Смотреть в глаза опекуну было сложно, но Игорь всё равно не сдавался. Упрямства ему было не занимать, поэтому когда Фёдор Иванович в порыве сверхэмоциональной и громкой тирады схватил стопку бумаг, а после с грохотом опустил обратно на стол, юноша даже не вздрогнул.
— … увезли в другой конец города, и как бы я тебя искал?! Затолкали бы там в кутузку, да так и оставили на пятнадцать суток! — наконец закончил Фёдор Иванович. Игорь с беспокойством уставился на вздувшиеся от злости вены и раскрасневшееся лицо, но от комментария всё равно отказаться не смог.
— Так оставьте, если надо.
Фёдор Иванович даже не смог найти сил для нового взрыва. Игорь сразу же понял, что перегнул. Не стоило опекуна так выводить, у него и так работа нервная, а тут ещё он со своими ночными побегами, драками и подростковым бунтом.
Нет, вообще-то цель у него благородная — помогать людям. Должен же кто-то этим заниматься, пока доблестная милиция бесстрашно спит на посту. Да если бы не Игорь, век бы они этого Магнитолокрада не поймали! За ним же следить нужно было, выжидать и думать, думать, думать. Менты думать, как выяснилось, совсем не умеют, так что Игорь взял это бремя на себя и выследил гада, как раз плюнуть.
Ну и что, что пришлось местной гопоте морды набить? Всякое бывает, зато потренировался. Что с них взять, если по-хорошему они говорить не хотят? А с разбитым носом сразу и показания дали, и наводку, и даже семками поделились — было что покушать в невовремя подъехавшем бобике<footnote>советские и российские внедорожники (УАЗик-и)</footnote>. Тот его долго по городу катал, а потом по счастливой случайности высадил прямо Фёдору Ивановичу в руки и сдал с потрохами.
— Я бы оставил, — согласился Фёдор Иванович и как-то слегка истерично кивнул. — Оставил бы так, что не захотелось бы больше! Ты чем вообще думал?! Завтра школа, а он посреди ночи в окно вылазит, как Чудо-человек какой-то!
— Человек-паук…
— Да хоть Бэтмен! Ты уроки должен учить, а не потасовки устраивать. А если бы они тебя ножом пырнули? Показать-то тебе статистику по ножевым, а?!
— Ну, Фёдор Иванович…
— Что, Фёдор Иванович? Что Фёдор Иванович?! Обнаглел ты, Игорёк, вот уже у меня где эти твои выкрутасы!
Вот теперь, когда Фёдор Иванович окончательно разволновался и схватился за горло, Игорь пристыженно потупился, скрывая глаза под кепи. Ну да, возможно, он немного переборщил, и с гопниками драться было не обязательно, но в остальном ведь он прав. Если бы не его ночная вылазка, патрульные бы ни за что в нужный переулок не завернули и не поймали бы Магнитолокрада с поличным. Игорь даже быстрее них спохватился и успел преградить преступнику дорогу, прежде чем тот сумел бы сбежать.
За ногу того схватил и вцепился так, что менты вдвоём отдирали.
— Думаешь, без тебя тут не справятся? — продолжил воспитательную беседу Фёдор Иванович. — Думаешь, все такие дураки? Нет у нас возможности всё на свете раскрыть! У нас тут убийства, домашнее насилие, пьяные дебоши, а ты со своим…
— Магнитолокрадом, — угрюмо подсказал Игорь.
— Вот именно! Он в очереди первый с конца, но это не значит, что мы до него не доберёмся. Доберёмся и ещё как! А ты… рано тебе ещё в патрульные набиваться. Вот увидишь, после первых же дежурств ещё взвоешь, а уж как тебя на экзаменах загоняют — повезёт, если прямо тогда желание не отпадёт!
— Ну, Фёдор Иванович, — глазки кота из Шрека обычно спасали от затянувшейся лекции, но в этот раз что-то явно пошло не так. Дядя Федя шумно вдохнул затхлый воздух ночного участка, выдохнул и приготовился внимательно слушать. — Всё же хорошо закончилось, чего вы ругаетесь? Сами же говорили, что в борьбе с преступностью выходных дней не существует. Пойду я завтра в школу, я же не вместо неё, а в свободное время.
— Ещё бы не в свободное! У тебя комендантский час, слышал об этом?
— Ну, слышал, но… ну…
— Ну-ну! Баранки гну! Молодой ты ещё, понимаешь? Вот выучишься, в институт поступишь, а там приходи на работу и бегай по ночам, сколько влезет! А пока слушайся старших и… не перебивай! Слушайся старших, говорю, уроки учи и в девчонок влюбляйся — вот, какая должна быть молодость. Рано тебе ещё во взрослый мир лезть. Ещё и драку устроил… и не смотри на меня так! Знаю, что ты сам её начал. Вот у меня уже где этот твой Игнатик и его приёмы. Передай ему, что ещё раз он на своей авантюре попадётся, я его на учёт поставлю! А тебя за драки под замок посажу, понял?
— Ну что я сделаю, если они по-другому не понимают?! — всплеснул руками Игорь, на что Фёдор Иванович только больше нахмурился. — У Игнатика методы рабочие. Он меня много чему научил — самый действенный способ!
— Ах действенный? — кивнул сам себе опекун. Тут Игорь почуял неладное и благоразумно промолчал. — Морды бить — это действенный? А про Устав и моральные принципы ты что-нибудь слышал, герой?
— Я в милиции не работаю, имею право…
— Вот именно, что не имеешь! Тебе сколько лет? Шестнадцать! Ты сейчас право имеешь до двадцати трёх ноль-ноль гулять и уроки учить!
— Да что вы заладили со своими уроками?!
— А ты их сделай хоть раз и узнаешь!
— Я делаю!
— Когда? Пока морды бьёшь? Второй раз за месяц такое устраиваешь, а он, между прочим, только начался!
— Сказал же, некоторые по-другому не понимают!
— А ты-то по-другому понимаешь? Что-то я не вижу. Может и тебе набить кой-чего, чтобы дошло наконец, а?!
— А и набейте!
— А и набью!
Разговор зашёл куда-то не туда. Оба уже были красные от злости, а к разрешению конфликта так и не приблизились. Игорь приготовился спорить дальше и даже подставлять щёку, чтобы Фёдор Иванович наконец успокоился, махнул рукой на него, дурака, и отправил спать до следующего допроса. Но опекун неожиданно прервался, посмотрел как-то чересчур серьёзно, а потом сделал то, от чего Игорь подавился собственным возмущением.
— Штаны снимай, — сурово приказал Фёдор Иванович, складывая вытянутый из штанов ремень вдвое.
— Вы что, шутите? — Игорь был уверен, что шутит. Дядя Федя был не из тех, кто придерживается подобных методов в воспитании. Да, парочка подзатыльников за время совместной жизни всё-таки прилетела, но и то было в шутку.
— Не шучу. Сам же сказал, что по-другому некоторые не понимают. Или берёшь свои слова обратно?
Игорь нахмурился. Понял, что оказался в ловушке.
— Не беру.
— Тогда извольте.
Фёдор Иванович постучал петлёй по столу и отодвинул в сторону стопки документов. Игорь почувствовал, что краснеет вовсе не от злости, а от смущения, но давать заднюю было поздно — от своих слов он отступаться не собирался.
В конце концов, что может быть страшного в порке? На ринге его иногда так колошматили, что уже ничего не страшно!
— Вот же упрямый… — покачал головой Фёдор Иванович, стоило юноше невозмутимо растянуться на столешнице. Ростом Игорёк уже давно перерос всех, кого только можно, поэтому остаться стоять на ногах ему было легко и удобно. — Ну, внимай и понимай.
Игорь невольно переступил с ноги на ногу и напрягся всем телом. Чего ожидать, он не представлял, но был уверен, что выдержит нелепое наказание со стойкостью бойца и храбростью воина.
Да так же пятилетних детей наказывают!
Первый удар скорее напугал своей громкостью. Игорь вздрогнул всем телом и обернулся, отчаянно пытаясь вспомнить, остался ли в участке, кроме них, кто-то ещё. Фёдора Ивановича это, кажется, совсем не волновало, и он ударил ещё раз — в этот раз куда сильнее и по самому чувствительному месту. Игорь еле сдержал порыв потянуться назад рукой, отвернулся и на всякий случай закусил кулак.
Первое время у него даже получалось сохранять относительное спокойствие. Заднице было больно — от этого деваться было некуда, но вот мысли в голове игнорировать получалось с огромным трудом. Где-то на двадцатом ударе фраза про особенно непонятливых личностей всё же стала казаться сомнительной, а собственная оценка ситуации — поспешной.
Порка, на удивление, оказалась довольно болезненной процедурой.
— Теперь понял? — спросил Фёдор Иванович, наконец давая ему отдышаться. Зад горел огнём, но быстро начал затухать, стоило перетерпеть последний удар. — Или продолжить тебе «по-другому» объяснять?
— Понял, понял… не надо больше.
Фёдор Иванович помог ему подняться, отряхнул, будто Игорь по земле покачался, а потом вздохнул и за голову притянул в крепкие объятия. Игорь уткнулся ему в плечо и виновато засопел.
— Дурной ты, Игорёк, ох, дурной… куда же ты сунешься раньше времени, а?
— А сами-то в молодости… — слова утонули где-то в погонах, но Фёдор Иванович всё равно услышал, отстранил его от себя и как-то чересчур грустно усмехнулся в усы. Игорь и сам не смог удержаться от лёгкой улыбки. Любил он эти моменты, когда в голове наконец прояснилось, и они с дядей Федей мирились. Чем сильнее цапались, тем приятнее момент облегчения. — Мне тёть Лена рассказывала.
— Надо бы ей сказать, чтобы поменьше тебе голову дурила. Язык без костей.
— Да вы сами-то после первой же рюмки…
Подзатыльник оказался шутливым, как и последующий строгий взгляд и громогласное: «Марш домой отсыпаться, Тимофей Андреевич довезёт!»
Игорь улыбнулся только шире, подхватил со стола кепи.
— Чтобы больше без драк, — напомнил Фёдор Иванович, стоило ему взяться за ручку двери. — Не за себя, так хоть за нас с Ленкой волнуйся. Мы не переживём.
— Всё хорошо будет, дядь Федь, чего вы?
— Ещё бы не хорошо! Только попробуй мне ещё во что-нибудь влезть. Пока хотя бы майором не станешь, никакой самодеятельности.
— Я больше не буду.
Фёдор Иванович на всякий случай погрозил кулаком. Игорь прыснул со смеху и выскочил из кабинета раньше, чем с дуру пообещал бы что-то ещё.