Лань Сичэнь напрасно беспокоился о том, что Ванцзи станет задавать неудобные вопросы. Возможно, позже, когда они окажутся наедине в Облачных Глубинах, его чересчур правильный младший брат и спросит о том, как получилось то, что получилось, однако сейчас, впившись глазами в растерянно хлопающее глазами лицо Мо Сюаньюя, Ванцзи замер, весь превратившись во взгляд. Казалось, он и вовсе тут же позабыл о присутствии старшего брата, и Лань Сичэнь немного задержался с ними, лишь пресекая неловкие попытки Вэй Усяня куда-нибудь деться от столь пристального внимания. Посоветовав напоследок Ванцзи быть помягче и вести себя полюбезнее, Лань Сичэнь с облегчением сбежал на поиски настоящего Мо Сюаньюя.

      Возле покоев, отведенных главе Цинхэ Не, пришлось подождать: рослые заклинатели из числа охраны не пропускали никого без дозволения своего господина. Тот обычно вставал достаточно поздно, и его покой оберегали. Только когда оповестили, что глава Не пробудился, Лань Сичэнь получил возможность проникнуть внутрь.

      Не Хуайсана он застал крутящимся перед зеркалом. На столике рядом были разложены бесчисленные коробочки с различными безделушками, а также с полдюжины вееров на выбор. Не Хуайсан сосредоточенно прикладывал к себе то одно украшение, то другое, хватаясь затем за веера и отвергая одну комбинацию за другой.

      Это забавное, но мирное и по-своему медитативное зрелище оказалось столь привычным, что на мгновение Лань Сичэнь ощутил в груди пустоту. Неужели Мо Сюаньюй ошибся в своих выкладках? А-Яо, к счастью, вернулся в свое родное тело, и Вэй Усянь получил шанс на вторую жизнь, но могло ли выйти так, что финальная часть их задумки не удалась?

      — Эргэ, как думаешь, вот так? — Не Хуайсан приложил к себе две подвески и выбрал один из вееров. — Или все-таки вот так?

      Он поменял подвески на другие и добавил к ним новый веер.

      — Второй вариант изящнее, — с трудом сглотнув колючий комок, вставший в горле, произнес Лань Сичэнь. — Но первый — строже и лучше подойдет к Совету кланов. Ты же к нему готовишься?

      — Да… Да, ты прав! — отбросив второй набор, Не Хуайсан схватился вновь за первый. — У тебя безупречный вкус, эргэ! Ты прав, так уместнее… Да, конечно же, для Совета! Как думаешь, саньгэ там будет? Или ему лучше отдохнуть?

      С Мо Сюаньюем Лань Сичэня связывало меньше недели знакомства… и случайный секс в чужом теле. Но почему-то этого хватило, чтобы Лань Сичэнь привязался к взбалмошному, немного бестолковому, но очень искреннему и умеющему по-настоящему любить брату А-Яо. От мысли, что он, обманутый чужой хитростью, вот так просто отдал свою еще совсем молодую жизнь кому-то другому, стало неимоверно грустно.

      — Ой, ну вы тут поплачьте еще! — хихикнул вдруг Не Хуайсан. — Глава Лань, вы бы себя сейчас видели!

      — Ты?! — задохнувшись, выпалил Лань Сичэнь. Даже сейчас он не рисковал назвать Мо Сюаньюя по имени, однако тот продолжал хихикать, прикрывая лицо веером.

      — Вы такой забавный, — смеясь, заявил Мо Сюаньюй. — Вы поверили, правда?

      — Вы меня в гроб загоните, — искренне вздохнул Лань Сичэнь, чувствуя, как с его души упал тяжеленный камень. — В вас умер гениальный лицедей.

      — Не-а, — покачал головой Мо Сюаньюй. — Он живее всех живых. А вы, кстати, знали, что покойный глава Не тоже пользовался косметикой? Только легонечко совсем, блекленько так, без огонька…

      От задумчивости в его взгляде Лань Сичэню стало не по себе, и он торопливо попросил:

      — Только, пожалуйста, не экспериментируйте с внешностью Хуайсана прямо здесь! И вообще не вздумайте менять его облик чересчур радикально! Вы же не хотите, чтобы вас раскусили?

      — Ну вот… — капризно надул губы Мо Сюаньюй. — Я так и знал, что вы придете портить мне все удовольствие…

      Он покачался с носка на пятку и обратно — в точности как это делал Хуайсан, обдумывая что-либо или не решаясь заговорить. И наконец признал:

      — Ладно, — согласился Мо Сюаньюй. — Я пока с этим погожу. Хочу сперва изучить его коллекцию: лишь подумайте, он только сюда притащил с собой десяток вееров! Представляю, сколько их у него дома!

      Он прошелся по комнате, постукивая сложенным веером по ладони. Глаза его заволокла мечтательная пелена.

      — А еще у него есть шикарная коллекция весенних картинок: он так хвастался ею и даже показывал мне кое-какие экземпляры! До нее я тоже доберусь, хочу изучить все в подробностях…

      Лань Сичэнь слегка смутился при упоминании весенних картинок, однако усилием воли взял себя в руки. Не в его возрасте краснеть от подобной ерунды, тем более что лукавый взгляд Мо, брошенный на Лань Сичэня искоса, выдавал намеренный розыгрыш.

      — И птички! — поняв, что его маневр не возымел действия, как ни в чем не бывало продолжил Мо Сюаньюй. — Я люблю птичек! А их в Нечистой Юдоли тоже замечательная коллекция. Целая галерея певчих птичек! Глава Не хвалился, что научил их насвистывать даже заклинательские мелодии. Как думаете, где он их натырил?

      Лань Сичэнь вздохнул и прикрыл глаза. Мо Сюаньюй щебетал безмятежно, перескакивая с одного на другое. Однако щебетал он голосом Не Хуайсана, и если не знать, кто на самом деле скрывается за этим обликом, можно было поверить, что это Не Хуайсан и есть. У них была схожая манера говорить и даже двигаться. Они действительно любили одно и то же и имели во многом одинаковые интересы.

      Кажется, на сей раз обмен получился поистине равноценным.

      — Хуайсан, — мягко произнес Лань Сичэнь. — А-Яо хотел тебя видеть.

      — А? — запнулся на полушаге Мо Сюаньюй. — Глава Лань, это же я!

      — Я понимаю, — кивнул Лань Сичэнь. — Однако с этого дня и на всю оставшуюся жизнь ты — Не Хуайсан. Глава ордена Цинхэ Не. И других имен у тебя не будет.

      — Эм… да, пожалуй, что и так, — подумав, вздохнул Мо Сюаньюй. — Ну, собственно, оно и неплохо. Все лучше, чем раньше.

      — Все лучше, чем раньше… — эхом повторил за ним Лань Сичэнь, в то время как Мо Сюаньюй заторопился, заканчивая сборы.

      — Вот, все, я готов! — заявил он, закрепив на поясе украшения и выпрямляясь, помахивая веером. — Пойдем скорее к Я… к саньгэ!

      К этому часу проснулось большинство заклинателей, кроме разве что самых запойных гуляк. Лань Сичэню и Мо Сюаньюю то и дело приходилось раскланиваться с кем-нибудь по дороге, пока они не покинули гостевые павильоны и не вернулись в Благоуханный Дворец, который, по сравнению с ними, был тих и почти пуст. Однако у покоев главы ордена они едва не столкнулись с Цинь Су, которая тревожными шагами мерила коридор.

      — О чем он думает?! — кинулась та к Лань Сичэню, однако осеклась, увидев рядом с тем «Не Хуайсана». — Простите, глава Лань, глава Не… Я беспокоюсь за мужа. Кажется, вчера ему не следовало выходить к гостям…

      — Я думаю, нам стоит навестить его, — с легкой настойчивостью в голосе произнес Лань Сичэнь, увлекая всю компанию к дверям спальни. — Мы поговорим обо всем внутри.

      — Нет! — Цинь Су бросилась им наперерез, загородив собой дорогу. — В смысле, он отдыхает, и я не думаю, что нужно его беспокоить!

      Лань Сичэню потребовалось несколько мгновений, чтобы сообразить, отчего их так старательно не пускают внутрь. А-Яо же умыл Мо Сюаньюя сегодня утром, и потому его лицо, пусть бледное и измотанное, сейчас не выглядело той жуткой предсмертной маской. О ритуале Цинь Су тоже не знала, поэтому старалась, как могла, укрыть мужа от глаз «Не Хуайсана».

      — Госпожа Цзинь, — на грани слышимости прошептал Лань Сичэнь, — у нас все получилось! Это — молодой господин Мо.

      — Привет, Су-цзе! — стрельнул глазами из-за веера Мо Сюаньюй. — Как я тебе?

      — Вы? Глава Не… Но… — Цинь Су перевела растерянный взгляд с одного на другого, а затем обратно, после чего обреченно вздохнула: — Вы меня с ума сведете этой чехардой…

      Однако с пути она отошла, и они все вместе смогли войти в спальню.

      А-Яо спал, свернувшись калачиком. Мо Сюаньюй издал восторженный писк из-под веера и трусцой устремился к нему. Упав на колени возле кровати, он уставился на А-Яо влюбленным взглядом и, казалось, даже дыхание затаил.

      — Он такой чудесный, правда? — налюбовавшись, выпалил Мо Сюаньюй. — Я так по нему соскучился!

      Пожалуй, он сказал это несколько громче, чем следовало, и А-Яо дернулся, просыпаясь. Видимо, лицо Не Хуайсана, склонившееся над ним с умиленным видом, было совершенно не тем, что он мог ожидать по пробуждении, и А-Яо в ужасе отшатнулся, едва не свалившись с противоположной стороны кровати.

      — Яо-гэ, не бойся, это я! — выронив веер, протянул к нему обе руки Мо Сюаньюй.

      — А-Юй? — осторожно переспросил тот, не торопясь возвращаться на прежнее место. — Это ты?

      — Ага! — радостно закивал Мо Сюаньюй. — А глава Лань меня сперва не узнал! То есть эргэ! Он ведь теперь и мой эргэ, верно? Я тоже могу звать его на «ты»! У меня теперь так много хороших братиков, и даже сестренка есть!

      А-Яо устало вытянулся на кровати.

      — Да, А-Юй, это чудесно, — пробормотал он. — Я очень рад за тебя.

      — А мое тело? — спохватился вдруг Мо Сюаньюй. — Вы знаете, что с ним?

      Он вскинул взгляд на Лань Сичэня, и тому пришлось смущенно ответить:

      — Думаю, молодой господин Вэй сейчас с моим братом. Надеюсь на это. Ванцзи ждал этого момента тринадцать лет.

      — Ой, ну и пусть его, — отмахнулся Мо Сюаньюй. — Мне Ханьгуан-цзюнь никогда не нравился: он слишком сухой и холодный… Но того, что он красавчик, у него не отнимешь. Может, ему все-таки повезет, и Старейшине Илина он приглянется.

      От этого достаточно вульгарного, но все же бесхитростного комментария у Лань Сичэня слегка покраснели уши, а по губам А-Яо — он это точно успел заметить! — скользнула легкая насмешливая улыбка.

      — Так, — вмешалась Цинь Су, — потом обсудите родных и знакомых. Яо-гэ, мне тебя красить или нет?

      — А-Су, я же просил… — начал было тот, но потом запнулся. — А, да. Естественно. Только при посторонних так не называй.

      — Хорошо, дорогой, — елейным тоном повторила Цинь Су. — Ну так как, мне тебя красить?

      А-Яо замялся, бросив на Лань Сичэня вопросительный взгляд.

      — Пожалуй, — вынужден был признать тот. — А-Яо, выглядишь ты сейчас сам по себе не слишком хорошо, однако…

      — Однако щеки надо прятать, — решительно подхватила Цинь Су. — Если ты, конечно, собираешься сегодня видеться с кем-нибудь из посторонних.

      А-Яо метнул на Мо Сюаньюя укоризненный взгляд. В том, что его щеки вдруг пришлось прятать, была его и только его вина. Однако Мо Сюаньюй то ли правда не понял, в чем его обвиняют, то ли, вживаясь в роль Не Хуайсана, напустил на себя безмятежный вид.

      — Не вижу причин не присутствовать на Совете, — заключил наконец А-Яо. — Моим лицом мы вчера всех попугали, так что хуже не будет. Наоборот, можно уже изображать, что я иду на поправку… Но да, А-Су, поколдовать надо мною тебе придется.

      Следующие полчаса Лань Сичэнь получил возможность полюбоваться, как творится волшебство. Под чуткими и умелыми руками Цинь Су лицо А-Яо превращалось во вчерашнюю маску. Впрочем, госпожа Цзинь все же сделала небольшое послабление: теперь казалось, что труп не пролежал пару-тройку дней, а преставился вот буквально только что.

      — Я бы тебя в таком виде к гостям не выпускал, — с удовлетворением заключил Мо Сюаньюй, наблюдавший за процессом с еще большим интересом. — Они вчера боялись, что ты вот-вот рухнешь со своего трона, а сегодня продолжат переживать.

      — Ничего, — скривился А-Яо, за что тут же получил хлопок от Цинь Су: та еще не закончила. — Может, хоть на этот раз заседание не затянется. Конечно, ожидать, что они меня пожалеют, наивно — но, возможно, им самим надоест смотреть на мое лицо…

      Наконец последний штрих был наложен, и Цинь Су немного отстранилась, любуясь своей работой. И лишь после этого слегка нахмурилась.

      — Сегодня мне пришлось изображать меньше, — заявила она. — Что ты успел сотворить с собой за ночь?

      — Да вот… — уклончиво произнес А-Яо. — Когда в моем теле был еще А-Юй, он выпил парализатор, а затем умудрился успеть объесться сладостями… А потом он провел темный ритуал, на что потратил едва ли не половину моей крови. Словом, пустяки.

      — Пустяки? — вскинула свои тонкие брови Цинь Су.

      — Ну, меня же не проткнули мечом, — пошутил А-Яо. — И шею не свернули. Не беспокойся, А-Су, самое страшное уже позади.

      Помолчав немного, он добавил:

      — После Совета я поговорю с твоим отцом. Скажу, что ты хочешь поехать вместе с ним в паломничество.

      — Но я хочу вернуться к А-Суну! — вскинулась Цинь Су.

      — Я понимаю, — мягко возразил ей А-Яо. — Но если мы желаем, чтобы все прошло спокойно и максимально безболезненно для всех, надо все обставить так, чтобы комар носа не подточил. Ты съездишь с отцом в паломничество. При общении дашь ему понять, что они с твоей матерью были правы — родители это любят. Скажешь, что у нас с тобой неплохие отношения, но прежняя страсть давно угасла. Что ты мечтаешь о доме и семье, а я — законченный карьерист и трудоголик. Да еще и, по намекам врачей, больше не способный дать тебе нового ребенка. Не вываливай на отца все сразу, подводи постепенно к мысли о разводе. Будет даже лучше, если он сам подаст тебе эту идею. Если получится — поломайся для виду, скажи, что трудно взять и перечеркнуть столько лет брака, полного если не любви, то дружбы и уважения. Но потом все же согласись, и по возвращении твой отец уже сам поговорит со мною.

      А-Яо взял свою пока еще жену за руки и ободряюще улыбнулся ей.

      — Все получится, А-Су, — произнес он уверенно. — Это займет какое-то время, зато ты сможешь быть спокойна и уверена в том, что не оставила за собой подозрительных следов. Наш развод получится не скандальным и даже не выйдет за рамки самых обычных сплетен.

      — Хорошо, — помедлив, вздохнула Цинь Су. — Ты всегда отлично плел интриги, дорогой. Думаю, я могу довериться тебе и теперь…

      Затем ее глаза сузились, а голос стал тише, но гораздо тверже:

      — Но только попробуй попытаться провести меня, Цзинь Гуанъяо! — заявила она. — Ты пожалеешь.

      А-Яо покачал головой.

      — Я боялся нашего брака с той ночи, как твоя мать рассказала мне все, — признался он. — Боялся его еще до того, как он совершился. Я искал выход из сложившейся ситуации — и не мог его найти. Но теперь, когда у меня есть все возможности исправить ошибки, причем, заметь, сделанные далеко не мною, как я могу ими не воспользоваться? Не беспокойся, А-Су. Я сделаю все, чтобы защитить тебя и А-Суна.

      Цинь Су прикусила губу и кивнула.

      — Ты… — начала было она и прервалась, чтобы сглотнуть комок, вставший в горле. — Ты всегда был добр со мною. Пожалуй, я все-таки люблю тебя. Люблю как хорошего старшего брата.

      — Я тоже люблю тебя, — улыбнулся ей А-Яо. — Ты — давно моя любимая младшая сестренка.

      — И вам обоим следует любить меня, — подлез к ним под руки Мо Сюаньюй. — Потому что я тоже люблю вас. А еще мы с Яо-гэ будем любить эргэ, но тебе, Су-цзе, его любить нельзя! Он слишком красивый, тебе его любить опасно!

      — О, я бы никогда не посмела! — закатила глаза Цинь Су. — Как будто я не знала, чем Цзэу-цзюнь занимается с моим мужем по ночам!

      Лицо А-Яо скрывал грим, а вот лицо Лань Сичэня предательски зарозовело. Кончики ушей и вовсе заполыхали.

      — Работой! — покатился со смеху Мо Сюаньюй. — Су-цзе, ты не поверишь, но они и правда по ночам занимались только работой!

      — Ты следил, да? — уточнил А-Яо обреченно, и Мо Сюаньюй радостно закивал.

      — Я ревновал, — признался он. — Но, как оказалось, напрасно. Вы двое оказались чересчур порядочными.

      — Что, серьезно? — Цинь Су изумленно посмотрела на своего мужа, а потом подняла взгляд на Лань Сичэня. Смутившись, она потупилась и вновь взглянула на А-Яо. — Я всегда была уверена, что между вами что-то есть! Что-то больше дружбы или братства… Другую женщину рядом с тобой я бы не потерпела, однако…

      — Я не изменял тебе, — перебив ее, твердо заявил А-Яо, глядя ей прямо в глаза. — Ни разу за время нашего брака я не был с кем-либо другим: ни с женщиной, ни с мужчиной.

      — Ладно, — расслабившись, заявила Цинь Су. — Раз у нас на горизонте маячит развод, то даю тебе разрешение: теперь можешь изменять. Но не вздумай меня позорить!

      — Разумеется, — улыбнулся ей А-Яо. — Ты же знаешь, я умею быть осторожным. О нас с эргэ никто ничего не узнает…

      — Помимо того, что, как они думают, и без того знают все, — хихикнул Мо Сюаньюй, вновь вгоняя Лань Сичэня в краску.

      К счастью, неловкий разговор прервал надвигающийся Совет кланов. А-Яо наотрез отказался завтракать: одна мысль о еде вызывала на его лице мученическое выражение.

      — И вообще, — заявил он мрачно, не глядя на то, как ест Лань Сичэнь, — у меня такое чувство, что А-Юй набил мое тело едой на ближайшие несколько лет.

      — Ты быстро придешь в форму, А-Яо, — попытался приободрить его Лань Сичэнь. — Возвращение к ежедневным тренировкам и пара ночных охот вернут все как было.

      — Вернуться придется сперва к делам ордена, — нахмурился А-Яо. — Они уже две недели валяются без моего внимания. Страшно даже подумать, какие завалы мне придется разгребать…

      Лань Сичэнь вздохнул. Его в Облачных Глубинах тоже ждали накопившиеся дела, а еще, без сомнения, сложный и крайне неловкий разговор с дядей. Еще и за братом с Вэй Усянем следовало присмотреть хотя бы одним глазом, чтобы они вновь нигде не напортачили. Еще раз любоваться на затяжное горе Ванцзи Лань Сичэнь не собирался.

      По всему выходило, что выкроить время друг для друга они с А-Яо сумеют еще очень и очень нескоро. Это вгоняло в тоску, и Лань Сичэню пришлось взять себя в руки, чтобы встряхнуться.

      Облачение А-Яо для Совета кланов выглядело строже, чем наряд для банкета, однако когда речь идет о золотых цветах ордена Цзинь, говорить о скромности было сложно. Тем отчетливее на фоне солнечного сияния выделялось землисто-бледное лицо А-Яо. Пошатывало его при ходьбе непритворно: остаточное действие парализатора все еще не прошло, и объем крови в теле еще не полностью восстановился. И все же А-Яо старался держаться прямо, даже опираясь на руку Лань Сичэня.

      В зал для совещаний они вошли последними, когда все собравшиеся уже расселись по своим местам и встревоженно переговаривались. О чем — можно было даже не гадать. Лань Сичэнь не сомневался, что все обсуждают, увидят они сегодня на Совете Верховного Заклинателя или нет.

      А-Яо прошествовал к своему месту и с помощью Лань Сичэня опустился на него. Покидая помост, Лань Сичэнь окинул быстрым взглядом зал. Мо Сюаньюй в облике Не Хуайсана сидел на месте главы ордена Не, рассеянно играя веером. Цзян Ваньинь, проигнорировавший банкет и прибывший лишь этим утром, взирал на мир еще более хмуро, нежели обычно. В глазах Су Миншаня отчетливо читался вопрос, и Лань Сичэнь едва заметно кивнул ему.

      Лань Сичэнь занял свое место и посмотрел на А-Яо. Тот, убедившись, что все в сборе, поднял руку, чтобы подать знак начинать Совет, когда вдруг к нему протиснулся чуть растерянный управляющий и доложил:

      — Глава ордена Цзинь, в коридоре ожидают приема двое посетителей.

      — Все аудиенции после Совета, — ответ А-Яо прошелестел столь тихо, что пришлось напрягать слух, чтобы разобрать слова.

      — Они, — запнулся управляющий, — настаивают, что они должны предстать именно перед Советом кланов в полном составе.

      У Лань Сичэня в груди все похолодело.

      Неужели Не Хуайсан напоследок переиграл их? Они, так стремясь избавиться от угрозы с его стороны, кажется, упустили из виду, что почти всю игру Хуайсан вел чужими руками. Возможно ли, что даже его гибель не оградила А-Яо от последнего ядовитого выпада?

      Лань Сичэнь посмотрел на помост, не скрываясь: сейчас все взгляды были устремлены на Верховного Заклинателя. А-Яо оказался в безвыходном положении: он не мог отказать просителям, у которых имелось дело к Совету, однако, догадываясь, кем они были направлены, тоже осознавал надвигающуюся угрозу.

      Поджав губы и выпрямившись на своем троне, А-Яо все так же негромко, но очень четко произнес:

      — Пусть войдут.