- Ты обещал, - прошелестел знакомый голос в голове, за мгновение до того, как он внезапно начал падать. Неведомая сила толкнула его в черноту разверзшегося отверстия, не давая ни единого шанса понять, что происходит.
Падать было больно. Чертовски больно, если быть точным. Тело горело в агонии, раскаленный воздух беспощадно хлестал по коже, оставляя на ней кровоточащие раны, а душу разрывало на части. Те, недолгие мгновения его падения, казались вечностью, и чем ближе он был к точке прохода, тем сильнее усиливались его страдания. С каждой секундой казалось, что громче кричать уже было невозможно, но из горла раздавался все более пронзительный крик, постепенно переходящий в задушенные хрипы. Каждая клетка его организма страдала от невыносимой боли. Но хуже всего было крыльям. Его великолепные, роскошные крылья, предмет гордости и обожания, горели. Казалось, словно кто-то раздирал их, вырывая длинные перья с мясом, и оставляя после них кровавые ошметки. Остальные перья ломались и впивались острыми краями с развороченную плоть. Самые маленькие и нежные перышки по краям горели, и постепенно пламя охватывало и остальное кровавое месиво, что осталось от его крыльев. Пока в итоге, от них не остался только обугленный костяной скелет, который под все увеличивающимся напором раскаленного воздуха треснул и сломался. Поэтому в момент пересечения прохода между Раем и Адом, только уродливо торчащие из спины обломки костей, говорили о том, что некогда тут были прекрасные крылья.
И к тому же, словно всей этой боли ему было мало, его сознание добивали вспышки давних, почти стершихся воспоминаний. Воспоминаний, которые он запер многие десятилетия назад. Воспоминаний, что терзали его и при жизни, и при его посмертии. Воспоминаний, объясняющих, почему без какой либо причины и предупреждений, пол канцелярии разверзся, и его с невероятной силой потащило вниз.
***
- Ты такой же, как и они, брат! – детский голосок сломался, и в нем явственно слышались слезы.
- Нет! Я не буду задирать тебя, я же твой брат! – второй голос был почти полностью идентичен первому.
***
- Ты не любишь меня! – все еще, слишком детский голос.
- Конечно, я люблю тебя, ты же мой брат!
***
- Ты оставил меня!
- Я никогда не оставлю тебя, брат.
***
- Выбирай я или они!
- Я всегда выберу тебя, мой любимый брат.
***
- Ты тоже предашь меня.
- Никогда.
***
- Пообещай! Пообещай, что не оставишь меня.
- Обещаю.
- Пообещай, что не предашь меня.
- Обещаю.
- Пообещай, что разделишь со мной все.
- Обещаю.
- И наказания?
- Обещаю…
***
Наконец, он упал. Горячая земля Ада обжигала открытые раны из которых стекала кровь, но ему было все равно. Он лежал полностью опустошенный, с разорванной в клочья душой, ожидая хоть кого-нибудь с этой стороны. Долгого ожидания не случилось. Демоны в четыре руки подняли его несопротивляющееся покалеченное тело и понесли в казематы. Судя по всему, никто не собирался откладывать его суд ни на минуту.
***
Следующие сто лет слились для него в один нескончаемый круговорот боли и страданий. Помимо физических истязаний, его мучители, давили на него и морально, постоянно припоминая ему, по чьей вине, он отбывает наказание в Аду. Хотя единственной его виной была слишком сильная любовь к его брату. Которой тот без зазрения совести воспользовался. Как так получилось, что идентичные друг другу близнецы росли полными противоположностями известно только Богу. Но в итоге, несмотря на все старания одного из них, грубый, эгоистичный и просто злой близнец попал в Ад. А первый брат после смерти вознесся. И казалось бы, их дороги безвозвратно разошлись. И не было никакого варианта или такого развития событий, чтобы они встретились вновь.
Кроме одного.
Но в Раю невероятно сложно сделать что-либо, что бы упасть. И тут с ангелом сыграло злую шутку его искреннее обещание. Порыв чистой братской любви, которую он испытывал к своему близнецу несмотря ни на что. Обещание было настолько чистосердечным, что сохранило свою силу, даже после их смерти.
Провалившись в Ад, и отбыв там свое наказание, его брат не отправился на круг перерождения, а сам стал демоном. Ад – место, имеющее мало общего с моралью и нравственностью, но даже здесь есть несколько правил, за нарушение которых следует суровое наказание. Которое и получил увлекшийся своей новой властью демон. В принципе, карающей системе, главное, назначить наказание и привести его в исполнение. Мало кому удавалось его избежать. Но в данном случае, демон вспомнил о так неосмотрительно данном ему обещании. И воспользовался им. Поэтому все сто лет своего заключения, он просто просидел в своей камере, когда как его брату досталась вся пыточная сторона наказания.
После истечения срока их заточения, они оба были принудительно отправлены на следующий круг перерождения. Однако, душу ангела перехватили сочувствующие ему бывшие коллеги и, очистив от всего испытанного ею, поместили сразу во взрослого человека. Подальше от души его брата, возродившейся в ребенке.
Когда мужчина, более десяти лет пролежавший в коме, начал подавать признаки активности, врачи были невероятно удивлены. Когда пациент очнулся, они и вовсе нарекли это чудом. Никто не удивился, что он ничего не помнил и был совершенно не приспособлен ни к чему. Ему пришлось заново учиться разговаривать, базовым основам жизнедеятельности, читать, писать. И заново познавать мир. У него были уже взрослые дети, которые были невероятно счастливы его выздоровлению, и их совсем не смущала неприспособленность их отца к жизни. Тем не менее, с течением времени, все вошло в свою колею. Мужчина влился в свою семью и смог наладить свою жизнь.
И почти двадцать лет все было хорошо. Он жил тихой, спокойной жизнью, без каких-либо намеков на его прошлое. Очередной ночью он шел домой после смены на своей работе, слегка прихрамывая из-за возникшей недавно слабости в коленях, и остановился у фонарного столба, чтобы передохнуть. Мысленно сетуя на то, что чем старее он становился, тем больше времени ему было необходимо на отдых. Мыслительный поток был прерван звуками набирающей громкость ругани и сопутствующими шорохами потасовки из ближайшей к нему подворотни. Прекрасно понимая, что своими старческими силами он там ничем помочь не сможет, мужчина вызвал полицию и, намеревался уже было пойти дальше, когда внезапно в его голове раздался смутно знакомый шепот:
- Ты обещал…
И мужчина, словно сомнамбула, не очень понимая, зачем он это делает, пошел в эту подворотню. Неведомая сила толкала его туда, в темноту, таящую в себе опасность. Дойдя до слабоосвещенного тупика, он увидел, как несколько людей избивали одного юношу, который отбивался от них уже из последних сил. Блеснуло лезвие металла, и мужчина не раздумывая ни мгновения, бросился на защиту парня. Получить ножевой удар было больно, но почему-то он чувствовал, что сделал все правильно. Что, не смотря ни на что, он был обязан защитить этого парня. Что он ему обещал. Шок нападавших из-за внезапного появления пожилого мужчины, которого они ранили, только усилился, когда раздались приближающиеся полицейские сирены. Бросив своих жертв, они постарались побыстрее скрыться. Мужчина, зажимая свою рану, грузно опустился на землю. Ноги его больше не держали. Спасенный им парень, сплюнув кровь, наполняющую его рот, подполз к нему.
- Держитесь! Я сейчас вызову скорую, только держитесь. – Он вытащил треснувший по краям телефон и попытался максимально точно описать службе спасения, где они находятся. Тем временем, ориентируясь на его громкий голос, в подворотню уже входили полицейские.
- Мы здесь! – крикнул он, и снова обратил внимание на своего притихшего спасителя. – Держитесь, пожалуйста. Вам обязательно помогут. – Он тоже своими руками надавил на рану, стараясь сдержать обильно сочащуюся оттуда кровь. – Вы мне жизнь спасли. Спасибо вам большое.
Эта благодарность была настолько искренней, что мужчина внезапно почувствовал, что она что-то сломала в его душе. Он словно сбросил с себя тяжкий груз, который неосознанно нес всю свою жизнь. Как будто он наконец-то выполнил данное давным- давно обещание и больше ничего и никому не должен. Облегчение было настолько всепоглощающим, что он, сделав последний глубокий вздох полной грудью, выдохнул и умер с легкой улыбкой на губах.
Больше ничего не держало его. Не сковывало его душу. И теперь, возносясь, он с огромным удовольствием снова распахнул свои родные белоснежные крылья.