Виктор всегда знал, что Юри очень красив. Даже тогда, на банкете, вдрызг пьяный японец оставил после себя мало негативных воспоминаний. Он определенно завел толпу и поднял уровень мероприятия. Юри уже после танцевальных баттлов стал знаменитостью. Что уж говорить о его выкрутасах с Крисом на шесте. Виктор бы многое отдал, чтобы он мог наблюдать такие картины почаще. Если подумать, впечатление тогда Юри оставил исключительно положительное.
За время тренерства, Виктор видел его в разной одежде, да что уж говорить и без нее вовсе. Будь то тренировочные лосины для балетного класса или узкие джинсы, непонятно как надевающиеся на азиатов. Причем исключительно на азиатов. Виктор сомневается, что даже кто-то комплекции Юрио сможет натянуть на себя нечто подобное. Он видел его в безразмерных свитерах. И в облегающих футболках. В страшном костюме и в домашней юкате.
Но к чему Виктор не был готов, так это к водолазкам. Он всегда считал этот предмет гардероба самым простым, скучным и безобидным из всех. О, как же он жестоко ошибался! Об этом никто не предупреждает. Об этом никто не рассказывает. Это просто обрушивается на неподготовленное сознание бедных иностранцев. И абсолютно совершенно неподготовленного Виктора.
***
Первый раз Юри надел водолазку в России, во время Кубка Ростелекома. Сказать, что Виктор поплыл, значить сделать преуменьшение сравнимое с Нобелевским открытием. Он как раз изучал расписание выступлений для мужчин-одиночников и не особо обращал внимание на то, что происходит вокруг, когда Юри, переодевшись после душа, нетерпеливо склонился рядом. Виктор повернул голову, чтобы поделиться своими мыслями относительно сопутствующего расписания тренировок, и замер. Чуть влажные и растрепанные после душа волосы были в творческом беспорядке и торчали (очень сексуально, по скромному мнению Виктора) в разные стороны. Очков не было, поскольку Юри торопился скорее узнать расписание и не пошел в другую комнату за ними. Из-за этого он сильно щурился и довольно напряженно вглядывался прямо перед собой (сексуальность Юри от этого еще больше возрастала по все тому же скромному мнению Виктора). Но опуская взгляд ниже, Виктор заметил темно-шоколадную водолазку, плотно облегающую стройное, накачанное тело и все те же проклятые узкие джинсы. И все.
Весь образ Юри оказался настолько ошеломляющим, что на пару мгновений Виктор просто выключился. Или умер. В любом случае, к такому Виктор был не готов. Вся его бурная жизнь реально пасовала перед скромным азиатом в самом скучном предмете гардероба.
В тот момент, когда Виктор почувствовал струйку слюны, стекающую из уголка рта, он, наконец, сообразил отвести взгляд обратно на экран своего планшета. Стараясь как можно более незаметно стереть с лица компромат и не заработать косоглазие, он пытался вспомнить, о чем думал всего минуту назад. Получалось это у него с трудом и внутренней истерикой.
В итоге, конструктивное обсуждение расписания было перенесено на вечер, ибо думать, да и вообще работать мозг Виктора категорически отказывался. На все вопросы Юри он просто мычал и качал головой. Видя такую непонятную деградацию своего тренера, Юри предложил проветриться и пообедать. Предложение было принято с восторгом, и счастливый Виктор, получивший свободу от странных чар, побежал собираться.
Тем временем, Юри, сбросивший необычное поведение Виктора на его странную, не поддающуюся логике душевную организацию, просушил волосы и нашел, наконец, свои очки. Он успел надеть свое пальто и зачатиться с Пхичитом, когда вышел Виктор, готовый, как ему казалось уже ко всему. Но судьба не могла быть к нему столь благосклонна. Посмотрев на расслабленного и такого родного Юри в его уже более привычном виде, прислонившегося к стене рядом с входной дверью, в кремовом длинном пальто в сочетании с теми же проклятыми вещами, Виктор просто потерял право выбора. Он схватился за сердце и тихо заскулил. Этот звук заставил Юри оторваться от телефона и обратить внимание на своего тренера. У Виктора был жалкий вид и затравленный взгляд. Забеспокоившись, Юри подошел к нему и начал выяснять все ли в порядке. Все было абсолютно НЕ в порядке. Но собрав весь свой оставшийся здравый смысл и волю, что было очень трудно, на самом деле, Виктор замолчал, выпрямился и твердой походкой направился к выходу. В целом, уже привыкнувший к подобным вещам Юри, последовал за немного пошатывающимся тренером. Виктор искренне надеялся, что такого с ним больше не повторится.
***
Второй раз, когда Юри надел водолазку, состоялся на следующий день после его возвращения из России. Как всегда, запыхавшийся Юри залетел в Ледовый дворец, опоздав на несколько минут на свою первую тренировку перед финалом Гран-при. Виктор, увлеченный мыслями о том, как можно было бы обыграть возрастающие способности подопечного в его программах, только краем глаза отметил прибытие оного. Разминаясь перед выходом на лед, Юри так же, как и его тренер, думал о возможностях, которые открывались ему в этом финале. Его слегка знобило, то ли от волнения, то ли от резкой смены климата, но сегодня он решил надеть свою любимую спортивную водолазку. В подобных вещах он любил тренироваться в Детройте. Но когда он начал набирать вес, то предпочел более свободные футболки. И даже когда похудел под чутким руководством Виктора, то все равно по привычке носил их. Но сейчас, собираясь на тренировку, он неожиданно вспомнил о любимой детали гардероба и, собственно, поэтому он и опоздал, поскольку для того, чтобы ее найти потребовалось больше времени, чем он предполагал.
Размявшись, Юри вышел на лед и начал откатывать куски короткой программы. Виктор в свою очередь, все еще что-то черкая в своем блокноте, подошел к бортику, чтобы отслеживать передвижения подопечного. Юри как раз начал свою дорожку шагов, когда Виктор поднял на него глаза. Юри-то начал, а вот Виктор закончился.
Уже знакомое чувство короткого замыкания пощекотало, теряющего здравый смысл, Виктора. Не эстетично открыв рот, он пялился на виляющего бедрами Юри в черных облегающих спортивных штанах, перчатках и — да, в проклятой обтягивающей его, как вторая кожа, черной водолазке. Все это наложенное на Эрос его короткой программы просто выключило в Викторе все, что можно было выключить, оставив только основные функции дыхания, моргания и слюноотделения.
Для Виктора тренировка определенно прошла в тумане. В последствии, при попытках вспомнить, что на ней происходило, Виктор даже мог с гордостью сказать, что иногда открывал рот и что-то говорил. И судя по задумчивому и решительному выражению лица Юри, это было даже что-то адекватное.
***
Третий раз случился уже после финала Гран-при. Юри плотно осел в викторовой питерской квартире, и, в целом, они жили в гармонии, как пара женатиков, отметивших третий юбилей. Само собой произошло распределение домашних обязанностей и очередность для выгула Маккачина.
Юрио, приходя к ним в гости, исправно блевал радугой от царящей атмосферы, но продолжал стабильно у них появляться. Настолько стабильно, что его внесли в список несчастных, выгуливающих гиперактивного для своего возраста пса. И так же стабильно он выносил Виктору мозг относительно его отношений с Юри. Иногда Виктор просто поражался, насколько же гармонично маленький японец смотрелся в его холостяцкой кухне, квартире, да и в жизни в целом. Их постоянный обмен двусмысленными фразами и обручальные, по сути кольца, давали Виктору надежду, что эта гармония продолжится надолго. На всю жизнь, пожалуйста. Но чтобы Юри не говорил, никаких телодвижений для того, чтобы перевести их отношения в другую плоскость он не совершал.
Дело так и стояло бы на мертвой точке, натягивая и так страдающие нервы Виктора до новых пределов, если бы не Фельцман с напоминанием о том, что у Виктора вообще-то контракты и исполнять их как бы обязательно. Еще пару лет назад они подписали договоры о сотрудничестве с несколькими спортивными журналами на определенное количество интервью, и теперь, в связи с резкими изменениями в жизни Виктора, журналисты жаждали с ним пообщаться. И не только с ним. Юри тоже попал в объективы, и теперь они шли в неком комплекте. Юри, привыкший ко всяким интервью в Японии, ничего против не имел.
Поскольку с интервью необходимо было делать небольшую фотосессию, у них разгорелся спор относительно одежды. Юри был уверен, что ничего лучше, чем его костюм, у него нет. Виктор же в свою очередь готов был сжечь эти ужасные тряпки в первом попавшемся ритуальном костре. В итоге сошлись на том, что Юри наденет что угодно, кроме костюма, а Виктор глубокой ночью не будет разжигать пламя во дворе их дома.
На следующий день, где-то за час до прихода журналистов, Юри из ванной позвал Виктора, чтобы тот как обычно помог ему уложить волосы. Открыв дверь в ванную, Виктор искренне порадовался, что у него есть еще час до того, как его увидят другие люди, и серьезно огорчился тому, что зря он все-таки не разрешил Юри надеть костюм. Лучше бы это был костюм, и Виктора бы просто обвинили в отсутствии вкуса и чувства стиля, чем это. Юри стоял в своих обтягивающих джинсах и темно-синей водолазке.
Снова. Сколько бы Виктор не готовился — это все равно застает его врасплох. Из-за того, что очки мешали ему сделать прическу, Юри сосредоточенно щурился на себя в зеркало, не замечая остекленевшего, но сохранившего плотоядные нотки взгляда. Виктор поймал себя на том, что снова начал тихо поскуливать, но благодаря струйке воды, стекающей из крана, его не было слышно. Подходя к Юри, он искренне понадеялся, что часа медитации ему хватит на то, чтобы пережить контакт с журналистами и не ляпнуть что-нибудь совершенно неприемлемое. В том, что он ляпнет хоть что-то, можно было даже не сомневаться.
Виктор страдал. Он страдал все время, пока репортер задавала ему странные, а порой и довольно стремные вопросы. Он страдал, пока Юри, мило смущаясь и безбожно каверкая русские слова, пытался отвечать на вопросы, обращенные конкретно к нему. Он страдал во время фотосессии, когда ему нужно было смотреть, как фотографируют Юри, но еще больше он страдал, когда их фотографировали вместе. В какой-то момент Виктор понял, что если он что-нибудь не сделает, то просто сломается.
В итоге, как только за журналистами захлопнулась входная дверь, Виктор просто прижал ошарашенного Юри к стене и поцеловал. Юри только успел снять свои очки до того, как его снес вихрь чисто человеческого генеза.
Еще никогда в жизни Виктор с таким удовольствием не срывал одежду с людей. Не то что бы он так часто это делал, но стащить с Юри эту, злостно нарушающую психику вещь, было сравни ментальному оргазму. Вытряхнуть его из джинсов было несколько сложнее, но Виктора уже было не остановить. Неожиданно для него, Юри начал так же активно раздевать его самого. Последней относительно здравой мыслью было то, что на его персональную страничку в Википедии можно будет смело добавлять пункт о скоростном раздевании (себя и покорных азиатов, да) в графе особых навыков. Подумав, что займется этим с утра, ну или, в крайнем случае, вечером, Виктор, можно сказать, дорвался до желанного тела.
В итоге, обновить свою страничку ему удалось только через день. Очень-очень насыщенный день, позволивший ему написать там не только факт о скоростном раздевании, но и еще некоторую интригующую информацию.
Впоследствии, водолазки Юри одевал крайне редко и то, только тогда, когда они имели прямой доступ к кровати, ну или другой подходящей поверхности.
А счастливый, приведший к неожиданным событиям, разворот журнала с их фотографиями, Виктор вообще поставил в рамку и гордо повесил на стене рядом с их медалями. На счастье.