Отец-одиночка

Мужчина вышел на крыльцо садика и закурил. Нужно было успокоиться. В конце концов ничего нового, ничего удивительного, просто воспитатели снова потеряли его дочь. И самое смешное, он их даже винить всерьёз не мог, слишком хорошо знал способности своего чада. Сам же когда-то привил любовь к пряткам. Знал бы он, к чему это приведёт...

Сбоку раздался выдох, и мимо проплыл клуб чужого дыма. Мужчина вздрогнул: он считал, что был на неосвещённом крыльце один. Но нет, всего в шаге от него засветился от затяжки кончик сигареты, а потом низкий хрипловатый голос спросил:

— Проблемы?

— Да нет... мелкие неприятности, — он усмехнулся. — Сложности отца-одиночки.

В ответ тоже фыркнули:

— О да. Понимаю.

— Что, тоже?

— В какой-то степени.

Они помолчали, попеременно затягиваясь. Потом он признался:

— Я был готов, что одному воспитывать маленькую леди будет непросто. Бантики, ленточки, манеры всякие, правила... Я всё это понимал и старался давать в полной мере. Но на деле же всё оказалось совсем иначе! Она треплет вихры обидевшим её мальчишкам и через день умудряется сбегать от «скучных воспиталок».

— Папина дочка, — засмеялись из темноты. 

— Я её этому не учил! 

— А они сами отлично учатся. Живым, так сказать, примером. Эрвина вон тоже ни под одним замком не удержишь. 

— Да ладно замки. Можно подумать, я её когда-то запирал. Ну разве что сладости от неё, но так это же вредно! 

— Сладости да... От Клейна ничего съестное не спрячешь: по старой памяти никогда мимо пройти не сможет. 

— Погоди, ты говорил, Эрвин. 

— Ну да. А вдвоём они вообще всю кладовую на раз вынести могут. 

— У тебя их что, двое?! 

В темноте то ли рассмеялись, то ли закашлялись, подавившись дымом. 

Не дождавшись ответа, он продолжил:

— А на прошлой неделе я её вообще с крыши снял. И ведь не как котёнка с дерева, нет. Она там не застряла, она по ним скакала радостно — я думал, меня инфаркт хватит. 

— Мои на крышах, по-моему, вообще живут. И скачут по ним тоже как горные козлы. Я уже смирился, на всех инфарктов не напасёшься. Лишь бы в шапках были. 

— Моя не носит... Только отвлекусь — снимает, не переубедишь. 

— Я своим сказал, что в чёрных шапках они суровее выглядят. Страшнее. И одинаковые всем купил, чтоб «как отличительный знак, что вы одна банда». Теперь таскают с гордостью. 

— Хм... Надо попробовать. 

— Или капюшон прицепи, раз прятки любит. Скажи, что с ним скрываться легче. 

— Точно! И всё-таки... банда? Сколько их у тебя? 

— Много, — усмехнулись в ответ. — Сам считай, я давно сбился. — А потом он окликнул в пустоту: — Джейкоб! Фред! Слезайте, я вас заметил, игра окончена. 

Два сорванца появились рядом из ниоткуда, снова заставив вздрогнуть. 

Незнакомец же продолжил ровным голосом отчитывать:

— И запомните уже, что доставать фонарики, прячась на дереве, глупо. Свет сам по себе по веткам не скачет. Сразу же ясно, что там кто-то есть. — Он снова повысил голос: — Давайте, собирайтесь все. Мы договаривались до первого замеченного.

Под ногами стало внезапно тесно от детворы. Они ворчали на пойманных неудачников, ссорились за места и, несмотря на недовольство прерванной игрой, теснились к незнакомцу поближе. Тот продолжал командовать:

— Клейн, не толкайся. Билли, возьми младших за руку. Фокс, что в кармане? Верни на место немедленно. Построились уже. Томас — замыкающим, следи, чтобы никто не отставал.

Мужчина ронял челюсть всё ниже, давно забыв про сигарету, и всё пытался пересчитать детей под ногами, чтобы получить наконец ответ на свой вопрос. Но они кишели и не считались.

— Офигеть, — наконец выдохнул он. — И зачем тебе садик, у тебя вон своих целая группа.

— А мы и не в садик, — ответил незнакомец, на секунду отвлекаясь. — Мы за новеньким.

И тут как раз скрипнула дверь, выпуская на крыльцо сноп света и воспитательницу с худеньким напуганным мальчиком. 

Незнакомец сделал знак рукой — и вся бурлящая детвора замерла и притихла, как по волшебству. А он повернулся, присел на корточки и заговорил:

— Ну здравствуй, Майк. Я понимаю, тебе сейчас плохо и страшно. И вряд ли это кто-то способен изменить. Но если ты пойдёшь со мной, то больше тебя никто не будет обижать, обещаю. Ты сам больше никому не позволишь себя обидеть. 

Мальчишка едва заметно дрожал и жался обратно к свету. Но на последних словах вскинул на него взгляд. И через пару секунд шагнул ближе, вкладывая ладошку в протянутую руку. 

Незнакомец встал и повёл его прочь. Следом шуршащей шепотками змейкой потянулись остальные дети. Разного возраста, пола, с разным цветом волос, но чем-то неуловимо похожие. 

Не прошло и полминуты, как они растворились во тьме. 

— Разве ж так можно?! — внезапно запричитала молоденькая нянечка из-за двери. 

— Тихо, — оборвала её воспитательница, подталкивая внутрь. — Ему теперь в лучшем случае в детский дом. И то, если докажут, что это папаша его мать зарезал. А если нет? Ты видела его синяки?! А с ними точно не пропадёт, я знаю. Так что сбежал и точка. Мы его не видели. 

Дверь за ними закрылась, и он только хотел раскурить новую сигарету, чтобы обдумать увиденное, как рядом с ним приземлилась, не удержавшись на ногах, его маленькая Эмили. С перемотанными лентами исцарапанными ладошками и в тёмном плаще с чужого плеча. 

— Ты видел, пап, ты видел?! Они меня так классно по деревьям лазать научили, что не только ты, но даже их дядя Дауд не заметил! А он, говорят, ух! 

Мужчина внутренне застонал. Но вслух, конечно, постарался говорить спокойно:

— Мы же договаривались, что ты не будешь залезать высоко одна. И нет, одна — это без меня, незнакомые ребята не считаются. Даже если они старше. Ты же узнала, где они живут? Что значит секрет? А куда же мы будем возращать этот плащ? Ты не можешь просто так взять чужое себе, мы об этом уже говорили... 

Сам он при этом думал, что судя по совету про капюшон и любовь к пряткам, дядя Дауд её таки заметил. Что значит — большой опыт и много практики. 

***

Дауд пролистал протянутые ему новенькие документы и отложил в сторону, к стопочке таких же новых банкнот.

— Как настоящие. Спасибо. Не знаю, зачем тебе всё это, но без твоей помощи ничего бы не получилось.

Мужчина с нечитаемым лицом, в чёрном плаще и не по сезону тёмных очках, провёл кончикам пальцев по столу.

— Дауд, мой друг. Я уже говорил, что лишь снабжаю тебя средствами, а как их использовать — ты решаешь сам. Мне же всего лишь любопытно за этим наблюдать... 

— Но тебе, по-моему, по душе... моя возня с этими ребятами.

Мужчина усмехнулся:

— Можешь считать, что я в какой-то мере их понимаю.