языке. В конце концов, мы буквально привезли его домой. В самом деле, где твое пиратское безрассудство?
Пак усмехнулся и подошел к капитану, обвивая его плечи руками. Хонджун сглотнул, заметил под воротником рубашки оставленный его зубами след, и провел ладонью по чужой спине.
— Кроме того, — Сонхва осторожно поцеловал юношу в ухо. — Не думаю, что команда сильно обрадуется, если ты возьмешь и развернешься от острова, которого нет на карте. Тут уже сыграет их пиратское безрассудство.
На это капитану ответить было нечего. Он хмыкнул, отстраняясь от Пака, и быстро чмокнул его в губы.
— Ладно, мы сойдем на берег. Подождешь меня здесь?
— Конечно.
— И, Сонхва…
— Мм?
— Когда я вернусь, давай поговорим. Обо всем. Расскажи мне, что было с тобой, когда я уплыл. Я хочу… я должен все знать.
Когда Хонджун привычно ждал у выхода из пещеры, пока его команда вынесет награбленное из усыпальницы, один из пиратов неосторожно тряхнул мешком и сбил деревянную статуэтку с огромного валуна. Капитан махнул матросу рукой и вернул тотем на место, чуть снова не уронив его, когда в голове раздалось чье-то дерзкое хихиканье и благодарный шепот.
— И все же вы знаете, что такое честь, капитан.
Хонджун фыркнул и, отсалютовав тотему своей шляпой, направился вслед за уже покинувшей пещеру командой.