Примерно в начале апреля, когда, налившись нежно-розовым оттенком, лепестки сакуры, медленно начинают опадать на землю, я накидываю на плечи старое, в местах потрёпанное кимоно, собираясь немного прогуляться.
Погода в это время дня стоит тёплая. Слабые колыхания ветра развевают мои обросшие пепельные волосы из стороны в сторону, зачастую падая прямиком в глаза, вызывая на лице мягкую, непринуждённую улыбку.
Яркие лучи солнца блёкло отражаются в радужках глаз, из-за чего на щеках появляется нежно-розовый румянец.
Открыв дверь ближайшего цветочного магазина, перед глазами появляется молодая девушка с короткими светлыми волосами.
Заметив меня, блондинка приятно улыбается, слегка наклонив голову вниз.
— Вам как обычно, Узуй-сан?
Поправив чёрную повязку, полностью закрывающую левый глаз, я киваю головой, перебирая пальцами боковой карман небольшой ажурной сумки, взятой с собой по привычке.
Спустя несколько минут, девушка протягивает букет ярко-красных гвоздик, завязанных жёлтой атласной ленточкой.
— Ваш заказ!
— Сдачи не нужно — положив на стол сложенную напополам купюру в тысячу йен, я набрасываю сумку на плечо, и слегка откинув голову назад, выхожу из здания.
Прикрывая рот рукой, кассирша хихикнула, всматриваясь в мой удаляющийся силуэт.
Постепенно ускоряя шаг, я то и дело поправлю непослушные локоны, пряча каждый за ухо. Но с каждым прорывом ветра, мои старания уходят коту под хвост, а волосы становятся похожими на хвост лохматого пса.
Дойдя до небольшой каменной плиты, я снова и снова перечитываю надпись, оставляющую глубокий шрам в моей душе.
<Ренгоку Кёджиро...
Аккуратно положив гвоздики рядом с могилой, я кланяюсь, в знак уважения.
Руки начинают нервно трястись, а глаза наливаются слезами.
Я стою напротив плиты, пытаясь натянуть улыбку, в надежде, что не покажут перед старым другом в таком виде.
Ведь он всегда улыбался. Не смотря ни на что. Даже умирая, улыбка не сползала с его остывающего лица.
Каким же надо быть сильным для того, чтобы постоянно сдерживать слёзы, натягивая на уши настолько правдоподобную улыбку, что никому так и не удалось раскрыть, что на самом деле Кёджиро испытывал в этот момент.
Прикидываться гордым дурачком, что было характерно для меня до начала тех событий. Но за всю свою не долгую жизнь я так и не научился так искренне и правдиво улыбаться. Как бы не старался.
Наверное, всё счастье и радость, царившая в организации охотников за демонами, улетучилось после его смерти.
Как бы не было глупо это отрицать, многие пытались не вдаваться в подобные размышления, пока дела с каждым новым днём не начали принимать всё более жестокий и опасный поворот.
В одну из таких битв я потерял левый глаз.
Не скажу, что я о жалею об этом. Весь страх остался позади. Не столь страшно лишаться глаза, сколь видеть холодное бледное тело, некогда близкого тебе человека...
Я прекрасно понимал, что прошлое осталось далеко позади. Ничего не изменишь и никого не спасёшь. Единственное, что я могу сейчас делать, это продолжать жить дальше. Даже если с каждым днём это становится всё сложнее и сложнее делать.
Почему же я тогда плачу? Почему в моих ушах раздаётся голос, идентичный голосу Ренгоку при жизни.
Наверное, я начинаю сходить с ума. Постепенно, но такие приступы становятся не редкостью. Мне всё сложнее и сложнее просыпаться, после того, как мне снова снится, как тело Кёджиро, плотно завёрнутое в чёрную ткань, проносят через место, в котором я обычно любил останавливаться.
Тот холод и невыносимое чувство вины, оставило огромную царапину, проходившую поперёк моей души. Пусть и по истечению некоторого количества времени, шрам перестал кровоточить и ныть, боль с каждым днём... неделей... месяцем набирала всё новые обороты, сжимая моё сердце в кулак...
Обернувшись назад, перед моими глазами возникает нечёткий образ Ренгоку.
Белоснежный плащ с ярко-красными концами, словно языки пламени, всё так же покрывает его сильные плечи.
Желтовато-рыжие пряди волос мелькают передо мной, вызывая подтёк горячих слёз по щекам.
Опять мой больной мозг создаёт силуэт мёртвого человека. Наверное, мне уже пора признать своё сумасшедшее, будь оно так...
Так же мягко, как и раньше, улыбаясь, парень продолжает смотреть в мою сторону. Но это уже не было похоже на былое уважение или понимание, наоборот, скорее на жалость и сожаление.
Глаза становятся красными, от многочисленных слёз. Со стороны кажется, будто бы я чокнутый плакса, страдающий расстройством личности. Но смотреть без слёз в сторону Ренгоку я не могу.
От части часть вины за его смерть лежит и на мне... Если бы только в тот злополучный момент я оказался рядом... Может мне и удалось бы спасти Кёджиро...
Я пытаюсь сдержать внутренний крик, со всей силой колотя себя по груди.
Рука неосознанно тянется в сторону парня, стараясь дотянуться до его плаща.
Но сжать в кулак мне удаётся только пустоту. Он снова пропадает из моего поля зрения, разбивая душу на мелкие осколки...
Когда я падаю на траву, схватившись руками за голову, вытирая набежавшие слёзы, намочившие воротник моего кимоно, моего плеча касается холодная, но такая мягкая ладонь.
Повернув голову назад перед глазами снова возникает силуэт Ренгоку, но уже более чёткий и реальный.
В голове не укладывается, насколько необходимо свихнуться, чтобы ощущать прикосновения мертвеца...
Я попытался удержаться за ледянящие пальцы блондина, но не успел. Вскоре парень вновь растворился в воздухе, не оставляя после себя ни малейшего следа.
А вскоре... Я услышал два голоса. Один пренадлежал Ренгоку, а второй очень напоминал Шинобу.
— Прости, что заставил тебя волноваться - голос сильно дрожал, словно тонко натянутая струна арфы — Ведь именно из-за меня тебе пришлось испытать столько боли и разочарования.
— Ты не виноват, Ренгоку — девушка прикрыла глаза, расплываясь в мягкой улыбке —Вы сильный, Узуй-сан, не стоит из-за нас плакать...
Слёзы непереставая капали на тыльные стороны ладоней. Я не мог успокоиться, пока моих щёк не коснулись слабозаплетённые кончики розовато-зелёных кос.
— Не плачьте, Узуй-сан — девушка выглядела растроенной, будто бы вот вот заплачет — Вы не виноваты в наших смертях...
— Мицури права — за спиной вырисовался образ тёсноволосого парня в полосатом хаори — Шиноби не предстало плакать. Даже бывшему.
— Вы не настолько слабы, чтобы винить себя в том, к чему вы не причастны. — паренёк, с длинными тёмно-синими волосами всматривался в мой образ снизу вверх.
— Твоей вины в этом нет. —высокий мужчина с короткими коричневыми волосами сложил ладони вместе, шёпотом читая что-то на непонятном мне языке — Не тебе скорбить о давно ушедшим в мир иной.
Я всеми силами пытался не закричать, но желание взяло своё. Слёзы продолжали капать на давно промокшее кимоно, но уже не сколь от вины или отчаяния, а скорее от счастья. Счастья от того, что меня больше ничего не держит. Нет того груза, свисающего с плеч, отягощающим моё существование. Теперь я могу быть свободен. Свободен от прошлого.
Пускай, я до сих пор не перестаю рыдать, но постепенно на душе становится легче. И я могу жить дальше, будучи свободным человеком.