Неловко до ужаса. Хоть волком вой. Хорошо, что класс опустел раньше, чем Юнги и учитель Ким начали свою перепалку. Чимин даже дверь прикрыл, чтобы в коридоре было не слышно.
— Учитель Ким!
— Мин Юнги…
— Ну, Намджун-хён!
— Шуга!
— Хён!
— Я всё сказал. Прекращай истерить. Чимин, вон, спокойный, а ты чего разорался?!
Чимин же изображает столб. Переводит взгляд с одного на другого и не знает, что сказать. Точнее, знает: он тоже против работать в паре с Юнги… Постойте, как он его назвал?
— Шуга?
Затыкаются и смотрят в четыре глаза на Чимина. Тот — на блондина, и пытается разглядеть в нём хоть чуточку сласти.
— Шуга?!
Переспрашивает, голову наклоняя в бок, чем подливает масла в огонь. С ног до макушки демонстративно оглядывает, останавливаясь на мечущих искры глазах.
— Ты?
Добивает и кусает щёки изнутри, чтобы сдержать лезущую наружу улыбку.
— Хён, раздели нас немедленно, пока я его не убил!
Пальцем резко в пол тычет, что аж кепка на голове подрагивает. Чимину смешно. Думает, что для убедительности мог бы ещё и притопнуть. Ржёт. Притопнул.
— Юнги, у меня нет времени переводить твои тексты, — в подтверждение своих слов руками машет, указывая на заваленный бумагами и тетрадями стол. — А у Чимина с английским всё отлично. Он тебя подтянет и поможет с песнями…
— Вот этот вот?! — на ультразвуке выдаёт и пальцем в Чимина тычет. — Мне? С песнями?!
Возмущению нет предела и у Чимина. Подскакивает к столу учителя, выпаливая:
— В честь чего это я должен ему помогать с какой-то там писаниной?
Учитель Ким замирает. Мечет обеспокоенный взгляд с него обратно на Юнги. Чимин понимает, что, кажется, что-то не то выдал, но сказанного не воротишь.
— Экскьюз ми? Какой-то там писаниной? Ты назвал мои тексты «писаниной»?! Да ты их вообще хоть раз читал или видел, чтобы так отзываться?!
Захлёбывается недовольством, руками размахивает, норовя снести всё вокруг. Жилка на виске начинает подрагивать, а кулаки сжимаются до побеления.
В ответ только плечами вверх дёргает и хлопает глазами.
— Когда б я успел-то? Учитель Ким, я тоже не горю желанием работать с ним. Разбейте нас по другим парам или я пойду к директору.
От дерзости Чимина у Юнги даже дар речи пропадает. Он замирает, меча взгляд с Намджуна на Чимина. Напряжение такое, что хоть ножом режь.
Учитель выпрямляется и поправляет очки на переносице: плохой знак, и Юнги это знает. Блондин наклоняется чуть-чуть к уху Чимина и шепчет: «тебе пизда, парень». Отчего-то счастлив, что перепадёт сейчас не ему. Поправляет кепку и складывает руки на груди, улыбаясь.
— Пак Чимин. Это — мой урок. Директор давно утвердил этот учебный план, поэтому, даже если ты и пойдешь прямиком к нему — желаю удачи, кстати — получишь только от ворот поворот. А ещё и степлер в спину.
Юнги кивает, как бы подтверждая, и едва сдерживает довольную улыбку, когда Намджун продолжает:
— И ещё вопрос: что ты там матери своей сказал об этом? — по губе нижней постукивает и на Чимина смотрит. — Что мячом на физ-ре получил? Или что в косяк не вписался? Может, мне ей всё-таки объяснить, что произошло на самом деле?
Тот напрягается, и мурашки по телу бегут. Мать не должна узнать, что в первый же учебный день он подрался. Ей и так нелегко. Чимин решил, что со своей школьной жизнью он будет справляться сам.
— Нет, я понял всё, учитель…
Руку вперёд выставляет, как бы останавливая Намджуна, что уже к мобильному тянулся. Юнги злорадствует, вздёрнув нос к потолку. Он-то знает, что классного лучше не злить, хоть и мужик он классный. Всё-таки в одной компании крутятся.
— А ты… — переводит взгляд на блондина, что смеётся над чужим горем, — я с Сокджином договорюсь, чтобы никаких больше бесплатных тату. Понял?
— Ты не посмеешь…
Ахает и правой ладонью левое предплечье любовно прикрывает, защищая забитый рукав, и распахивает глаза.
— Ещё как посмею. Вы работаете в паре. Я всё сказал! Иначе…
На мобильник косится, и парни нервно сглатывают.
Всё, блять…
*
Лежит, свесив голову с кровати. Рабочая трель стихла только полчаса назад, и на смену пришёл вой сигнализации. Передразнивает её, беззвучно открывая рот, и скользит взглядом по стене. К носу сводит глаза, расфокусировав пятно возле комода, и отбивает ногой ритм по матрацу.
Нет, он не ждёт Юнги. Ни в коем случае.
Этот белобрысый сам же и сказал, что и на пару метров не приблизится, когда они из класса учителя Ким вышли. Чимин подтвердил, только сказал про километр. Домашка лёгкая, сделает махом. Как два пальца об асфальт. Блять. Работа парная, а вписывать имя Юнги нет никакого желания — он же её не делал!
Резко садится на кровати и ругается. Придурок. Чимин же ясно сказал, что в семь у него. Уже 19:04. И где его носит? Колошматит руками воздух вокруг и шипит на сигнализацию за окном. Думает, есть ли у него бита, чтобы выйти и выключить этот ор самому.
А, плевать. Снова падает навзничь и бьется головой о бортик. Матерится, теребя ушибленное место. Придурок. Чимин не намерен делать всё в одиночку.
Сваливается с кровати, чудом минуя выглядывающий гвоздь в полу, и идёт в коридор. Обувается и хватает ключи. Запирает дверь не с первого раза: замок старый, надо бы сменить. Ставит напоминание и стремглав несётся вниз по лестнице.
Идёт быстро, теребя связку в переднем кармане джинс. Точно знает, что Шуга там. Шуга, блять. Шуга! А почему не Кексик или Печенька? Вылитый же! Поворачивает и перепрыгивает через две ступеньки по меловой лестнице.
За шкирку потащит. Не намерен делать всё в одиночку. Не хочется наедине оставаться, но выбора нет. Видит высотное здание и сетчатый забор. Сбавляет ход. Уверенность осталась где-то позади: вернуться за ней, что ли? Трясёт головой, отгоняя мысли о побеге, и ныряет на площадку.
Тут, как Чимин и думал: гоняет мяч с парнями и в ус не дует. Прочистив горло, проходится пятернёй по волосам и устремляется прямо к блондину. Шарахается, когда в него чуть не врезается какой-то боров, но ловко увиливает. Видит, как Юнги руки заносит, готовясь бросить трёхочковый, но за запястье хватает, потянув вниз.
— Это чё бля…
— Семь часов.
Даже сверчки, кажется, затыкаются. Игра, естественно, прекращается и зеваки нервно покусывают кулаки, видя картину перед собой. Чимин хватки не ослабляет и держит руку Юнги сильно, не давая вырваться.
— Какие семь часов? Тебе жить надоело? Я на трёхочковый шёл!
— Видел, но у нас домашка…
— Хуяшка!
Руку вырывает и брови сводит к переносице. Белая майка от пота к телу липнет, светлые волосы растрёпаны под любимой кепкой. Глазами прожигает обнаглевшего пацанёнка и на секунду даже теряется, не зная, что дальше делать. Видят, как все смотрят и ждут реакцию. В любом другом случае Юнги недолго думая втащил бы, но тут просто рука не поднимается. Не хочется. Бить его. Вот вообще. Только по носу щёлкнуть битой и всё, но не бить.
— Мы договорились же. Сдавать завтра.
— Вот и сделай её сам, а от меня отвали.
Разворачивается на пятке и мяч подбирает, что по вине Чимина укатился. Тот нагоняет и косится на Хоупа, что пальцем по горлу проводит, показывая, чем закончится сегодняшний вечер, если Чимин не отступит.
— Ничего подобного. Я всё делать один не буду.
Отбирает мяч и за спину себе заводит. Слышится гоготание и свист вокруг. Только вот непонятно: одобрительное или наоборот?
— Мяч верни по-хорошему и вали, пока кости целы. Я не шучу.
— Нет. Домашка. Ты обещал.
— Когда это?!
— Тогда это! — мяч в бок упирает и наклоняет голову. — Тебе всю историю напомнить?
Юнги поджимает уши и отмахивается. Не нужно вслух. Как-то не хочется вещать всей округе, что Чимин его в туалет не пускал, когда они договаривались о домашке.
— Да, Шугарь, обещания нужно держать!
Хосок гогочет громче остальных, качая головой и косясь на Чимина. Хоть и пиздюк во всех смыслах, но Чимин, оказывается, парень боевой.
— Ладно, — кивает, тревожа переносицу, — обыграешь меня — пойдём, даже сам тебя отнесу. А если проиграешь…
— … я понесу тебя. Договорились. Играем до десяти?..
Поправляет кепку и едва сдерживается, чтобы не улыбнуться.
*
Обещания нужно держать.
Юнги пиздец какой тяжелый, а в его рюкзаке, кажется, кирпичи. И то, что блондин, красуясь у Чимина на спине, ножками болтает, задачу ничуть не упрощает. Свистит он, конечно, отменно, но вот ухо у парня уже оглохло. Вытянутые вперед забитые чернилами культяпки играют на невидимом пианино прямо под носом у Чимина, и это раздражает ещё больше. Но миссия под названием «Домашка выполнима» прошла почти как по маслу. Это его, хоть и чуточку, но успокаивает.
Чимин борется с желанием спустить Юнги с лестницы и посмотреть, как он кубарем катится по ступенькам. Сегодня — домашка, как-нибудь в другой раз, обязательно.
Чувствует, как чужое дыхание обжигает оглохшее ухо; чувствует, что хватка усиливается, когда Чимин чуть не наворачивается сам; слышит запах пота и чуточку парфюма, довольно-таки приятного, но не настолько, чтобы стоять и нюхать. Напрягается, когда правая рука на левую ложится и предплечье сжимает. Подбородок Чимина прямо на татушке с черепом оказывается. Останавливается, подкидывает Юнги вверх и сильнее руки на чужих бедрах сжимает.
— Лапать прекращай.
— А мне тебя силой мысли держать, что ли?
Идут дальше. Виднеется дом и да, это уже действительно его дом. Здесь Тэхён живёт прямо под их с мамой квартирой и почти каждый вечер залазит к Чимину в комнату через пожарную лестницу. Здесь живёт одна бабушка, что делает очень вкусную сладкую картошку, как и говорил Тэхён. Соседи адекватные, помогают и здороваются каждое утро. Здесь уютно, а «уютно» у Чимина ассоциируется со словом «дом». Снова Юнги поудобнее перехватывает и голову к плечу поворачивает, выдавая тихое:
— Может, на последний этаж своим ходом?
Обжигает дыханием щеку Юнги и ловит его секундный взгляд. Останавливается и смотрит. Ждёт, сам не зная чего. Юнги не шевелится, глазами по чужому профилю скользит. Обдумывает.
— Ладно, сам. Но ты мне должен песню…
Спрыгивает со спины и поправляет одежду, любовно оглядывая здание, словно давно его не видел. Чимин разминает тело и косится невзначай на рассматривающего достопримечательности блондина.
— Давно тут не был?
— Ага, года полтора, когда…
Затыкается и обеспокоенно смотрит на Чимина. Тот кивает, показывая, что в курсе всего и указывает на подъезд, приглашая.
Возится с замком и ругается. Слесаря нужно, срочно. С горем пополам открывает, морщась от скрипа, и пропускает в квартиру Юнги. Мамы ещё нет. Должна прийти с минуты на минуту. Кидает связку в миску и идёт на кухню.
— Ванная там. Чай будешь?
Следит за рукой и кивает, соглашаясь.
Чимин не думал никогда, что гостеприимный, а тут прямо-таки хочется показать всего себя. Ставит чайник, достаёт любимую кружку и вторую любимую кружку. Допрыгивает до верхней полки, где лежит печенье, и чуть не роняет всё содержимое пачки на пол. Её подхватывает Юнги, пристроившись в десяти сантиметрах от парня. Чимин часто моргает, исследуя чужое лицо, и берёт из руки бисквит.
— Два метра, помнишь?
Выдаёт едва слышно, под пристальным взглядом слегка сжимаясь. Тот щурится и что-то выискивает в мимике Чимина, но что именно — не понятно. Глядит так, словно ударить хочет, но ищет отговорки.
— Ты про километр говорил, а сам пришёл, помнишь?
Парирует и идёт к кухонному столу, пристраиваясь и хватая любимую кружку №1. Хочет сказать, чтобы руки убрал, но молчит. Всего разок — от Чимина не убудет.
Пристраивает кепку на коленях и теребит влажные от пота светлые волосы. Оглядывает кухню, и Чимин так и видит, как тот хочет выдать это «уютненько», но молчит, и слава небесам. Волосы у Юнги длинные, можно в хвостик заплести. Чимин борется с желанием сделать это, потому что кости ему нужны целыми. Впервые, кажется, без кепки его видит. Подвисает, вспоминая.
— Прекращай таращиться. Я прямо чувствую затылком…
— У тебя на голове что-то просто…
Подскакивает на стуле и начинает бороздить вдоль и поперек, смахивая невидимое и несуществующее.
— А, не, нормально. Это волосы…
Гогоча, отворачивается к чайнику. Чудо, как повезло, что у Юнги не настолько длинные ноги, чтобы дотянуться и наградить пендалем чиминовский зад.
— Как ты можешь его есть таким?
Чимин поднимает на Юнги непонимающий взгляд и продолжает обсасывать набухшую печеньку.
— Ф шмышле?
— Ну, макать печенье в чай, а потом есть его? Оно же размякнет и как каша будет…
Морщит нос и следит за губами Чимина. У самого в руке зажата сухая надкусанная печенька.
— А какая разница? Ты же откусываешь и запиваешь и тоже каша во рту получается.
— Не, тут другое.
— Нихера.
— Да, другое. Ты же пережевываешь в кашу, а не ешь её… Это как…
Рыщет глазами по кухне, чтобы пример привести. Чимин следит, медленно жуя и вздёрнув бровь на лоб.
— Как что?
— О! Выбор: съесть бутерброд таким, каким привык, или в блендер его запихнуть и выпить получившееся месиво? Вроде, один и тот же, а разница всё-таки есть…
Видя озадаченное лицо Чимина, улыбается довольно и запихивает бисквит целиком в рот. Кажется, что привычки остаются, но и они меняются. У Чимина теперь точно одной привычкой меньше.
Сесть и делать английский получается не сразу. Точнее, не получается вообще.
Закончив с трапезой, идут в комнату Чимина и первым делом, посягнув на чужую кровать, уставший после нескольких часов игры в баскетбол Юнги, натыкается на гвоздь и собирает в охапку все маты, которые только помнит.
— А, знакомься, Йорик.
Чимин смеётся, видя, как Юнги на одной ноге скачет и на пятку дует.
— Ты дал гвоздю имя?
— А что? Он, кажется, старше нас обоих. Я к нему привык.
Блондин смотрит зло и желваками играет.
— Молоток тащи.
— Нету молотка.
Брови от удивления вскидывает и чешет светлую макушку. Как это так в доме нет молотка?
— Тогда половник тащи…
— Что?
— Поварёшку.
— Кого?
— Штуку, которой суп наливаешь, придурок.
— А, понял. А зачем?
— Просто, блять, тащи…
Глаза закатывает и трёт переносицу. Косится на дверь и её скрипучие петли, которые ни в одну тональность не попадают. Вздыхает тяжело, когда Чимин возвращается с половником.
— Это что?
— Поварёшка.
— Ты мне нахуя пластиковую притащил?!
— А так другой нету… А зачем она тебе вообще?
Юнги швыряет эту (у)тварь на кровать и трёт лицо. Он догадывался, что придётся семье Пак непросто, но чтобы настолько.
— Смазка есть?
— Какая?
— Та, которой движки смазывают, придурок.
— Не-а, машины-то нет.
— Супер.
Слышится копошение в замке, и входит мама Пак с тремя пакетами наперевес. Чимин кидается к ней и перехватывает ношу. Юнги тоже выходит, чтобы поздороваться. Женщина удивляется гостю и про себя присвистывает, оценивая.
— Одноклассник мой.
Оправдывается и плетётся на кухню разбирать сумки.
Юнги с мамой Пак знакомятся и болтают о погоде. Он снова интересуется наличием молотка в этом доме и вздыхает тяжело. Просит растительное масло. Шутит, что пить хочется. Мама Пак шутку оценивает и кивает. Идёт в кухню к сыну.
— Может, хоть этого себе оставим?
— Ма!
Мать и сын наблюдают, как блондин старательно растительным маслом петли смазывает. Говорит, что мера временная и надо бы нормальной смазки купить. Кивают в ответ и следят за дальнейшими передвижениями. Чинит лампочку в коридоре без отвёртки и магии; пинцетом привинчивает на место вешалку. Пока мать расцветает, Чимин краснеет и чертыхается на Юнги и на себя: на то, что пахорукий. «Пакорукий» — новая интерпретация слова.
Закончив с мелкими делами, часть которых подсказала мама Пак, парни идут в комнату, чтобы наконец-таки заняться тем, ради чего тут собрались. Женщина приносит фруктов и кивает, одаривая нежным взглядом сына и его друга. Юнги идёт к рюкзаку и достаёт оттуда то, чего Чимин ну никак не ожидал увидеть. Первое — учебник по английской грамматике и пара тетрадей, а второе — кирпич. Самый. Настоящий. Кирпич.
— Что за дела?
— Долгая история. Отойди-ка.
Отпихивает в сторонку и со всей дури ударяет по полу.
— Нет! Бедный Йорик!
— Покойся с миром.
Носком прощупывает, всё ли теперь в полу гладко. Снаружи слышится копошение и голос Тэхёна.
— Чимин, ты чего там буянишь?!
Он подходит к окну и высовывается, чтобы ответить, но подлетает блондин и впихивается рядом. Из окна выглядывает следом, рыжий камень в руке зажав, и кричит:
— Тэхён, лови кирпич!
Голова Тэхёна тут же юркает обратно в комнату. Следом на секунду показывается его тонкий средний палец и происходит ещё кое-что, от чего Чимин окончательно теряет связь с землёй.
Тяжело дыша, пригревая кирпич на груди, Юнги стоит напротив Чимина и смеётся. Заливисто и так искренне, что волосы на загривке шевелятся. Улыбка широкая, половину лица занимает, а глаз почти не видно. Светлая чёлка спадает потемневшими от пота прядями и взгляд гуляет по Чимину.
— Тэхён не умеет ловить кирпичи. Проверено.
Чимин обязательно узнает все подробности истории ловли кирпичей Тэхёном, но не сейчас.
Его ждёт домашка по английскому и много спутанных мыслей перед сном.