— Как мне понять, что он выбрал меня?
— Он захочет тебя убить.
из все-мы-знаем-какого фильма
В жизни Аято Киришимы было много тяжелых ночей.
Ночь, когда отец, сосредоточие их мира, не вернулся домой и они с Тоукой сидели под кроватью, боясь, что за ними придут страшные белые плащи. Его первая ночь в одиночестве, когда тринадцатилетний мальчишка, наконец дорвавшись до свободы, шарахался от собственной тени в большом безумном городе. Ночь, когда его тащили за шкирку, как облезлого котенка, пока не бросили к забинтованным ногам Это. Ночь штурма Кокурии, голод, огненные обломки и рыдающая под ними Тоука, многочисленные драки, переломанные кости, холодный карцер Русимы, гребаные «голуби» – каждый раз Аято как будто получал сквозной удар. Пока не научился латать их настолько хорошо, что уже и не замечал новых.
Кто же мог подумать, что увеселительная прогулка триумфатора по шестому району, снова откроет его книгу тяжелых ночей – вписывая по главе ночь за ночью.
А началось все вот как.
— ...Шестой район ранее возглавлял Матасака Камиширо.
На стену вывели стандартное фото на фоне ростовой линейки. Несколько особо впечатлительных следователей, сидевших в первых рядах, немного выпрямились в своих креслах: Матасака Камиширо оказался пугающим великаном с тонкими длинными усами, свисающими ниже подбородка, как у монгольских ханов тех времен, когда они с саблей наголо завоевали полмира.
К этому моменту в конференц-зале CCG успели выпить не один стакан кофе и не единожды выйти в туалет, но японская уважительность все равно никому не позволяла спросить, сколько еще будет длиться совещание. Или хотя бы ослабить галстук, осточертевший за полный рабочий день. В зале не было окон, но все знали, что на улице давно стемнело. Докладчик сменялся докладчиком, ни одно экспертное заключение не могло предложить хоть сколько-нибудь внятный план выхода из нестандартной ситуации, и так продолжалось ровно до того момента, пока слово не взяла следователь старшего класса Акира Мадо.
— Он был одним из тех, кто сбежал из Центра содержания гулей чуть менее трех лет назад. На территории района больше не появлялся. Их текущая иерархия нам неизвестна, — Акира Мадо переключила слайд. Она смотрелась за кафедрой также естественно, как преподаватель в учебном классе, да и голос у нее был поставлен что надо. Молоденькая, с длинными светлыми волосами, но резкая и узкая, втиснутая в строгую юбку-карандаш, она правда выглядела как требовательный преподаватель мат анализа, так что даже следователь старшего класса Ито Курамото, известный своей любвеобильностью, не решался с ней заигрывать. — Специалисты 6-го отделения подготовили аналитическую записку, согласно которой организация, лидер и постоянная база в районе отсутствуют с момента задержания Камиширо и по сей день. То есть, это около четырех лет.
— Иными словами, район абсолютно серый: средние показатели смертности среди гражданского населения, оперативная работа идет без затруднений, в штатном режиме, также исходя из доклада, гулей ранга выше S здесь не обнаружено, — Ивао Куроива вытер угол рта большим пальцем, мельком взглянув на докладчицу из-под кустистых бровей. Как куратор этого дела на самом высоком уровне, он председательствовал на совещании и занимал почетное место рядом с кафедрой. — Я верну улавливаю нить, Мадо?
Акира кивнула, сбивая листы в стопку.
— Уместнее формулировка: пока не обнаружено. Хочу обратить внимание коллег на материалы допросов Камиширо, которому, напомню, был присвоен SSS-ранг, — она выбрала одну из папок и продемонстрировала аудитории. Перед каждым следователем лежал точно такой же набор папок – вся разномастная информация, которую удалось собрать по шестому району Токио. — Там указано, что Камиширо лично тренировал членов своей банды. Их ранг мог быть повышен, тогда сегодняшние прятки... — Акира поймала с десяток пар глаз своими, немного помолчав. Что-то не так было с ее глазами, чересчур большими, чуть раскосыми, наполненными какой-то пугающей, тревожной энергией. Казалось, что она слишком много плакала в жизни, и вся невыплаканная горечь осела в уголках ее глаз, вытравив все хорошее, что в них когда-то было. — …не более чем проявление осторожности.
— При условии, что это те же гули, — Куроива оперся ладонью в стол, устраиваясь поудобнее. Не тот уже у него был возраст, чтобы часами сидеть в одной позе. — Вы верно подчеркнули, что прошло четыре года. Мы не можем не понимать, что за такой долгий срок положение дел могло измениться кардинальным образом.
— И скорость миграционных потоков говорит именно об этом! — запальчиво крикнул с места кто-то из предыдущих спикеров.
Тут сразу несколько следователей дипломатично тонко улыбнулись: все знали, что с Акирой Мадо (точно так же, как это было с ее покойным папашей) лучше не связываться. У этой хрупкой блондинки эмоциональный фон чуть шире, чем у зубочистки, а уж хватка как у породистого питбуля. Вцепится – никогда не отпустит.
Но, на удивление, Акира Мадо снова согласно закивала и взялась переключать слайды, пока не отыскала нужный.
— Все верно, — она сама долго посмотрела на экран, мышкой проследив стрелки на карте города. — Мы имеем однонаправленную спонтанную миграцию в шестой район сразу из нескольких районов. Восьмой. Девятый. Десятый. Двенадцатый – пока что, зафиксированы только они, и нет никакой вероятности, что ареол этого внезапного массового исхода не расширится. При этом общие экономические и социо-демографические показатели шестого района не меняются на протяжении последних лет, и территориальное отделение CCG работает в штатном режиме. Следовательно, соглашусь с предыдущими докладчиками, мы не можем говорить о том, что шестой район стал более привлекательным для гулей, с точки зрения проживания. А районы исхода не имеют между собой ничего общего, кроме смежных границ и истории Пожирателя.
Последние слова привели конференц-зал в недоумение – сонное, уставшее, но от этого не менее явное. Начались переглядывания, поползли шепотки, зашуршали папки, кто-то (вроде это был тот же предыдущий докладчик) издал недоверчивое «Ха!», даже сдержанный Ивао Куроива растерянно почесал щеку и уставился на Акиру так, будто впервые видел.
Она вынуждена была повысить голос, чтобы продолжать:
— Коллеги! Вспомните дело Пожирателя, — давила она. — Следствием было установлено, что Пожиратель происходила из шестого района, но охотилась в близлежащих районах, чтобы отвлечь внимание. Это были восьмой, девятый, десятый и двенадцатый районы, — Акира крепче сжала кафедру, на секунду переведя дух, чтобы перейти к главному: — С чего мы взяли, что это был единичный случай, а не массовая практика? На этом основании я строю предположение, что гули, прямо сейчас мигрирующие из этих районов в шестой, на самом деле не мигрируют, а возвращаются. Они и есть бывшие члены банды Камиширо.
На пару долгих мгновений конференц-зал замер.
Потом Куроива покивал, признавая логику в ее словах, но не смог не отметить:
— Однако это не закрывает вопроса о том, почему они это делают. Почему делают это массово, почему сейчас и почему так открыто.
Следователи снова зашуршали папками с допросными листами Матасаки Камиширо.
У старшего следователя Акиры Мадо, так и оставшейся стоять за кафедрой, не было заготовленного ответа на прозвучавшие вопросы, поэтому она немного помедлила, и этого времени хватило, чтобы чья-то рука успела взметнуться вверх.
— Это можно узнать, если я внедрюсь в банду!
Акира переменилась в лице.
Она успела быстро взять себя в руки, но ее удивление все равно перетекло и к паре следователей, успевших его заметить и решивших на секунду, что им это мерещится: шокированная Акира Мадо – это мифическое существо, которого не может быть в природе.
— Хайсе, я прошу вас сесть на свое место. Об этом не может быть и речи, — одернул молодого следователя Ивао Куроива, и Акира незаметно выдохнула с облегчением, а после метнула гневный взгляд на Хайсе. Даже несколько прядей, выбившихся из кос, уложенных вокруг ее головы, казались очень недовольными его неожиданным выступлением.
Хайсе упал обратно в свое кресло, смущенно вжав голову в плечи. Сосед ободряюще хлопнул его по плечу и что-то зашептал на ухо, но пристыженный Хайсе никак не прореагировал.
Вчерашний стажер, с горящими глазами, он страшно суетился, даже когда наливал себе в стакан воды из бутылки: это было его первое совещание настолько высокого уровня. Он переживал, дергался от каждого взгляда в его сторону и изо всех сил пытался показать, что уж он не будет путаться под ногами, а спасет всех, до кого сможет дотянуться.
В здании CCG это не было чем-то новым.
Такие молодые ребята всегда нервно улыбались, жадно внимали любому пустяшному замечанию о правилах ведения отчетности, тут же принимались проверять свой новенький, блестящий жетон и делали вид, что ни капли не переживают из-за того, что пришли на место погибшего (а чаще всего именно так и было). Старшие следователи поглядывали на эту мышиную возню, кто – с печалью, кто – со злобой.
Так, кандидат в особый класс Чу Хачикава, десять лет назад потерявший в схватке с гулями весь свой отряд, два пальца на правой ноге и нижнюю часть лица, уже не в первый раз очень неодобрительно косился на Сасаки Хайсе. Даже Ито Курамото, который строчил под столом одно любовное сообщение за другим, он удостоил менее гневным взглядом.
— Если принять гипотезу Акиры-сан за рабочую, то наиболее очевидная причина такого поведения – это возращение Камиширо, — началось обсуждение.
— Которого не видели в шестом районе. Чтобы проработать эту версию, мое подразделение может просмотреть камеры в восьмом, девятом и так далее. Через три дня будет готово.
— Это необходимо сделать просто, чтобы исключить версию. Камиширо – член Древа Аогири. Нам неизвестно ни одного случая, чтобы члены Аогири лично контролировали какой-то район. В противном случае пропадает смысл организации как таковой. Мне правда нравится гипотеза Мадо, но я не связываю ее с возвращением в родные пенаты Косатки.
— Я склонна согласиться с вами, Чу-сан, но пока мы вынуждена признать, что все, что мы можем делать, – позволить им делать то, что они запланировали, — снова подключилась Акира, скорбно поджав губы. — Ситуация беспрецедентная, и мы должны быть готовы вмешаться в любой момент. Поэтому я предлагаю взять на особый контроль головного офиса несколько объектов, — она подошла к доске с картой, доставая красный маркер. — Есть три точки, где предположительно могут концентрироваться гули в шестом районе. Здесь – это старая водонапорная башня, — Акира обвела место на карте. — Здесь – стоянка для большегрузного транспорта, почти всегда пустующая. И здесь. Территория заброшенной швейной фабрики.
Не успела она найти последнее место, как подняла голову и посмотрела на дверь. Следом все в аудитории тоже посмотрели туда.
Ито Курамото с ужасно сконфуженным видом прикрыл динамик своего телефона и виновато улыбнулся следователям прежде чем выбежать в коридор, шикая в трубку: «Йорико, подожди!».
— Знаешь что-о... — протянула хорошенькая, как обертка шоколадных конфет, девушка лет двадцати, выходя на улицу. — Можешь никуда не приезжать.
Йорико Судзи снова не дождалась своего парня с работы. Он продавал окна с тройным стеклопакетом в одной небольшой фирме и, очевидно, понятия не имел о существовании норм приличия. Целый час она просидела одна в баре, ловя на себе омерзительно-сочувствующие взгляды официанток!
— Да! Я иду домой. Знаешь – дом? Это такое место, где живут люди, они приходят туда после работы и проводят время друг с другом. А как только я приду туда, буду собирать твои вещи! — под конец она растеряла свой ленивый, манерно-пояснительный тон и откровенно закричала в телефон, сжав его наманикюренной рукой так сильно, что он чуть не треснул.
Случайные прохожие обернулись. Йорико как раз со злости проткнула шпилькой банку из-под колы, которая валялась на тротуаре. Сегодня был точно не ее день. Банка пшикнула и выстрелила пенистыми каплями точно на подол юбки Йорико. От такой несправедливости девушка чуть не задымилась. Отправив банку в сокрушительный полет, она сердито одернула юбку и зашагала быстрее, так что веселый молодой грузчик, прервавшийся на перекур у служебного входа в бар, вытащил изо рта сигарету и громко свистнул ей вслед – мол, не переживай, красавица!
Йорико остановилась, с превосходством глянула на грузчика и пошла дальше, брезгливо перебирая ногами между луж, как кошка – лапами.
На самом деле ей часто свистели, а уж оборачивались на нее – еще чаще. Йорико привыкла к мужскому вниманию. Ее необычные ярко-рыжие кудри приковывали не один взгляд в толпе. Она была настолько пропорционально сложена: от бесконечных ног до кончика тонкого, острого носа, – что даже немного крупные верхние клыки ее не портили. Тем более что они показывались в милом красном ротике, который был похож на улыбающуюся розу и, казалось, совершенно не умел говорить гадости. И вообще, вся она выглядела как лисица, та самая, что уводит по ночам чужих мужей. Даже глаза Йорико красила так, чтобы они казались еще длиннее, еще уже и еще хитрее. Совсем как у Ито, будь он проклят!
— Я не хочу ничего слышать! — она немного потопталась у мусорного бака, перекатываясь со шпильки на носок и оглядываясь. Место ей показалось незнакомым, но она была так увлечена ссорой с Ито, что не придала этому значения и двинулась дальше. Да и к чертям все мусорные баки, новые или старые, себя она не на помойке нашла! — Ками-сама, да чего такого важного могло случиться?! В Осаке побило градом все окна и всё заказали у вас?!
Незадачливый продавец тройных стеклопакетов пытался вяло оправдываться, но Йорико давно вошла в раж и совсем его не слушала. Ее красивое личико гадко исказилось.
— Ты знаешь, мой дорогой, так больше продолжаться на может. Я ложусь спать – тебя еще нет, я просыпаюсь – тебя уже нет, а я не то что бы так много сплю! В моей фигуре что, должна быть предусмотрена оконная рама, чтобы я заинтересовала тебя? Не много ли чести, а?
Когда человек на другом конце линии тоже начал выходить из себя, она взвизгнула: «Да пошел ты!» – и сбросила звонок.
Это и стало ее фатальной ошибкой.
Йорико еще перебирала у себя в голове парней, готовых выставить на продажу почку за один только вечер с ней, как по краешкам ее сознания уже начала собираться непонятная тревога и ползти все глубже и глубже, словно червячок. Девушка поймала себя на том, что не узнает квартал, в который забрела. Прохожих больше не было. Фонари бросали белые отсветы на узкие проулки, зажатые между рядами невысоких древних многоэтажек, мрачных и серых, как лицо старого рабочего. Уступами, точно большая лестница, улица уходила вниз, в промышленный район – уродливое родимое пятно, спрятанное под ультрамодной одеждой гигантского мегаполиса. А там тьма и тишь, только лениво поскуливают собаки, да мелькают редкие огоньки. Йорико подумала было вызвать такси прямо сюда, но и ее дом должен быть не так далеко, и проспект шумит совсем рядом… Ладно, уж она не пропадет! На всякий случай Йорико перехватила сумку покрепче и стала спускаться, выискивая, где бы повернуть к проспекту.
Шурх-шурх-шурх – палая осенняя листва едва слышно шуршала под туфлями. Шурх-шурх.
Шурх.
Йорико резко остановилась и, наклонив голову, стала вслушиваться в царящую вокруг сонную тишину. Позади – ничего. Ни шагов, ни шороха. Только дома неотрывно следили за ней потухшими глазами-окнами. Небо над крышами было темно-сиреневым, беззаботным, еще теплым, в то время как в квартале было холодно и темно, как в погребе. А там, наверху, в теплом черничном океане уже загорелись звезды, и какая-то собака печально завыла в темноте, словно упрашивала Большого пса спуститься с небес и остаться с ней.
Дернув озябшими плечами, Йорико двинулась дальше.
Шурх-шурх-шурх…
Шурх.
Йорико стремительно обернулась. На один краткий, почти неуловимый миг поперек светового пятна на асфальте легла тень. Высокая и плечистая – парень. И мгновенно исчезла, точно кто-то отпрянул во тьму.
Внутри у Йорико все оборвалось.
Если ей и рассказывали когда-то, как надо вести себя в такой ситуации, то сейчас она не могла вспомнить НИЧЕГО. Она сглотнула. Бездумно качнулась вперед, отчаянно уповая на то, что тень ее попусту померещилась от страха.
Шурх-шурх… Теперь эхо чужих шагов за спиной слышилось совершенно отчетливо. Кажется, преследователь перестал скрываться, шаги раздавались все ближе, постепенно нагоняя девушку. Йорико невольно пошла быстрее. Не бежать, только не бежать…
Сейчас! Она резко свернула за угол и тут же рванула со всех ног. Ей бы думать, как спастись, а все, что она делала – это неслась как сумасшедшая куда глаза глядят и в ужасе слушала цоканье своих каблуков и звук шагов маньяка позади. Далекий и размеренный, он становился все громче и ближе. Тусклые фонари скакали перед глазами, как смеющиеся призраки из фильмов ужасов. Прямо на бегу Йорико сунула руку в сумку, стараясь как можно быстрее выловить мобильник. Полиция! Скорая! Ито! Мама! – ей было абсолютно все равно, лишь бы успеть, только бы успеть! Сердце колотилось уже где-то в горле. А телефон как назло вначале постоянно ускользал куском мыла, потом все никак не мог разблокироваться, а потом…
Хрусть.
Кажется, она даже видела из-за плеча этот самый момент.
И мир сжался до размера маленькой черной коробочки, которая разбитая вдребезги лежала на земле в метре позади нее.
Йорико застыла, ринулась было обратно, чтобы поднять, – может он еще работает, – ее пальцы дрожали как в припадке.
Как вдруг…
— Кагомэ, кагомэ...
Йорико не сразу поняла, откуда доносится этот задушенный шепот и есть ли он на самом деле, или только в ее голове. Казалось, шепот шел со всех сторон, отталкивался от стен, сочился из плафонов фонарей, холодным туманом стлался у ног...
— Птичка в неволе на жердочке...
Высокая темная фигура соткалась прямо на границе светового конуса, настолько реальная и настоящая, что Йорико с испуганным писком бросилась прочь, позабыв обо всем на свете. От страха ее ноги отяжелили, прямо как в кошмарном сне, и топали по асфальту, как две мраморные колонны. Черт-черт-черт!
С разлету Йорико налетела на сетку-рабицу, оцарапав ладони. Замотала головой туда-сюда, тщетно пытаясь найти выход. Ей вдруг стало так страшно, что она закрыла глаза и заскулила от ужаса, все продолжая лихорадочно ощупывать ледяную толстую проволоку. У нее уже тряслись не только руки, но и губы.
— Кто откроет клетку ей?..
Йорико принялась качать сетку, словно рассчитывала выломать ее, перебирала одно ржавое сплетение за другим, продвигаясь вдоль забора шаг за шагом. Обломанный ноготь нарывал так, будто ей оторвали палец. Внезапно она нащупала в темноте что-то большое и гладкое. Табличка. В отблеске слабого света проступили полустертые буквы:
«Швейная фабрика
“КАМАЭ”
c 1932 года»
Поразительно, до чего такие мелочи врезаются в память за миг до смерти.
Жуткая детская считалочка все продолжала и продолжала идти за ней по пятам. Больше всего на свете Йорико хотелось закрыть уши руками и забиться куда-нибудь в угол, но нельзя было сдаваться – постоянно оскальзываясь и раздирая ладони, она продолжала рваться внутрь.
— Может быть во тьме ночной…
Вот оно! В одном месте сетка была порвана, и Йорико ринулась прямо сквозь колючий прогал, стиснув зубы, чтобы не заорать от боли. Острая проволока впилась в плоть на руках и ногах, застряла в мясе. В ужасе девушка поднесла к глазам дрожащие пальцы. Там набухали медленно, одна за другой, кажущиеся черными кровавыми капли.
— Сгинут Аист с Черепахой…
Шепот звучал в ушах, точно преследователь скользил рядом с ней, и девушка решилась.
— А-а-а! — Йорико кубарем вывалилась в лужу за забором, оставляя за собой клоки одежды и рыжих волос, горящих в темноте, как опознавательный знак. Она перевернулась на четвереньки, поползла, разрывая колготки, вскочила и кинулась бежать, не разбирая дороги. Бетонная крошка трещала под ногами, каблуки подламывались.
За спиной ей почудилось резкое движение воздуха, словно кто-то легко перемахнул через двухметровое заграждение.
— Кто же за твоей спиной? — издевательски прошелестел шепот.
Ответвляющийся от двора темный закоулок вспыхнул двумя красными огнями глаз, и чудовище бросилось из мрака, целясь пропороть девушке бок. Йорико вскрикнула, вильнула на бегу... Когти, острые, как у дикого животного, чиркнули по бедру, располосовав юбку. Сочащаяся из порезов кровь пропитала колготки. Жгучая боль. Йорико споткнулась, раненая нога подломилась, она упала, больно расшибая коленки и ладони.
Гуль!
Они были здесь вдвоем. Больше никого вокруг.
Гуль и человек.
Сколько раз за последние месяцы этот сюжет освещался в новостях, знаменуясь в конце отвратительными фотографиями…
Нет! Не думать об этом сейчас!
Чудовище шло за ней неторопливо, расчетливо, внюхиваясь в аппетитный запах человеческой крови.
— Не-ет! — Йорико отчаянно заскребла каблуками по земле, отползая от надвигающегося существа. Извернулась, вскочила, побежала, разбрызгивая воду под ногами. — Помогите!!! — истошно закричала она. Голос у нее сорвался.
Конечно, глупо было надеяться на то, что ее кто-нибудь услышит. Но она все равно попробовала еще раз:
— Помо…
Она захлебнулась, споткнувшись о торчащую из бетонной плиты арматуру, и земля неожиданно кончилась. Посыпались камешки, Йорико уже полетела вниз в котлован, как вдруг ее кто-то перехватил, удерживая на самом краю обрыва. Она успела только увидеть, как бликнули в темноте два небольших красных глаза и тут же потухли.
Теперь гуль ничем не отличался от человека.
Сердце захлебывалось от страха и быстрого бега и билось какими-то скачками. Йорико висела над пропастью и смотрела на своего убийцу, не сдерживая слез.
— Не дада… — невнятно замычала она и захлюпала носом, когда рука на ее горле сжалась сильнее, выдавливая дыхание, как воздух из пустой бутылки.
Она видела это жуткое существо, видела лицом к лицу и не находила в нем ничего жуткого. Он должен был выглядеть иначе, чтобы сотворить все то, что показывали в репортажах и на ретушированных фотографиях с пометкой R+.
— Не надо кричать, — неожиданно произнес совершенно обыкновенный мужской голос. — Здесь все равно нет людей.
В горле у нее вдруг стало холодно-холодно и как-то тесно, точно туда вонзилось сразу несколько толстых, истекающих талой водой сосулек. А потом сразу невыносимо жарко, будто развели огонь. Тело выгнулось дугой, голова запрокинулась к дышащим холодом небесам, утыканным острыми ножами звезд. Горячие сосульки провернулись в горле, в последний миг перед глазами появилась почти обычная, почти человеческая рука с длинными ногтями, сплошь покрытыми кровью...
И весь мир утонул в невыносимой вспышке боли.