collapse

— Ты знаешь, что старших надо слушаться? — хмыкает Крис, засматриваясь в окно, где, кажется, проходит локальная велосипедная гонка, иначе как объяснить столько снующих туда-сюда спортсменов без шлемов.

— Ты знаешь, что не в твоём положении решать, кто кого будет слушаться? — Чанбин отвлекается, толкая языком трубочку, через которую лениво потягивал какой-то их фирменный холодный коктейль. В глаза смотрит с некоторой усмешкой. До этого он увлечённо читает яркий флаер, который им дали на входе и, видимо, даже не сразу понимает, что разговаривают вообще-то с ним. Потому что никого вокруг нет, все столики отделены друг от друга перегородками или полупрозрачными шторками.

Как только лидер собирается возразить, младший быстро поднимает полоску на дисплее, почти сразу же опуская её обратно до самого мелкого темпа, а Чан чуть ли не подпрыгивает на месте, успевая только закусить ноготь. Слегка ёрзает на диване, небольшая дрожь разливается по телу, но выглядит как начало нервного тика.

— С тобой с ума сойти можно, — Чан опускает голову на сложенные на столе руки и недовольно мычит какие-то проклятия себе под нос. Знает, что Чанбин сейчас улыбается довольный, как кот.

Через пятнадцать обещанных минут им уже приносят заказ. Сет запечённых роллов выглядит очень красиво. Официант не зря советовал брать его, если они не могут определиться с выбором. Разнообразия тут много, явно хороший ужин, но для двоих, возможно, перебор. Вкусно покушать оба всегда рады. Пахнет чудесно, выглядит — ещё лучше. Даже кушать такое изящество жаль.

Это же должно стоить своих денег? По крайней мере на первый взгляд так.

— Давай ты это выключишь и дашь мне хотя бы спокойно поесть? — Крис вздыхает и кладёт голову обратно на стол, как в знак протеста. Мысли и так с особой сложностью собираются в кучку, в основном направлены на свой постоянный контроль. Чан громкий, обычно, очень громкий, но нельзя же застонать прямо посреди ресторана, тем более, что его здесь могут узнать. У посторонних точно будут вопросы.

— Могу разве что поднять ещё выше, это и так минимальный, — Чанбин останавливает руку, когда поднимает палочки из соевого соуса.

— Вот почему ты такой жестокий?

— Я азартный.

Чанбин медленно поднимает уровень выше, пока Чан сдавленно мычит, роняя на тарелку кусочек имбиря.

— Опусти, пожалуйста, — шепчет Чан и цепляется за край диванчика. Ткань пальцами тянет настолько, что подушечка в углу падает.

— Ешь давай, куда мы столько заказали? — Чанбин нагло улыбается, когда понимает, как сильно ему нравится такая яркая реакция старшего. Он не слышит этот шёпот, но точно знает что он говорит.

— Какой злой, — Бан берет палочки в руку, пальцы чуть дёргаются, но это не мешает ему положить ролл в рот, — Я к тебе с самой сильной любовью, а ты так издеваться. Признайся, тебе просто нравиться смотреть на мои страдания.

— Не строй ангелочка, тебе тоже это нравится, — Внутри что-то с треском ломается. Брови сводятся к переносице и сам он чуть морщится. Не нравится ему, когда всё делят на чёрное и белое. Глаза еле видно из-под чёлки, но выглядит он опасно. Чанбин похож на хищника, смотрит пантерой, не оставляя и шанса. А тем более, когда в его руках пульт управления на экране телефона, которым он без зазрения совести мучает лидера.

— Нравится, не спорю. Просто это не лучшее место.

— Да? А мне кажется идеальное. Может, впредь будешь тише.

— Впредь я разбужу тебе всех мемберов и сам будешь с этим разбираться.

Чанбин ничего не отвечает, только ещё раз дёргает полосу повыше, увеличивая темп.

***

Бан перекидывает ногу через его бедра и садится сверху. Пододвигается к лицу ближе и смотрит внимательно в его глаза, стараясь понять, что же всё-таки тот задумал. Кажется, он видит в этих темных омутах целую вселенную, в которой так и хочется пропасть. Хотя, его здравому рассудку осталось недолго.

— Ты весь вечер издевался надо мной, чтобы сейчас просто сидеть и смотреть телевизор? — он опирается руками за спинку дивана позади, выхватывая из его рук холодную жестяную банку колы.

— Возмущайся тише, вот точно кого-нибудь разбудишь, — Чанбин поднимает её до максимума, но переключить на следующий режим не хватает сил, Чан ему ещё нужен живым. Тот разливает немного на себя и стонет нарочно громко. Чёрт с кудряшками.

— Всё же ты злой, а не азартный, — Банка внезапно оказывается на полу за нежеланием испортить диван окончательно.

Крис задерживает дыхание и трепетно, так невесомо касается своими губами чужих и тут же отстраняется, смотря на реакцию. Чанбин сейчас с закрытыми глазами сидит и откровенно кайфует от происходящего. Ему нравится такая нежность, это заметно. И он хочет продолжить.

Вкус клубничного бальзама для губ приятно мешается с липкой газировкой. Он нежно и аккуратно сминает его губы, шумно выдыхая. Крис чувствует, как Чанбин всё же поднимает полоску ещё выше, из-за движений вибратор вошёл глубже и теперь касается простаты, что, возможно, и радовало бы, если бы всё так не поплыло перед глазами.

Стараясь не забыться в потоке эмоций, он периодически делает короткие паузы, что не сильно помогает, ибо отрываться не хочется совсем, а крышу сносит конкретно.

Рука Бана скользит к чужой шее, пока вторая поглаживает тыльную сторону ладони. Случайно цепляет зубами нижнюю губу, что неожиданно даже для его самого.

Отстранившись из-за воздуха, которого в лёгких уже откровенно не хватало, Чан пальцем вытирает слюну с губы.

И, кажется, забывает собственное имя.

— Наигрался? — тяжелым шёпотом спрашивает Чан, довольно улыбаясь. Сам тянется до его телефона, значительно опуская полоску.

— Только начал.

Дыхание горячее, губы сладкие от газировки, а Бан прижимается, покачивается на нем немного, видимо от нетерпения. Крыша хозяина все же оставляет. Ему так сильно хочется вгрызться в чужую шею, что где-то у виска начинает пульсировать вена. Но в итоге Чанбин принимает момент и расслабляется, окунаясь в чувства с макушкой. Гладит чужую спину плавно, до поясницы, немного впивается через ткань футболки ногтями и даже податливо распахивает губы, выдыхая.

Но Со не умеет совсем расслабляться. Он ласково целует парня в ответ, собирая липкие следы с губ, и мурлычет от прикосновений, выгибая к ним шею и тихонечко задыхаясь, все еще позволяя Чану исследовать себя.

Он слышит тихие шаги и даже знает, кто это. Сонный Джисон замирает в проёме, сталкивается взглядом с приоткрытым глазом Чанбина, едва слышно забирает к себе что-то и уходит, не выглядя удивлённым. Впрочем, анализировать у него сейчас не получается. Получает такое удовольствие, что едва может совладать с собой, совершенно забывая про чьи-то там голоса вдалеке.

Он на выдохе стонет от укуса, смотря теперь на отстранившегося Криса. Вот оно, живое порно. Прямо на его коленях. Он подбирается, выпрямляясь, укладывая обе руки на бледную шею. Губы Чана припухшие и яркие, Чанбин прихватывает их зубами, облизывает и оттягивает большим пальцем, соскальзывая в рот языком, а ладонь сжимает кудряшки затылке. Его хочется съесть.

— Ты такой громкий. Думаю, всё же стоит купить тебе кляп, — озвучивает, наконец, он свои мысли, и слегка тянет Чана за волосы, говоря прямо в улыбчивые губы. Влажные, совсем распухшие, мягкие. Со целует их уголок, щеку, мажет поцелуями вдоль скулы, и не отводит цепкого взгляда, выдыхая на ухо, — Ты красивый до безумия. Хочу сфотографировать тебя такого и поставить на заставку, но столько дрочить никаких сил не хватит, наверняка это опасно.

Довести Криса до состояния нестояния сейчас кажется самой лучшей идеей в его жизни, а тот ей лишь потакает. Возможно, и то, что они на всеобщем обозрении, добавляет свою перчинку. Он всё же уверен в другом — тут не нужна никакая перчинка, у него горит все тело, а на коленях дрожащий лидер. Немного притормаживающий и довольный без всяких словесных подтверждений, такой легко управляемый. Действительно можно с ума сойти.

— Знаешь, замечательная игрушка, надо будет чаще ей пользоваться, — слегка подкидывает бедра, покачавшись. Не выдерживает, отпуская чужую ладонь и сжимая своей стройную ногу, а тянет уже с неким весельем в голосе, — Ты уверен? Хочешь, чтобы я трахнул тебя здесь, на общем диване, на котором нам еще сидеть со всеми остальными?

— Заткнись, ты тоже этого хочешь. В ресторане, где нас могут узнать тебе не жалко, но в месте, где и так все всё знают ты боишься? Какой нелогичный, — Чан облизывает пересохшие губы и понижает голос, — Вытащи эту хуйню и возьми меня.

И кто Чанбин такой, чтобы не слушаться лидера?

Рука медленно опускается под свободные бриджи, оставляя за собой липкие отпечатки. Чанбин играется, вытаскивая и снова вставляя вибратор, пока тот сладко постанывает. Наконец, оставляет его в покое, вытащив предмет через хвостик окончательно, напоследок огладив внутреннюю сторону бедра.

Чан тихо стонет в светлую шею, склоняя ее так, как ему хочется, и проводит по коже кончиком носа. Повторяет путь губами, едва ли не хныча от нетерпения и желания укусить. И всё-таки нельзя, укусы всегда было сложно скрывать.

Как Земля вообще носит такого демона, как он? Чанбин похож на идеальную мечту, почти на воображение. Такой мягкий и нежный, но каждый раз доводящий до пика. Что и делает его таким фантасмагоричным, практически нереальным. Словно он и не настоящий вовсе. Каждое его действие наполнено уверенностью и такой твёрдостью. Такой прекрасный в любом виде.

У Чана живот приятно тянет от одного вида такого дьявола. И осознание, что только он может видеть такую сторону старшего просто вышибает последнее сознание окончательно. Бан сам прикрывает глаза, кладет ладонь на чужую шею и улыбается в мягкие целующие его губы, наслаждаясь моментом полностью.

Одежду, как ненужную тряпку откидывает куда-то в сторону, оставляя на теле Чана болтаться только длинную майку без рукавов. Контраст, настолько его тело раскалённое сейчас просто выбивает из колеи. На всё Крис старается ему отвечать, действовать податливо, хотя и не особо понимает хаотичность его мыслей.

Голова ужасно вскипает, кожа пятнами на теле розовеет. Очередной шёпот на ухо заставляет тело покрыться мурашками. И совсем неважно, что он не понимает смысл сказанного, будто он говорит на другом языке. Чанбин просто не в силах оторваться от его ухмылки, когда он с силой подкидывает бедра и руками помогает Чану двигаться на нём.

Ведёт рукой чуть ниже, прощупывая тело младшего через ткань одежды, а после легко подкидывает и ладонь уже оказывается под ней. Водит по торсу шершавой ладошкой, чувствуя, как пробежала волна мурашек по телу старшего. Это всё так распаляет, Чан готов прекратить любое сопротивление, не посмотрев на то, что диван общий, вряд-ли это будет приятно узнать остальным. В доме ещё шесть человек, если кто-то из них войдёт сейчас — будет неприятно.

Хотя кому какая разница.

Как и обещал ранее, Крис стонет громко, на грани крика. Надежда только на толстые стены, но в этой квартире их точно уже все слышали. Оставаясь в своём надменном тоне и слегка усмехается, когда младший хмурится и сильнее сжимает его талию, оставляя следы от ногтей.

Мелкая дрожь сменяется ступором, Чанбин доводит до крайности. Он не чувствует ничего вокруг, кроме собственного сердцебиения и слишком ярких искорок перед глазами. Только голос довольного, как кота Со Чанбина на ухо, что плавно отдаляется. Он зарывается пальцами в его волосы, глубоко вдыхая аромат этого шампуня. Как такой сладкий мальчик может быть таким острым?

Чанбин старается вложить все эмоции, которые сейчас так и бурлили в нем молниеносным потоком, разгоняя сердце до бешеного ритма, заполняя приятной теплотой не каждую клеточку тела. Кажется, он никогда в жизни не был на точке выше, чем сейчас, абсолютная эйфория.

Со упирается ногами в диван, поднимая бедра резким толчком. Громкие стоны от интенсивности прерывает судорожный вздох, будто подменяющий лидера. Тот обнимает за шею, положив голову на плечо и тихо скулит, тихо бормочет что-то на родном языке.

Кажется, он сходит с ума, руки неконтролируемо дрожат. Чанбина такая реакция парня доводит до края окончательно, переполняя эмоциями, до ощущения, словно весь воздух выбили из легких, словно все вокруг остановилось. Чан так тихо стонет, иногда чуть глухо вскрикивая.

Чанбину хватает лишь несколько толчков, чтобы полностью разрушиться. Руки плавно по телу вверх идут, крепко обнимая, не собираясь отпускать ещё ближайшие минут пять. Остаться в этом искушающем моменте хочется навсегда. Ему слышно ухающее сердце и недовольное мычание, но из объятий не выпускает. Слишком тепло и хорошо.

— Как жаль, я испортил твою футболку, — хрипит Крис, немного отойдя от произошедшего, — Ещё раз засунешь в меня вибратор в людном месте и одежды у тебя не останется совсем.

— Ничего страшного, всё равно это была твоя футболка.