Oasis

У пустыни есть другая сторона, о которой, кажется, многие забывают.

В их представлении пустыня — это нечто вроде того: солнце, пылающее колесо в подёрнутом дымкой небе, опаляет дюны красного песка, играет злую шутку с глазами путешественников, которые плетутся вперёд с пересохшими языками и влажной от пота кожей, пока раскалённый зной наконец не убьёт их. И кто-то найдёт сморщенный, иссохший труп через сто лет, когда дюны сдвинутся и выплюнут их на поверхность снова.

Фу Яо готов к этому.

Что оказывается для него неожиданностью, так это то, что происходит, когда солнце ускользает вниз к горизонту и подмигивает им в последний раз, прежде чем исчезнуть. Песок, надо отдать ему должное, поначалу держит тепло, но сухой воздух пустыни — изменчивый, непостоянный ублюдок. Даже оглядевшись вокруг, можно почувствовать, насколько похолодало: дюны очерчены мрачными чёрно-фиолетовыми тенями, а звёзды испускают тусклый холодный свет.

Температура резко падает. Фу Яо к этому совершенно не готов.

По крайней мере, можно утешить себя тем, что это застало врасплох всю группу, за исключением, может быть, Сань Лана, который прямо сейчас предлагает своему Гэгэ ещё один слой своего одеяния. Фу Яо притворяется глухим.

— Ты похож на креветку, — замечает Нань Фэн, плотнее закутываясь в свой плащ. Все они теснятся вокруг маленького костра, который, колеблясь на сухом ветру, отбрасывает жутковатые тени на их лица. — Они сворачиваются так же.

Фу Яо требуется несколько мгновений, чтобы осознать, что Нань Фэн разговаривает с ним. Он меняет позу, слегка «раскручиваясь», и подумывает ударить другого побольнее в какое-нибудь слабое место. Например, горло или пах.

— Ты думаешь о том, что говоришь, прежде чем открыть рот?

— Я собирался спросить, не слишком ли ты замёрз, — отвечает Нань Фэн, мрачно сверкая глазами. — Ты у нас, вроде как, чувствительный к холоду.

— Не слишком ли я замёрз? — повторяет Фу Яо и скрипит зубами. — А ты как думаешь? Ваше Высочество, как вы думаете…

Звать Се Ляня оказывается ошибкой, потому что когда Фу Яо бросает взгляд в его сторону, он видит, что Сань Лан разделся до нижней рубашки и укутывает Се Ляня в своё верхнее одеяние. Само по себе это не было бы слишком отвратительным (даже если простить тот факт, что это Сань Лан, а всё, что он делал, было по умолчанию отвратительным), но даже с этим простым жестом его руки, кажется, движутся по всей груди Се Ляня, дразнящее скользят вдоль ключицы, горла…

Фу Яо отводит взгляд и кривится в отвращении.

— Не задавай больше тупых вопросов, Нань Фэн.

***

Фу Яо впадает не столько в сон, сколько в состояние глубокой медитации, поэтому абсолютно не удивительно, что вскоре его мысли вновь возвращаются к тому, что тело предательски трясёт от дрожи. Он должен быть сильнее этого. Раз уж на то пошло, он — бессмертный бог войны, а не краснеющая наложница, которая никогда носа не показывала из королевского сада удовольствий.

— Нань Фэн. — Он должен быть сейчас на страже, поэтому Фу Яо не беспокоится остаться неуслышанным, когда тихонько зовёт его, приподнявшись на локте. — Нань Фэн…

Голос звучит ближе, чем он ожидал, когда тот отзывается мягким тоном. Мягким и немного ядовитым, словно уксус в бутылке на кухне.

— Я не отдам тебе свой плащ, и думать забудь.

— Холодно, — Фу Яо недовольно хмурит брови. — Мы могли бы разделить…

Он имеет в виду, что воспользуется плащом, пока отдыхает, а когда настанет его черёд сторожить, он вернёт его Нань Фэну (возможно).

— Как они? — Нань Фэн поднимает бровь, бросив быстрый взгляд на другую сторону их небольшого походного костра. Се Лянь и Сань Лан прижались друг к другу, как ложки. Для якобы недавних знакомых они чрезвычайно близки: одна рука Сань Лана покровительственно обнимает Се Ляня, другая лежит под ним, поддерживая голову. С менее сомнительной персоной это могло бы даже выглядеть мило.

— Они пытаются сохранить тепло? — в ужасе шепчет Фу Яо. — У него вообще есть что сохранять?

— Надеюсь, ты простишь мне, если я не пойду проверять, — Нань Фэн передёргивает плечами. Он всё ещё говорит полушёпотом, поэтому остальные спутники могут их услышать. — Но это не самая плохая идея, если подумать.

Фу Яо с раздражением отворачивает голову.

— Я не собираюсь держать тебя подобным образом. Ты мне руку отдавишь.

Нань Фэна, похоже, только веселит этот комментарий.

— Не отдавлю, потому что ты будешь впереди. Ты такой… — он оставляет мысль незаконченной, но Фу Яо слышал уже достаточно подобных замечаний в свой адрес, чтобы догадаться, что тот оставляет недосказанным.

Секундой позже Нань Фэн внезапно поднимается и делает несколько шагов, оказываясь рядом с Фу Яо. Ужас в сознании Фу Яо усиливается, когда Нань Фэн внезапно опускается рядом с ним на песок, оставляя на нём отпечатки колен.

— Что ты делаешь? — звучит больше угрожающе, чем вопросительно. Фу Яо собирается полностью сесть, но его лишают свободы манёвра, когда Нань Фэн обхватывает его рукой за пояс и прижимает к себе, равняя широкую грудь со стройной спиной Фу Яо. Конечно, это немного согревает, создаёт препятствие для холодного воздуха. Но какой ценой? Ценой значительной доли достоинства Фу Яо?

— Я сохраняю твоё тепло, неблагодарный ты паршивец, — вздыхает Нань Фэн, устраивая подбородок на остром, мощном плече Фу Яо. — Неужели так сложно принять жест доброй воли?

— Это отвратительно, если тебе приходится уточнять, что это жест доброй воли, — Фу Яо скрипит зубами, но сопротивляться перестаёт.

***

Когда его медитацию с закрытыми глазами прерывают, Фу Яо сперва хочет обвинить в этом Нань Фэна. Позади всё ещё присутствует тепло. Он может почувствовать, как грудная клетка Нань Фэна вздымается и опускается с каждым вдохом, ощутить затылком слабое движение воздуха. На фоне сухости пустынного ветра дыхание Нань Фэна ощущается отчётливо влажным.

Секундой позже оказывается, что Нань Фэн невиновен, потому что оскорбляющий слух звук явно доносится с другой стороны от прогоревшего до тлеющих углей костра. Он тихий, приглушённый, но при этом не похож на естественные шумы пустыни, полные пения ночных насекомых. Это звучит как…

Как будто кто-то вздыхает, сдерживает дыхание; как будто кто-то очень старается оставаться тихим, несмотря на то, что кто-то другой прилагает все усилия, чтобы ему помешать.

То, как Нань Фэн прижимается к Фу Яо, напоминает о том, что в той же позе они оставили Се Ляня и Сань Лана, за исключением того, что эти двое, похоже, искренне наслаждаются процессом, нежели неохотно терпят это ради комфорта. Призрачное тело Сань Лана, вероятно, не вырабатывает тепло, поэтому Фу Яо осеняет, что, скорее всего, их взаимодействие связано не столько с теплом тела, сколько с настоящей интимной близостью.

Не то чтобы напряжение между ними не было очевидно с тех пор как они путешествовали вместе. Но насколько уже сдался Се Лянь? Хоть и слабые, эти звуки вряд ли безобидные. Фу Яо осознаёт, что есть что-то извращённое в том, что он подслушивает.

Не имеющий себе равных снежный лотос, которого растлевает скверный могущественный демон. Не считая того, что он сам поддерживает эту чрезмерно близкую связь с человеком позади себя. Фу Яо всегда считал себя более разборчивым в людях, чем Се Лянь. Его собственные чувства к Нань Фэну колеблются от холодного безразличия до умеренно тёплого снисхождения в лучшем случае. Но само собой, они не идут ни в какое сравнение с отношением к призрачному ублюдку из этого ужасного города.

Он с трудом сдерживает вздох. Как бы то ни было, Нань Фэн хотя бы элегантно красив в этой одежде, с его аккуратно собранными тёмными волосами и привычно острым углом линии подбородка. С этого ракурса Фу Яо не может его увидеть, за исключением руки, обхватившей его под грудью…

Он отмечает, как она медленно движется вверх, и совсем не ожидает, что она внезапно зажмёт ему рот движением, больше подходящим похитителю на городской аллее. Фу Яо сопротивляется не долго, но Нань Фэну следовало бы его поблагодарить за то, что не вцепился зубами в руку, прижимающуюся к его губам. Тем не менее его борьба, кажется, сдвигает их тела ближе друг к другу, и Нань Фэн, воспользовавшись преимуществом своего положения, просовывает колено между ног Фу Яо в попытках прижать его к месту.

Нань Фэн наклоняется к его уху и шепчет, щекоча горячим дыханием кожу Фу Яо:

— Ты это слышишь?

Он ожидает услышать ответ, серьёзно? Неужели он настолько тупой? Фу Яо бросает испепеляющий взгляд в сторону костра, отделяющего их от Се Ляня и Сань Лана, а следом вспоминает, что Нань Фэн почувствует, если он кивнёт. Что он и делает, скованно. Угол неудобный даже без стесняющей движения руки.

Раздаётся какой-то звук… влажный звук. Фу Яо не собирается гадать, что могло стать причиной этого звука. Это не то, что пытается представить воображение, уговаривает себя он.

Не то чтобы он когда-либо думал о Се Ляне в подобном ключе, а даже если и думал, он не горит желанием представлять Сань Лана в каких-либо компрометирующих ситуациях с принцем. Но лицо Фу Яо вспыхивает; его подобная бумаге кожа заходится румянцем, как бывает всякий раз, когда он злится.

Обменявшись однажды паролями от личной духовной сети в практических целях, оба с тех пор не закрывали доступ. Сейчас это оказывается лучшим способом перекинуться колкими словами, пока к его рту всё ещё прижата шероховатая ладонь Нань Фэна.

«‎Готов поспорить, ты мечтал, что будешь единственным, кто делал это с Его Высочеством»‎.

Рука Нань Фэна смещается, крепче сжимая челюсть Фу Яо.

«‎Ты больной — думать о подобных вещах»‎.

«‎Прикасаешься ко мне так, будто я — это он…»‎

«‎Совершенно точно нет. Я был бы нежнее»‎.

Фу Яо кривит губы. Он не услышал отрицания, а то, что он услышал, вызывает больше негодования, чем удивления. Конечно же, Фэн Синь — жалкий неудачник в этих делах…

«‎Оу? Покажи мне»‎.

«‎Я всё больше убеждаюсь, что с тобой что-то не так, Му Цин»‎.

Наконец-то нерешительность.

Но Нань Фэн отпускает хватку на подбородке Фу Яо, возвращает руку обратно на его грудь, чтобы притянуть ближе в объятия. Едва успев осознать эту мысль, Фу Яо чувствует прикосновение губ на шее сбоку, над тканью воротника. Прикосновение едва уловимое, но вокруг места расходится жар, резко контрастируя с холодом воздуха.

Фэн Синь не коснулся бы Му Цина так. Фу Яо находит в этом утешение.

Он сдерживает выдох, когда губы Нань Фэна снова возвращаются к его уху. Он почти ожидает услышать скрежет зубов или, по крайней мере, какое-нибудь язвительное замечание, более уместное сейчас. Но ничего этого не происходит. Нань Фэн просто скользит той рукой, которая под Фу Яо, к его лицу, поворачивает подбородок к себе и захватывает губы в поцелуе.

Слишком дерзко, думает Фу Яо, приоткрывая губы. Он и впрямь слишком высокого о себе мнения.

Понятно, что Нань Фэн хорошо целуется. У него уже есть опыт, поэтому он умело дразнит губами уголки рта Фу Яо, лёгким движением языка скользит по нижней губе, сладко в первое мгновение и вызывающе непристойно в следующее. Но угол всё ещё неправильный и все усилия Нань Фэна оставаться осторожным и сдержанным проваливаются, когда их зубы неожиданно сталкиваются при попытке углубить поцелуй, а носы неприятно ударяются друг о друга.

Шея Фу Яо тоже болит, но Нань Фэн, кажется, знает о его дискомфорте. Он меняет их позу так, чтобы прижать плечи Фу Яо к песку, а самому усесться сверху, и замирает на мгновение, не двигаясь.

Даже при слабом свете луны и тусклых углей лицо Нань Фэна заметно сурово, начиная со сдвинутых к переносице бровей и заканчивая искривлённой линией влажных губ. В этой голове происходят какие-то вычисления, и Фу Яо не сомневается, что их результат будет не в его пользу.

Время снова перейти в наступление.

«‎Думаешь, он бы позволил толкнуть себя подобным?..»‎

«‎Хватит говорить о нём»‎. Что-то тёмное мелькает в выражении лица Нань Фэна, но когда он наклоняется так близко, что их лбы соприкасаются, оно сменяется кривой ухмылкой. «‎Так или иначе, а почему ты позволяешь мне это? А-Цин хочет, чтобы над ним доминировали?»‎

Фу Яо представляет в воображении, как схватил бы Нань Фэна за горло, но вместо этого он останавливается на его бедре, сжимая так, будто собирается его раздавить, и тянется вверх, чтобы достать до губ Нань Фэна и дразняще мазнуть по ним своими. Движение менее искусное, чем у Нань Фэна с его поцелуями, но он быстро учится. Всегда приятно использовать против него его же атаки.

«‎Снова твои искромётные шутки? Мы оба знаем, что ты не способен вообще над кем-либо доминировать, даже если попытаешься»‎.

Рука, которую Нань Фэн не использует для опоры, внезапно летит к одежде Фу Яо и сжимает ткань, он зло фыркает. Это вызывает противоположную реакцию у Фу Яо: чувство удовольствия от того, что его слова возымели такой эффект, что ему удалось задеть Нань Фэна. Однако он упивается своим удовлетворением не долго.

Не долго, потому что Нань Фэн наклоняется с карательным поцелуем. Его губы настойчиво прижимаются к губам Фу Яо, а язык ощутимо надавливает, чтобы проникнуть внутрь. Фу Яо пытается сделать вдох, но вместо этого есть только Нань Фэн, неотступный и горячий, чьи пальцы почти до боли сжимают чужой бок.

Фу Яо поднимает руку, чтобы оставить царапающий след на спине Нань Фэна, но в какой-то момент перестаёт понимать, пытается ли он его оттолкнуть или притянуть ближе. Это происходит вскоре после того как его глаза закрываются, после того как он оставляет попытки вычислить, как отвечать на каждый поцелуй, и уступает место ощущениям, даже позволяя Нань Фэну перехватить инициативу.

Неужели всё началось из-за того, что он пожаловался на холод? Фу Яо всё ещё опасается его, но под его кожей, на пылающем румянцем лице сейчас покалывающее тепло, а под ладонями Нань Фэна расходится волнами томная нега. Она распространяется всё ниже и ниже, пока его бёдра не упираются в твёрдость тела Нань Фэна, ища трения. К его облегчению, он ощущает восхитительно медленное потирание, когда Нань Фэн отстраняется, чтобы прижаться губами к линии бледной кожи над воротником Фу Яо.

Он поднимает руку зажать себе рот, чтобы ни одного предательского звука не сорвалось случайно, но оказывается, что момент уже упущен.

— Вы двое дерётесь из-за чего-то? — голос Сань Лана звучит непринуждённо, когда он окликает их с вопросом.

Нань Фэн застывает на месте. Фу Яо под ним — тоже. Ворох панических мыслей заполняет сознание, когда он пытается придумать оправдание тому, что происходит. Нань Фэн напал на него без повода? Он задыхается, и они вынуждены проводить специальную процедуру? Нет никакого способа заставить это выглядеть иначе, чем оно есть, если Сань Лан изъявит желание посмотреть.

Фу Яо едва ли доверяет себе говорить сейчас, опасаясь, что его голос будет звучать как задыхающийся всхлип, тем не менее он не собирается оставлять без ответа самоуверенные предположения Сань Лана. Требуются некоторые усилия, чтобы взять себя в руки и выплюнуть в ответ:

— Если и да, то что?

В то же мгновение Нань Фэн нервно выпаливает:

— Пошёл на хуй!

Фу Яо отнюдь не уверен, что это адресовано Сань Лану.

— Уже почти рассвет, — оптимистично перебивает Се Лянь. — Я продолжу сторожить, если все пообещают прекратить попытки ухватить друг друга за глотку. Сегодня нам ещё предстоит преодолеть большое расстояние.

Если Фу Яо поднимет руку и потрёт шею сбоку, он, вероятно, всё ещё найдёт там влажные следы, оставленные губами Нань Фэна, так что Се Лянь ближе к истине, чем осознаёт.

— Ты всё ещё намерен вести себя как младенец на морозе? — тихо спрашивает Нань Фэн, пытаясь отстраниться от Фу Яо. Будто подчёркивая его слова, холодный воздух снова просачивается в те места, которые до того Нань Фэн блокировал своим телом, и оба колеблются перед перспективой вновь зябнуть на ледяном ветру.

Фу Яо уверен, что его лицо всё ещё полыхает алым, и он рад, что солнце ещё не взошло и не подчеркнуло этот факт. По этой же причине, помимо томительного холода, он пока не решается позволить Нань Фэну ускользнуть.

— Просто ляг и заткнись, — бормочет он.

***

Солнце возвращается с раскалённой добела местью. К середине дня, когда оно достигает зенита, Фу Яо чувствует себя так, словно вот-вот покроется волдырями. Слишком жарко, чтобы даже просто думать об идее стоять с кем-то рядом, и он остаётся на расстоянии вытянутой руки, даже когда Нань Фэн предлагает ему воду.

Их пальцы соприкасаются в движении, которого можно было бы при желании избежать, и на секунду во рту у Фу Яо пересыхает ещё больше, а зрение размывается по краям.

Глаза играют с ним дурную шутку, показывая просторы тенистых деревьев и сверкающей воды там, где их нет. Ещё они показывают Фу Яо нежную улыбку на лице Нань Фэна, которая не исчезает даже когда он пытается её сморгнуть.