Примечание
10/08/19
Снежинки падали с свинцово-серого неба и, кружась в своем неторопливом танце, опадали на белый ковер, что, казалось, укрыл собой если не весь мир, то Лондон уж точно.
Снегопад шел четвертый день.
И один не столько Падший, сколько Скатившийся по наклонной из-за попадания в плохую компанию, ангел мог поклясться, что всем сердцем, которого у него, конечно же, нет, ненавидел эти дни.
Он вообще не любил зиму, как холод и снег. Что в этом прекрасного? Мир вокруг словно бы терял свои краски, становясь каким-то пустым и равнодушным. А ещё проклятый мороз, от которого змий никак и нигде не мог укрыться. Противные щупальца холода пробирались под одежду, вызывая дрожь и заставляя зубы стучать, как во время лихорадки (ни демоны, ни ангелы не болеют человеческими болезнями, но за столько лет пребывая среди людей успели узнать и увидеть многое).
Но кроме холода было и кое-что посерьёзнее. Тоска, глубокая и отчаянная. В зимние дни, особенно в такие, внутри чернела пустота, которую нечем было заполнить. Вино тоже не помогало. Кроули пробовал. Ровно как и сон. Один раз он слишком увлекся да так, что впал в спячку на 105 лет. Но да ладно, это мелочи. Правда демон до сих пор не знал, как и благодаря чему не получил за такой затянувшийся отпуск от начальства. Не знал и не догадывался, что к этому приложил руку один ангел, который искушал людей, устраивал скандальчики то там, то здесь и, разумеется, писал отчёты, надеясь, что не перепутает в какую контору какой отправить.
Ангел.
Мысль, подобно молнии, ослепила демона, вмиг заставляя забыть обо всем остальном.
Кто как не сотканное из любви, тепла и уюта создание может помочь ему, злому и продрогшему демону скоротать время, что тянулось чертовски медленно, и ненадолго заставит прекратить проклинать всё живое кругом?
Быстро, скрывая дрожь (халат и плед, в которые укутался вышеупомянутый демон не грели ни капли), Кроули набрал знакомый до боли номер, но, передумав, тут же сбросил.
Один щелчок пальцами и плед пропал с худых плеч, вместо халата демон был облачён в неизменный костюм, а янтарного цвета глаза с зрачком-иглой скрывали черные очки.
Ещё щелчок и по-современному обустроенная квартира с самыми зелёными и запуганным в Лондоне растениями оказалась пуста.
***
Азирафаэль любил зиму. Всё вокруг становилось белым и мягким, потом люди развешивали на улицах фонари, гирлянды и прочие украшения, что вызывало лишь большее восхищение, от которого приятно щемило в груди ангела, а всё вокруг словно было как в том стеклянном шаре. Снег, огни, краски. И то казалось восхитительным, что у букиниста не хватило бы слов, чтобы описать свой восторг.
Но как же приятно было после рабочего дня повернуть табличку «Закрыто», сделать какао и усесться в кресло, читая книгу, и иногда поглядывать в окно, смотря на падающий хлопьями снег, мигающую вывеску магазина напротив и спешащих по домам людей.
Что может быть лучше чашки тёплого какао под рукой и книги в такую погоду?
Как бы немыслимо это не звучало, но кое-что, всё же, может.
Один демон, который словно из принципа не сразу перемещается к ангелу, а ходит кругами по квартире, шипит, что эта зима холоднее предыдущей и после такого своеобразного обряда, как будто ему нужна весомая причина, чтобы появиться.
Услышав тихое, едва уловимое шипение, Азирафаэль улыбнулся, разобрав в нём знакомые нотки недовольства.
***
Небольшую комнатку заполнил слишком приторный для демона запах какао и тихий, умиротворяющий голос ангела.
Наверное, мало кому известен тот факт, что глаза змей не приспособлены для чтения, — буквы никак не складывались в слова, насмешливо мелькая перед глазами, вызывая приступ мигрени, поэтому Азирафаэль, уже давно узнавший про это, с радостью читал все те книги, которые после долгих уговоров называл Кроули.
К слову, змеи, являясь существами хладнокровными, любят тепло, тем более, если стоят такие морозные дни. Поэтому, обвив своего ангела кольцами, Кроули устроил свою голову у того на плече, вслушиваясь в каждое слово, будто бы боясь пропустить нечто важное. Но кое-что всё же случилось. Пустота исчезла. Всё его существо заполнило пьянящее чувство, алой лентой просачивающееся в каждую частичку тела.
На улице продолжал падать снег.