Такси вези

В такси тесно – на задних сидениях места преступно мало. Сигаретный дым мешается с пряным запахом духов, смыкается керамическим куполом над головами. Потёртые сидения жёсткие, не пружинят – Стивен чувствует каждую выбоину и кочку, когда такси заносит на повороте. Также чувствует – горячее бедро под пальцами, сетчатые чулки и смольные кудри, лезущие в лицо каждый раз, когда она наклоняется ближе.

За окнами такси в одно безликое неоновое нечто сливаются вывески. Всё яркое, кричащее, и даже люди здесь – такие. Яркие.

Девушку Стивен нашёл невероятную. Он бы сказал, что ему в руки попало нечто ценное – таких он давно не видел. Как они встретились – скорее столкнулись, – он не помнит. Помнит лишь бьющий в глаза фиолетовый свет, гирлянду точек-огоньков и тёмный силуэт за стеклом. Среди вырвиглазного красного глухой фиолетовый кажется мягким. После очередного бешеного дня по венам ещё бежит жгучий адреналин, в виски долбит энергия, поэтому завернуть на Улицу Красных Фонарей кажется отличной идеей.

Там он и находит её: среди мерцающего красного, среди всполохов звонкого смеха, и среди десятков девушек, предоставляющих определённые услуги.

На повороте снова заносит: таксист гонит так быстро, как может, выжимает газ в пол – отрабатывает неприлично дорогую оплату.

У девушки, которая по-лисьи смотрит прямо в глаза: безумные чёрные стрелки, чудовищная химзавивка и шикарные бёдра. Стивен легко ведёт пальцами по её колену, обводит клеточки чулок, цепляет край кожаной мини.

– А нам далеко?

Голос у неё шершавый, неровный, почти такой же грубоватый, как и её лицо: резкий разлёт бровей, невыраженные мягкие скулы, тяжёлый подбородок, и ломаная линия чувственных губ, подчёркнутая психоделически яркой помадой оттенка красный металлик. В ней ни капли кокетливости, но грузная мощь, от которой становится не по себе. Чёрные кудри спадают на лоб, обрамляют лицо ореолом, ложатся на массивные плечи. Грудь утянута коническим мадонновским бюстгальтером – только золотым, с корсетными крючками на спине и неряшливой чёрной каймой, которая бросается в глаза даже в душном полумраке такси. На шее – дешёвая бижутерия, пародия на дорогое колье. Но это красиво. Стивену чем-то нравится эта дикарская вычурность.

– Нет, милая. Не далеко.

Стивен сильнее сжимает её колено. Девушка подаётся вперёд, тянет на себя, раскатисто усмехается в самые губы. Дразнится. Стивен сокращает расстояние между ними и целует: сначала чувствуется лишь химозная помада, и уже потом тёплая мягкость губ и привкус табака – на самом кончике языка. Девица льнёт ближе, размыкает губы и отвечает. Сильно, глубоко, и поцелуй всё ещё отдаёт химозным привкусом, но Стивен находит в этом своё очарование, сжимая мягкие податливые бока, затянутые в золотую клеёнчатую ткань. Крючки корсета приятно холодят пальцы.

– А ты резвая, – выдыхает он, когда девушка отстраняется. Её помада смазана, съедена настойчивыми поцелуями, а глаза пьяно блестят. Ей тоже нравится. – Иди сюда.

Таксист дымит сигаретой, смотрит только на дорогу – и ни разу в зеркало заднего вида.

***

До комнаты в отеле они едва добираются. В такси смешивается всё: хаотично шарящие по телу руки, ненасытные губы, тихий плеск незнакомого языка из радио, треск разорванных чулок, тихие стоны на ухо. Стивену хочется, хочется. У девушки шикарные мягкие бёдра, сильные руки, которыми она сжимает его шею, и бесстыдные губы, которые похожи на залпы из огнеметов и дождь из колких искр.

Сумасшествие есть упругая плоть под пальцами и шальной блеск в глазах. Не бывает у девушек таких грубых рук, они не кусаются так сильно, они не позволяют так сжимать свои бёдра, но Стивен не обращает на это внимание, сметает в сторону. Он тонет в этом безумии, тонет в ней, в карикатурной незнакомой проститутке и её горячих поцелуях, и ему нравится.

До номера в отеле – обшарпанный холл, скрипучий лифт, стены коридора. Смазано, урывками, отдельными кадрами. Стивен тянет девушку за руку.

– Как тебя зовут хоть?

– М… – неразборчиво что-то бормочет, и её хриплый шёпот будоражит.

– Ну, не хочешь, не говори.

– Мар.. ра. Мара.

Мара улыбается, откидывает волосы и подтягивает повыше свой до ужаса уродливый клеёнчатый корсет. Она грубоватая, нескладная, Стивен мажет по ней взглядом и признаётся сам себе, что что-то в ней есть.

Мимо проходит один из постояльцев отеля – Стивен выхватывает взглядом аляповатый галстук, от которого за километр несёт дороговизной, и слепяще-лаковый корпус новенькой модели айфона. Мужчина косится на них, неодобрительно ворчит что-то в мобильник и уходит. Стивен усмехается и тянет Мару дальше по коридору.

***

– Ну что, милая? Удивишь меня? Давай, не стесняйся.

Щёлкает замок на двери и Стивен резко дёргает Мару на себя, вжимаясь в её бёдра. Чёртова мини-юбка дико раздражает, а клеёнчатое золото противно поскрипывает под пальцами. Девушка наклоняется, чтобы поцеловать, и Стивен замечает, что она выше него – чёрные уродливые сапоги с шипастыми пряжками добавляют ей роста.

В этой отвратительности и угловатой убогости её наряда есть своя эстетика. И ему до дрожи это нравится.

– Какой нетерпеливый, – хрипло и низко смеётся, от чего у Стивена бегут мурашки и возбуждение накатывает горячей волной. – Возьмёшь меня?… – таинственно шепчет Мара и вжимает в стену, наваливаясь всем весом.

Повторять дважды нет необходимости. Стивен ловит её химозные губы своими, меняет их местами, теперь прижимая её к стене подхватив под поясницу, и лезет рукой под юбку. Девушка оказывается отзывчивой – подаётся навстречу, глухо рычит в поцелуй, пытается стянуть с него футболку, припадает к шее. Но она резко останавливается, стоит только пробраться ладонью под резинку её нижнего белья. Смотрит тяжело и липко, бессовестно дико.

– Так ты у нас ледибой… – ошарашено выдаёт Стивен.

В голове проясняется и картинка складывается отрывочно-чётко. Фиолетовые точки-огоньки, резко вычерченный профиль с тяжёлым подбородком, клеёнчатое золото, крючки-зубья, грубость сомкнувшихся на шее рук, вкус сигарет на языке и химозная помада.

Девушка перед ним – и не девушка вовсе.

– Испугался? – Смотрит всё так же тяжело и липко, бессовестно дико. Поглаживает шею кончиками пальцев, притирается плотнее. Дразнится. Флиртует на грани фола.

– Нет, – оцепенение проходит, и Стивен пробирается дальше, щиплет внутреннюю часть бедра, накрывает рукой чужой член и чувствует рваный вдох в самое ухо. – Вперёд, милый.

– Оу, ну что ты, можно просто Марк.

Стивен ещё пару раз жадно хватает Марка за бёдра (он обещает себе их покусать), оставляет на его губах быстрый поцелуй и толкает в сторону кровати.

То, что девушка оказалась не девушкой – не пугает, даже наоборот заводит. Марк навскидку чуть постарше него самого, а может, они и вовсе ровесники; Грант толкает его к кровати спиной вперёд, пытается нашарить молнию на юбке: сама мысль о том, что перед ним переодетый женщиной мужчина бьет по затылку душной волной возбуждения.

Стивен смотрит, как Марк демонстративно скидывает сапоги и дёргает крючки на корсете.

– Корсет чудесный. Оставь. Хочу тебя в нём.

– Как скажешь, милый, – Марк усмехается, передразнивая. – Молнию оставлю тебе. На сладкое.

Марк хлопает себя по бедру, с ухмылкой подмечая острый скользящий взгляд. Стивен секунду смотрит на его шальную улыбку, на растрёпанные волосы, хаотичными кольцами налипающие на лоб, и срывается.

Накидывается.

***

Сорвался Стивен знатно. В груди бешено дребезжит сердце, виски пульсируют, а по телу разливается ленивая приятная истома. Марк расслабленно лежит у него под боком, пускает кольца сигаретного дыма, сыто ухмыляется. Шея у него искусана, расцвечена бледными пятнами начинающих наливаться засосов. Под смятой, исхватанной простыней – такие же искусанные бёдра.

Грант не один хорош, Марк его тоже искусал.

Когда смог отдышаться и выползти из под него.

– Останешься? До завтра?– Стивен накрывает рукой крепкое бедро.

Марк податливый, отзывчивый, сам разводит колени, и смотрит так, что сгореть можно на месте. Он рычит, глухо стонет, кусается в поцелуй.

Сумасшествие есть грубые движения, смазанные толчки, чудовищная амплитуда гортанных стонов.

– Останусь, – тушит сигарету в пепельнице, смотрит по-лисьи, пытается выгнуть бровь. Не получается. – Завтра повторим. Если хочешь.

Под Стивеном Марк извивается. Его выгибает и трясёт, он задыхается в тесном корсете, до синяков сжимает чужие плечи, а Стивен слизывает с его губ судорожные вдохи и сильнее втрахивает его в кровать.

Тесно, горячо, влажно. Сорванное дыхание, саднящее горло, истерзанные губы.

– Только если ты оставишь корсет, – Стивен усмехается и тянется пальцами к чужому подбородку.

– Ни за что! – Марк смеётся и качает головой. – Я чуть не задохнулся.

Стивен берёт его много раз, сзади, лицом к лицу, усаживает себе на бёдра. Бёдра у Марка шикарные, и сосет он крышесносно. Между ними тянутся стоны, пальцы грубо впиваются в плоть, смоль волос невинно раскидывается по подушке. Сквозь острый туман возбуждения слышно шлепки влажной кожи о кожу.

– Так в этом и есть вся прелесть, Марк, – Стивен стискивает в ладонях чужое лицо, давит на скулы, не давая закрыть рот, и целует.

Кажется, он уже начинает скучать по крючкам-зубьям, мягкой крепости марковых бёдер, и по психоделически яркой помаде оттенка красный металлик.