Тепло алого шёлка

Вэнь Кэсин с детства не любит красный. Ассоциации всегда наваливаются на него чередой, преследуют в кошмарах и заставляют сдерживать вскрики ночами, чтобы их никто не услышал, не пристыдил за глупый страх. Красный – это цвет крови, это цвет его воспоминаний, пропитанных болью насквозь. Кэсин прикрывает глаза на мгновение, только чтобы выдохнуть, а после снова устремляет взгляд в зеркало. В отражении он... Красивый. Не то чтобы он никогда прежде не носил красные ханьфу, не то чтобы никогда не подводил глаза алым... В этот раз красным горят даже его щёки, вызывая смешанные чувства. У Кэсина дыхание рваное, запыханное, будто он бежал долго и выматывающе. Будто он падал, сбивал колени в кровь, но снова поднимался и бежал дальше, игнорируя бешеный стук сердца в ушах, звучащий почти набатом. На деле он едва ли сделал десяток шагов за четверть часа.

Вэнь Кэсин не дышит. Замирает в предвкушении, поправляет пряди волос и улыбается непривычно мягко для человека, который вселяет страх всякому, который признан сумасшедшим Хозяином Долины, бедствием заклинателей и мирных людей. Его улыбка дрожит в уголках, как будто он боится растянуть губы искренне. Будто знает, что одним резким движением смахнёт эту иллюзию с глаз. Он не моргает даже, не дышит как положено, он смотрит.

Его пальцы осторожно ласкают алый шёлк на коленях и только глупец и слепой не увидели бы его волнения. Он чувствует, как Гу Сян касается его волос: тянет пряди, путается в них пальцами и всякий раз извиняется, будто Кэсину есть до этого дело. Он видит её отражение в зеркале, частично спрятанное за своим, и улыбается чуть более смело, возвращая привычные нотки ехидства, спрятанные в уголках губ. Гу Сян старается и Кэсина это искренне трогает.

– Дева Гу, – улыбается он, а после будто опоминается и исправляет себя. – Или мне стоит обращаться к тебе дева Цао?

Гу Сян вспыхивает в своей излюбленной манере: лицом, ушами и пылким чувственным характером. Хватает воздух ртом, будто не привыкла к новому обращению, не привыкла быть женой. Вероятно, это действительно так. Вэнь Кэсин ещё тоже... Не привык. Да и не муж он ещё. Ему лишь предстоят долгие и мучительные часы ожидания, прежде чем Цзышу обернётся к нему со слабой улыбкой, посмотрит так, как только он умеет и прошепчет, что никогда раньше не озвучивал вслух: муж Вэнь.

У Кэсина в горле пересыхает от мыслей, в ушах шумит, будто он и впрямь это услышал. Он не уверен, что Цзышу скажет хоть что-то подобное, но сам готов задохнуться в собственном шёпоте, называя Чжоу Цзышу мужем.

– Господин! – Кэсин не вздрагивает, но оказывается близок к этому. Он не улыбается растерянно, не моргает нелепо, просто переводит пустоватый взгляд на Гу Сян в отражении зеркала. – Господин...

– Несносная девчонка! – улыбается Кэсин снова, опомнившись. – Не даёшь господину насладиться последними минутами холостяцкой жизни!

Гу Сян оторопело смотрит на него несколько секунд, а после прикрывает рот ладонью и смеётся. Кэсин смотрит на неё с удивлённой улыбкой, а после спрашивает, действительно не понимая причины:

– Что смешного я сказал? Твой муж совсем не печётся о твоём воспитании, раз ты смеёшься над своим господином!

Едва ли на лице девушки проступает оттенок вины или смущения. Она молчит некоторое время, впервые расстроганная событиями, а после улыбается, глядя прямо в глаза отражению Кэсина:

– Разве эта недостойная смеет?

Кэсин прикрывает глаза, не теряя улыбки с лица, а после в мгновение поднимает взгляд на Гу Сян, когда та продолжает:

– Она просто никогда не думала, что этот госпо... Этот братец Вэнь пойдёт с ней за руку под венец.

– А-Сян! – Кэсин понимает, что щёки его краснеют и спешит отбросить на них тень ресниц. Он с трудом маскирует смущение под недовольство и многие бы повелись на это, но Гу Сян улыбается и смеётся.

– Братец Вэнь может быть таким застенчивым, кто бы мог подумать!

Вэнь Кэсин... Тоже подумать не мог. От смущения першит в горле, от волнения потеют ладони. Ему впервые в жизни трудно взять себя в руки и он только трепетно, чтобы не помять, теребит край алого ханьфу.

Как подросток – фыркает он мысленно. Глупый, влюблённый подросток. Кэсин поджимает губы, ему скоро тридцать, но чувствует он нечто подобное первый раз и это вызывает трепет и восторг.

Он никогда не чувствовал себя задорным ребёнком, никогда не был влюблённым подростком, поэтому в этот день всё наваливается с лихвой. Вэнь Кэсин действительно подросток, которого очень рано заперли в теле мужчины, не дав насладиться первой влюблённостью, первыми волнениями и эмоциями от первого признания.

Его внешний вид остаётся прежним, но Гу Сян смотрит и видит, как едва заметно дрожат ресницы. Как в слабой улыбке норовят изогнуться губы. Как в тёмной радужке глаз плещется что-то, что ещё совсем недавно Гу Сян сама назвала нежностью и любовью.

Господин влюблён. До одури сильно и безповоротно. Цао Сян улыбается и думает, что брат Чжоу действительно не ведает своего счастья, раз до сих пор на каждой поверхности не написал, какой дар судьбы ему достался.

***

Чжоу Цзышу остаётся внешне отстранённым и почти холодным. Мало кто видит тень улыбки на его лице, но от зоркого взгляда Седьмого Лорда едва ли возможно что-то скрыть, даже будь настоящее лицо Цзышу спрятано под десятью масками. Цзин Ци улыбается, подперев лицо ладонью, смотрит как лис и взглядом этим обнажает волнение Цзышу.

Цзышу не выдерживает – поворачивается к нему лицом и смотрит пытливо: что тебе нужно, друг-прилипала? Бэйюаня это не смущает и вовсе он будто бы только этого и ждал.

– Малыш Чжоу уже совсем вырос... – вздыхает он с толикой присущего озорства.

Я тебя старше – хочет фыркнуть Цзышу, но проглатывает своё недовольство. Он вздыхает, будто обречённый на вечные муки страдалец, а после снова обращает взгляд на Бэйюаня:

– Неужели Лорд не хочет присоединиться к гостям?

– Этот Лорд ещё не насладился зрелищем, которое предстало перед его глазами.

Цзышу хмурится – он не зрелище. Но настроение к напускным обидам не располагает, поэтому он отгоняет мысли прочь и присутствие Цзин Ци всеми силами игнорирует. Только если бы это было так просто.

Он, глава Тяньчуан, Лорд Чжоу, вытерпевший боль от сотен ранений, едва ли может ровно сидеть, когда на него смотрят как кот на сметану. По лицу Бэйюаня бежит тень воспоминаний и он улыбается:

– А я так старался, герой Чжоу... – вздыхает тяжело, будто действительно с обидой. – Долгие годы, проведённые в Наньцзяне, я искал девушку небывалой красоты, с тонкой талией, шёлковистыми волосами и неподражаемыми манерами. Но ты так и не оценил моих стараний!

Цзышу тихо хмыкает.

– Неблагодарный ребёнок!

Они молчат с минуту, когда Цзышу с улыбкой подаёт голос:

– Неужели Седьмому Лорду не нравится мой избранник?

Бэйюань скользит по Цзышу персиковыми глазами, поправляет белое ханьфу, расшитое золотыми нитями, и отвечает, будто только этого вопроса и ожидал:

– Как герой Чжоу мог так плохо подумать об этом князе? – фыркает он, а после хитро щурится, поглаживая соболя, что расположился на его коленях. – Благодетельного господина Вэнь природа наградила удивительной талией, что тонка на вид, но, могу только предполагать, крепко ощущается под ладонями; удивительной шевелюрой цвета вороньего крыла, которой всякая юная госпожа позавидует... Вот только на сносный характер природа явно поскупилась, решив, что столько прелестей для одного человека – переизбыток!

Бэйюань смотрит внимательно и видит, как губы Цзышу растягиваются в улыбке. Язык его чешется сказать, что не припоминает он, когда Чжоу Цзышу стал таким мягким и сентиментальным, но он останавливает себя, едва разомкнув губы.

Чжоу Цзышу, которого он знал в столице Великой Цин, и Чжоу Цзышу, который сидит перед ним в эти минуты – это разные люди с одной лишь общей чертой – защитить то, что им дорого. Цзин Ци хочет потратить ещё много времени, углубляясь в философские рассуждения, но шаги за спиной отвлекают его. Он поворачивается, обращает внимание на вошедшего и вздыхает.

У Си.

Но тот не то, чтобы намеревался молчать, поэтому возмущает Бэйюаня одной единственной фразой:

– В таком случае вы с благодетельным Вэнем во многом схожи. Только характер ему достался более сносный.

Чжоу Цзышу с улыбкой поворачивается к зеркалу, скользит по яркому отражению взглядом и прикрывает глаза, слушая привычные пререкания за спиной. Неужели они с Вэнь Кэсином напоминают этих двоих?.. Подумать об этом он не успевает, поскольку чувствует, как кто-то тянет его за рукав. Цзышу поворачивается и видит перед собой Чэнлина, что смотрит на него и выдыхает восхищённо:

– Шифу... Вам... Вам очень идёт красный!

Губы Цзышу складываются в улыбку и он осторожно хлопает Чэнлина по плечу. Но тот будто опоминается, извиняется за то, что отвлёкся, и воодушевлённо восклицает:

– Шифу, госпожа Ло ждёт Вас и шишу у алтаря!

Чжоу Цзышу не думал, что его охватит мандраж предвкушения в последние минуты перед тем, как выйти из своих покоев. Он поджимает губы, прикусывает нижнюю и сам не успевает понять, как его мягко толкает в плечо Цзин Ци:

– Не кусай! Оставь эти губы благодетельному Вэню!

Всякое промедление исчезает в это же мгновение. Как бы не потели от волнения ладони, как бы не трепетали в предвкушении ресницы, Цзышу предпочитает компанию Кэсина любой другой компании.

Лао Вэнь... Муж Вэнь.

***

Цзышу в сопровождении Чэнлина добирается до места проведения церемонии за считанные минуты. Он бросает взгляд на растеленную перед ногами полосу алого атласа и вздыхает, не решаясь ступить вперёд. Но Чэнлин подбадривающе сжимает его ладонь, будто видит его волнение насквозь, и улыбается.

Цзышу не сдерживает усмешки – этот ребёнок пытается успокоить его, наставника, взрослого мужчину.

Делает шаг вперёд он действительно гораздо увереннее. Взгляд его скользит по гостям и раньше бы он подумал, что их слишком много. Но сейчас он никого не может назвать лишним и ничью улыбку не смеет оклеймить лицемерной.

Но среди всех улыбок Чжоу Цзышу катастрофически не хватает самой яркой. Самой важной. От которой дыхание бы перехватило, будто его душат, будто он душит сам себя. Он оглядывается незаметно, но когда возвращает свой взгляд к алтарю, то видит мягкое выражение лица Ло Фумэн. До того понимающее, что в груди щемит. Цзышу смотрит на неё несколько мгновений и отводит взгляд за секунду до того, как это стало бы неприличным.

Он ждёт. И пусть внешне для неблизких знакомых остаётся спокойным, но внутри с чрезмерной спешкой о рёбра колотится сердце.

«Ты почти замужем, Чжоу Цзышу, веришь себе?»

«Ты когда-нибудь смел представить, что в свои тридцать свяжешь свою судьбу красной нитью с человеком, без которого дышать трудно?»

«Разве мог ты предположить, что небеса подарят тебе родственную душу после всего, что ты сотворил, негодник?»

Вэнь Кэсин. Лао Вэнь. Чжэнь Янь. Бессовестный мальчишка, которого порой хочется заткнуть губами, лишь бы он не молол чепухи и не сыпал попусту двусмысленными цитатами, в которые изначально вкладывался совсем иной смысл. И кто сказал бы ему, Чжоу Цзышу, что и мысли в его голове не возникнет, что этого бесстыдника нужно перевоспитать?

Вэнь Кэсин появляется перед глазами неожиданно. Цзышу видел его в красном многократно, но теперь знание того, что это не просто красное ханьфу, а церемониальные свадебные одежды, поджигает воздух в его лёгких. И воздух этот горит, когда он видит, как Кэсин, обычно задорный и смеющийся, сжимает маленькую ладошку Гу Сян. Он не успевает ступить на атласную дорожку, когда А-Сян тянется к его уху и шепчет что-то. Цзышу присматривается к движению её губ и читает по ним:

«Не волнуйся, братец Вэнь. Ты очень красив»

Губы Цзышу трогает улыбка и он сам непроизвольно кивает, соглашаясь. Красота Вэнь Кэсина действительно заслуживает всех похвал этого мира, но Цзышу невольно хочет спрятать его на ледяной горе от чужих глаз и любоваться до той поры, пока не задохнётся от восхищения, пока губами не коснётся каждого дюйма его кожи в тысячный раз.

Вэнь Кэсин красив, как бы он себя не вёл. Как бы он не дурачился, как бы он не волновался, как бы чертовски он не был пьян. Красота Вэнь Кэсина всегда разная, но неизменно приводит в восторг и заставляет возжелать её коснуться.

Цзышу представляет, как очертит губами костяшки его пальцев, как поцелует внутреннюю сторону ладони. Как Кэсин, вероятно, вздрогнет, потому что касания Цзышу всегда вызывают в нём дрожь. И последний всегда этой дрожью уповается.

Цзышу представляет, как Кэсин откинет волосы вверх на подушки, потому что будет слишком жарко и слишком сладко. Кэсин всегда жалуется на вес длинных прядей, на их непослушание, но никогда не смеет отрезать их, зная, как любит Цзышу их расчёсывать и зарываться пальцами.

Это вызывает улыбку – кому как не Лао Вэню известно, что Цзышу всё равно какой длины его волосы и какой ширины талия?

Глава поместья четырёх сезонов сам не понимает, как взгляд его оказывается прикован к мягкой поступи Вэнь Кэсина, когда тот всё-таки ступает вперёд. Он видит, как из-под длинного подола мелькают носы красных сапог с позолоченными узорами и улыбается. А когда поднимает взгляд, то встречается с глазами Вэнь Кэсина, стоящего в метре от него. Цзышу тихо усмехается:

– Ты так робеешь, Лао Вэнь. Раньше ты подходил ко мне ближе.

Кэсин изгибает губы в улыбке и шепчет в ответ:

– Я боюсь, что если подойду ближе, то зацелую А-Сюя и сорву всю церемонию.

Цзышу прикрывает глаза и понимающе кивает. На Ло Фумэн они переводят взгляды почти одновременно и слышат мягкое «А-Син», слетевшее с её губ. Кэсин вздрагивает и это не ускользает от внимания Цзышу. Он видит, как губы того раскрываются, а после его слуха касается смущённый шёпот:

– Тётушка Ло...

Женщина улыбается, её ресницы отбрасывают мягкую тень на бледную кожу и Цзышу видит влагу, что скопилась в уголках её глаз. Чжоу Цзышу понимает её чувства, она видела Вэнь Кэсина маленьким ребёнком. Она помнит, как через кровь и боль он пробивался через трупы, как стал тем, кем является.

Цзышу прикрывает глаза на мгновение и думает, как бы смотрел на него наставник, доживи он до этого дня? Он бы улыбался?

– Ты такой взрослый, А-Син... Я рада, что имею честь проводить эту церемонию.

Взгляд Ло Фумэн обращается к Цзышу.

– Береги его, хорошо?

Она не требует ответа, но Цзышу кивает и сердце его сжимается.

– Обязательно, – отвечает он одними губами, потому что в горле оказывается предательски сухо.

Они с Вэнь Кэсином опускаются на колени рядом друг с другом, обмениваясь короткими взглядами. Их рукава на мгновение соприкасаются и Цзышу ворует одно лишние соприкосновение пальцев, будто это его единственная и последняя возможность коснуться Вэнь Кэсина.

– Первый поклон – поклон Земле и Небу, – негромко озвучивает Ло Фумэн.

Чжоу Цзышу кланяется низко, почти задевая лбом пол и чувствуя, как рядом с ним склоняется Вэнь Кэсин. Он взглядом скользит в его сторону и видит дрожащую улыбку на его губах.

Её хочется сцеловать с них.

– Второй поклон – родителям и старожилам семей.

Ресницы Кэсина вздрагивают и он прикрывает глаза. Цзышу не слышит его мыслей, но знает, что тот извиняется. И лишний раз убеждается в этом, когда перед третьим поклоном они поворачиваются лицами друг к другу и глаза Кэсина оказываются влажными.

– А-Сюй...

Он не произносит это вслух и губы его дёргаются едва заметно. Но Цзышу улыбается и обещает себе, что поцелует их с минуты на минуту и будет целовать много раз после.

– Третий поклон – друг другу.

Они наклоняются одновременно и заколки на их волосах внезапно цепляются друг за друга, но никто из них не дёргается и так и замирают оба во взаимном поклоне.

– А-Сюй...

Цзышу поднимает на склонённого Вэнь Кэсина взгляд и дарит улыбку:

– Что случилось, муж Вэнь? Ты снова разводишь сырость своими слезами?

Вэнь Кэсин поджимает губы, а после выдыхает:

– Я люблю тебя, А-Сюй.

Чжоу Цзышу слышит это не впервые, но задыхается так, будто только об этом узнал. Он смотрит на Вэнь Кэсина долгие секунды молча, а после шепчет в ответ:

– Я люблю тебя больше.

А в следующее мгновение они оба чувствуют, что заколки в волосах их больше не удерживают в поклоне. Они выравниваются, долго смотрят друг на друга и оба пропускают мимо ушей слова о первом поцелуе молодожёнов. Кэсин опоминается первый, оглушённый внезапной тишиной. Он бросает короткий взгляд на Ло Фумэн и стояющую по левую руку от неё Лю Цяньцяо. Они обе улыбаются и синхронно кивают ему.

Вэнь Кэсин приникает к губам Цзышу осторожно. Сперва лишь мягко касается их языком, выдыхает шумно, а после чувствует, что ему разрешают зайти дальше. Чжоу Цзышу разрешает Вэнь Кэсину взять инициативу и наслаждается тем, как тот впервые дарит ему нерешительный, но пылкий поцелуй. Все их предыдущие поцелуи были другими: распаляющими, горячими и заставляющими сходить с ума от желания сделать вдох. Это первый раз, когда Кэсин целуется не жадно, когда он знает, что это конец, это тупик – Чжоу Цзышу не убежит от него, не спрячется, не решит пожертвовать своей жизнью ради всего мира, потому что будет знать, что его искренне ждут.

Они связаны и лишним тому подтверждением служат две пиалы с вином, которые им преподносят. Сосуды переплетены алой лентой и Цзышу видит гравировку с их именами на каждом. Он осторожно берёт в руки свою пиалу и его охватывают воспоминания, чередой набегающие друг на друга. Он помнит, как старательно они выбирали это вино, как продегустировали сотни сортов, чтобы остановиться на одном, которое обоим придётся по вкусу. Не то чтобы Цзышу не распил с Вэнь Кэсином любое вино, будь оно горьким, сладким, кислым или слишком сухим. С Кэсином он готов пить самые дешёвые вина, с ним – хоть обычную воду, разделённую на двоих. Вэнь Кэсину было важно выбрать именно то вино, которое им обоим придётся по вкусу и по душе, а Чжоу Цзышу готов следовать любой его прихоти.

Они оба касаются губами пиал с вином, а после, отпив ровно половину, меняются ими. Вэнь Кэсин любит непрямые поцелуи не меньше, поэтому приникает губами к пиале ровно там, где мгновение назад были губы Цзышу. Позолоченная пиала всё ещё хранит их тепло и по спине Кэсина бегут мурашки от этого ощущения. Он допивает вино до последней капли и взгляда не отводит от Чжоу Цзышу. От своего мужа.

«Я люблю тебя, А-Сюй»

Он не успевает озвучить эту мысль, поскольку Цзышу шепчет первым:

– Я люблю тебя, муж Вэнь.

Вэнь Кэсина это почти что оглушает. Он не находит в себе сил на ответное признание, поэтому лишь нелепо моргает и растягивает губы в улыбке.

«Я тоже, я тоже, я тоже!»

Люди вокруг суетятся, радуются, наперебой сыпят пожеланиями и подарками. Вэнь Кэсин слушает, но не слышит. Из мыслей его вырывает только до боли знакомый и надоедливый голос Цзин Ци, что подходит к ним вместе с У Си:

– Позвольте этому князю преподнести свадебные подарки.

Кэсин видит, как вежливо улыбается Цзышу и следует его примеру, слабо кивая.

– Я не сомневаюсь, что дни ваши будут неизменно тёплыми и радушными, поэтому дарю вам эти шёлковые простыни, чтобы и ночи были не лишёнными того тепла, – он улыбается, протягивает набор алого постельного белья с лишающей дара речи золотой вышивкой, а после, будто вспомнив что-то, толкает локтём У Си.

И Цзышу, и Кэсин замечают полный скрытого негодования взгляд Шамана. Но Бэйюань без тени зазрения совести забирает из его рук небольшой сосуд из красноватого стекла с неизвестным содержимым и улыбается:

– А это чтобы ваши ночи были неизменно жаркими.

Чжоу Цзышу натянуто улыбается, кивает в знак благодарности, а Кэсин не теряет возможности вставить едкое слово:

– Мой муж не так стар и бессилен, как этот князь, и я думаю нам это не пригодится.

Но Бэйюань только тепло улыбается.

– Это не для Цзышу, – отвечает он. – В его мужской силе я не сомневаюсь. Это подарок для его любимого супруга, который, я боюсь, упадёт без сил после брачной ночи с бывшим Лордом Чжоу.

Вэнь Кэсин почти до скрежета сжимает зубы и его мысли о Цзин Бэйюане ни для кого не остаются секретом.