Несмотря на глубокую ночь жизнь в Токио только обретает обороты. Народ заполонил улицы и ночные клубы. То и дело можно встретить пьяные компании, распивающие алкоголь прямо на улицах города. Самое неспокойное время для полицейских. Каждый час в отдел поступают звонки с сообщением о драках. Многим офицерам приходится работать сверхурочно в выходные из-за большого количества вызовов. Патрулей на улицах становится в два раза больше. И это вам не праздничные дни, когда за лишний час работы платят больше. Нет, приходится пахать за обычную почасовую как проклятый. 

Чего жаловаться, думают многие люди — приехал, задержал и дело с концом. Правда, никто не отменял бюрократическую волокиту. Сиди и заполняй на каждого такого перепившего придурка целый ворох бумаг. Куда больше хлопот прибавляется с дебоширами.   

Участок полиции не лучшее место для субботы, когда в пору устраивать туры по ночным клубам, подцепить кого-нибудь на одну ночь, но все же Годжо здесь, сидит в окружении пьяниц и бездомных и жмется к холодной стене, лишь бы не касаться подозрительного типа рядом. Люди здесь точно не знают о соблюдении личной дистанции. Да и время ли думать о ней в крошечной камере набитой отбросами Токио. 

Для избалованного мальчишки вроде Сатору это место настоящий ад. Душная и грязная камера пропитана запахом пота, мочи и рвоты. После каждого вдоха Годжо приходится сдерживать рвотные позывы. Едкий запах кажется уже полностью налип на него. Сколько же потом отмываться, чтобы перестать чувствовать эту вонь. Не будь Сатору таким пьяным, он давно бы закатил скандал, только вот сейчас он упорно пытается собрать свои мысли воедино.  

Мелкая дрожь по всему телу и головная боль едва ли дают возможность оценить ситуацию, в которой Сатору находится. Он только и думает о глотке воды, о своей кровати королевского размера и о пакете моти. Да, сейчас бы он не отказался от них.    

— Годжо Сатору, на выход, — голос полицейского выводит его из мыслей о еде. 

В камере начинается движение, некоторые подскакивают со своих мест и как дикие цепляются за прутья решетки, кричат и требуют выпустить. От их криков голова раскалывается еще сильнее. Бездомные единственные, кто сохраняет спокойствие. Им бы переждать здесь ночь, а на утро их выпустят, потому что никто не хочет с ними разбираться. Для них только в радость провести ночь в более-менее комфортных условиях. 

Полицейский снова зовет Годжо и тот поднимается с неудобной скамьи, на которой он уже отсидел себе задницу. Он показушно отряхивается и, виляя бедрами, направляется к выходу. Было бы для кого стараться, но, черт возьми, он все-таки Годжо Сатору и должен всегда выглядеть на все сто в любой ситуации. 

Офицер ведет Сатору по слабоосвещенному коридору, соблюдая дистанцию, не надевает наручники и старается не смотреть на него — действует не по уставу. Наверняка знает, с кем он имеет дело. Так же, держась на расстоянии, открывает дверь в допросную перед Годжо. 

Удивительно, но сколько бы раз он не бывал в участке, ни разу его не приводили сюда. Обычно его ради приличия держали пару часов в камере, а затем отпускали за приличный такой залог. Что же тогда изменилось сегодня? Неужто папочка вышел из себя и забил на него.  

Допросные Годжо видел только в фильмах, но жизнь каждый день преподносит сюрпризы. Вот сидишь ты в клубе с друзьями, наслаждаясь компанией красивых парней и девушек, что как мотыльки слетаются на свет фонаря. В случае с Сатору это всегда были деньги, которыми он разбрасывался, и его обаяние. А потом бац и после двух дорожек кокаина ты уже сидишь в полицейском участке.  

Ничего в этой комнате необычного — серые стены, посередине стол и два стула на противоположных сторонах, стекло во всю стену. В фильмах по ту сторону всегда находились детективы, которые ожидали признания от преступника. Интересно, сейчас там кто-то есть? Сатору готов устроить приватный танец, чтобы проверить это, но затем он посмотрел на свое отражение и скривился. 

— Ну и видок у тебя, приятель, — обратился он к самому себе. 

И действительно, выглядел Годжо не лучшим образом, а точнее хуже некуда, если оценивать по его собственным меркам. Волосы растрепались и торчали в разные стороны, напоминая кисточку для рисования, видавшую виды. Скула рассечена, под правым глазом темно-синий кровоподтек. Мда, сколько же тонального крема придется использовать, чтобы его скрыть. Такое прекрасное личико совершенно не красят шрамы и синяки. 

Сатору усмехнулся, зачесывая волосы назад. Он даже не мог вспомнить в какой момент его ударили, если только он как полный неудачник не свалился при задержании. Пока Годжо рассматривал свое отражение, он не услышал, как дверь в комнату открылась. 

— Вы закончили? 

От неожиданности Сатору дернулся, едва не потеряв равновесие. На входе стоял офицер, держа в руке папку.

— Присаживайтесь, — мужчина жестом указал на стулья. Он дождался, когда Годжо сядет, только после этого сел напротив. Он положил на стол перед собой папку с именем Годжо. Рядом красовался магшот, который был сделан в первое задержание. Тогда он выглядел опрятнее, чем сейчас. Хотя прическа дурацкая.  

— Годжо Сатору, верно? Меня зовут Нанами Кенто. Я задам вам пару вопросов, а затем решу, что делать с вами дальше, — голос офицера звучал устало, но Сатору находил в этом голосе что-то чарующее. Приятная хрипотца, не грубая, словно мед для ушей. По Нанами было заметно, что он не испытывает особого желания находиться здесь. 

Годжо не мог отвести взгляд от офицера. Он не был похож на других полицейских, с которыми ему приходилось иметь дело. Более опрятный, более накаченный и более сексуальный. Синяя рубашка выгодно подчеркивала изгибы его крепких рук, плотно облегая их. А какие у него кисти рук и длинные пальцы. Вот бы почувствовать, как эти пальцы сжимают горло. Таких красавчиков полицейских один на миллион. Повезло же Сатору загреметь в участок в его смену.

— Что-то не так, Годжо-сан? — Нанами оторвал взгляд от бумаг. Под глазами Кенто залегли темные круги из-за частых ночных смен и переработки, и без того острые скулы сильнее выделялись из-за впалых щек. Черт, даже с таким видом он был похож на полицейского из какого-нибудь фильма, где все девчонки вешаются ему на шею, но он отдает предпочтение только одной единственной, за которой он и в огонь и в воду.

— Простите, офицер, мне нужны солнцезащитные очки, иначе я ослепну от вашей красоты, — Сатору невинно улыбнулся, откинувшись на спинку стула.

Нанами пару секунд смотрит на улыбающегося Годжо и возвращается к бумагам, решая игнорировать реплику парня напротив.

— Так за что я здесь, Нанамин-сан? — Сатору с большим удовольствием тянет имя, только вот перегибает палку и выходит почти стон. 

Кенто заметно напрягся, но ни одна мускула на лице не дрогнула. 

— Годжо-сан, не думаю, что в вашей ситуации стоит себя так вести. Вас задержали за драку в ночном клубе. Пострадавший отправлен в больницу с переломом руки, к тому же при задержании у вас был обнаружен пакетик запрещенного вещества. Вы же понимаете, что на вас будет открыто уголовное дело? — отчеканивает Нанами без единой заминки. Его серьезность портят лишь покрасневшие от выходки Сатору кончики ушей. 

— Ваши угрозы только еще больше завели меня, господин офицер, — Годжо ставит локти на стол, сплетая пальцы в замок, и опирается на них подбородком. Медленно проводит кончиком языка по верхней губе и смотрит прямо в глаза Нанами. 

На лице Кенто ни единой эмоции, но вот румянец на щеках становится более заметным в тусклом свете единственной лампы в помещении. Он поджимает губы и также с вызовом смотрит в глаза блондина. 

— Знаете, я готов предложить вам взятку в виде меня, — Сатору не прерывает зрительный контакт и усмехается, когда офицер вздрагивает от прикосновения его стопы к своей. 

Годжо не мог отвести взгляда от Нанами. Его реакция забавляла все больше. Губы подрагивают, будто он хочет что-то ответить, лицо краснеет все больше, но глаза по-прежнему остаются безэмоциональными. Ни тебе смущения, ни злости. Только пелена усталости застилает их. Он никак не реагирует на движения ноги. Когда Сатору доходит до колена, Кенто резко перехватывает босую стопу. 

— Годжо-сан, здесь довольно холодный пол. Наденьте, пожалуйста, обувь, — и снова ноль эмоций. Даже если он и раздражен, то точно не покажет этого.  

— Тогда прекратите так официально ко мне обращаться, — хмыкает Сатору. 

И все же он ожидал более бурной реакции. Видимо, не так уж прост этот Нанами Кенто. Равнодушие офицера завело его в тупик, но не умерило пыл. Ладно он не повелся на обаяние Сатору, не повел и ухом на его глупый флирт, но ведь нисколько не разозлился. Хоть бы прикрикнул на него.  

— Итак, вы признаете свою вину в произошедшей драке с Махито-саном, вследствие которой вы нанесли ему увечья? 

— Какой же вы скучный, Нанами-сан. Даже говорите как-то глупо, как герой какого-нибудь дешевого романа про детективов, — Годжо вздохнул, закатывая глаза, — но все равно выходит сексуально. 

Нанами изо всех сил старался сохранять спокойствие, но всему когда-нибудь приходит конец. Он хотел было ответить едко, чтобы этот сопляк угомонился хотя бы на минуту и ответил на вопросы. Закончить поскорее с клоуном, сидящим перед ним, и наконец пойти домой. Кенто повидал достаточно людей, пока работал в полиции, но настолько бессовестных мерзавцев. С каждым годом молодежь становится развязнее.  

Поведение Годжо можно было бы списать на гормоны, бьющие в голову во время пубертатного периода, но парню перед ним двадцать два года. Можно предположить, он единственный ребенок в семье, капризы которого исполнялись по щелчку пальца. 

Нанами собрался повторить свой вопрос, но дверь в допросную открылась. В комнату вошел Хайбара. Обычно с его лица никогда не сходила улыбка, как бы он не уставал, но сейчас он выглядел слишком напряженно. 

— Мы еще не закончили, — а точнее не начали, подумал Кенто, но оставил это замечание при себе.

— Приказано отпустить Годжо-сана, — он улыбнулся Сатору и, черт возьми, поклонился. Это какая-то идиотская шутка, верно? 

— Чей приказ? — Кенто осознал, что все еще держит ногу Годжо, что, наверное, выглядит слишком странно, если не знать ситуацию. Он резко отпускает стопу, и она с глухим хлопком ударяется о бетонный пол. Сатору шипит от боли. Поделом этому сопляку. 

— Начальника участка.

Кенто приподнимает брови от удивления, но не смеет перечить приказу начальства.  

— В таком случае, Годжо-сан, вы свободны. Не смею вас больше задерживать, — Нанами развернулся и встретил самодовольную ухмылку на лице Сатору. Он бы с большим удовольствием проехался по ней кулаком, чтобы стереть улыбку с его лица. 

Годжо встал со стула и вальяжной походкой направился к выходу. Нанами проследовал за ним до самого поста дежурного участка, где их уже ждал глава участка, Яга Масачими, и беседовал с пожилым мужчиной в костюме. Яга выглядит серьезным, как и всегда. По выражению его лица трудно сказать, в каком настроении он находится. Только вот крепко сжатые кулаки указывают либо на раздражение, либо на сильную неприязнь.  

Позади мужчины в костюме, который явно брендовый, стояли еще двое — парень с длинными волосами и девушка с ярким макияжем. Оба выглядели не совсем трезво. Держались друг за друга, чтобы сохранять ровное положение. 

— Доброй ночи, — Кенто невольно прервал их разговор, — я привел Годжо Сатору.

Фраза прозвучала глупо, но сказать что-то нужно было. Сатору, словно он был не в полицейском участке, а на подиуме, прошел прямиком к пожилому мужчине. Руки широко раскинуты в стороны, а на лице все та же самодовольная улыбка. 

— Папочка, — слишком громко сказал он, что все вокруг обернулись. На лицах сотрудников участка нескрываемый интерес. 

Только вот папочка не выглядел счастливым при виде своего отпрыска. Он наотмашь ударил Годжо по лицу, как только тот подошел, задевая свежие раны. Сатору даже не отшатнулся, не издал ни звука, будто изначально знал, что его ожидает. Парень с девушкой шагнули к своему другу, но после пронзающего взгляда мужчины не посмели ничего больше предпринять. 

Нанами резко поддался вперед, но Яга схватил его за локоть и одернул. 

— Ты выполнил свою работу, Нанами. Дальше не твое дело.

Мужчина схватил Годжо за ворот его рубашки и как собачонку потащил к выходу. Сатору был выше своего отца и ему пришлось наклониться, что выглядело довольно комично. Пара поплелась за ними, держась на расстоянии в страхе попасть под раздачу. 

— Ты первый год в Токио, Нанами, — заговорил Масамичи, как только компания покинула участок, — еще не знаешь верхушку города.

— Кто это такие? 

— С младшим Годжо, я так понимаю, ты уже познакомился, а это его отец. Важная шишка. Их семье принадлежат крупные сети отелей и курортов по всей Японии и в других странах Азии. Идеальная репутация, — подытожил Яга, — ты разве не слышал о них?

Нанами покачал головой. Ему никогда не было дела до подобного рода вещей.  

— Настолько уж идеальная? — усомнился в его словах Кенто. 

— Нет, конечно, нет, — Масамичи похлопал Нанами по плечу, — лет пять назад компанию Годжо и Дзюго обвинили в денежных махинациях. Обе компании вышли из воды сухими, а затем, через пару месяцев, Дзюго объявили о банкротстве. Понял, к чему я веду? 

— Годжо устранили предполагаемого соучастника и растоптали, — кивнул Кенто. 

— Все верно. В Токио полно людей, которых стоит опасаться. Насколько я знаю, у тебя есть дети. Не забывай, что эти люди не знают пощады и с легкостью смогут надавить на тебя через них. В такие моменты лучше стоит забыть о справедливости. А теперь отправляйся домой, твоя смена давно уже закончилась.

— Слушаюсь, — только этих слов Кенто и ждал всю смену. 

Отложив все бумаги до следующего рабочего дня, Нанами отправился домой. 

Вот она золотая середина ночи, а точнее уже утра. Ночная жизнь города подошла к концу, но еще не началась дневная. Людей на улицах в разы больше. Хочется сказать, что наступил момент тишины и покоя, но нет. Вот она, жизнь в большом городе. Здесь как в огромном муравейнике постоянно движение. 

Включать свет уже не было смысла. Солнце понемногу начало подниматься из-за горизонта, хотя еще недостаточно светло, чтобы с легкостью обойти все препятствия в квартире без шума. Тут тебе и две пары обуви, неубранные на полку. Спортивные сумки с вывалившейся бейсбольной формой и биты. Нанами только вздыхает. Сколько им не говори, а они постоянно бросают свою форму куда не попадя. 

На диване расстелено постельное белье, одеяло аккуратно сложено на подлокотнике, а на обеденном столе стоит порция предполагаемого позднего ужина, которая в итоге будет завтраком для Нанами. Тарелка прикрыта крышкой от кастрюли. Кенто поднимает ее и подмечает, что рис еще теплый. Ждали его или опять до утра играли в видеоигры? Прислушивается. В соседней комнате тихо. Притворялись бы, давно вышли встречать, делая вид, что проснулись только сейчас. 

Закончив с завтраком, Нанами с большим удовольствием ложится на диван. Пару минут колеблется, но все же берет в руки телефон и вбивает в поисковике имя Годжо Сатору. Первая же статья привлекает внимание своим заголовком: Из пай мальчика в гуляку. Ниже фото Годжо, где его задерживают. 

Начинается статья со школьных достижений. Тут тебе и окончание старшей школы с отличием и победы в спортивных соревнованиях. Участие в благотворительных кампаниях. Примерный мальчик превратился в типичного представителя золотой молодежи. Задержан за драку, за хранение наркотических веществ. Ничего необычного для детей как он. Странно одно: если даты под снимками указаны верно, то после выпуска из школы прошло чуть меньше года перед первым задержанием.  

Нанами открывает следующую статью и тут же жалеет об этом. Годжо Сатору обвиняется в растлении несовершеннолетнего. Нанами поперхнулся и перечитал строчку еще раз, чтобы убедиться в правильности прочитанного.

К черту. Он виделся с Годжо первый и последний раз, надеется Кенто, откладывая телефон.