Ночью как всегда тихо и немного жутко, поэтому Сириус зажигает старую керосиновую лампу. Комната сразу наполняется приятным оранжевым светом, который разгоняет по углам притаившиеся тени.
Часы давно пробили полночь, и работа давно была закончена, но совесть не даёт спокойно пойти спать, не проверив, как там гость. Поэтому Сириус вздыхает, берёт лампу за холодную, тонкую ручку и выходит из комнаты.
В коридоре, естественно, настолько темно, что без света он бы и собственные руки не увидел. К счастью, свет у него есть, как и отпечатавшееся в памяти место нахождения каждого угла в особняке.
Через тридцать шагов ноги Сириуса касаются лестницы, ещё через несколько десятков он уже стоит на втором этаже.
Его комната и комната гостя находятся здесь, рядом друг с другом. Стена к стене, потому что гость наотрез отказался использовать голубую комнату. Сириус лишь вздохнул над такими сантиментами, но согласился комнату поменять.
Вместо того, чтобы повернуть направо, Сириус поворачивает налево. Он знает, что в своей комнате гостя не будет, поэтому сразу идёт туда, где он будет вероятнее всего.
Дверь в гостиную открывается с тихим скрипом, и сразу за этим тёплый жёлтый свет выхватывает из темноты слегка потемневшие от времени доски пола.
Сириус закрывает за собой дверь и подходит к единственному столу в комнате. Он ставит лампу на стол, так как окна в гостиной достаточно большие, что чётко видеть её оставшуюся часть.
На площадке, на которую ведёт лестница, у одного из окон стоит человек. Когда Сириус нарочито громко откашливается, он удивлённо поворачивается к нему.
— Сириус? Почему ты здесь? — спрашивает Ноэль.
Сириусу хочется демонстративно закатить глаза, но вместо этого он демонстративно складывает руки на груди.
— Потому что я не могу спать, когда ночью по моему дому шастают посторонние.
Ноэль тут же виновато улыбается. Он всегда улыбается и никогда не говорит. Будто думает, что Сириусу не нужно ничего знать, что он не поймёт.
— Прости. Не мог заснуть и решил пойти посмотреть на звёзды, раз не получается.
—Да? А когда ты переночевать просился, то говорил, что здесь тебе спится лучше чем дома.
— Неудачная ночь…? — не очень уверенно пытается оправдаться Ноэль.
Сириус смотрит на него скептически.
— Каждый раз, когда ты ночуешь здесь?
В ответ неизменная виноватая улыбка. Это начинает раздражать, но Ноэль выглядит достаточно плохо, чтобы раздражение немного поутихло.
Ноэль, наконец, спускается вниз и подходит к Сириусу. Не то чтобы они находились так уж далеко, но разговаривать, когда собеседник стоит выше него, Сириус не любил. Хотя с Ноэлем ситуация безнадёжна: он даже вблизи был выше Сириуса на целую голову.
Ноэль тихо смеётся, когда Сириус невольно цокает от мыслей о разнице в росте. В свете лампы становятся ярче почти чёрные круги под его глазами и заметна неестественная бледность кожи. Недостаток сна, очевидно, плохо на нём сказывается.
Сириус недовольно осматривает его и хмурится.
— Лекарства не помогают?
Он не знает, принимает ли Ноэль лекарства, но, раз у него проблемы со сном, значит, он должен был хотя бы к врачу сходить, да? Не может же он быть настолько дураком, чтобы оставить всё как есть?
— Лекарства…? — Ноэль удивлённо моргает, а затем, поняв, о чём у него спрашивают, немного краснеет. — Прости, я… не принимаю ничего от бессонницы.
Интересно, если Сириус сейчас его ударит, он выживет? Потому что Сириус не уверен.
Ноэль продолжает улыбаться и Сириус цепляется пальцами за свою серьгу в форме луны, стараясь хоть немного унять вновь охватывающее его раздражение. Нет, не просто раздражение. Ярость. Ярость на одного идиота, который, похоже, решил вскоре прилечь в могилу рядом со своим отцом.
— Почему? У тебя это явно не первый день, почему ты не сходил к врачу?
— Я… не посчитал это достаточно серьёзным. — В ответ на очень выразительный взгляд Сириуса Ноэль добавляет: — Иногда мне удаётся выспаться.
— Насколько 'иногда'? Раз в месяц? — отвечает Сириус голосом, состоящим из чистого сарказма.
Ноэль молчит. Его губы сжимаются в тонкую линию — проявление упрямства, которое временами вылезает наружу. Вылезает очень не вовремя и всегда будто чтобы досадить Сириусу как можно сильнее.
Сириус вздыхает и думает. Он никогда не был альтруистом, но Ноэль уже давно не чужой ему человек и… может, хоть кому-нибудь Сириус сможет помочь.
— Ладно, забыли.
Он опускает руку и снова берёт лампу за ручку, которая теперь кажется только холоднее.
Ноэль, похоже, ожидал совсем не этого. Он растерянно стоит на месте, приоткрыв рот, словно хочет что-то сказать.
Сириус не собирается его ждать. Он поднимает лампу со стола и поворачивается к двери, а затем спокойно, будто так и надо, говорит:
— Пошли.
И Ноэль идёт. Честно говоря, Сириус ждал, что он хоть что-нибудь спросит, но, может, он слишком устал, а может просто решил не спорить. Весь путь до комнаты леди Дороти Ноэль молчит и даже когда они входят внутрь не произносит ни звука.
Сириус ставит лампу на свой рабочий стол, на котором лежат приготовленные на завтра пустые полоски бумаги, и кивком в его сторону разрешает Ноэлю сесть.
Заняв указанное ему место, Ноэль неуверенно осматривается.
— Так… зачем ты привёл меня сюда? — наконец задаёт он вопрос, который Сириус ждал от него гораздо раньше.
Сириус отвечает:
— За лекарством.
А после направляется к единственному в комнате шкафу, заполненному баночками, бутылочками и колбами с самыми разнообразными жидкостями. Помимо жидкостей, на полках также лежали коробочки с порошками, травы, завёрнутые в ткань, и другие готовые или пребывающие пока только в состоянии ингредиентов смеси.
Ноэль внимательно наблюдает, как Сириус перебирает предметы в шкафу. Через несколько десятков секунд, растянувшихся в вечность из-за повисшей в комнате тишины, он говорит, наверняка думая, что сможет уклониться от помощи:
— Ничего страшного, если ты не найдёшь нужное... Думаю, я уже немного привык к такой жизни.
— Найду, — уверенно отрезает Сириус. — Снотворное у меня точно осталось.
— Осталось? — с любопытством переспрашивает Ноэль.
— Да, пришлось сделать для себя немного после… не важно.
Сириус обрывает себя на словах, которые сейчас сделают всё только хуже. Он надеется, что Ноэль забудет об этой небольшой оговорке, но то, что больше от него никаких вопросов не последовало, говорило, что с надеждой можно было попрощаться.
В тот день "Патриция" решила вновь показаться на пороге особняка и пришла как раз к кровавой развязке. Сириус до сих пор помнит как красная кровь запачкала белое платье, когда Ноэль оттолкнул Николаса, наставившего на него пистолет, и с каким грохотом его тело свалилось с лестницы.
Если бы не Ноэль, Сириус уже давно был бы мёртв. Возможно, поэтому он каждый раз поддаётся и позволяет Ноэлю оставаться здесь, сколько он захочет.
Сириус берёт в руки небольшую тёмно-коричневую шкатулку, в которой раньше кто-то хранил украшения. Сейчас всё внутри неё забито пакетиками и мешочками, стянутыми лентами. Осмотрев её содержимое, он задумчиво хмыкает и закрывает крышку.
Сириус закрывает шкаф и снова подходит к Ноэлю. Теперь у него в руке зажата картонная коробка, размером не больше спичечного коробка. Наверное, это и был когда-то коробок спичек, пока Сириус не приспособил его под хранение лекарств.
— Вот, — Сириус кладёт коробочку на стол. — Одну таблетку перед сном, вином лучше не запивать если не хочешь потом испытывать… последствия.
— Спасибо, я запомню.
Ноэль впервые за это время улыбается чуть более искренне и за это Сириус, наверное, простит ему то, что над ним сейчас явно смеются.
Он о многом хочет поговорить, многое хочет услышать, но не решается ничего сказать. Они проводят вместе ещё несколько минут, разговаривая о каких-то пустяках, а потом Ноэль прощается и уходит к себе в комнату.
Коробочка со снотворным остаётся на столе, и Сириус знает, что завтра всё снова повторится.
До тех пор, пока Ноэль, наконец, не решит избавиться от кошмаров прошлого.