Когда Чонгук снова возвращается домой без настроения, отшвыривая белоснежные кроссы куда-то в сторону, тихо матерясь себе под нос, Тэхен молча тянет его за руку. Усаживает на высокий барный стул, совсем близко к стойке, целует в мягкие волосы на макушке и идёт делать чай. Он всегда его делает, каждый день, и просто зная, что Чону нравится запах свежей мяты, щедро добавляет ее в напиток.
Чонгук не пьет. Греет замёрзшие ладони о горячую чашку, сжимая зубы, когда обжигается, но терпит. Терпит, и ощущает, как все тревоги отступают, растворяются призрачной дымкой за пределами их с Тэ маленького мира. Мира, который они шаг за шагом, по маленькому кирпичику, выстраивали так, как нужно только им. Чон считает их дом убежищем. Местом, где примут, поймут, поддержат. По-другому просто быть не может, не здесь. Не с Тэхеном.
Чонгук издает неопределенный мурчащий звук, когда старший зарывается длинными пальцами в его волосы. Короткими ноготками проходится по коже головы, посылая толпы мурашек по всему телу. Медленно. Очень медленно, но Чонгук забывает о проблемах. С каждым новым движением, пальцы хена буквально вытягивают их из головы, требуя отпустить все, что так заставляло переживать ещё буквально четверть часа назад.
— Творческий кризис?
— Песня должна быть готова к утру вторника.
Тэхен отскакивает, когда Чон излишне резко встряхивает головой, в попытке убрать руки старшего. Ким знает, лучше отойти. Парень выходит с кухни, хлопая дверью, заставляя Тэхена улыбнуться. К резкому, иногда грубому Чонгуку он привык давно. Прощая каждый всплеск гнева, зная, что ему компенсируют все долгими, тягучими поцелуями, молчаливыми извинениями в карих глазах и крепкими объятьями. Тэ опирается руками о барную стойку, прижимаясь к ней животом и молча ждёт. Не долго. Он изучил привычки младшего настолько, что с точностью мог предугадать любое действие. Улыбается… не зная, больше ощущая присутствие молодого человека в комнате. Ощущения не подводят. Спустя долю секунды на талию опускаются сильные руки. Едва сжимают медовую кожу, прикрытую лёгкой рубашкой, большими пальцами надавливают чуть выше поясницы, массируют. Ким глаза прикрывает, подаваясь назад, вжимаясь спиной в горячую грудь. Отмечая про себя, что Чон уже успел стянуть с себя футболку. Влажный след от поцелуя на шее взрывается тысячами фейерверков под кожей, заставляя Кима прикусить губу в попытке сдержать стон.
— Малыш, ты не злишься?
— Конечно нет, ты же знаешь.
Чонгук улыбается, ведёт носом по шее любимого, и прижимает сильнее. Чонгук слился бы с ним полностью, заполняя каждую клеточку тела собой. Его иногда пугают собственные чувства, но сама мысль остаться без Тэхена приводит в ужас, холодом окутывает и цепкими пальцами цепляет горло. Сжимает до нереального удушья, до желания кричать и не отпускать. Никогда. Чон не существует без своего хена. Тэ не существует без Чонгука. Это аксиома, давно и навсегда принятая всем окружающим миром. Чону с Тэ хорошо и спокойно. Умиротворенно даже. Он забывается и наслаждается только им. И не нужен никто, лишь бы тепло родного тела рядом, под ладонями. Лишь бы признания в любви горячим воском в душе оседали.
Обжигая, согревая…
Тэхен млеет в любимых руках, подставляя шею под новые поцелуи. Знает, что завтра достанет новый свитер с высоким горлом. Не останавливает, жмется ближе. Тэхен тает от такого Чона, прощает всю резкость, грубость. Прощает, как и сотни раз до. Не умеет по другому. И Чонгук не умеет. Злится на себя, выплескивая весь гнев вне дома, старается не нести его в квартиру. Получается коряво, жалко и, абсолютно точно, не часто. Злится вновь, срываясь, повышая голос… и тут же проклинает себя, зная, что его малыш все терпит. Терпит, потому что любит. Больше всех в этой вселенной, и за ее пределами, он уверен, тоже. Чонгук любит в ответ, отдавая всего себя, ломая свою вспыльчивость, перекраивая по миллиметру характер, и скулить от счастья готов, наблюдая любимую, слегка квадратную улыбку. Тэхен готов на все, ради младшего, зная, что тот пожертвует всем, ради него.
Их мир теплый, уютный и слегка волшебный, только для них двоих созданный. За его пределами может быть многое, за его пределами другая жизнь. Жизнь, в которой каждый из них мечтает о наступлении вечера. О возвращении в уютный уголок с горячим чаем, объятиями и жаркими поцелуями.
— Ты сможешь, Гукки.
— У меня лучшая муза.
Песня готова к утру.