После Апокалипсиса — если это безумие можно было так назвать — у Кроули вдруг оказалось слишком много свободного времени. И это его раздражало. Нет, конечно, он не мог упустить шанс и не сыграть на чувствах людей, раздраженных этим недоделанным Концом Света, и Кроули действительно этим поначалу наслаждался, пока Азирафаэль как-то не назвал его между делом «мелким пакостником». Ангел точно не хотел поддевать, но Кроули поглядел на то, чем занимается, и удрученно кивнул. Измельчали нынче козни диавольские — все потому что никому дела до них не было: пока что демоны и ангелы приходили в себя. Кого волнует рутина, когда все гудит от напряжения и грозится войной?
К тому же, с него перестали требовать отчеты. Не то чтобы Кроули так безумно любил бумажную работу, но когда-то он искренне развлекался, сочиняя себе немыслимые победы над силами Света. И знал, что Азирафаэль занимается примерно тем же, пусть и с большей скромностью. Все намекало на то, что его бесцеремонно отправили в отпуск. А то и вовсе в отставку. Подумав, Кроули понял, что ничуть не обижен: возвращаться в ближайшее время в Ад, в этот цирк уродцев, он не хотел, а его там не слишком ждали.
Это как раз и значило, что в его расписании появилась куча свободного времени. Где-то эдак между утренней прогулкой по парку и кормлением уточек в компании одного вечно щебечущего ангела и вечерней попойкой у него же Кроули был абсолютно свободен. И никак не мог придумать, чем бы заняться. Поначалу колебался между созданием в Лондоне очередной мафиозной сетки — этим Кроули развлекался примерно век назад — и небольшим обвалом биржи.
Случай решил за него.
***
Магазинчик Азирафаэля был уже ангельской территорией, что ни говори, и Кроули лично видел, как пару раз в него проскальзывали чиновники Сверху. Тут они в открытую встречались совсем редко, выдумывая сложную систему: то беседка, то автобусная остановка, и Кроули ответственно помнил все условные знаки и названия… Играли в шпионов, словом, — чем еще заняться на старости вечных лет? Когда-то Азирафаэлю до умопомрачения понравились фильмы про Джеймса Бонда, а ведь Кроули наивно полагал, что ему больше придутся по вкусу сопливые мелодрамы.
Конечно, Кроули бывал в книжном, когда проскальзывал в подсобку, но чаще там в стене (аккурат между раздвинутыми шкафами) создавалась сама собой задняя дверь. Эту часть — небольшую каморку, по-домашнему захламленную — он успел изучить в подробностях, хотя чаще всего бывал пьян в стельку. Сам же книжный… Кроули никак не мог взять в толк, что хорошего можно найти в пыльных страницах и сторонился, шипел, ехидничал. Единственным мертвецом, которого он соглашался слушать, был Меркьюри (и то лишь в машине — как будто у Кроули был выбор), а с толпой мертвых белых мужчин он не готов был знакомиться.
Сейчас, поддавшись минутному желанию, Кроули деловито рыскал между полок, рассматривал нестройные ряды корешков. Все разноцветные, но на вид достаточно хлипкие, чтобы не лапать их без разрешения, но Кроули это не могло остановить. Он развлекался, читая чудные названия на разных языках. Тут и там мог рассмотреть и прочую старинную мелочевку: надраенный до сияния граммофон, одинокая пепельница на краю полки, поблескивающая серебряным боком, несколько изящных статуэток с пухлыми ангелочками (язык чесался язвительно спросить, не с Азирафаэля ли их лепили). Иногда ангел был подобен сороке.
— Позволь, я переспрошу, — вежливо гундел он, следуя за Кроули, который с интересом одержимого геолога рылся в его книгах. — Ты хочешь пожить здесь? Нет, я вовсе не против гостей, — поспешно добавил Азирафаэль, точно испугавшись, что ненароком нарушил какое-то правило этикета, — но почему вдруг?.. Недавно ты приглашал меня к себе — когда мы думали, что магазинчик сгорел…
Кроули остановился, опираясь плечом на длинный стеллаж. Тот грозно поскрипывал.
— Мне кажется, демоны меня в покое не оставят, — нарочно легкомысленно сказал Кроули. Вытащив книжицу поменьше, совсем тонкую, он деловито листал страницы, глядя сквозь них. — Официально Ад как бы помиловал, но… Кто мешает какому-то отдельному типу взять и наградить меня парой килограммов свинца? Ты, кстати, знал, что пули тоже можно освятить? Это решит все проблемы. Даже если меня не уничтожат, доставят в Ад и сдадут на опыты, а второго ведра святой воды я не выдержу.
— Ты о… Хастуре? — уточнил Азирафаэль, разом став серьезнее. — Помню его. Очень… неприятное лицо.
— Остальное еще куда менее приятно, ты прав. Но не думай, что я истрепал нервы только одному демону, а? — Кроули довольно подмигнул. — Скоро, когда они поймут, что Ад в мою жизнь решил пока не вмешиваться, выстроится очередь. Возможно, Вельзевул неофициально объявит награду, чтобы разделаться с угрозой спокойствию.
Размышляя, Азирафаэль переставлял книги, которые Кроули успел перевернуть, нарушив какой-то особый порядок. Пыль, тонким слоем покрывавшая полку, разом пятилась, смущалась и бледнела, когда рядом оказывались руки ангела. Но он думал совсем о другом и даже не замечал мелких чудес, которые ненароком рассыпал вокруг.
— Ты уверен, что будешь в безопасности в магазине? — нахмурился Азирафаэль.
По доброте душевной пригреть змею — вот на что был способен этот по-своему наивный ангел, и кто-то другой этим непременно воспользовался бы. Ладно, не змею — Змия. Для Кроули это была принципиальная разница, за которую можно было схлопотать аккуратный ядовитый укус.
— У тебя здесь так разит благодатью, что ни один здравомыслящий демон не станет искать в магазине кого-то вроде меня, — заявил Кроули, чрезвычайно гордясь пришедшей ему на ум идеей.
— О, — отчего-то смутился Азирафаэль, всплеснув руками, — я ведь не специально…
— Уймис-сь, ангел, — насмешливо прошипел Кроули. — У меня выработался иммунитет примерно на втором тысячелетии нашего знакомства. Я не стану мешаться. Если нужно, могу быть очень компактным. Ну, знаешь, обратиться и проспать век-другой вон на той полочке. Будешь говорить всем, что купил чучело змеи.
По взгляду и усталой улыбке он видел, что Азирафаэль не поверил ему ни на миг, да и просыпать такое интересное время у Кроули не было никакого настроения. Расчет хорош: ангел никогда его не выгонит, иначе замучается совестью и совсем загнется. Да и после пережитого Кроули почему-то хотелось ошиваться рядом: совсем они срослись, попривыкли… Словно что-то заставляло его идти сюда. Кроули искушал сам себя и не встречал ровно никакого сопротивления, и это уже начинало его беспокоить.
— Они точно не заявятся сюда? — размышлял Азирафаэль. — Похоже, я ненадолго в немилости у Небес, а эти демоны… Ужасные, отвратительные варвары. Не ты, Кроули, разумеется. Но что я буду делать, если они навредят самому дорогому, что у меня есть?..
Кроули заинтересованно поднял одну бровь. Приосанился — злосчастный шкаф снова скрипнул, на этот раз определенно ехидно.
— Моим книгам! — трепетно проговорил ангел. — Нового пожара я не переживу… Чудо, что ничего важного не пропало после того, спасибо Адаму, конечно… Рукописи не горят. Это слова одного чудесного русского писателя, вы, кажется, тоже были знакомы.
Этого стоило ожидать. Усмехнувшись и поправив очки, Кроули продолжил свое увлекательное путешествие между полок. Все-таки здесь ему предстояло какое-то время обитать.
***
К магазинчику не так-то просто было привыкнуть. Сколько Кроули себя помнил, ангел всегда был неприхотлив. За собой следил, разумеется, им вроде бы по уставу положено сиять и поражать, но вот жилье его удручало. Как будто мало ему того, что устроился Азирафаэль в злосчастном Сохо, полном такого сброда, что у Кроули подчас глаза на лоб лезли… Домом ангела был сам магазинчик, где среди книжных шкафов еще приходилось пробираться, точно в воскрешенных тропических лесах (хорошо, что обошлось без лиан — только пара паутин в особо отдаленных углах), а жильем служила небольшая каморка, тоже заваленная бумажками, книгами и, Дьявола ради, коллекционными табакерками. Кроули и не думал, что все так серьезно.
Поначалу Кроули скучал по своей квартире и ворчал. Просыпаясь, он привык видеть стены из черного мрамора, а не старенькую обивку узкого диванчика, который ему выделили. Пил кофе Кроули обычно на троне, а на стене плазма демонстрировала ему новости человеческого мира. Милый утренний ритуал.
Он не мог назвать свою квартиру уютной. Ему это и не нужно было. Кроули сознательно выбрал себе дом, в котором можно было услышать эхо, если говорить погромче: оно отдавалось о гладкие пустые стены. Красивая черная гробница. У него был не дом, но жилье, в котором его — при определенном везении — можно было иногда застать.
В каморке ангела было светло и тепло, и Змий в Кроули довольно вился кольцами и урчал. Если змеи вообще-то могут урчать.
Постепенно он обрастал привычками. Курил по утрам, стоя у двери магазинчика и глядя на припаркованный напротив «Бентли» — за машину он не боялся: окружил парой крепких проклятий. В кои-то веки возвращаться домой ему показалось не такой тоскливой частью дня. Было что-то в определенной степени будоражащее в том, чтобы, лихо взвизгнув шинами, припарковаться, а после влететь в магазинчик. Кроули приветствовал мелодичный перезвон колокольчика, неизменно приятная улыбка Азирафаэля и — зачастую — изумленный взгляд кого-то из смертных, забредших в книжный.
В остальном же все оставалось, как и раньше: вылазки в город, которые он совершал скорее по привычке и из неясного чувства долга, утки, «Ритц», ангел, помощь в магазинчике… Кроули долго размышлял, считается ли расставление книг на верхних полках за доброе дело. В конце концов, он сделал это, чтобы освободить Азирафаэля и увести его в разведанный поблизости ресторанчик. А вечер там определенно можно было отнести к чревоугодию…
Кроули мастерски подбирал себе оправдания шесть тысяч лет. Если б существовали какие-то соревнования, он бы с легкостью выхватил первое место.
За пару дней он примелькался немногим постоянным клиентам, познакомился с несколькими из них от скуки. Они не задавали вопросы: Азирафаэль производил впечатление человека, который на досуге мог как читать проповеди, так и руководить преступной организацией. От таких вежливых и приличных людей никогда не знаешь, чего ожидать. Так что появление загадочного типа в темных очках и ботинках из змеиной кожи никого особо не взбудоражило, хотя Кроули перехватил пару занятных слухов.
Кроули почти не чихал от пыли, привык к ее запаху и пару раз прошелся по полкам со специальной метелочкой. Научился различать секции с книгами. Удивительно, но, наблюдая издали, он никогда не мог бы подумать, что у Азирафаэля на полках все-таки есть система: больно хаотично они выглядели. Открыл одну книгу, пробежался глазами по ниточкам темных строк и отставил. Для первого раза было достаточно.
Он не делал совершенно ничего и был почти что счастлив.
***
Постепенно Кроули обживался. Однажды перетащил пару своих растений в подсобку, самых бунтовщиков — за остальных он был почти спокоен. Дома остались вышколенные, запуганные цветы, а вот эти нуждались в тщательном воспитании.
— Каждому требуется свое маленькое хобби, иначе можно сойти с ума, — в который раз объяснял Кроули. — Я мог бы выбрать себе распятие грешников на дыбе, но ты представляешь, насколько это затратно?
Пару раз он замечал, как ангел подкармливает кактусы водой, заботливо поглаживая их по колючкам. Вскоре на одном из них распустился пушистый белый цветок. Азирафаэль выставил его в книжный, клянясь, что не может прятать красоту от людей, и глядя на Кроули честными голубыми глазами.
— Ты плохо на них влияеш-шь, — злобно прошипел Кроули, свирепо зыркнул на растения. — Рас-спустил.
Ангел улыбнулся.
Кроули подумал, что даже рад, если его убийцы и дальше будут тянуть.
***
Еще ангел не спал. Вообще-то существам вроде них не особо это нужно было, если они не хотели. Кроули понял довольно быстро: до него дошло, что он-то спит на единственном пригодном для этого диванчике — на остальных пришлось бы согнуться в три погибели, а Азирафаэль вовсе не напоминал акробата или йога. Кроули знал, что ангел и ночью предпочитает заниматься своими делами, и раньше — где-то подсознательно, но теперь особенно бросалось в глаза.
Одной ночью он проснулся от какого-то мутного сна, в котором краем глаза видел полуистершиеся воспоминания о Небесах, выругался, стряхнул с себя мягкий плед, которым он не помнил, чтобы накрывался. Где-то в памяти таился проклятый Эдем, самое позднее его воспоминание о чем-то божественном, и Кроули даже сейчас мог бы почувствовать запах его яблок.
Азирафаэль читал. Забился в угол магазинчика, устроился в кресле и читал какой-то толстенный том в свете лампы. Шуршал страницами аккуратно, чтобы, верно, не разбудить, и так увлекся, что не заметил, как Кроули, пошатываясь и потирая виски, поднялся. И даже не увидел, что он едва не рухнул, растянувшись из-за попавшей под ноги табуретки.
Любовь ангела к книгам Кроули никогда не понимал. С какой-то стороны она была очень удобна: он никогда не размышлял, что бы подарить Азирафаэлю к Рождеству, ответ всегда был один. Вот в том, чтобы найти редкий экземпляр, которого не было у ангела, заключался отдельный увлекательный квест. Но сейчас, наблюдая за Азирафаэлем, увлеченно вцеплявшимся в обложку, он почти завидовал.
— Что ты читаешь?
С легким изумлением он наблюдал за тем, как ангел испуганно вздрагивает, точно чтиво было как минимум неприличное — это разом разбудило если не Кроули, то его любопытство уж точно.
— Это роман? — удивился Кроули, приглядываясь к обложке. — А я-то думал, ты решил освежить в памяти что-то из своих любимых книг с предсказаниями. И про что?..
— Про людей, — пробормотал Азирафаэль. — Людские чувства — это так интересно! У них они такие стремительные, порывистые…
— И сгорают они быстро, — согласился Кроули. — За столько тысячелетий ты недостаточно их понял, что тебе нужны книги?
— Мне интересно, как люди понимают друг друга. Не спится?
— Да так, ерунда. Горло промочить захотелось. — Кроули вовсе не готов был рассказывать про сны о Небесах, наверняка растревоженные жизнью в одном доме с ангелом.
— Какао? — любезно предложил Азирафаэль.
Кружка стояла на подлокотнике его кресла, нетронутая и остывшая.
— Слишком сладко, — покачал головой Кроули. И убрался на свой диван, все вспоминая этот увлеченный огонек в глазах Азирафаэля, вернувшегося к своей книге. Может быть, действительно что-то в этом было. Сон все не шел, ныли лопатки. — Ангел, почитай мне? — обреченно, полуутвердительно попросил он.
— Ты ведь ничего не поймешь с середины, дорогой, — укоризненно заметил Азирафаэль. Кроули его не видел, ангел остался там, за стенкой, но с легкостью мог представить, как тот сердито нахмурился. — Если хочешь, могу одолжить тебе эту книгу…
— Не заставляй меня говорить «пожалуйста».
Сдавшись, он читал. Какие-то отрывки — как Кроули понял, свои любимые. Он и впрямь уловить мог не так много, но вряд ли дело было в том, что Азирафаэль увлеченно дергал отрывки из разных концов. Засыпая, он вслушивался в изящное плетение слов и в мягкий голос, который для него затмевал саму историю.
— Никогда не думал, что ты захочешь слушать про людскую любовь, — ненадолго приостановившись, произнес ангел. Кажется, он немного охрип.
— Я искуситель, Азирафаэль, какая уж там любовь, — сонно пробормотал Кроули. — Слушаю — про что читаешь…
Он болезненно свернулся на диване, и весь остаток ночи его мучили видения прошлого — вовсе не те, которые он желал видеть. Кроули казалось, что он опять летит прямиком в Ад, не чувствуя ослабших крыльев.
Утром он проснулся в препаршивом настроении, но с изумлением обнаружил, что кто-то снова накрыл его мягким клетчатым пледом.
***
За долгую жизнь Кроули куда только не кидали: и в Ад, в этот серный котел, и в яму со змеями — забавный случай, над которым он частенько смеялся пьяным, — и пару раз в тюрьму, из которой вовсе не трудно было выбраться. С утра Азирафаэль, необычайно воодушевленный, побежал на встречу с каким-то проезжим букинистом из Европы, бросив Кроули с магазинчиком. Из напутствий он получил только жизнерадостное «Ты справишься, дорогой, я просто уверен!»
Поразмыслив, он создал себе замечательный бейджик и вывесил его, точно орден за боевые заслуги: «А.Д. Кроули. ПРОДАВЕЦ-КОНСУЛЬТАНТ»; принялся ждать, неотрывно глядя на дверь и ожидая перезвона колокольчика. К созданию этой профессии Кроули сам приложил руку, за что получил парочку премий, и его вовсе не останавливало, что ни одной книги из магазинчика он не читал до конца, не считая той романтической истории, которую как-то прочел ему Азирафаэль. Некоторые тома он листал, рассматривая средневековые гравюры и посмеиваясь над людским воображением. И считал, что этого должно хватить.
Вернувшись под вечер, Азирафаэль долго прижимал к груди сумку, рассказывал про потрясающую книгу, которую ему удалось заполучить, грузил историей, хотя Кроули был последний, кого могла сколько-то впечатлить легенда про таинственных монахов из секретного ордена. Сидя на краю стола, Кроули с аппетитом грыз яблоко. Символизм и позерство он любил, но и сладкие яблоки из Кента — тоже.
— А как у тебя прошел день? — вежливо спросил ангел, наконец-таки приостанавливая свои восторги. — Ты сумел отвадить всех покупателей, да?
— Ты знаешь, это у меня в крови, — довольно рассказывал Кроули, даже не скрывая, что хвастается. — Я искуситель как-никак! Представляешь, эти люди готовы купить что угодно… Подожди, что ты сказал про «отвадить»?
Странное чувство будоражило его весь день. Счастье, увлечение. Все равно как впервые прокатиться на «Бентли» (из его памяти не изгладился бы этот день, казалось, никогда), впервые выпить человеческое вино, сходить на рок-концерт… Живя среди людей, Кроули любил пробовать все новое и необычное, гнался за этим ощущением, потому и вертелся всегда в центре событий. И ему, черт возьми, понравилось втюхивать людям пыльные книжки…
Чувствуя что-то неловкое, что защекотало под ребрами, Кроули наблюдал, как Азирафаэль медленно осел на стул и схватился за грудь там, где у людей должно мерно стучать сердце. Только что увидел чеки, которые были гордо выложены на его письменном столе. Словно очнувшись, Кроули отложил огрызок и тревожно уставился на Азирафаэля. Тот с легкостью выдержал немигающий взгляд змеиных глаз; губы ангела дрожали.
— И ты их… продал? — печально спросил Азирафаэль. — Все три? Ох, дорогой мой…
— Я могу выкрасть их обратно, — с готовностью вызвался Кроули, уже сообразивший, что сотворил что-то не то, но никак не способный взять в толк, что именно. Книжные были предназначены для того, чтобы продавать в них книги, Кроули не мог ошибаться. — Нет, нет, твои ненаглядные Библии на месте! — вскрикнул он, когда ангел прытко вскочил и поспешил к полкам, чтобы проверить, не трогал ли там Кроули что-нибудь, что само сродни осквернению. — Жгутся, зараза…
***
Надо сказать, Кроули редко оборачивался по сравнению с большинством других демонов, которые в Аду как будто щеголяли своим чудовищными обликами. Да и та история с яблоком все еще отзывалась неприятно, напоминать себе не хотелось. Кто бы Кроули тогда сказал, к чему это приведет…
Ангел спокойно смотрел в его змеиные глаза, упрашивая не приставать к молоденьким девицам, по ошибке заглянувшим в магазинчик — «нет-нет, дамы, тот бутик чуть дальш-ше, я провожу». Дома Кроули очки не носил, тут лениво нацеплял их, стоило появиться кому-то из покупателей. Привык, что Азирафаэль спокойно относится к его… змеиным проявлениям. А еще он лично видел стремного мужичка с татуировками на лице. И ту девицу с перьями в синих волосах. Да его змеиный язык привлек бы меньше внимания, чем подобная безвкусица: та безумная леди словно за голубями охотилась в свободное время. Может, оно так и было.
Азирафаэль настаивал, что Кроули может чувствовать себя как дома. Фигура речи, разумеется, элемент ангельской вежливости. Как будто назло, Кроули, обратившись, пригрелся у него на шее; позже в отчете он планировал написать, что подло пытался задушить слугу Света, и ему снился об этом чудесный сон, пока Кроули с легкой грустью не вспомнил, что никому теперь не нужны его отчеты. Покушение затянулось. Еще пару тысячелетий назад у него мелькнула бы скользкая мыслишка немного сжать кольца, обвивающие ангела, но теперь Кроули спал спокойно.
Он все-таки был хладнокровный, а от Азирафаэля шпарило теплом — от него, от обломка небесного света. Ангел никогда не мерз, даже в самые холодные дни, когда Кроули мог только мечтать о том, чтобы забиться в темный угол и впасть в анабиоз, чтобы его никто не трогал.
— Ох, мистер Фелл, какая милая змея! — Именно этот высокий, чуть визгливый женский голос заставил Кроули пробудиться, растерянно вертя узкой змеиной головой. — Вы решили завести питомца? Я понимаю, бывает так одиноко… Моя тетушка держала серпентарий.
Уползти он никак не успевал, сонный и разморенный; от ужаса едва не выпал в человеческий облик, но удержался. Полная женщина протянула к нему руку, на редкость осторожно поглаживая по сверкающим чешуйкам по голове, и ласково курлыкала что-то. Последние шесть тысяч лет никто такого не делал — со времен самой Евы. Прислушавшись к себе, Кроули решил не съедать ее сегодня. Ангела бы это страшно расстроило.
— Понимаешь, Кроули, я всегда отпугивал посетителей, как мог, — признался Азирафаэль вечером, устало, но скрупулезно возясь с бухгалтерией. — Все эти таинственные скрипы, шорохи. Никто не удивился бы, если б у меня завелась змея. Или семейство тарантулов.
— Ангел, а ты уверен, что понимаешь, как работают магазины? — протянул Кроули. — Ты… отпугивал?
К этому разговору они не возвращались со вчерашнего вечера, который Кроули провел в попытках вернуть разграбленное. Это, конечно, было выражение Азирафаэля.
Он развалился на диванчике, лениво покачивал ногой и иногда косился на экран телефона, который держал в руках. Вечер был приятный, долгий. В другое время Кроули носился бы как угорелый, устраивая какое-нибудь короткое замыкание в подземке, но теперь мог немного расслабиться.
— Да, я пытался. Но тот пожар оказался большой рекламой, ну, ты знаешь, как распространяются новости…
— О да, — довольно кивнул Кроули. Он как раз устроил небольшой скандальчик в «Твиттере» и наслаждался. Пожинал бурю. — И все же — зачем?
— Они хотят забрать мои книги!.. То есть… Они мои, Кроули!
Понимая, что сейчас ангел страшно обидится, Кроули расхохотался, глядя в потолок, немного щурясь на люстру. Оглянувшись, он увидел, что Азирафаэль смущенно улыбается, потупившись.
В любую книгу, однажды попавшую ему в руки, ангел вцеплялся намертво, и ни одними тисками их было не вытащить. Кроули мысленно сделал заметку. Даже несколько.
— Чего ты не спихнул меня, когда к покупателям пошел?
— Ты так сладко спал, я не стал передвигать… Тем более, недавно ты мучился с бессонницей.
Кроули закатил глаза и уткнулся в телефон.
***
— Демоны на редкость мстительные и злопамятные твари, я тебе скажу…
— А все-таки, кто знает, может, и среди них есть славные личности, — добавил Азирафаэль, завершая разговор. — Ты крайне несправедлив, когда судишь всех по тем беднягам, которых разозлил…
От пары старых врагов Кроули узнал, что охота за ним все-таки объявлена, о чем поспешил рассказать. И вот — они снова были здесь.
— Я знаю, что ты, безусловно, очень нехороший демон, просто ужасный, так что не нужно бить меня о стены, как в прошлый раз, я занят, — немного ехидно произнес ангел, когда Кроули разинул рот, чтобы заспорить. — Это было нарушение личного пространства, мой дорогой…
Что-то неловкое повисало в такие моменты. Старательно делая вид, будто не чувствует этого, Азирафаэль продолжил возиться с тем самым новым фолиантом, аккуратно касаясь его руками в чистеньких белых перчатках. Или, может, он и правда забыл обо всем на свете, увлеченный каким-то открытием, понятным только ему.
И Кроули сделал самое умное: сбежал в книжный, к сухой строгой старушке с зонтиком, которая присматривалась к иллюстрированному сборнику сказок. Он давно хотел спросить, был ли он тут всегда или появился после вмешательства Адама, но все случай не подворачивался.
Иногда он сам готов был поверить, что стал работать в книжном. Кем-то вроде обворожительного сторожа, забалтывающего посетителя прежде, чем тот нацелится на какую-нибудь чрезвычайно ценную книжицу из коллекции Азирафаэля.
***
— Ангел, это ужасно! — возмутился он, беспокойно бегая по комнатке. — Они безумны — все наперечет! Каждый, кто переступает порог твоего проклятого магазинчика, не дружит с головой.
Народ сюда стекался самый разный. Некоторые напоминали сумасшедших, другие, напротив, были слишком разумны. И это Кроули не вспоминал о тех, кто звонил по телефону, таинственно пришептывая в трубку и сыпля обещаниями озолотить за какой-то томик. С ними-то разговаривал сам ангел: Кроули однажды пытался сладить с его допотопным агрегатом, который Азирафаэль по ошибке звал телефоном, а не металлоломом, но быстро плюнул. Болтаться в зале и разговаривать с покупателями было куда интереснее. Но…
— Это… люди. Они все разные, в этом и прелесть, Кроули: ангелы похожи друг на друга добродетелью, а демоны все… достаточно подлы, но тут… никогда не угадаешь. Это напоминает мне о книгах, которые все выглядят одинаково, но внутри у них разнообразнейшие истории! — Ступив на любимую тему, Азирафаэль даже заговорил с придыханием, и Кроули опасливо на него покосился. — Как часто ты общаешься с людьми? — спросил ангел.
— Достаточно часто и близко. Я искуситель, если ты не забыл, — с гордостью напомнил Кроули.
— А ты не пробовал с ними… ну, поговорить? По душам?
Кроули одобрительно улыбнулся, но спустя какую-то минуту осознал, что ангел не пытался изобразить каламбур, а говорил вполне искренне. За свою долгую жизнь Кроули чаще всего беседовал с растениями: они были благодарными собеседниками. Трепетали в страхе перед ним и дрожали листочками.
***
Они не напивались уже слишком давно — после Апокалипсиса. Та бутылка шампанского в «Ритце» не в счет: это даже не по-взрослому, баловство какое-то. И вот они устроились в подсобке, деля на двоих бутылку старого (очень старого) доброго вина.
Что-то особо приятное было в том, чтобы напиваться вдрызг. Забывать, что тебе шесть тысяч чертовых лет и заплетаться языком. Почувствовать себя человеком — эту мысль Кроули гнал подальше. Но в этот раз он, удивляя самого себя, говорил на удивление связно, честно и горько.
— И тогда, Азирафаэль, я вдруг понял, что во всем свете остался один, — вжавшись в спинку дивана, рассказывал он. — Что единственное существо, которое я могу назвать другом, просто исчезло. Не знаю, почему меня это так сломало. Демоны эгоисты. У демонов не бывает… привязанностей. Но я почувствовал, что хочу сдаться и скатиться в тартарары вместе с этим миром.
Он обещал себе, что не станет рыдать у ангела на плече: демоны вообще не рыдают. Но Азирафаэль, ласково похлопывающий его по спине, явно был другого мнения.
— Нет никаких демонов, которые за тобой охотятся, правда? — вздохнул Азирафаэль как-то странно, тепло, успокаивающе. — Тебе просто… стало одиноко? Я не против гостей, ты ведь знаешь.
— Есть, конечно, — оскорбленно проговорил Кроули, чуточку трезвея. — Стал бы я врать? Просто я мог бы найти себе какую-нибудь укромную нору, затаиться там на время. Уехать куда-нибудь, пока все уляжется. Почему я здесь, ангел?..
Прокляни Всемогущий Боже эту его манеру загадочно и понимающе улыбаться, пьяно подумал Кроули, несчастный и запутавшийся Кроули, привыкший всем весело врать, что у него нет и никогда не было сердца.
— Давай, скажи это, засвидетельствуем, как низко я пал… — мрачно пробормотал Кроули.
Не успел ангел ничего произнести, оба они услышали подозрительный звон. Как будто в окно книжного магазинчика только что влетел крупный кирпич. Кроули зажмурился. И выругался. Для верности несколько раз.
Когда он снова раскрыл глаза, был чуть более трезвый, чем секунду назад. Ангела рядом уже не оказалось, а издалека доносились его восклицания и грохот; от его смертного тела и не ожидаешь такой прыти, но в этот момент Азирафаэль просто морально уничтожил бы любого марафонца.
К счастью, ничего не горело, если не считать яростного ангельского взгляда. Он буквально светился в темноте и обещал незваным гостям все казни египетские в произвольном порядке — и Кроули на мгновение стало жаль несчастных демонов. Что не помешало бы ему их побаиваться. Те оглядывались растерянно. Когда охотишься за демоном-отступником, вовсе не ожидаешь напороться на разгневанного херувима с золоченым канделябром в руке.
— Мы… ээ… должно быть, ошиблись окном? — неловко предположил один из демонов. В темноте все они на одну морду, а по голосу узнать никак не удавалось; он виновато булькал и хрипел. Лично Хастур не явился. — Простите за беспокойство…
Один из них держал на вид увесистый меч, но в садовничьих перчатках — видимо, непростая вещица. Кирпич снес пару книг — и на первый взгляд все было не так критично, Кроули даже пришло в голову, что эта парочка может пережить ночь. Потом он рассмотрел сбитый горшок с цветущим кактусом и рассыпанную землю, и шансы демонов снова поползли к нулю, грозясь уйти в минус. Ангел сильно привязался к этому колючему предателю…
— Кроули! — вдруг заметил его один из демонов.
Дальше таиться было просто бессмысленно. Он обреченно вздохнул и расправил крылья. Задел какую-то книгу на полке — та упала с обиженным шелестом страниц. Увидел, как по лицу Азирафаэля пробежала тень: прекрасно знал, что темные лохматые крылья Кроули раскрывает, только когда готовится драться насмерть…
Когда внезапно вспыхнул яркий неоновый свет, Кроули был близок к тому, чтобы взмолиться кому-нибудь: очевидно, если с демонами у них еще был какой-то крохотный шанс, то тягаться с небесным воинством и вовсе бесполезно.
— Остановитесь, слуги тьмы! — ясно грянул с неба голос. — По последнему соглашению мы не должны вмешиваться в жизнь смертных и… О. — Голос тоже смутился. Наконец Кроули смог проморгаться и увидел крайне делового ангела в симпатичном женском теле. — Это вы.
Последнее слово она произнесла совершенно непередаваемо, что попятившиеся демоны крайне приободрились. Глядя на них, Кроули буквально чувствовал, как в их никчемных головах копошатся мысли о временном, но таком полезном союзе. Он попробовал расправить крылья еще шире, чтобы казаться внушительные. Потом Азирафаэль рассказывал, что Кроули был чрезвычайно похож на нахохлившегося воробья.
— Варахиил! — ожил Азирафаэль, хотя его обращение ровно никакой радости ей не принесло. Личико ангела неприятно перекосилось. — Я решительно прошу разобраться с нарушением человеческого спокойствия этими двумя молодыми демонами! Через стену от магазина находятся смертные, и…
Они ровным счетом ничего не знали о последних соглашениях, и Кроули буквально кожей чувствовал, как отчаянно Азирафаэль блефует. Мучаясь в сомнениях, ангел оглянулась, нахмурилась. На поясе у нее Кроули успел рассмотреть флягу, в которой явно была святая вода, и у него нехорошо заныли напряженные лопатки.
— Что ж, ладно, — объявила Варахиил. — С вашей стороны я не чувствую серьезных вмешательств… С ними разберутся в Аду. Мы должны не допускать провокаций. Особенно если в них замешаны и ангелы, и демоны.
Она хлопнула широкими белыми крыльями и в свечении сгинула вместе с демонами. Грустно глядя ей вслед, Азирафаэль покачал головой:
— Думаю, в Аду быстро найдут оправдание для тех, кто решил побить витрины магазину, владелец которого — ангел.
— Соглашение, ты ведь слышал. Как мы и предвидели, что-то затевается: они встревожены тем, на что оказались способны люди, держатся от них подальше… Ангел, ты что? — насторожился Кроули, когда Азирафаэль издал нечто, отдаленно напоминающее шмыганье носом. — На время от нас точно отвяжутся…
— Они сбили твой кактус. Бедное невинное маленькое растение…
— Земля ему пухом, — облегченно бросил Кроули, радуясь, что не пришлось самому расправляться с цветком — на глазах у Азирафаэля. — Не стоит его лечить, он пал смертью храбрых…
Когда он поднял взгляд от рассыпанной по полу земли, увидел на другой стороне улицы Варахиила, и лицо ее было чуть менее мрачно.
***
Говорили они долго, и Кроули никак не мог подслушать — это его раздражало больше всего. Должно быть, какое-то хитрое ангельское заклинание… Когда Варахиил вспорхнула прочь, он даже вздохнул с облегчением.
Азирафаэль стоял на пустынной, словно бы вымершей улице, наблюдая за небом. Тучи собирались прямо над магазинчиком, что впору было подозревать чью-то злую волю. Когда Кроули подошел, сверху как раз грохотнули, и по плечам застучали тяжелые холодные капли.
Крылья тихо зашелестели. Ангел что-то наколдовала с и без того пустой улицей, пока говорила с Азирафаэлем, поэтому он не боялся быть увиденным.
— Спасибо, мой друг, — вздохнул Азирафаэль, придвигаясь чуть ближе.
— В самом начале времен, — напомнил Кроули, — ты укрыл меня. Не люблю быть в долгу.
— Когда это было… Так давно, — тоскливо согласился ангел. — Похоже, ты все-таки совершил доброе дело.
Кроули тряхнул мокрой головой.
— Просто вернул долг, я ведь говорю. Они не побелеют, — спокойно напомнил он, качнул крыльями, встопорщил черные гладкие перья. — Да я и не хочу. Как бы там ни было, я демон — не для меня ваша ангельская болтовня про любовь и доброту. И дня бы не вытерпел Наверху.
— Я про яблоко.
— А, — фыркнул Кроули. — Как посмотреть. Ведь кто определяет степень доброты? За столько тысячелетий…
— Вот за такие разговоры тебя и отправили в Ад, — укоризненно перебил Азирафаэль. — Представляешь, мне сказали, что на нас не так уж сильно злятся. Больше побаиваются — из-за тех неудачных казней, мы… в небольшом карантине, не знаю, как уж долго он продлится. Они думают, мы немного… очеловечились.
— Рано или поздно додумаются, что это был простой фокус, — невесело согласился Кроули. — Несложно сложить два и два. Так что лучше тебе обзавестись бронебойными стеклами. И на «Бентли» я бы такие поставил. Нужно готовиться к войне.
— А я думаю, у них там есть куда больше забот. И они позволят нам спокойно пожить.
Недолго они стояли и молчали, глядя в лужи, на разбивающиеся о них капли. Вода бурлила, точно наверху дали отмашку на новый потоп. Кроули чувствовал, как быстро промокают и тяжелеют его перья, но не двигался с места, будто зачарованный глухим и протяжным отзвуком грома. Это была не первая гроза, ворвавшаяся в человеческий мир, но она навевала воспоминания.
— Кроули? — позвал его ангел. — Знаешь, вот то самое, которое заставило тебя обратиться ко мне…
— Я слишком трезв для этого, — пожаловался он.
В теплой каморке Азирафаэля — дома — их ждала наполовину полная бутылка вина. Как и всегда.