миссия «забыть бывшего»

Феликс всегда считал себя сильным и независимым. В последний месяц он повторял это себе каждый день, когда был готов разрыдаться от тоски. Джисон крутил пальцем у виска и много ругался, грозя найти причину грусти друга и уничтожить её жесточайшим образом.

А причиной был Хван Хёнджин. Невьебенно потрясающий отвратительный Хван Хёнджин, до безумия сексуальный бесячий, имеющий головокружительные невыносимые блондинистые волосы длиною до плеч, которые заплетённые в хвостик или зализанные назад доводили Феликса до икоты своей сексуальностью навязчивостью и заставляли дрожать колени (от неприязни конечно!).

Феликс вступал сам с собой в дебаты насчёт своего бывшего каждый день после их расхода и каждый раз проигрывал сам себе в аргументах, дико бесясь с этого и мечтая самоуничтожиться от своей жалкой влюбленности.

— Да забудь ты своего бывшего уже! — возмущается Джисон, глядя на то, как Ёнбок с кислым выражением лица заливает в себя третий бокал с коктейлем. А они, на минуточку, пришли повеселиться, о чём Хан не без небольшого раздражения напоминает: — Повеселись. Тут дофига горячих парней. Вон тот красавчик, например, — друг без задней мысли указывает пальцем в сторону одного парня.

Феликс лениво поднимает голову, отслеживая траекторию пути чужого взгляда, а потом расширяет глаза. О нет. Этого просто не может быть. Жизнь над ним издевается. Феликс воет, а потом фэйспалмит, мечтая выбить себе этим ударом лицо вместе с памятью.

— Джисон, блять, это и есть мой бывший!

Хан удивлённо выпучивает свои глаза, а после начинает таращиться на симпатичного блондина, флиртующего с каким-то парнем. Джисон хмурится. Так вот, кто этот мудак, из-за которого его солнечный друг наматывает сопли на кулак второй месяц. Он лично с Хёнджином не знаком, но знает, что с Феликсом они встретились и сошлись в Лос-Анджелесе, за те три месяца учёбы по обмену, которые Ли там провел. Ещё будучи в Америке, Феликс счастливо делился новостью, что у него наконец появился парень, но уже через неделю, по возвращении домой Джисон нашёл его в слезах под одеялом их двушки, ревущим, что его бросили (он до сих пор не признает того факта, что плакал, утверждая, что его чужой уход ничуть не расстроил).

Джисон с решительным выражением лица закатывает рукава своего худи, и Феликс с ужасом спешит его остановить.

— Хэй, бро, что на тебя нашло?

— Это же он тебя кинул, и какого-то хрена смеет сейчас улыбаться?! — рычит Хан, у которого кулаки чешутся врезать этой высокой блондинистой проблеме по куполу. Феликс поджимает губы, готовый разрыдаться, но после за какие-то мгновения берёт себя в руки (Хан этой перемене восхищается) и твёрдым голосом заверяет:

— Забей, я сам с ним разберусь.

Он поднимается из-за стола на шатающихся ногах (это связано с выпитым алкоголем, а никак не с тем, что Феликс сейчас собирается подойти к тому, кого любит до хрипа и на кого безумно обижен). На полпути парень всё-таки сворачивает, решив для надёжности влить в себя ещё немного алкоголя. Ему дают стопку виски в баре, которую он залпом осушает. В голове пустеет, а желания становятся более открытыми и дерзкими.

— Здра-а-авствуй, — котом тянет Феликс, присаживаясь на колени к симпатичному парню, который болтал с Хёнджином до этого. Юноша усмехается, глядя на него, и под странный взгляд со стороны Хвана подхватывает Ликса под попу. Младшему не очень нравится, но это не мешает ему мило сощуриться и, коснувшись пальцем чужого носа, игриво произнести: — Ты случайно не зоофил?

Хёнджин с парнем непонимающе переглядываются.

— Нет, я Минхо.

— Тогда почему общаешься с козлом?

Минхо давится смешком, а Хван терпеливо выдыхает через зубы.

— А причем тут зоофилия? — не понимает Хёнджин, не оценив юмор.

Но Феликс его игнорирует, продолжая ластиться к Минхо.

— А кошек ты любишь?

Глаза Минхо довольно сужаются.

— Люблю.

— Тогда я могу побыть твоим ко...

Окончание фразы тонет в ладони Хёнджина, которую тот с хмурым видом кладёт Феликсу на рот, поднимая парня к себе на руки. В это время из воздуха материализуется Джисон, с ненавистью смотря на Хвана и с игривым прищуром — на Минхо.

— Твоим котом могу побыть я, а моему другу нужно хорошенько оттаскать за рога одного козла, — ослепительно улыбается Хан, обращаясь к рыжеволосому любителю кошек. Глаза Минхо смотрят на него с интересом, глаза Хёнджина — с напряжением. — Если обидишь моего друга ещё раз, свои яйца найдёшь в ближайшей канаве, Хван, я предупредил, — шипит Джисон Хёнджину напоследок, после чего полностью посвящает себя Минхо.

Нести Феликса на руках у Хёнджина не получается, потому что тот врубает обиженку и выпутывается из них, настаивая, что может идти сам, поэтому старшему остаётся лишь аккуратно придерживать его за талию, потому что при всём желании доказать свою силу и независимость ноги Феликса держать отказываются.

С большим трудом, учитывая текучесть Ликса, Хёнджин вызывает такси через мобильное приложение, а после осторожно фиксирует младшего перед собой, ставя на ноги и удерживая одной рукой за талию, а второй за запястья. Феликсу от этого дико удобно и приятно, но от этого ещё обиднее. Хёнджин такая гнида. Какого хрена он творит это всё сейчас, если сам отказался от него? Ликс таких приколов не понимает, да и вряд ли вытерпеть сможет. Он всё ещё не отошёл от того, что его так внезапно и больно кинули.

— Чего пялишься? Бесишь, — шипит грубо Ли, надувшись и слабо принимая попытки оттолкнуть чужую руку от своих запястий. — Твой новый парень не будет обижен, что ты пошёл со мной? Или ой, тебе так же всё равно, как было, когда кидал меня? Мудак.

Если честно, Феликс не такой грубый в жизни, просто, когда напивается, вся злость, которую он в себе убивает тоннами шоколада и сессиями с Джисоном, толчками выходит на поверхность, вместе с желанием заехать кому-нибудь по морде. Кому-нибудь в лице конкретного Хван Хёнджина.

— Ликс, ты напился, давай поговорим, когда станешь чуть трезвее, хорошо? — просит Хёнджин, мягко приподнимая младшего за подбородок, чтобы посмотреть ему в глаза. Возможно из-за алкоголя у Феликса слуховые галлюцинации, но голос Хвана звучит очень нежно.

Не то чтобы это хоть сколько-то помогало успокоиться.

— А вот хрена с два я буду ждать, пока протрезвею, — грубо обрывает его Ли и почти сразу решительно впивается в чужие губы поцелуем.

Раз эта гнида объявилась, Феликс выразит свою злость на нём по-другому. Он пьян, а значит оторвётся по полной.

Губы Хвана всё такие же мягкие и нежные, он всё так же любит медленно и влажно целоваться, позволяя своему языку вытворять многое в чужом рту. Феликс помнит этот язык на каждом сантиметре своего тела и сегодня полностью отказывается ложиться спать, пока не почувствует его на своём теле. В лучшем случае — внутри себя.

Хёнджин отвечает на поцелуй мягко, тоже слегка жадно, но в отличии от Феликса пытается его прервать.

Наивный.

Сегодня Ли его не отпустит, пока не затрахает до смерти. Позориться из-за своего поведения он будет завтра поутру, но зато не будет сожалеть, что не опробовал тело Хвана ещё раз. С теми, кто бросил, Ликс разговаривать не хочет, но вот потрахаться вполне можно, по крайней мере, пока он пьян.

Такси подъезжает через минуту, и Феликс, не теряя времени, запихивает заметно офигевающего Хёнджина на задние сидения, залезая следом на чужие колени. Он практически рычит свой адрес и протягивает таксисту вдвое больше денег, чтобы уже через несколько секунд опустить шторку между передними и задними сидениями.

— Феликс, что ты... — шокированно лепечет Хван, у которого мозг перестал работать на моменте, когда Ликс полез к нему с поцелуем.

Он успел забыть, что в пьяном состоянии Ли Феликс — грубая и нуждающаяся в сексе сучка, готовая, если надо, вырубить свою жертву. Хван до сих пор помнит, как один раз Ликс его скрутил, когда он пытался его уложить спать. Скрутил и трахнул, чтобы на утро мило хлопать глазками и краснеть. Да, черный пояс по тхэквондо придавал ему опасного шарма.

По которому, если честно, у Хёнджина каменно стоял член.

— Заткнись или я отсосу тебе прямо сейчас, — приглушённо басит Феликс.

У Хвана мурашки идут по всему телу и скапливаются во всех эрогенных зонах, одни из которых младший с готовностью накрывает губами. Хёнджин до боли прикусывает свою губу, когда чувствует укусы на своей шее и слышит звуки влажных причмокиваний. Он так скучал по младшему, по его настойчивости, когда он возбужден, и по его засосам. Феликс целуется как бог и своими губами умеет вытворять действительно божественные вещи. Хёнджин имел счастье оценить чужие навыки и, если честно, иногда сильно хуебесится от мысли, что они могли быть отработаны на ком-то другом, пускай Феликс и говорил, что Хван у него первый.

По мнению Хёнджина, мимо Ликса пройдёт только слепой. И то, слепые видят свет и на него тянутся, а Феликс — сгусток этого света и тепла. Хван натурально видел, как однажды один цветок повернул свою голову в сторону младшего. Так что это факт — лучше Ли Феликса на этой земле никого нет.

И Хёнджин был на седьмом небе, когда после месяца ухаживаний это чудо досталось ему. Такое стеснительное, заботливое и доброе. Феликс был очень неловким первое время и постоянно скрывался за шутками. Прелестными и очень смешными шутками, с которых Хёнджин готов был ржать до конца своих дней. Феликс был очень неловким. До первого поцелуя, а дальше и всего остального. Потому что, оказывается, его желания делают из него сверхчеловека.

Внезапно губы младшего вновь оказываются на хёнджиновых, и поток воспоминаний вместе с мыслями в принципе мгновенно обрывается, в момент, когда Ликс настойчиво проталкивает свой язык в чужой рот и требовательно мычит.

Хёнджин так обожает его целовать. Он довольно обхватывает своими губами чужую мышцу и начинает её мягко посасывать, лаская языком внутри. Феликс на нём заметно плавится и даже приостанавливает движения тазом по стояку (на которые член старшего реагирует уже почти болезненно), размякнув и погрузившись в чужую ласку.

Неловкий кашель с передних сидений прерывает их.

— Молодые люди, мы приехали.

Парни, слегка порозовев (о боже, в них проснулся стыд?), благодарят мужчину за поездку и просят прощения за своё поведение, покидая машину.

Феликс бодро ведёт Хвана к себе в подъезд, не забывая засосать прямо перед домофоном, и потом в лифте, и ещё у квартиры, пока наконец не приводит к себе, срываясь и с отчаянием запрыгивая к парню на руки.

Бывшему парню, ну да ладно.

Хёнджин подхватывает его с готовностью, осторожно прислоняет спиной к двери и не прекращает целовать, пока прокручивает ключ в ней. Феликса от нетерпения трясёт и хуёвит, он мечется от губ Хвана к его шее и скулам, разрывается между тем, чтобы покусать его уши или нагнуться к ключицам. Ему хочется поскорее его всего раздеть, пометить каждый сантиметр его блядского мудачьего тела, чтобы покидать с чувством превосходства и сытости от того, что сделал его, пускай и козла такого, своим.

Хван наугад находит в квартире ванную и моет руки с Феликсом на руках, он бы зашёл с ним так и в душ, потому что Ликс не собирался его отпускать, но младший соизволил слезть с него, чтобы сразу начать раздевать. И, о боги, почему никто не предупредил Феликса, что тело его бывшего ещё больше похорошеет с момента их расставания?

— Ты, блять, смерти моей хочешь? — громко выдыхает Ли, обгладывая взглядом чужие обнажённые руки, а после тяжело сглатывая при виде длинных тонких пальцев с четкими линиями сухожилий. Конечная, сука.

Феликс почти рывком сдёргивает с Хвана джинсы с боксерами и титаническими усилиями уговаривает себя не смотреть пока вниз, проталкивая старшего в душевую. Пока он тратит секунды на то, чтобы раздеться, Хёнджин включает воду, и вид его открытой шеи с откинутой назад головой и влажными блондинистыми волосами, которые парень зачесывает назад, убивает в Феликсе всё невинное и живое.

Он пиздец как хочет этого мужчину прямо сейчас.

В чужую шею Ликс впивается почти как вампир, поставленные до этого укусы уже начали темнеть, и Феликса вело от этого до жадного стона дико.

— Детка, ты меня съешь, — мягко смеётся Хёнджин, позволяя кусать и целовать себя, где младшему захочется. Он всегда был слаб перед его желаниями.

Феликс зыркает на него из-под чёлки зло и темно, у Хвана дёргается кадык от этого взгляда, что делает младшего ещё более возбужденным. Он ведёт языком по плечу, а затем и предплечью, чтобы после перейти им на кисть и втянуть с пошлым звуком в себя два пальца, обильно смачивая их слюной. Хёнджин, который до этого старался обмывать тело младшего свободной рукой, не может сдержать слабого рыка и сжимает в ладони чужую ягодицу, вжимая Феликса в себя. От столкновения своего возбужденного члена с бедром старшего, Ли хнычет прямо с пальцами во рту и переводит взгляд вниз.

Блядский пиздец.

Крупный и толстый член старшего прижимается к его животу, блестя от влажности и ярко светя багровой головкой. Феликс хочет умереть от того, насколько мечтал испытать это всё снова. Он даже не осознает, как так быстро оказывается на коленях, игнорируя летящие сверху на лицо капли воды. Хёнджин запрокидывает назад голову и громко стонет, когда головка его члена разом утыкается в заднюю стенку чужого горла.

Феликс единственный из его бывших, кто мог и с такой любовью брал его на всю длину, не задыхаясь и не давясь. Он был, блять, просто создан для него. Младший пускает в горло глубоко, ствол легко скользит по языку, и иногда парень специально насаживается на него нёбом, чтобы Хёнджин почувствовал рельеф. Ликс также не забывает взять за щеку, беря в рот до пошлого бугорка, который провоцирует Хвана вцепиться в чужие волосы. Младший от этого ликует и щурит глаза, но не удерживается от лёгкого шипения и намеренного задевания зубами крайней плоти.

Он играется языком с уздечкой и толкается им в уретру, доводя Хёнджина до состояния, когда мир перед глазами плывёт, а в голове не остаётся ни одной приличной мысли, кроме концентрированного желания и тела Феликса, которое Хван стабильно видит рядом с собой в каждой своей мечте и каждом сне. Младший начинает заглатывать, и Хёнджин кончается, как личность, потому что этот божественный рот высасывает из него все соки, почти уже в прямом смысле, потому что ещё немного и старший кончит.

Блядский Феликс это чувствует на ментальном уровне, а потому отстраняется, крепко обхватывая основание пальцами, чтобы пережать каналы и заставить Хвана низко промычать от недовольства.

— Блять, мне хватило бы буквально секунды, Ликс, ты-

— Заткнись, иначе вообще откушу. — Парень быстро подрывается на ноги, толкая Хёнджина к стене, и впивается в его губы, сминая их во влажном и жадном поцелуе. — Я всё ещё дико зол на тебя, козлина, так что кончить ты сегодня сможешь только в мою задницу, понял?

— Сам сказал, — рыкает Хван, резко разворачивая младшего к себе спиной и меняя их местами таким образом, чтобы Ликс оказался вжатым грудью в кафель и слегка взвизгнувшим от контраста температур.

Хёнджин нетерпеливо опускается на колени, облизывая и без того влажные губы, распухшие от поцелуев до ярко-красного порнушного оттенка, от которого у Феликса собирается жар в паху. Да, он готов свернуть себе шею, чтобы смотреть на старшего во время того, что он собирается делать. Хван пальцами оттягивает одну ягодицу, чтобы открыть себе вид на чистую дырочку и выбритую кожу. Честно, у него нет какой-то брезгливости по отношению к волосам на чужом теле, но тот факт, что Феликс бреется, возбуждает его ахуеть как. Хёнджин не сдерживается от быстрого мазка по сфинктеру, на который Ликс реагирует всхлипом.

— Б-блять...

Его голос дрожит, и это так пиздецки заводит, что хочется нагнуть прямо сейчас и заставить скулить. Но Хёнджин всегда был извращенцем, достойным своего парня. Бывшего парня. Блять. Этот факт злит, но Хван позволяет себе забыть о нём на время, потому что довести до края Феликса — его чёртова цель с рождения, поэтому всё остальное может отойти на второй план. Хёнджин нагло ухмыляется, прежде чем звонко шлёпнуть парня по ягодице и сразу наградить место удара укусом. Феликс совсем не брутально взвизгивает, чуть не падая, подскользнувшись на мокром полу, но благодаря крепко держащим за бёдра рукам Хёнджина, лишь рефлекторно утыкается задницей в чужое лицо, тут же густо краснея.

Старшего подобное положение ничуть не смущает, что подтверждается его следующими действиями, а именно юрко скользнувшим в анус языком, который парень пропихивает всё глубже, на всю чёртову длину, раздвигая мягкие стенки, которые явно совсем недавно были размяты. Феликс точно не терял время зря, пока его не было рядом. Хочется надеяться, что он удовлетворял свою дырку игрушками, а не чьим-то, сука, членом. Движения языка в заднице Феликса становятся более активными и агрессивными, у парня от них дрожат ноги и ползут в стороны колени, из-за чего он напоминает только родившегося оленёнка, который ещё не знает, как стоять. Дико унизительное положение.

И оно становится ещё более унизительным, когда Хёнджин пальцами раздвигает полушария в стороны, полностью пропадая в них лицом и убивая Феликса с мастерством первоклассного убийцы. Младший низко стонет и глушит стоны в ребре своей ладони, чувствуя приближение оргазма каждый клеточкой своего тела.

— Так не пойдёт, детка, — опасно ласковым голосом мурлычет Хёнджин, прежде чем точно таким же жестом, как и Феликс в своё время, зажать чужой порозовевший член у основания. — Ты безумно очаровательный во время оргазма, малыш, но я хочу видеть, как ты будешь корчиться вокруг моего члена. Иначе мне придётся брать тебя после оргазма, а этого ты не выдержишь.

— Ах-ха, блять, — Феликс натурально скулит. Он распадется на части, если Хёнджин доведет его до оргазма и после этого ещё и трахнет. Он просто нахуй вознесётся на небо. — П-пожалуйста тогда быстр-... Ах! Хёнджин!

Младший вскрикивает, потому что вместе с языком в него на всю длину входит невъебически прекрасный палец Хёнджина. Феликса от него прогибает в спине до хруста и почти пробивает оргазмом, если бы не чужая рука. Блять. Блять. Блять. Почему Хёнджин просто не может войти и убить его? Зачем он делает это с таким вкусом и расстановкой? Феликс не выдерживает.

— Да-ах, просто вставь мне уже, чёрт!

Хёнджин активно толкается в него двумя пальцами на всю длину, дразня мягкие стеночки своими божественными фалангами. Феликс уже самостоятельно пытается с них слезть, чтобы вместо этого насадиться на член старшего, но на дрожащих ногах дико трудно двигаться, а ещё это становится непосильной задачей в условиях, когда Хван буквально трахает его пальцами, через раз ударяя по простате, и при попытке отстраниться вставляет их глубже и чуть приподнимает руку, входя под другим углом.

Феликс хочет утопиться под душем или придушить шлангом от него Хёнджина, но может только бессвязно материться, выскуливая имя старшего и смаргивая слёзы от из раза в раз уходящего от него оргазма.

— Мх-ха, я б-больше не мо-... Блять... Не могу! Ах!

Феликс почти падает, пускай держится за стену всеми руками и ногами, когда Хёнджин внезапно поднимает одну его ногу вверх, а затем вскрикивает, когда старший одним слитным движением наполняет его своим огромным членом.

Ли натурально задыхается, впиваясь пальцами в чужие волосы, чтобы отомстить и при этом найти хоть какую-то опору, потому что он уверен, что вот-вот рухнет. Его щека вписывается в стену, и вокруг неё очень скоро запотевает кафель от частого и тяжёлого дыхания.

— Детка, в тебе так ахуенно! Твою мать...

Хёнджин шипит это Феликсу на ухо, чем вообще, блять, не помогает, потому что его возбуждённый голос это финишная прямая, а лёгкий укус в ухо — конечная остановка на тот свет. Ликс выгибается дугой, в процессе принимая в себя член ещё глубже, и сотрясается в сокрушительным оргазме, после которого Хёнджину приходится взять его на руки, подхватив под ноги, ибо тот беспорядок, в который он превращается, намекает на то, что парень выпал из этой реальности.

— Хэй, малыш, ты меня слышишь? — мурлычет Хван на ушко, касаясь языком ушной раковины и жарко дыша в неё. Феликс хочет его придушить, потому что он сейчас сверхчувствительный, а Хёнджин буквально доставляет болезненное удовольствие каждым своим движением. — Ликси, крошка, ну же, открой глаза. Посмотри, как хорошо ты смотришься на моём члене.

Феликсу совершенно точно, блять, не стоило слушаться Хёнджина. Никогда в жизни.

Картина, что ему открылась, останется выжженной на сетчатке его глаз навсегда. Картина, от которой щёки позорно красные, как и уши, которые чёртов Хёнджин продолжает вылизывать, как и шея, усыпанная засосами и укусами.

Эта блядская картина того, как Хёнджин трахает его на весу, раздвинув его ноги так, чтобы и достоинство Феликса, и его дырочку, и долбящий её член было идеально видно. Кажется, Феликс знает, что будет видеть оставшуюся жизнь во всех эротических фантазиях.

Это не покинет его голову никогда. То, как старший использует его как игрушку, для своего гигантского толстого члена, входящего в него так глубоко, что на животе образуется блядский бугорок.

Феликс сотрясается в сухом оргазме, сжимая своими органами ствол Хёнджина в себе. Старший рычит, сжимая глаза до звёзд перед глазами, и начинает насаживать Ликса на себя активнее, под аккомпанемент чужих блаженных криков, чтобы в конце концов наполнить его своей спермой.

После того, как Хёнджин подмывает затраханного почти до отключки Феликса, он относит его на руках в комнату, нежно прижимая к себе и выслушивая ряд обвинений, чередующихся с признаниями в любви, каждое из которых отзывается в сердце мини-взрывами. Хёнджин тоже его безумно любит и как раз хочет об этом поговорить, когда они оба лежат в кровати под одеялом, но Хван натыкается на спящую мордашку у себя на груди и понимает, что разговор придётся отложить. Он сонно пересчитывает веснушки на чужом лице, улыбается тому, что их количество не изменилось, прижимает к себе Феликса чуть ближе, натягивая одеяло ему на плечи, и шепчет «Спокойной ночи, мой Феликс», почти сразу проваливаясь в сон.

***

Утро Феликса принимает обороты с красной пометкой «Пиздец» сразу по пробуждению. Во-первых, его задница разъебана в пух и прах, а такое случалось лишь в одном случае в его жизни — после секса с бывшим, ну и во-вторых, в кровати обнаруживается этот самый бывший в россыпи засосов, среди которых Феликс отчётливо может различить отметки своих зубов.

Стыд и позор.

Первым желанием становится спихнуть Хвана с кровати, но после осознания, что двигаться Феликс не планирует ближайшую вечность из-за боли в пояснице, парня настигает новое желание — дать себе понежиться в чужих объятиях ещё чуть-чуть.

Потому что Феликс всё ещё сопливо тащится по Хван Хёнджину, которого встретил в Лос-Анджелесе, перед которым выглядел постоянно полным идиотом со своими глазами-сердечками, ради кого покрасился в блонд и научился классно одеваться, с кем смог впервые раскрыть свой сексуальный потенциал, кому дарил свои улыбки, секреты, брауни в контейнерах и всё-всё-всё. А Хёнджин принимал это всё с такой искренностью и самоотдачей, что Феликс ни секунды не сомневался в его чувствах, в его объятиях и поцелуях — во всём нём, до того злополучного дня в аэропорте, где Хёнджин неловко как-то и грустно обнял его на прощание (даже не поцеловал!) и сказал своё проклятое «Ну, получается, всё?». А Феликс «всё» не хотел. Он хотел Хёнджина рядом с собой, хотя бы на расстоянии. Но старший не дал им шанса на это. За что сейчас Ликс хочет его ударить.

Перед этим поцеловать, конечно, и может даже попросить потаскать на ручках.

В мечтах. Ведь именно там остались моменты, когда Хван так делал, ещё будучи с ним в отношениях.

Какая же он, чёрт возьми, сука!

— Уже проснулся? — хрипло и так тепло произносит Хёнджин, разлепив глаза, и улыбается так нежно-нежно и по-домашнему уютно, что у Феликса, сделавшего раздражённое выражение лица, трескается рожа из-за расплывшейся по ней улыбки.

— Ну вот и какого хрена ты заставляешь меня улыбаться? — сквозь улыбку стонет-ворчит парень, старательно прикусывая уголки губ, чтобы совсем не палиться. Они оба понимают, что уже без разницы. Они оба проиграли.

— Потому что ты меня любишь, Феликс.

Младший его игнорирует, уводя взгляд в сторону. Хёнджин не осуждает: тут некого осуждать кроме него самого.

— А ты? — подаёт голос Ли, разглядывая узор на одеяле. — Ты любишь меня?

Хёнджин молчит, и это заставляет Феликса потерять последнюю надежду, заглядывая в чужие глаза. Но в них так ярко отражается он сам, что парень на время выпадает из реальности.

— А ты как думаешь, глупый?

Хёнджин смотрит на него серьёзно, ждёт. Феликс глупо жуёт губу. Действительно глупый, наверное. Он нихрена не понимает. Он не сраный Шерлок, чтобы понять, что это значит. И он не хочет сильно надеяться на что-то, потому что потом будет больно, а он устал от боли.

— Видимо глупый, раз молчишь, — по-доброму смеётся Хёнджин и нежно целует его в макушку. — Но я люблю тебя и таким.

Феликс замирает и плавится от этого поцелуя, чувствуя, как стресс покидает его тело сразу после прикосновения чужих губ к своему лбу. Но что-то всё равно не покидает его голову, не позволяя окончательно принять своё счастье.

Что-то в виде их разрыва.

— Но почему тогда ты меня бросил, Хёнджин? — задаёт интересующий его вопрос Феликс, заглядывая в чужие глаза в поисках ответов. На глубине он видит лишь плещущуюся нежность и отражение солнечного света.

— Ох, это... Пойми меня правильно, Ликси. Я впервые влюбился в кого-то настолько серьёзно. Ты такой светлый, добрый, весёлый. Ты просто замечательный, Феликс, и я понимал это ещё тогда. Те два месяца я был самым счастливым человеком, понимаешь? — Феликс, нахмурившись, кивает. — Но дело в том, что я знал, что ты уедешь, а мне нужно было бы остаться, причем я не знал, на какой срок.

— А об отношениях на расстоянии не слышал? — грубовато хмыкает Ликс, чувствуя небольшое раздражение. Серьёзно, если причина в расстоянии, он задушит его прямо сейчас.

— Я знаю не по наслышке, что это значит. Я состоял в чём-то похожем и могу сказать, что дико трудно состоять в полноценных отношениях на расстоянии так долго. Я у тебя был первым, а это значило, что для тебя всё ещё впереди. Я не хотел обременять тебя собой только из-за своей влюбленности. Отношения на расстоянии не идут ни в какое сравнение с настоящими, потому что только находясь рядом с человеком, ты можешь полноценно дарить ему свою любовь и внимание, а на расстоянии вы будете далеки не только из-за километров, но и ментально. Наша связь стала бы хрупкой, крошка, а это гораздо больнее. Да и с твоим сексуальным аппетитом я понимал, что ты захочешь много попробовать нового, но когда я в другой стране, у тебя не было бы такой возможности. И ещё много других «но». Я просто желал тебе лучшего, потому что до боли в груди люблю.

Феликс мечтает зарядить ему по носу чем-нибудь тяжёлым, но почему-то лишь грустно вздыхает и находит чужую руку своей, переплетая их пальцы. Разница в размерах ладоней заставляет его улыбнуться, как и Хёнджина, подносящего чужую ладошку к губам.

Ликс фыркает.

— Но почему ты не спросил у меня, а решил за нас двоих? Звучит банально, но типа, так работают отношения. Нужно говорить друг с другом, знаешь ли.

— А ты, я смотрю, многое знаешь об отношениях, — лукаво щурится Хван. — Вроде я был у тебя первым, разве нет? Или у тебя уже были партнёры после меня?

Хёнджин улыбается, но на деле ему больно. Мысль, что кто-то видел Феликса таким по утрам, заставляет сердце выть раненным зверем.

— Ты придурок или да? — выгибает бровь младший. — Я давно уже принял тот факт, что пока ты в этом мире существуешь, я не смогу смотреть на других вообще. Потому что идеальнее людей не существует.

— Как видишь, я не идеальный, раз умудрился проебаться, — Хёнджин разводит руками, не отрывая взгляда от Феликса.

Господи, как же хорошо просто лежать рядом с ним, держать его за руку и разговаривать.

— Зато вчера круто поебался, — Ликс хихикает, а Хёнджин свободной рукой ползёт под одеяло, чтобы с ухмылкой щипнуть его за бедро. — Эй!

— Ты прав, это был лучший секс в моей жизни. Ты такой ненасытный, когда пьяный. Я даже начинаю переживать, что если бы меня рядом не было, какому-то другому человеку посчастливилось бы увидеть тебя таким хорни. Я пиздец как ревную при мысли об этом. Да кто знает, сколько ты напивался так без меня, — Хёнджин подозрительно щурится. — Твой друг он вообще надёжный?

Феликс звонко смеётся, наслаждаясь ощущением большой ладони на своём бедре, которую Хван так и не убрал.

— Надёжный, надёжный, уж явно надёжнее моего парня, — фыркает Ли.

Хёнджин чувствует от этого укол, но понимает, что всё заслуженно, поэтому крепче сжимает чужую руку, поглаживая большим пальцем мягкую кожу.

— Твой парень исправится, он обещает, если ты разрешишь ему вернуться в этот статус, — осторожно сообщает Хван, заглядывая в чужие глаза.

Феликс любит его до потери пульса. И уж точно не может сказать ему «нет», пускай может и хотел бы (не хотел бы, кому он врёт).

— Ладно-ладно, мой парень, посмотрю на твоё поведение, — наигранно безразлично тянет Ликс.

Хёнджин загорается как новогодняя ёлка и резко накидывается на него с поцелуями-бабочками и нежными «спасибо-спасибо-спасибо».

— Миссия первая: приготовь мне завтрак и поноси меня на ручках!

— С хуя ли?

— Ну Хёнджи-и-ин! Ты меня отымел вчера!

— Ты первый начал!

Феликс надувает губы.

Хёнджин правда пытался сопротивляться, но перед своим парнем он бессилен от слова совсем.

— Да Господи, сейчас я встану и сделаю завтрак. Деликатес не обещаю, потому что я не ты, но яичницу пожарю. Дай мне ещё только немного поваляться с тобой.

Они любуются друг другом несколько минут, лёжа в тишине и обмениваясь ласковыми поцелуями. Феликс переплёл с ним ноги, потому что они у него замёрзли, и водил пальцем по следам своих укусов, довольствуясь ими.

— Кстати, почему ты всё-таки приехал? Разве ты не живёшь там?

Хёнджин, до этого мурлыкающий в такт чужим движениям, открывает глаза.

— О, это... Ну так-то у меня семья тут живёт, я же рассказывал, а в Америке дядя, с которым я жил. Одна компания здесь предложила мне стажировку, да и обучение я уже закончил, так что я сразу и приехал. Надеялся с тобой встретиться, но позвонить боялся.

— Дурак, — слабо бьёт его в плечо младший. — Но я люблю тебя, — счастливо улыбается Феликс, цепляясь руками за чужие плечи и наматывая чужие пряди волос на пальцы.

— А я тебя, мой Феликс.

Миссия «забыть бывшего» успешно провалена.