Они подходили друг другу как пламя светильнику (с)
Ольга Чигиринская "По ту сторону рассвета".
Дерево тихо шелестело листвой, будто пело, и казалось, если прислушаться, то можно даже понять, о чём. Лауральдо обычно было не до того, чтобы слушать деревья, точно он синда какой-нибудь, но сегодня всё было немного иначе, чем всегда. Сегодня ещё до света он и Лоссар взяли коней, кое-какой еды и — это уже только Лоссар — целую кипу свитков и книг и отправились в лес поохотиться и просто немного отдохнуть.
К полудню они добыли и разделали косулю и, разбив временный лагерь на поляне у ручья, развели костёр и подвесили тушу над огнём. Хлеб, сыр и летнее вино отлично предваряли походный обед, а солнечный и тёплый день начала лета был словно создан для того, чтобы провести его на лоне природы, слушая пение птиц и шелест листьев… Хотя, признаться, для Лауральдо этот день был бы прекрасен, даже если бы небо закрывали тучи, дул ветер и хлестал ледяной дождь, как часто бывало в этих краях поздней осенью. Хорошая погода, удачная охота и вкусная еда были лишь рамой для картины, обрамлением для подлинной драгоценности: целого дня (а может, и двух, ведь торопиться некуда) в обществе Лоссара.
Лауральдо засмотрелся на то, как солнечные блики играют на длинных иссиня-чёрных прядях, и Лоссар, почувствовав его взгляд, поднял голову от своих свитков, где сосредоточенно что-то правил.
— Ты очень громко думаешь, — его голос, тёплый, как этот полдень, рождал в сердце сладкую дрожь.
— А ты слишком много работаешь, — Лауральдо самым наглым образом скинул с его колен свиток и устроился на них головой.
— Эй!
— Да брось. Так же лучше?
Лоссар вздохнул, хмурясь, но уголки губ предательски дрожали в намёке на улыбку, а глаза смеялись. В конце концов он сдался, отложил перо и принялся ласково гладить лицо Лауральдо чуткими пальцами. Тот зажмурился, как кот, и разве что не мурлыкал: эти лёгкие прикосновения были теплее скользящих по коже солнечных лучей.
— Вот спросит у меня государь Финрод, где же трактат о свойствах мрамора, — и что я ему скажу?
— Скажешь, что был очень, очень занят, налаживая отношения с Первым Домом, — пробормотал Лауральдо, подставляясь под ласку. — И это будет абсолютная правда.
Лоссар мягко рассмеялся, и от его смеха бросило в жар. Лауральдо, приподнявшись, ловко опрокинул его на траву и вовлёк в долгий поцелуй. Оторвались они друг от друга, лишь когда перестало хватать дыхания.
— Знаешь, — тихо сказал Лауральдо, — я так счастлив с тобой, что иногда мне страшно. Браголлах не принесла никому ничего, кроме горя, но… я встретил тебя благодаря ей. Разве я достоин такого счастья?
Лоссар нахмурился и сел, выпутавшись из его объятий. Взял за руку, глядя очень, очень серьёзно.
— Подумай вот о чём, — сказал он. — Не только ты меня встретил из-за Браголлах: я тебя — тоже. Но не мы начали её, и мы не обрекали на смерть других ради того, чтобы быть вместе. Нам всего лишь повезло во дни бедствий найти друг друга, как находят в сером песке единственную золотую крупинку… История наша ещё не закончена — кто знает, что нас ждёт? И вот ещё что, Лауральдо: если ты считаешь, что недостоин счастья, значит ли это, что недостоин его и я, если счастье моё — с тобой?
— Что?! — Лауральдо едва не задохнулся от возмущения. — Лоссар! Да как… как ты можешь? — нет, как он может?! — Ты… конечно, ты достоин, не смей сомневаться в этом никогда!
— Но ведь это значит, — с мягкой улыбкой сказал Лоссар, — что достоин и ты. Возвращаю тебе твои слова, любимый мой: никогда в этом не сомневайся.
Протест поднимался в груди подобно морской волне: нет, нет, всё не так, ты достоин, а я… да кто я такой, наглый удачливый вор, укравший драгоценность не по своей мерке!.. Но Лоссар был столь спокоен и так верил в свои слова, что протест разбился об эту веру, как волна о прибрежные скалы.
— Вот и как спорить с тобой? — пожаловался Лауральдо.
— А зачем тебе со мной спорить, когда есть занятия более интересные? — хмыкнул Лоссар.
— И в самом деле…
…О жарком вспомнили только тогда, когда прогорели деревянные подпорки, и оно с шумом рухнуло в костёр.