'cause i love u for infinity

Арсений — замужний мужчина.

Если бы кто-то ему в возрасте двенадцати-тринадцати лет сказал такое, он бы полез на этого кого-то с кулаками. Серьёзно.

Попов, на самом деле, пережил всё то же самое, что и Антон. Разве что больше агрессировал, да и вторая стадия у него растянулась чуть ли не на год.

Арс долгое время жил с семьёй в городе, где могли избить тупо за внешний вид, если какому-то мудаку он не понравится. Общество не принимало отличающихся от них людей, а потому Арсению приходилось пресмыкаться в окружающей его среде, чтобы никак себя не выдать и не подорвать какую-никакую репутацию натурала. Он так устал строить из себя — ведь он же не строитель, в самом деле, — заинтересованного в противоположном поле человека и пускать в тайне, чтобы никто, упаси господь, не узнал, слюнки на парней из старших классов. А ведь ему так сложно было принять себя в таких ужасных, давящих чуть ли не физически условиях…

Зато после переезда в Москву Арсению действительно стало легче дышать. Здесь людям — большинству, по крайней мере, — было наплевать на внешний вид другого. Люди здесь были более толерантными. Самовыражение, конечно, самовыражением, но не стоило забывать, что он всё ещё в гомофобной России, обществу которой ещё шагать и шагать до того, чтобы перестать совать свой неприлично длинный нос в личные дела других людей. Иногда Арсу до боли хотелось переехать куда-нибудь в Европу, где можно быть собой и с тем, с кем хочешь, не боясь быть избитым за это каждую секунду своей жизни. Он любит Россию, но… Ладно, сейчас это уже совсем не важно. Тянет только внутри изредка, будто давно заживший шрам, тоска по родине.

Так получилось, что семейство Поповых перебралось в столицу в середине учебного года, поэтому девятый класс Арсений заканчивал на домашнем обучении, после успешно сдав экзамены. И со следующего года уже пошёл в новый класс. Сказать, что было волнительно, — не сказать ничего. Внешне, конечно, он старался этого не показывать, но внутри — все органы сжимались от необоснованного страха.

Тогда ещё Арсений даже не подозревал, что, зайдя в класс, он тут же встретится взглядом с любовью, наверное, всей его жизни. Первой и единственной настоящей, самой искренней и нежной, бесконечно взаимной любовью.

Забавно получилось. Попов искренне считал, что такой сильной любви не место в реальном мире, думал, что такое бывает только в книжках, которые он так любил читать. Полагал, что писатели его любимых произведений слишком преувеличивают и романтизируют обычные отношения.

Но в его жизни появился некий Антон Шастун, который, словно самый яркий художник, раскрасил его привычный безликий серый мир и показал, что в реальности всё ничуть не хуже, чем в книгах.

Это произошло, конечно, не сразу, потому что Арсений, наблюдая за Антоном, узнавал в нём себя в период осознания и принятия своей ориентации. Арс изо всех сил старался показать, что Шастун не одинок в этом бою, потому что он видел, как ему было плохо. Он смотрел на него и всё чаще узнавал себя в прошлом, когда старался выделиться перед друзьями, показывая какой он примерный натурал. Хотелось помочь неимоверно, ведь когда любимый человек страдает, вместе с тем невольно страдаешь и ты сам.

Арсений же в своём сознании настолько преисполнился, что решил, что он больше никогда не будет выдавать себя за кого-то, кем он не является. То есть, примеривать на себя роль гетеросексуала, с него достаточно уже.

Он старался не попадаться на глаза Антону первое время, потому что… Да он даже не знал, почему. Поначалу думал, что ему показалось и только он в их первую встречу почувствовал необъяснимую тягу к зацепившему его парню, думал, что он действительно не нравится Антону просто своим существованием, но он был так рад, когда Шастун уделял ему внимание по-особенному — Арсений на это совсем не сердился, потому что он Антона понимал. Да и шутки Шастуна действительно были смешными, и Арсений часто искренне улыбался, смотря в травянистые глаза одноклассника, находя в их глубине подавленный, но всё такой же яркий внутренний свет.

Арс не знает, что произошло с Антоном на новогодних каникулах, но он определённо вернулся с них другим человеком, чему Арсений был несказанно рад. В глубине души он надеялся, что вот сейчас, совсем скоро, их отношения пойдут в гору, но всё так же не давил на Антона.

Кто же знал, что толчком к развитию их отношений станет любимая Арсением и презираемая Антоном литература?

Попову, кстати, было весьма досадно, что его любимый предмет так не нравится его возлюбленному: он не раз слышал, как на переменах перед литературой Антон материл всё, на чём свет стоял, и в красках расписывал другу, Тимуру, который, впрочем, полностью разделял его мнение, насколько сильно он ненавидит это всё. Впоследствии, когда Арс и Антон сильно сблизились, тот ему объяснил, что литература сама по себе, может, и интересная, но так уж получилось. Антон ненавидел читать то, что ему неинтересно, ненавидел тратить своё время на прослушивание аудиокниг, ненавидел сидеть в нервном напряжении на уроках литературы, вздрагивая от каждого слова, начинающегося на «а» и «ш». Арс лишь грустно поджимал губы и сочувственно сжимал Антоново плечо — всё, что они могли себе позволить в школе в присутствии других людей, — понял ещё в первую неделю их отношений, что не сможет привить ему любовь к чтению классики, как бы ни старался. Да он и любил Антона больше всяких книг, следил лишь, чтобы он совсем в тройки не скатывался, вкратце пересказывая ему содержание глав и помогая с сочинениями.

В студенческие годы же Антон в своём сознании настолько преисполнился, что не стеснялся на улице цепляться привычным движением своим мизинцем за арсеньевский после того, как Шастун встретил своего парня с института. Какая погода бы только ни была, в дни, когда у Антона был свободный вечер или после своих же пар, он стоял перед центральным входом Арсова института и ждал его, встречая неизменной яркой улыбкой и пихая ему в руки шоколадный батончик, потому что «ты же по-любому голодный, Арс, так что не выделывайся, просто возьми и съешь». Арсений лишь благодарно улыбался и внутренне светился, задаваясь вопросом, чем он заслужил такого любящего и заботливого парня. Антон же бупал пальцем по кнопочному носу Арсения — поцеловать не мог, потому что не то место, да и успеется ещё — цеплялся привычно за мизинец и вёл домой.

Под «домом» подразумевалась квартира отца Антона, которую он обычно сдавал другим людям и сейчас выделил для парней. Получилось это, ко всеобщему удивлению, по инициативе самого отца, да ещё и в тот день, когда Шастун привёл в свою квартиру к родителям Арсения, чтобы познакомить.

Это было после окончания одиннадцатого класса и более менее (Антона) успешно (Арсения) сданных экзаменов. Шастун изначально хотел идти напролом и представить им Арса как своего парня, но тот его вовремя отговорил — не хотел, чтобы Антон так рисковал, потому что прекрасно помнил, как однажды Шаст ему рассказал свой путь принятия и значительную роль Выграновского в этом, за что Арс ему, Эду, безмерно благодарен, а вот Шастуны-старшие вряд ли будут в восторге от ориентации сына. Поэтому Антон, понуро кивнув, назвал Арсения своим близким другом и старался не залипать на нём каждую секунду своего времени.

О решении съехать в конце лета было заявлено тогда же: это и была изначальная цель визита, которую Антон и Арсений не один вечер обсуждали и пришли к выводу, что да, готовы или, по крайней мере, попытаются жить вместе. Всё-таки жить раздельно, при этом мечтая быть с возлюбленным двадцать четыре на семь, и реально постоянно находиться в одном пространстве — совсем разные вещи, но парни почему-то были уверены, что у них всё получится.

Отец, когда услышал это, сразу же подсуетился и предложил им свою вторую квартиру за символическую плату. «Девчонок только не водите, учитесь лучше», — наказал тогда он, потрепав обоих парней по густым волосам, и торжественно вручил сыну ключи от двушки. Бедный, он даже не представляет, как ошибается…

Арсений и Антон, переглядываясь, синхронно сыпятся и мотают головами.

— Да какие им девчонки, Андрюш, — мягко встревает в разговор Майя, смотря на сына с нежной улыбкой. — Не доросли ещё.

— Припоминаю, что мы с тобой как раз в вузе познакомились.

— Ой, не слушайте его, — женщина шуточно машет на него рукой и переводит взгляд на улыбающегося Арса. — Он у меня мальчик порядочный, но ты всё же присматривай там за ним, Арсений, — звучит с лёгкой грустью и флёром материнской любви, Попов улыбается и кивает.

Так и началась их совместная жизнь, которая вовсе не была в тягость для них, наоборот — приносила одно лишь бесконечное счастье от неограниченных возможностей касаться, обниматься, целоваться тягуче-медленно до онемевших покалывающих губ и заниматься любовью, в конце концов, понимая, что совершенно никто в этом мире не будет этому препятствовать. Разве что учёба, которую никто не отменял, а потому забывшиеся в утренних ласках парни в тысячный по счёту раз подрывались с постели и впопыхах собирались в институт, ещё раз целовались перед выходом из квартиры, чтобы хоть как-то (спойлер: тщетно) впитать в себя ласки любимого перед несколькими часами их отсутствия: оба были до жути тактильными. И снова по тому же сценарию: метро, учёба, встречающий Антон, метро, квартира, долгие-долгие объятия и поцелуи лёжа на диване, горы домашки и сон в одной кровати обязательно со сплетёнными конечностями и крепкими объятиями со спины от Шастуна. Если бы вы знали, как Арсений обожал это чувство защищённости и уюта, что дарил ему Антон, вы бы заплакали и умерли от разрывающих вас чувств. Как Арсений ещё держится? С божьей помощью, не иначе.

И так они просуществовали все четыре курса института, поддерживая друг друга в сложные моменты словом или крепкими объятиями с тихим, но таким значимым «я рядом» на ухо. Но, как и в любого рода отношениях, без ссор не обходилось — а как же без них? Арсений в такие дни, насупившись, демонстративно уходил спать на диван, и Антон немногим позже, когда уже перебесился, шёл за этой обиженной жопой, потому что прекрасно понимал, что ситуация не так плоха, да и уснуть он без Арса не сможет — он без него жить уже не умеет, и это не про созависимость совсем. С кряхтением поднимал его на руки — Арсений сопротивлялся только для вида, скрещивающиеся за Антоновой спиной ноги тому подтверждение — и нёс в спальню, где они ещё раз без психов всё обсуждали, находя пути решения проблемы, после чего привычно большой и маленькой ложкой засыпали, сплетя пальцы рук.

Рука об руку они перешагнули порог в пять лет отношений — не верится даже. Они убедились, что любовь живёт вовсе не три года: на удивление, как бы банально это ни звучало, но они мало того, что не устают от почти что постоянного общества друг друга, так ещё и умудряются влюбляться друг в друга с каждым годом (месяцем, днём, секундой) всё сильнее.

У Арсения до сих пор сердце, несмотря на невозможность этого, рискует разбиться на тысячи осколков от одного воспоминания о том, что Антон вытворил на третью годовщину их отношений.

Он тогда долго не появлялся дома, и Арс, начиная переживать, стал написывать в телеграм, прекрасно зная, как его парень не любит звонки.

Вы

Антончик-помпончик, ты когда домой?

Насчёт прозвища… Одним прекрасным вечером Арсений притащил домой бутылку алкогольного мохито, которое они распили на пару с Шастом. Тогда, под приятно туманящем голову алкоголем, Арсу, как великому рифмоплёту (или, как говорится в его любимом меме «стонкс», рифмопльот), пришла в голову эта странная рифма, что показалось ему охуительно смешным — с тех пор так иногда и зовёт.

Шаст(ье)

скоро приду не переживай мой хороший

От антоновского «мой хороший» у Арса каждый раз появляется неконтролируемая нежная и до одури влюблённая улыбка. Антон относительно недавно начал так его звать, отчего сердце Попова всё ещё сжимается до милипиздрических размеров. Хотя что-то подсказывает, что другие реакции на действия Антона у Арсения отсутствуют в принципе.

Шаст(ье)

нужно было зайти кое-куда

ща в магаз забегу и приду

те взять сырков твоих?

Такая забота всё ещё превращает Арсения в неприглядную лепёшку. Он слегка покрывается румянцем, когда печатает краткое «да» и кидает сохранёнку с обнимающимися котами, на что Антон отвечает, что минут через пятнадцать они будут обниматься точно так же.

Антон действительно приходит через обещанные пятнадцать минут с небольшим букетом красных роз. Арсений, привычно вышедший встретить своего мужчину, умилённо улыбается и в смущении прикрывает краснеющие щёки. Шастун тем временем уже стянул кроссовки и подошёл ближе, протягивая букет Арсу, — тот берёт его, нежно касаясь Антоновых пальцев.

— Спасибо, — тихо, и лучистый любящий взгляд исподлобья.

— Это не всё еще, Арс.

Антон помещает его руку в свою так бережно, словно нет на свете ничего ценнее левой конечности некого Попова А.С. Тянется вперёд и увлекает парня в нежный и ненавязчивый поцелуй. Не глядя нашаривает в кармане купленное буквально полчаса назад кольцо и размещает его на Арсовом безымянном пальце. Арсений отрывается от Антоновых губ и с недоумением уставляется на свой окольцованный палец.

На нём несуразное позолоченное кольцо с огромным розовым камнем. Кольцо, которое в детстве неоднократно Арсений видел на пальцах девочек в его группе в детском саду. Кольцо, рекламу которого Арсений совсем недавно видел, когда залипал в инстаграме в объятиях Антона, и задержался на ней, вчитываясь в текст сторис.

«Кольцо, символизирующее чистую и искреннюю, как у детей, любовь и серьёзные намерения, которые в силу возраста или иных обстоятельств не могут быть осуществлены».

Арсений переводит взгляд на Антона, и что-то в носу начинает щипать, а сердце в груди, кажется, к чертям сбилось с ритма. То есть Антон обратил внимание тогда на Арсову заминку? То есть Антон заморочился и нашёл это кольцо, чтобы сейчас Арсений ощущал его приятную тяжесть? Боже, Арсений так сильно его любит.

— Арс, я таких, как ты, ещё никогда не встречал, да и не думаю, что встречу. Пусть сейчас я и не могу дать тебе всего, что ты заслуживаешь, кроме моей уже безусловной любви, пусть три года в масштабе всей жизни — это так ничтожно мало, но, Арс, я всю свою жизнь хочу с тобой провести. Отучимся, переедем куда-нибудь, где мне можно будет на законных основаниях выйти за тебя замуж, и тогда я сделаю тебе предложение по-настоящему, обещаю, — Антон говорит быстро, сбивчиво, словно боится чего-то. Добавляет нерешительно, покусывая губу: — Ты согласен?

Арсений стоит и не верит, что это действительно происходит с ним. Он никогда не чувствовал себя настолько любимым, как с Антоном. А сейчас тот в который раз признаётся ему в любви и делает ему (не)шуточное предложение, обещая, что позже сделает настоящее.

Растрогавшийся окончательно, он не замечает, как слеза всё же покидает ореол ресниц, но чувствует, как Антон нежно её сцеловывает и, кладя букет на близстоящий комод, подходит вплотную, крепко прижимая к себе.

— Ну ты чего, мой хороший? — ласково шепчет на ухо и целует прохладную мочку.

Арсений жмётся ближе и чувствует сносящую его волну чувств к — определённо — самому лучшему человеку на этой планете.

— Люблю тебя, вот чего, — буркает он Антону в шею и отстраняется слегка, чтобы заглянуть в любимые травянистые глаза. — Согласен, конечно.

Антон улыбается до солнечных морщинок в уголках глаз и, прикрывая глаза, трётся носом о щёки Арса. Человеческий котёныш, блин.

Он невесомо проводит большим пальцем по кольцу.

Настоящее предложение Антон сделал через много — порядка десяти — лет, когда они уже полностью обосновались в новой стране. Свадьба была вовсе не масштабная — были приглашены буквально не больше пятнадцати человек, и все (ну почти) те, с кем Антон и Арсений познакомились уже будучи здесь: Дима, Катя и их дети, Серёжка Матвиенко, Ляся, Паша и их чада, Макар и… Эд Выграновский с Егором, которые специально ради этого события прилетели в Испанию. Вообще, всё началось с Димы, с которым Антон разговорился в каком-то баре, узнав дорогой сердцу русский акцент. Именно Дима привёл их с Арсом в вышеперечисленную компанию, которая приняла их тепло и радушно, помогая освоиться в новой стране. Во многом благодаря им это место стало их домом в полном значении этого слова, а этот круг людей — второй семьёй.

Переезд не был спонтанным решением, он довольно долго планировался, но вот само действие — да. Когда парни поняли, что давление родных с обеих сторон с этим излюбленным «когда жениться планируешь?» становится невыносимым, они приняли решение сделать каминг-аут.

Оба они рисковали, идя на этот шаг, потому что понимали, что у обеих сторон взгляды до ужаса гомофобные, но они всё же это сделали. И получили в ответ презрительные взгляды и ёмкое «пошли вон, педики несчастные».

Досадно было до невозможности, но это окончательно дало обоим понять, что в этой стране им делать больше нечего. В Испанию они переехали на следующей же неделе. Заселились в небольшой дом у моря и живут себе припеваючи.

***

Арсений обнаруживает себя сидящим на диване в собственной гостиной, поджав ноги и держа в руках только начатую новую книгу. Расфокусированный взгляд устремлён на серебристое обручальное кольцо-печатку, и лёгкая, полная неизмеримой нежности и любви улыбка играет на его губах.

Он переводит взгляд по привычке за спину в надежде найти часы, но цокает, когда их там — ожидаемо — не находит. Ну и что, что он шестой год живёт в новом доме? Часы всё же находятся, и Арсений понимает, что на целых двадцать минут выпал из реальности, вспоминая их совместное и тёплое прошлое с Антоном.

Он бросает взгляд на приоткрытую дверь в спальню, где Антон отлёживается после недавнего секса, предварительно выставив Арса за дверь, чтобы тот не полез к нему снова со своим хорни настроением — понахватается словечек в птичьем приложении, а Арсению потом гуглить. Вообще, Арсений тоже есть в твиттере, но иногда у него не хватает времени, чтобы банально прошерстить ленту.

Арсений игриво прикусывает губу и чувствует острое желание доебаться до мужа, которому он не в силах противостоять. Откладывает книгу, засунув в место, где остановился, закладку, которой являлась их общая смазанная фотография с Антоном на фоне заката, сделанная на полароид, и идёт в спальню, облокачиваясь на дверной проём.

Антон, лежащий на не заправленной с утра кровати, отрывает свой взгляд от телефона, чтобы с праведным ужасом взглянуть на хитро ухмыляющегося мужа:

— Только не говори мне, что ты снова… — он обречённо отбрасывает голову на подушку. — Да что же ты такой неугомонный, Арсений! Ну третий раз за три часа, побойся бога! В твои-то лета столько трахаться!

— Мы одного возраста, Антон, — нарочито осуждающе говорит он.

Муж перехватывает его настроение и коварно улыбается:

— А откуда тогда у нас в постели песок?

— Это с пляжа.

— Нет, с тебя.

— Окей, это с меня, но это я с пляжа принёс, — уже во всю улыбаясь, продолжает гнуть свою линию Арс.

— Вот и иди на пляж, Арс. Поплавай, траву потрогай, не знаю, дай отдохнуть человеку.

Арсений смеётся, очаровательно морща нос, и плавно движется к кровати, залезая на неё с ногами, и, шлёпнув Антона по внутренней стороне бедра, располагается меж его покорно разведённых ног.

— Ну так просто лежи, не обращай на меня внимания и получай удовольствие, — заговорщицки низким тоном сообщает он и приближается к Антоновому паху и трётся носом вдоль шва домашних шорт, вдыхая запах. Член от его действий начинает заметно напрягаться, топорща серую ткань. Доходит, по ощущениям, до головки и чмокает её, после отстраняясь, чтобы стянуть ненужный предмет гардероба.

Антон продолжает листать ленту твиттера с таким видом, будто ничего действительно не происходит — его выдают лишь нетерпеливые поёрзывания.

Арс проводит языком вдоль ствола, доходя до головки, обильно её смачивая и плавно опускаясь на всю длину, расслабляя горло. Практиковался буквально годами, что сейчас для него горловой минет совсем не проблема. Антон тихо стонет, зажимая в руке опущенный экраном вниз телефон, и толкается бёдрами. Арсений не давится лишь потому, что по Антоновой реакции, выученной с годами, предугадал, какими будут дальнейшие его действия, и был к этому готов.

Выпускает член изо рта с пошлым хлюпом и с ласковой укоризной смотрит на возбуждённого Антона, но ничего не говорит. Тянется за презервативами на тумбочке, разрывает пакетик зубами и раскатывает его по члену мужчины. Седлает его бёдра и плавно направляет ствол в себя, предварительно щедро полив смазкой. Растягивать себя нет необходимости, потому что совсем недавно Антон втрахивал его в эту самую кровать.

Насаживается на член до конца и даёт время и себе, и ему чуть привыкнуть и начинает плавно раскачиваться. Антон присасывается к шее Арса, переходя с неё на лицо и оставляет на губах, щеках, глазах, ушах, волосах россыпь крошек-поцелуев.

Когда Арсений уже откровенно скачет на его члене, Антон позволяет себе звучно опустить руку на Арсову ягодицу и сжать её. Арсений почти в это же мгновение перестаёт двигаться и смотрит на него строгим, но одновременно ласковым замыленным от удовольствия взглядом.

— Руки, Антон. Сколько уже можно повторять, мой хороший? — мягко мурлычет Антону на ухо он, кусая хрящик, и заводит обе руки мужчины у него над головой, продолжая приятно сжиматься на члене.

— А-арс, — хрипло стонет Антон, титаническими усилиями заставляя себя не двигаться. — Ты просто…

— Что просто? — ухмыляется он, плавно ведя тазом, чем выбивает очередной низкий стон мужчины.

— Невозможный, — Антон облизывает губы, и Арсений располагает свою вторую руку на антоновской шее. Ох уж это желание чувствовать свою власть в постели. Ноль претензий, Антону очень нравится, но кончить хочется тоже. — Кончай строить из себя суку, — чувствует, как хватка на шее чуть крепнет и закатывает глаза от кайфа — этот Антонов кинк они с Арсом обнаружили относительно недавно.

— Я-то кончу, не переживай, мой хороший, — окей, пожалуй, самый главный его кинк — это то, что Арс возвращает ему его же «мой хороший». Арсений это делает только в постели и такой интонацией, что Антон каждый раз плывёт.

Арсений снова неторопливо раскачивается и убирает руку с шеи мужчины, и тогда Антон понимает, что можно. Подмахивает в такт арсеньевским скачкам, отчего тот поскуливает — иногда совсем на высокой ноте, когда мужчина задевает простату. Руки блуждают по всему телу: мягко чешут загривок вопреки грубым и глубоким толчкам, задевают соски и крутят их между пальцев, царапают спину, разводят в стороны ягодицы с красными полосами.

Что Арсений близок, Антон понимает довольно быстро и тянет его, полностью укладывая на себя, и движется на пределе своих возможностей, с силой вбиваясь в податливое разнеженное тело — Арсений мычит и ласково жмётся носом в шею, прикусывая её.

Кончает первым Арсений, а Антон с небольшим отставанием от него. Шастун с хлюпом выходит из мужа и, завязав презерватив, бросает его на пол.

— Не дай боже, ты это не уберёшь и Джонни это сожрёт, — бухтит Арсений, располагаясь звёздочкой на кровати.

— Хей! — возмущается Антон и пяткой пихает бедро Арсения. — Я вообще-то забочусь о сохранности нашего ребёнка и не дам ему сожрать не пойми что!

Да, они завели собаку. Ну как завели… Им её на новый год подарили их друзья. Джонни был тогда совсем крошечным золотистым комочком (счастья), а сейчас уже большой активный пёс. Появление в доме семейства Шастунов, так называемого, ребёнка сделало их определённо счастливее.

— Надо бы его выгулять, кстати, — задумчиво озвучивает Арсений.

— Давай на камень-ножницы-бумага скинемся кто его выпустит во двор?

— А может лучше, — Арсений переворачивается на бок лицом к Антону. Тот весь красный, пыхтящий, от него пахнет потом, но он всё такой же прекрасный, и Арсений любит его до бесконечности, — может лучше нам втроём прогуляться до побережья?

— Может, — пожимает плечами Антон и, кряхтя, встаёт с кровати. Кто ещё тут дед, блин.

Вскоре Арсений и Антон, переплетя пальцы, неторопливо шагают по зелёным полям Испании до близлежащего моря. Где-то впереди в высокой траве изредка показывается золотая спина Джонни, и доносится его радостный лай, поторапливающий хозяев.

В детстве Арсений даже представить себе не мог, что в неполные тридцать пять он будет стоять на берегу Кельтского моря, держа в своей руке ладонь самого дорогого ему по сей день человека и по совместительству — своего мужа, а на горизонте будет самый красивый в его жизни лавандово-красный закат.

И таких закатов у него будет ещё миллион — и все он встретит с одним человеком.

Человеком, который любит его и которого любит Арсений до бесконечности.

Человеком, которому Арсений хочет посвятить всю оставшуюся жизнь.

Человеком, которому он улыбается прямо сейчас.

Человеком, который с ответной улыбкой прислоняется к его губам.

Человеком, вместе с которым они построили своё счастье.