Тарталье невероятно повезло. Состоять в длительных, здоровых и гармоничных отношениях, когда только-только отметил свой двадцать первый день рождения — это определённо многого стоило. Тарталья и сам это прекрасно понимал, как, впрочем, и всё его окружение, включая родителей. Те, конечно, первое время были не в восторге.

Как ему рассказала позже сестра, Тоня, мать искренне считала, что его совратил старый извращенец, желающий просто поразвлечься с юным ребёнком. Невероятность данной теории заключалась сразу в трёх аспектах.

Первое — Чжун Ли, на момент их знакомства, было всего тридцать лет, и, на взгляд Чайлда, это никак не подходило под слово «старый». Второе — сам Чайлд хоть и был в каком-то роде «юным», но точно не являлся, как он тоже тогда считал, «ребёнком», поскольку ему уже исполнилось восемнадцать, а повёл Чжун Ли к родителям он после своего девятнадцатилетия. Третье — очень сложно называть «старым извращенцем, возжелавшим молодое тело» человека, который растянул конфетно-букетный период на добрых полгода, если не больше.

Надо ли говорить, что только через эти самые полгода Тарталье наконец удалось оказаться в постели этого «старого извращенца»? Вероятно, Чжун Ли сам успел себя заклеймить ужасным человеком, потому что, в его понимании, негоже тридцатилетним состоявшимся мужчинам заглядываться на только поступивших в университет студентов. Причём прямо на улице.

А Чайлд просто благословил ту кофейню напротив универа, где и столкнулся с Чжун Ли. Это была судьба с первого взгляда, а потом со второго, с третьего и со всех последующих. Если Чжун Ли некоторое время мучался от угрызений совести за нежданно-негаданно вспыхнувшие чувства к шебутному рыжему студенту, то этот самый шебутной рыжий студент ни разу не задумался о том, что его интерес к мужчине, старше его на двенадцать лет, какой-то там неправильный.

Возможно, всё дело было в гормонах. Учитывая, что эти самые гормоны не выветрились за конфетно-букетный период — дело было в чём-то более глубинном.

Итак, встречаются они уже четыре года, живут вместе — пока что только один. Над Тартальей висит выпуск и предстоящая работа по специальности, а над Чжун Ли — просто работа. Чайлд бы сказал, что у них всё идеально. Нет, конечно, его порой бесит, что Чжун Ли вешает туалетную бумагу отрывающейся стороной к стене, а кружки расставляет в чётко определённом порядке по градиенту, или то, что порой его перфекционизм может достигать пика, но…

Он же тоже прощает Чайлду такие глупые мелочи, поэтому все эти мимолётные бытовые перепалки не проблема, а уже часть жизни. Да и секс у них хорош. Тот, кто сказал, что любовь живёт три года, ошибся, потому что вот уже скоро пойдёт пятый, а Чайлд до сих пор способен стонать так, что соседи за стенкой не выдержали и несколько недель назад съехали. Или это просто совпадение. В любом случае.

У них всё хорошо, и отношения стремятся если не к тому, чтобы они обменялись кольцами, сыграли свадьбу и укатили на курорт куда-нибудь на белые пляжи, то точно к решению завести кого-то вроде собаки или кошки как их общего «ребёнка».

Всё было хорошо до одного вечера — чего-то вроде корпоратива, который устроила госпожа Ху Тао, и куда был приглашён Чайлд. Проблема появилась даже не потому, что он напился там вусмерть.

За него это сделала Ян Фей.

***

Абсолютно ничего не предвещало беды. Тарталья жался к тёплому боку Чжун Ли, сидя с ним за одним столом и млея после пары бокалов какого-то очень вкусного вина. Вероятно, из коллекции любимых Чжун Ли, потому что название с этикетки казалось чересчур знакомым. Напротив сидели тоже чуть подпитые Ху Тао и её старая знакомая Ян Фей, которая не раз помогала бюро с контрактами и завещаниями.

Времени было совсем ничего: не шибко поздно, но и не шибко рано — веселье в самом разгаре, а причину этого веселья Чайлд уже и забыл. Может, юбилей в сотню проведённых похорон или ещё чего-нибудь такое, потому что Ху Тао отличалась слишком уж мрачным чувством что юмора, что восприятия реальности.

С глубоким вдохом он повернул голову к Чжун Ли и сощурил глаза. Хорошо, что приехали на такси, потому что пили они оба. Разве что Чжун Ли выглядел трезвее всех вместе взятых в этом зале. Прикрыв глаза, Тарталья уткнулся ему в шею и окончательно расслабился.

— Эй-эй, не спать! — раздался громкий удар по столу. Открыв глаза, он хмуро повернулся к Ху Тао, которая чудом не смахнула на пол бутылки с бокалами — всё как пустое, так и полное. Он не успел ничего ответить, как его крепко приобняли и сильнее прижали к теплу.

— Ты налила ему слишком много, — укоряюще прогудел сверху Чжун Ли. Чайлд несколько долгих мгновений метался между тем, чтобы возмутиться, потому что он не так уж и пьян, просто его разморило, и тем, чтобы промолчать и продолжить уже даже не сидеть, а полулежать рядом с Чжун Ли.

Хорошо, что они сели на стороне с диванчиком, потому что он выбрал второе. Только глянул на Ху Тао и коротко показал язык, игриво щуря глаза. Та, вся немного красная из-за выпитого, ужасающе округлила глаза, а потом схватила бутылку. На секунду Чайлд подумал, что она швырнёт её в него, но нет, она просто наполнила ещё один бокал вином.

— Не моя вина, что он такой слабый, — буркнула она, и вот тут Чайлд выпрямился.

— Я могу ещё выпить, — поспорил он и потянулся к тому бокалу, который принадлежал кому-то из их четвёрки, как его руку перехватили. Он обернулся на Чжун Ли, пытаясь выглядеть очень сердито и надеялся, что этому не мешает гуляющий в щеках жар. — Нет, правда!

— Да, конечно, — мягко согласился Чжун Ли и притянул его обратно. Чайлд даже почти не сопротивлялся, разве что для вида. А когда посмотрел на стол, то бокал вина уже успел перекочевать в руки Ян Фей, которая выглядела слишком уж развязно — улыбка её была далека от привычно деловой.

— Не мешай ему, — проворчала Ху Тао, даже не глядя в сторону уплывшего от неё бокала. — Ты не хочешь, чтобы он веселился?

— Разве? — нахмурился Чжун Ли и даже чуть ослабил хватку. Чайлд закатил глаза и бухнулся на спинку дивана, снова прижимаясь к тёплому боку и довольно щуря глаза.

— Мне очень весело, — ответил он, заползая дальше и вдруг присасываясь к шее Чжун Ли. Тот чуть не опрокинул на себя свой бокал с вином и поспешно поставил его на стол.

— Аякс, — прошипел он скорее предупреждающе, чем недовольно. Ху Тао показательно захихикала, прикрыв рот рукой в жесте фальшивой скромности. Чжун Ли сначала чуть толкнул Чайлда в плечо, а когда тот не отстранился, теперь уже проходясь языком вдоль запульсировавшей чаще вены, он потянул его за волосы.

— Что? — Чайлд продолжал довольно щуриться. Чжун Ли вздохнул и твёрдо попросил:

— Не делай так.

— Ну не приказывай ему, — заканючила Ху Тао так, будто на её глазах не произошло публичное домогательство. Чайлд хитро сверкнул глазами и снова потянулся к Чжун Ли, окончательно было теряясь в алкогольной дымке, как Ян Фей неожиданно подала голос:

— А вдруг ему нравится, когда приказывают?

Тарталья замер, так повторно и не дотронувшись до шеи Чжун Ли. Глупо похлопав глазами, он повернулся к Ян Фей, руками чувствуя, как тело Чжун Ли тоже напряглось от такого внезапного предположения. Но Ян Фей почему-то повернулась к Ху Тао. Та тоже посмотрела на неё и спросила:

— То есть?

— Нет, просто, — Ян Фей выпрямилась так, будто не выпила бокал вина минуту назад и была абсолютно трезва, — ты знаешь, что некоторым такое нравится?

— Выполнять приказы? — нахмурилась Ху Тао, не улавливая, и они продолжали говорить так, будто были за столом только вдвоём. Чайлд оторопело посмотрел на них, не совсем понимая, точно ли они говорят конкретно об их отношениях, или…

— Дамы, — Чжун Ли чуть наклонился вперёд и даже руку на стол положил, пытаясь то ли привлечь внимание, то ли прервать начинающееся неловкое обсуждение. Но Ян Фей только отмахнулась и продолжила, говоря по слогам:

— Под-чи-ня-ться, подчиняться им нравится! Это… такие отношения! — она победно и пьяно кивнула. Чайлд ещё раз поморгал и сел прямо, неожиданно для себя начиная вслушиваться. Ху Тао задумалась, а потом спросила:

— Типа, как… кто?

— Как… — Ян Фей тоже зависла, пытаясь что-то вспомнить, а потом резко достала свой телефон и начала в нём что-то искать. Чжун Ли открыл было рот, желая воспользоваться заминкой, как теперь настала очередь Чайлда — он перехватил его руку и потянул на себя.

Он несколько растерянно посмотрел на него, и тот улыбнулся в ответ, после подсаживаясь ближе — хотя, куда уж ближе, — и быстро целуя в губы. Не глубоко, а просто коснулся, после чего откинулся обратно на спинку дивана и пальцем поманил к себе. Чжун Ли, ещё раз оглянувшись на девушек, откинулся рядом с ним, но прошептал, серьёзно:

— Не заигрывайся, дотерпи до дома.

— Как скажешь, — пробормотал Чайлд, потираясь щекой о его плечо и снова находясь на грани между пьяной дрёмой и реальностью, как вдруг…

— Раб! — провозгласила Ян Фей слишком громко и замахала телефоном. Широко распахнув глаза, Чайлд успел углядеть на экране снимок какого-то документа, как вдруг Ян Фей опомнилась. — Ой, вам нельзя это видеть… Но в общем! — пыла её это не убавило ни на грош. — Раб! Раб и Господин, вот, именно так! Говорю же: отношения!

— У нас не разрешено рабство, верно же? — Ху Тао вспомнила, что за столом есть ещё кто-то и повернулась к Чжун Ли с таким искренним вопросом в глазах, что Чайлд не удержался от смеха, когда Чжун Ли с невозмутимым лицом кивнул.

— Да не рабство это, — покачала головой Ян Фей и убрала телефон — даже пьяной она помнила о своих адвокатских правилах. — Я говорю о том, что два человека заключают между собой контракт на доверие, и они становятся друг для друга рабом и господином! Один приказывает, другой подчиняется, всё очень просто.

— А зачем так делать? — всё не понимала Ху Тао, да и Чайлд хмурился. Он вопросительно посмотрел в сторону Чжун Ли, но тот как раз опять вернулся к своему недопитому и так и не опрокинутому на себя вину.

— Секс! — Ян Фей снова говорила слишком громко и слишком откровенно. Чжун Ли поперхнулся на середине глотка и поспешно выпрямился, хватая со стола салфетку. А Чайлд во все глаза уставился на Ян Фей, победно скрестившую на груди руки. Ху Тао с чего-то решила ей похлопать.

— В смысле, «секс»? — пробормотал обескураженный и почему-то резко протрезвевший Чайлд. Ян Фей, наконец, тоже решила вспомнить о них с Чжун Ли, и с готовностью объяснила ему:

— В самом буквальном! Я же говорю — есть те, кому нравится подчиняться! А кто-то любит приказывать! И вот они создают такие… отношения! Потому что обоим нравится!

— Это к нам никакого отношения не имеет, — вздохнул Чжун Ли, вытирая рот от вина. Тарталья перевёл на него взгляд и замер, когда на него тоже посмотрели — коротко, как-то даже таинственно. Продлилось это всего пару мгновений, а потом Чжун Ли вернул внимание к Ян Фей. — Откуда ты вообще о таком узнала?

— Ко мне недавно приходили, — она тут же ответила, — хотели юридически оформить подобное, чтобы в случае чего засудить друг друга.

— Мне кажется, это не имеет ничего общего с доверием, которое, по идее, в таких отношениях должно предполагаться, — скептически отозвался Чжун Ли, по виду будто даже слегка осуждая неизвестных клиентов.

— Я тоже так подумала! — закивала Ян Фей. — Но это же моя работа, поэтому…

— Поэтому сколько много ты узнаёшь между делом, — опять захихикала Ху Тао.

Дальше Чайлд как-то потерял нить их разговора. Он мог только и делать, что пялиться на Чжун Ли, по какой-то неведомой причине прокручивая в голове недавно сказанные им и Ян Фей слова. Про это доверие, про подчинение, про приказы…

Нет, он, конечно же, не нежный. И Чжун Ли, надо сказать, тоже. Каким-то чудом у них идеально совпали эти духовная — или как там надо правильно говорить — и физическая совместимости. Это уже правило, если не закон, что у Чжун Ли расцарапана спина и все плечи в укусах, а у Чайлда — нет живого места на груди, бёдрах и шее от засосов и синяков.

Не то, чтобы они прямо-таки как звери, но… может, близко к этому. Чайлд особо об этом не задумывался, раскрыв в себе любовь помечать в ответ. И за ним, на самом деле, был не только такой «грешок». Он поёрзал, вдруг вспомнив, насколько у Чжун Ли могут быть твёрдые ладони, и тут же подскочил с места, как ошпаренный.

— В туалет! — будто бы скомандовал он на вопросительный и даже обеспокоенный взгляд Чжун Ли, после чего унёсся прочь, через весь полный пьяных сотрудников бюро зал.

Захлопнув за собой дверь и вдохнув на удивление сильный запах чистящего средства, будто здесь только что прошлась целая колонна из уборщиков, он твёрдым шагом подошёл к раковине. И обессиленно упёрся руками в её края, протяжно выдыхая.

Холодная вода отрезвила ещё сильнее, но никак не избавила от некоторых излишних мыслей. Лицо теперь пылало точно не от алкоголя. Потерев мокрые и горячие щёки, он посмотрел на себя. Зрелище то ещё — красный, растрёпанный, в глазах пьяный блеск, и вообще он весь какой-то не такой. Ещё раз умывшись, тряхнул головой.

Это было всего пару раз. Пару несчастных раз, когда прелюдии вдруг свернули по совершенно иному маршруту. Такому, что Чайлд в конце концов обнаруживал себя, лежащим животом на коленях Чжун Ли и рыдающим от шлепков по заднице. Шлепков, которые делала мощная и крепкая ладонь. После он сидеть нормально пару дней не мог, а Чжун Ли искренне раскаивался и просил прощения, пока помогал обрабатывать ему пылающую кожу.

А потом всё это повторилось спустя буквально недели три. И пока больше не повторялось, но, справедливости ради, прошло чуть больше месяца. Чайлд взъерошил волосы, буквально видя в зеркале, как румянец на щеках становится лишь гуще от подобных мыслей. Что ж, эта часть его внезапных предпочтений всплыла на удивление поздно. Учитывая, что его опыт с Чжун Ли не ограничивался только обычным сексом, пусть и, в какой-то мере, жестким.

Только он ещё никогда не смотрел на Чжун Ли в контексте… в таком контексте. Конечно, у Чжун Ли определённо есть собственнические замашки, но у Чайлда всегда было личное пространство. Его друзья не проходили какой-то жёсткий отбор, где их одобряли как его круг общения. Да, он живёт вместе с Чжун Ли в его квартире, но при случае — который, он верил, никогда не настанет, — он сможет съехать, потому что у него есть деньги, и он способен заработать себе на жизнь. Да Чжун Ли даже пароль от его телефона не знает, если уж на то пошло!

Всё это казалось таким понятным, и до этого момента с пьяной Ян Фей Чайлд не задумывался о немного другом. Конечно, он знал, что домашнее насилие существует, у него розовых очков на носу точно нет. Он просто не знал, что можно… добровольно и с искренним желанием передать свою жизнь и тело в пользование другому.

Основываясь на доверии. И, очевидно, каком-то незнакомом ему сексуальном желании. Он вдруг выгнулся от прокатившихся вдоль позвоночника мурашек и неловко свёл ноги вместе. Определённо, это алкоголь вдруг возбудил его, а не он сам из-за каких-то мыслей о том, чтобы…

Чтобы он стал «рабом» Чжун Ли. Закусив губу, он прикрыл глаза и начал трясти головой, как стараясь выгнать оттуда сумасбродные мысли. Глубоко вдохнув запах чистящего средства, он кивнул сам себе.

Точно, это алкоголь.

— Аякс? — дверь в туалет приоткрылась. Чайлд на мгновение замер, а после повернул голову и постарался улыбнуться как можно легче и беспечнее. Как если бы это не в его голове сейчас творилась какая-то извращённая вакханалия. Чжун Ли замер на пороге, а после вошёл внутрь. — Ты в порядке?

— Да, конечно, — Чайлд потёр шею и поёжился, потому что руки от воды так вытереть и не спохватился. — Просто… перепил, наверное.

Взгляд по какой-то причине сам устремился в пол. По спине опять пробежались приятные мурашки, когда Чжун Ли оказался рядом и осторожно коснулся его плеча. В мгновение разомлев, Чайлд качнулся вперёд и прижался к Чжун Ли всем телом.

— Ты извини их, — попросил Чжун Ли тихо, и Чайлду неожиданно пришлось напрячь память, чтобы понять, что он о Ян Фей и Ху Тао. — Не думаю, что они со зла.

— Я знаю, — промычал Чайлд, потираясь щекой о его плечо, а потом поднимая голову и всё же смотря в тёплые глаза напротив, полные всё того же беспокойства. Чжун Ли внимательно, даже пристально осмотрел его, а потом облегчённо выдохнул и прижал его к себе.

С улыбкой Тарталья снова положил ему голову на плечо, и его взгляд вдруг уткнулся в приоткрытые кабинки туалетов. Резкая и неожиданная мысль пронзила его, и он невольно усилил хватку. В горле встал ком от внезапного желания, которое, спустя мгновение, соединилось с ещё не выветрившимся опьянением. Игривость заполнила его, и он уже хотел было предложить абсурдную идею, как вдруг всё его внимание перетекло на руки, бережно, но крепко держащие его за пояс.

И во рту пересохло. Идеи и желания заметались в голове на скорости истребителей, сталкиваясь друг с другом и в процессе рождая что-то новое, подпитываемое событиями этого вечера.

У Чжун Ли и правда ведь крепкое тело. Что уж, Чайлд знает, в какой спортзал он ходит дважды в неделю. Он собственник, взрослый, уверенный и состоявшийся, выбравший его, Тарталью, себе в спутники жизни. Он нежен, внимателен, осторожен, когда надо. А ещё его глаза полыхают, когда он заставляет Чайлда извиваться от удовольствия под собой.

Всё это внезапно смешалось, и было готовое сорваться с кончика языка предложение провалилось обратно в горло. Чайлд вдруг подумал, что не будет удовлетворён, если сам предложит. Потому что он хотел, чтобы…

— Поедем домой? — предложил тихо Чжун Ли. Чайлд продолжал пялиться в сторону приоткрытых кабинок с вертящейся волчком пошлой мыслью в голове: «Я хочу отсосать тебе в кабинке туалета».

— Да, — тихо ответил он, моргая и пытаясь изобразить на лице всю ту же беспечную улыбку перед тем, как поднимет голову и посмотрит в глаза Чжун Ли. — Давай.

— Сейчас закажу такси. Тебе ещё нужно время? — Чжун Ли погладил его вдоль спины, и Чайлд вцепился в его плечи крепче, чем ожидал. И, естественно, это заметили. — Что такое?

— Кажется, я устал сильнее, чем думал, — он резко отступил на шаг и повернулся обратно к раковине, лихорадочно облизывая губы и чувствуя, как жар охватывает не только лицо, но уже и грудь, после устремляясь ниже. — Я… сейчас. Пять минут, хорошо?

— Хорошо, но напиши, если тебе станет совсем плохо, — с сочувствием Чжун Ли снова его погладил, и Чайлд едва не застонал, но вовремя проглотил выдающий его с потрохами звук. В нём нашлось сил только на кивок.

Прикрыв глаза, он вслушался в отдаляющиеся шаги, и шумно выдохнул, когда дверь случайно хлопнула. Сглотнув, он неловко посмотрел себе через плечо на те самые проклятые кабинки и не смог отбиться от слишком ясной и обличающей всю его натуру мысли:

«Я хочу, чтобы ты приказал мне это сделать»

***

Всё оказалось гораздо сложнее, чем он думал. От Ян Фей всё это звучало просто как какая-то игра, но чем больше Чайлд открывал ссылок в интернете, то тем сильнее убеждался, что это… немного другое. Нечто более серьёзное, зависимое, в каком-то даже смысле страшное. Только вот это не объясняло его только сильнее разгорающегося желания всё это испытать.

Спустя пару дней после того злополучного корпоратива Чайлд подумал, что все эти его мысли — абсолютный бред. Потому что почему он в принципе задумался об этом? Почему его мысли вертятся вокруг всей этой темы? И поэтому он полез в интернет.

Возможно, не сделай этого, он бы очень быстро обо всём забыл. И о Ян Фей, и о её рассказах, и вообще о том мимолётном пошлом желании. Однако он совершил ошибку и начал читать. Достаточно много, чтобы это неожиданно стало его едва ли не ежедневным занятием по дороге в универ и обратно домой.

Пока всё это откладывалось и утрамбовывалось у него в голове, он глядел на Чжун Ли. Долго, пристально, пытаясь подобрать какой-то образ, основываясь на том, что уже знал и что замечал. Что Чжун Ли может быть строгим, что у него есть расписание, что он привык всё делать чётко и правильно, желательно с первого раза.

И каким-то образом даже тема сексуального возбуждения начинала медленно отступать. Чайлд с пятнадцати лет мокрых снов не видел, но когда он проснулся на утро с диким стыдом и картинкой в голове, как Чжун Ли его держит на поводке — спасибо прочитанной накануне статье по теме, — то решил, что только что достиг своего предела.

С корпоратива прошла всего неделя, и, по нелепому и ужасному совпадению, основная доля его фантазий вперемешку с переживаниями выпала на выходные. На день, когда у Чжун Ли появилось настроение и он недвусмысленно зажал Чайлда на диване в гостиной прямо в самом начале фильма, который они хотели посмотреть эдак с месяц уже как.

Чайлд блеклым от ласк взглядом уставился на бегающие по экрану телевизора картинки, чувствуя, как по шее порхают укусами и поцелуями, и как между его ног вклиниваются. Коротко стиснув волосы Чжун Ли, он выгнулся, запрокидывая голову и позволяя стянуть с себя футболку. Вдоль живота скользнули пальцами, движения замедлились, и Чайлд всё же не удержался, прижимаясь губами к уху Чжун Ли и прося:

— Можешь быть со мной грубее?

В искусственном свете от телевизора казалось, что у Чжун Ли глаза и правда золото. Они сверкнули в предвкушении, но Чайлд не успел задохнуться от восторга — каким-то чудом его резко перевернули на живот и заставили встать на колени, при этом не уронив с дивана. Пальцы Чжун Ли впились ему в волосы, слегка натягивая, и Чайлд благодарно простонал в диванную подушку, утыкаясь в неё лицом.

Не то, чтобы он не ожидал такого исхода событий. Хотя бы потому, что смазка и презервативы валялись совсем неподалёку. Из телевизора доносились какие-то пафосные речи о жертве ради мира и спасения всего человечества, а Чайлда вколачивали в диван точными жесткими движениями, и единственное, чему он был не рад, так это тому, что не может в ответ сжать Чжун Ли и оставить на нём царапины с укусами.

Однако в таком положении было что-то… очень интересное. То, что заставляло его искренне выть в подушку каждый раз, когда вместе с очередным толчком Чжун Ли впивался в его плечи, спину и бока ногтями, то ли пытаясь удержать на месте, то ли просто желая разодрать ему кожу. С диким возбуждением и приближающейся разрядкой Чайлд вдруг подумал, что точно позволит Чжун Ли использовать себя как игрушку для удовлетворения его похоти.

Сосредоточиться на этом вышло плохо, но оно лишь сильнее разожгло его желание и он содрогнулся, кончая прямо на диван. Пока Чжун Ли сам доходил до пика, Чайлд обессиленно уткнулся в подушку, содрогаясь от стимуляции, разливающейся по его чувствительному телу слегка болезненными волнами.

Его волосы отпустили, и он смог приподнять голову. Из телевизора прозвучал взрыв — то ли всё человечество погибло, то ли герои победили какого-то там страшного монстра, Чайлду дела до этого особо не было. По его шее в ласке прошла рука, и он прильнул к ней, прикрывая глаза и чувствуя, что толчки прекратились.

— Умница, — прошептал Чжун Ли, продолжая поглаживать его и не спеша выходить. Чайлд сглотнул и оглянулся на него через плечо. В груди родилось что-то совершенно непривычное и невероятно приятное от этого слова.

Осторожно выпрямившись, не желая, чтобы его тело покидали, Чайлд упёрся лопатками в грудь Чжун Ли и запрокинул голову назад, после находя губами шею и несильно прикусывая на ней кожу. Чжун Ли тихо, но приятно рассмеялся, позволяя. Отстранившись, Чайлд прикрыл глаза, опять вспоминая все те проклятые статьи, которые в этот раз уже просто вертелись в его голове настоящей, навязчивой идеей.

***

— Ты — извращенец, — равнодушно констатировал Скарамуш, взмахнув рукой. Только что исповедовавшийся ему Тарталья покраснел до кончиков ушей и отвёл взгляд.

— Всё же не так плохо, — пробормотал он. Нет, конечно, вряд ли каждый среднестатистический студент мечтает о том, чтобы им обладал их партнёр. Причём в том самом смысле слова «обладал» — полностью и бесповоротно, с ошейником, поводком и всеми остальными нетипичными штуками.

— Нет, ещё как, — Скарамуш не отличался ни чувством такта, ни сочувствием, и конкретно ему Чайлд рассказал свой постыдный секрет только потому, что сплетники оскорбляют его чувство прекрасного. Не то чтобы Чайлд надеялся на хотя бы какой-то совет, просто ему надо было выразить всё то, что творилось у него в голове.

В итоге вышло так, что он рассказал всё то, о чём думал последние две недели, включая какую-то совершенно нелепую фантазию с ошейником и тем, как Чжун Ли может использовать его как только надумает. Скарамуш скривился, не готовый к таким откровениям, и тут же окрестил его извращенцем. Что, в принципе, было правдой.

— Только нахрена ты мне это рассказываешь? — наконец спросил он. Чайлд пожал плечами, и Скарамуш закатил глаза, всем своим видом показывая, насколько вся эта ситуация его исключительно бесит. Определённо не на это он рассчитывал, приглашая Чайлда посидеть и попить пива в своей комнате в общежитии, пока его сосед куда-то смотался. Тяжело вздохнув, он сказал. — А твой мужик знает, что ты настолько пропащий?

— Нет? — почему-то неуверенно ответил Тарталья, пялясь на жестяную банку в своих руках. Даже открыть забыл. Посмотрев на Скарамуша, он стушевался лишь сильнее — на него пялились с таким осуждением и скептично заломленной бровью, что тут неловко станет кому угодно.

— И почему я стал твоим сообщником, а? — откровенно зло уже спросил Скарамуш. — Я не хочу воображать то, как твой этот китаец или кто он там трахает тебя во всех позах, пощади. Расскажи обо всем этом ему, а не мне, я тут вообще причём?

— Ты мне друг или кто? — возмутился Чайлд, но удержался от того, чтобы бросить в Скарамуша ещё полную банку. — Мне правда не с кем поделиться!

— И поэтому ты решил, что рассказать своему единственному другу о том, как ты мечтаешь стать собачкой своего мужика — это гениальная идея, — проворчал не впечатлённый Скарамуш, сжимая переносицу пальцами.

— Не собачкой, — смущённо поправил Чайлд. Скарамуш уставился на него прожигающим взглядом и сказал:

— Ещё одно такое внезапное откровение, и я больше не пущу тебя на порог. Вдруг это заразно.

— Это не болезнь, — буркнул Чайлд, всё же открывая банку и делая глоток. — Между прочим, это классно.

— Так ты ж не пробовал, — издевательски усмехнулся Скарамуш, и Чайлд стиснул банку в пальцах сильнее, смущаясь до ужаса.

К сожалению и правда не пробовал. Пока что. Может быть. Он поник, теперь уже мрачно пялясь на своё пиво. Скарамуш снова тяжело вздохнул и проговорил:

— Ладно, а чего ты ему не расскажешь? — и опять закатил глаза, когда Чайлд пожал плечами. — Расскажи, вдруг он такой же извращенец, как ты.

— А если нет? — неожиданно прошептал Чайлд, холодея.

Он достаточно знал Чжун Ли, и у них ни разу не всплывало такого разговора. Да, грубость только приветствовалась, но Чжун Ли никогда не намекал на то, что хочет видеть Чайлда своей собственностью. А тут вдруг это… Чайлд же не мог просто с ничего заявить о своих желаниях.

Воображение неожиданно нарисовало то, как Чжун Ли смотрит на него сначала с непониманием, а потом его лицо искажается в отвращении и… Чайлд запрокинул голову, выливая в себя всё из банки и шумно выдыхая после, вдруг задрожав всем телом.

Они же не могут расстаться из-за этого, верно? Такого же не может быть.

— Эй, ты чего? — Скарамуш нахмурился и оглядел его, как ожидая, что его сейчас стошнит. Точно радовался, что на свою половину комнаты не пустил.

— Он же не захочет меня бросить? — пробормотал Чайлд неверующе и уставился в пол. На мгновение повисла тишина, а потом Чайлд затряс головой.

— Мне кажется, тебе надо с ним поговорить, — сказал Скарамуш медленно и скривился от того, что ему действительно пришлось дать этот нелепый, но до дикости простой совет. Тарталья слабо кивнул, вертя его слова в голове.

Посмотрев на часы, он резко подскочил с кровати, округляя глаза в панике.

— Мне пора! Извини, спасибо что выслушал! — тараторил он, уже накидывая куртку у двери.

— Да не то что бы я хотел, — донеслось ему недовольное вслед, но Чайлд не дослушал — уже выскочил в коридор.

Лестницу на первый этаж он пролетел и не заметил. Выскочив на улицу, глубоко вдохнул холодный воздух и оглядел заснеженную, освещаемую уже только фонарями улицу. Потерев руки, словно они быстро замерзли, он поспешил вдоль дороги, мысленно костеря себя на чём свет стоит.

Отлучился же ненадолго, всего-то в гости на пару часов, сказал, что вернётся до ужина, потому что Чжун Ли хотел провести вечер вместе… Его чувство времени оставляло желать лучшего. Ускорив шаг, он едва не побежал, но всё же приостановился, потому что гололёд обещал унести его прямо под колёса мимо проезжающих машин. И тогда до дома он доберётся вряд ли.

На часах было ровно десять, когда он открывал ключами дверь. Просочившись в прихожую, он заглянул на кухню и мысленно провыл про себя, увидев в слабом свете лампы тарелку, накрытую полотенцем. Тихонько ударив по косяку, Чайлд обернулся в сторону небольшого коридора, ведущего в гостиную. Оттуда доносились голоса — шёл то ли фильм, то ли программа.

Сняв куртку и обувь, Чайлд поморщился от того, что с его несчастных кроссовок потёк уже подтаявший снег. Решив разобраться с этим попозже, он поспешил по коридору. Заглянув в гостиную, он тяжело выдохнул, видя очертания фигуры Чжун Ли в мигающем и непостоянном свете телевизора.

Он лежал, положив голову на подушку и скрестив руки на груди. Бесшумно подойдя, Чайлд опустился рядом, прислушиваясь сквозь звуки фильма — это всё же был фильм, — к чужому мерному дыханию. Ощупав диван, он всё же нашёл пульт и чуть приглушил звук.

— Аякс? — он вздрогнул от раздавшегося сонного голоса, а потом сжал ладонь Чжун Ли, слепо лёгшую ему на колено.

— Прости, — прошептал он, виновато опуская глаза. Чжун Ли вздохнул и поднял руку, после мягко касаясь лица Чайлда.

— Ничего, — ответил он наконец и сел. Чайлд поджал губы, чувствуя себя даже слишком виноватым для этого. Словно в самом деле подставил его, хотя подобные опоздания всегда вились за ним хвостом. Чжун Ли снова погладил его по щеке, а потом, всё так же мягко, повернул его голову к себе. — Что такое?

Он смотрел так тепло и так… Чайлд поджал губы, снова сталкиваясь со своими откровенными мыслями: «Ты же должен наказать меня за то, что я опоздал».

— Прости, я больше так не буду, правда, прости, — повторил он, вдруг чувствуя себя так ужасно, что просто упал вперёд и обнял Чжун Ли, утыкаясь ему в шею. Его погладили по спине, и в этом движении почудилась озадаченность.

— Всё хорошо, не страшно, — Чжун Ли звучал несколько непонятливо, совсем не понимая внезапный приступ жалости. — Я тебя прощаю…

— Нет. Не надо просто так прощать, надо… — Чайлд сбился, глубоко вдохнул, жмурясь от приятного запаха дома, который окутывал Чжун Ли, и отстранился. В его голове вдруг перемкнуло, то ли из-за всего сумбура, то ли из-за алкоголя, но он достал телефон и разблокировал его.

И остановился, стоило увидеть заголовки статей, которые он читал последние несколько дней. Невовремя всплыл этот страх, внезапно охвативший его у Скарамуша. Чжун Ли же не посчитает его отвратительным, так? Всё же будет хорошо, они же делились фантазиями не раз.

Подняв взгляд, он снова посмотрел на Чжун Ли, всё такого же озадаченного, но уже смотрящего на телефон. Благо, что до сих пор не видел статью. Сглотнув, Чайлд чуть дрожащими руками всё же повернул экран к нему. Опять со стороны телевизора звучали какие-то пафосные речи главных героев, но единственное, на чём сосредоточилось его внимание, так это на блестящих в переменчивом свете глазах Чжун Ли.

Сначала они слегка расширились, пробежавшись по названию, а затем приобрели ту самую невозмутимость, когда Чжун Ли пытался совладать со своими эмоциями. Чайлд всерьёз раздумывал закричать: «Шутка!», но воздух застрял у него в лёгких, когда телефон из его пальцев забрали.

Светлые, казавшиеся золотыми глаза забегали по строчкам, и Чайлд сжался, когда Чжун Ли провёл пальцем по экрану вниз, листая статью. Его молчание казалось таким гнетущим, что даже шум телевизора будто бы отдалился и стал глуше. Или это Чайлд незаметно для себя нажал на убавление звука на пульте, который невольно стиснул в руках слишком сильно. Отчего-то сердце набатом стучало в ушах и резко остановилось, когда Чжун Ли, спустя, казалось, целую вечность, оторвал взгляд от экрана и вонзился им в Чайлда.

— Это н-необязательно, — глупое заикание, которое по какой-то причине проявлялось только в таких вот нервных ситуациях рядом с Чжун Ли, вырвалось наружу. — М-мне просто стало интересно, помнишь же, что говорила Я-ян Фей на том корпоративе? В-вот я и…

— Аякс, — осторожно прервал его сбивчивую речь Чжун Ли. Чайлд глубоко вдохнул, останавливаясь и моргая. Взгляд изменился — теперь на него смотрели, не пытаясь что-то скрыть, а с каким-то участием. Только Чайлд решил, что его жалеют, как Чжун Ли продолжил. — Мне понадобится время, чтобы изучить эту тему. Подождёшь?

— Что? Да? — Чайлд снова моргнул, но теперь с усилием. Чжун Ли улыбнулся и поцеловал его в щёку, после возвращая ему телефон.

— Хорошо. Ты не ужинал? Давай подогрею, — и потрепал его по волосам, после удаляясь на кухню.

Несколько мгновений Чайлд тупо хлопал глазами, смотря перед собой и ощущая фантомное тепло от лёгкого поцелуя в щёку. Потом опустил взгляд в экран, малодушно решив, что показал какую-то не ту статью. Его встретила красноречивая картинка со связанной женщиной в ошейнике, жмущейся к ногам мужчины, восседающего в кресле.

Собравшись с духом, он выключил телефон и встал с дивана. Именно в этот момент до него, наконец, дошло, что произошло, и он бросился на кухню. Чжун Ли никуда не исчез и в самом деле подогревал уже заждавшийся ужин. Тяжело сглотнув, Чайлд выпалил:

— То есть, ты не против?

Чжун Ли удивлённо посмотрел на него, с таким выражением лица, словно предложение Чайлда было обыденностью. Каждый день случается такое, что твой парень предлагает поиграть в абсолютное доминирование с элементами рабства. Новость из разряда: «сегодня будет дождь, не забудьте дома зонтик», не иначе.

— Я должен быть против? — с незлой усмешкой спросил он, окончательно отворачиваясь от жужжащей микроволновки.

— Нет, просто, — Чайлд взмахнул руками, и телефон только чудом не улетел куда-нибудь в окно, — ты не думаешь, что это… извращение?

— Я думаю, что это интересно, — поправил его Чжун Ли. Он легко качнулся, упираясь бедром в край столешницы, и Чайлд непонятно от чего задрожал, вдруг встретившись с ним взглядом. Чжун Ли задумчиво сощурился и протянул, смотря пристально. — Только пока не совсем понимаю, что именно ты хотел мне предложить.

Чайлд смутился, до сих пор не привыкнув называть всё своими именами, и мимолётом потёр горло. Кожу прошило мурашками, когда он снова посмотрел на Чжун Ли, продолжающего стоять неподвижно. Почему-то показалось, что обычно светло-каряя радужка его глаз отлила золотом просто так, с ничего, и Чайлду вдруг стало трудно дышать.

— О, — издал тихий звук Чжун Ли и расплылся в улыбке, похожей на ту, какую Чайлд видел у него в те два «случайных» раза: с горящей от ударов задницей, поворачивая заплаканное лицо и глядя через плечо. Сердце пропустило удар, когда Чжун Ли протянул. — Если я правильно понял, то ты ждёшь от меня чего-то вроде… «встань на колени»?

Пару секунд висела тишина, нарушаемая лишь всё тем же жужжанием микроволновки, а потом Чайлд скользнул взглядом к полу и медленно опустился. Кафель кухни оказался слишком жестким, но Чайлд замер, мелко сотрясаясь всем телом от неожиданного давления — будто воздух сгустился, а по телу бежали волны непонятного, нового и приятного чувства, измельчая всевозможные мысли в голове и оставляя лишь одно конкретное желание.

Он крупно вздрогнул, когда микроволновка слишком громко звякнула, и вскинул голову. Чжун Ли всё ещё смотрел на него, словно в душу, насквозь, читая и видя все те ничтожные и унизительные мысли, клубящиеся в его голове последнюю неделю. После чего он равнодушно отвернулся и открыл микроволновку.

— Можешь встать, — как бы между делом сказал он, доставая тарелку при помощи всё того полотенца, которым накрывал её до этого. Чайлд поднялся, ощущая, как стремительно начинает пылать лицо, и как стыд всеобъемлюще прожигает кожу по всему телу, растекаясь в венах вместо крови.

В груди бухало так сильно, что почти больно, и от пережитого Чайлд вдруг вновь уставился в пол, не зная, куда себя деть. Уйти? Убежать? Выпрыгнуть в окно? Ему показалось, что от силы, с какой он сжал пальцы, сейчас треснет телефон. И все эти мысли вышибло из него, стоило Чжун Ли положить руку ему на плечо и обдать дыханием ухо:

— Мне очень интересно, как же много ты думал об этом, раз так быстро выполнил приказ, — прошептал он, абсолютно отличаясь голосом от себя обычного. В нём было что-то тяжёлое, однако бархат, который ранее слышался лишь в его смехе, раскрывался в каждом новом слове, если не букве. И Чайлд откровенно таял, даже не моргая. На мгновение его плечо сдавили сильнее, а после отпустили. Чжун Ли отстранился. — Поешь и помой за собой тарелку.

Сейчас же это прозвучало больше просьбой, и Чайлд вдруг ощутил какое-то разочарование. Он кивнул, до сих пор смотря только в пол. Чжун Ли издал нечто среднее между смешком и вздохом и отошёл. Глубоко вдохнув и успокаиваясь, хоть и не до конца, поскольку жар продолжал струиться под кожей, Чайлд сделал шаг к столу.

— А, и уберись в прихожей. Ты принёс снег, — раздалось за спиной. Вытянувшись стрункой, Чайлд замер. Потом неловко обернулся, всё ещё пылая лицом. Чжун Ли чуть приподнял бровь в вопросе, и на его лице скользнула тень сомнения, исчезнувшая без следа, когда Чайлд кивнул, сжимая губы и не давая им растянуться в улыбке.

Дальше он только вслушивался в то, как отдаляются шаги Чжун Ли. Вскоре голоса из гостиной зазвучали громче. Упав на стул, он уставился на мясную лепёшку перед собой, втянул горячий запах и разблокировал телефон. Сообщение Скарамушу улетело стремительно: «Я с ним поговорил».

Ответ последовал спустя секунды три: «Я НЕ ХОЧУ ОБ ЭТОМ ЗНАТЬ»

***

Следующие несколько дней Чайлд, честно говоря, нервничал. Ему без шуток казалось, что каждый раз, когда Чжун Ли смотрит в свой телефон, он обязательно читает что-то из разряда тех самых статей, которые занимали большую часть вкладок в телефоне самого Чайлда. Но в остальном всё было… как всегда.

Легкие поцелуи перед работой и учёбой, бессмысленные переписки, ответа в которых приходилось порой ждать от Чжун Ли по часу или два, поскольку ответственностью из них двоих отличался только он. Вечером — ужин и совместный просмотр чего-то по телевизору с попутным обсуждением. Будние дни сменяли друг друга, а Чайлд ждал.

Ждал достаточно, на самом деле, долго, как ему казалось. Однако более его не тянуло делиться собственными переживаниями с другими. Хотя бы потому, что Скарамуш около двух дней показательно избегал его в универе, вероятно думая, что его снова насильно сделают копилкой чужих грязных секретов. Нет, Чайлд, конечно, потом наверстает упущенное.

Но пока что он ждал. Либо согласия, либо решительного отказа. Не смертельно, если последнее, он смирится с этим и немного пожалуется в сообщения Скарамушу. Только вот очень хотелось, чтобы Чжун Ли согласился хотя бы… попробовать. Чуть-чуть, совсем немного. Чайлд в итоге дошел до того, что вновь начал случайно заслушиваться его голосом, как это было в самом начале их отношений — он тогда открыто просил Чжун Ли говорить как можно чаще. Теперь, правда, это больше исходило из желания услышать в этом голосе стальные и приказные нотки, даже если их там почти никогда не проскальзывало.

В какой-то момент закралось подозрение, что молчанием Чжун Ли показывает своё негативное отношение к предложенным практикам. Чайлд старательно боролся с этой мыслью, но она всё равно сидела на подкорке. До следующей субботы, в которую Чжун Ли положил на стол перед Чайлдом аккуратный моток из верёвок. Тогда подозрение мгновенно испарилось, а Чайлд поднял нечитаемый взгляд на Чжун Ли. Тот улыбнулся в ответ и спросил:

— Хочу попробовать тебя связать, ты не против?

Конечно он не был против, и спустя всего каких-то пятнадцать минут, большую часть которых ушла на ванную, он, полностью обнажённый, про себя задыхался от перевозбуждения из-за чувства того, как его запястья обматывают. Чжун Ли следил за верёвками с таким вниманием, словно те могли против его воли взять и задушить Чайлда. Закончив с узлом, он спросил:

— Не жмёт?

— Нет, — выдохнул Чайлд, пытаясь сконцентрироваться, поскольку всё его внимание растеклось. Чжун Ли задумчиво погладил верёвки большим пальцем, а после легонько толкнул Чайлда в грудь, молча прося упасть на спину. Тот подчинился, уже ощущая, как жар ползёт под кожей, перебираясь на грудь.

— Я поразмышлял над твоей идеей, — начал Чжун Ли, нависая над ним, но не прикасаясь, будто бы чего-то выжидая. Его взгляд обжигал, и Чайлд вдруг впервые ощутил беспомощность. Однако и это пробежалось по коже приятными колющими мурашками, и он невольно выгнулся, когда ладонь Чжун Ли мягко обняла его бок. — Мне определённо нравится, — снова его глаза показались золотом, и Чайлд удушливо сглотнул, чуть приоткрывая рот и пытаясь вдохнуть немного больше. Обмотанные верёвкой руки он прижал к груди, сотрясаясь от внезапной чувствительности — по какой-то причине его пробирало дрожью до самых костей от простых лёгких движений. В глазах Чжун Ли не было ни намёка на холод или лёд, но там проскальзывала та самая сталь, которую ему так сильно хотелось слышать ещё и в его голосе.

— Я… рад, — выдохнул он порывисто, слегка улыбаясь и ёрзая на месте. Чжун Ли сощурился, мимолётно демонстрируя довольство, а после выпрямился над ним и перебрался руками вниз. Чайлд мгновенно прогнулся и сам поднял ноги, сжимая коленями бока Чжун Ли и сбиваясь в дыхании.

— У меня тоже есть идея, но сначала, — тот облизал губы, и на дне его зрачков загорелось пламя, — я полностью изучу твоё тело.

— Хорошо, — поспешно выпалил Чайлд, плавясь под его взглядом и под его едва ощутимыми, но приятными поглаживаниями, какими он исследовал его бёдра. Слегка дёрнув руками, он вдруг отчётливо понял, что его запястья стянуты на совесть. Когда Чжун Ли научился вязать крепкие узлы?

На работе, что ли? Он несдержанно фыркнул от этой мысли и охнул, когда Чжун Ли намеренно стиснул его кожу пальцами. Вернув на него взгляд, он всё равно улыбнулся и приглашающе развёл ноги, уже видя, насколько сам Чжун Ли возбуждён.

— Мы только начинаем, — к нему снова наклонились, и Чайлд закусил губу, ощутив, как в него вжались и слегка потёрлись, раздражая не слишком уж мягкой тканью штанов. Чжун Ли впился в него взглядом и проговорил. — Поэтому если что-то пойдёт не так, то останови меня.

— Хорошо, я не буду в шутку кричать «нет», — усмехнулся Чайлд и потянулся вперёд, чтобы встретиться своими губами с губами Чжун Ли.

Узел действительно оказался крепким, поскольку как бы Чайлд не извивался, а спадать он отказывался напрочь. Ни когда Чжун Ли разрабатывал его, ни тем более когда начал вбиваться в него, пригвоздив его запястья к кровати и фиксируя его тело так, что он мог лишь стонать и принимать всё, что с ним делали.

Перед глазами всё плыло, а в груди наконец пело от удовольствия сердце — от простой мысли, что вот именно сейчас всё это начинает походить на то, будто он в самом деле может принадлежать Чжун Ли. Полностью, без остатка и без права на собственные желания и решения. Он не смел отвести взгляд от Чжун Ли, вдавливающего его в постель, а внутри головы слепо билось одно единственное слово: «Люблю».

На подъёме от этого чувства он вонзился ногтями в одеяло, пытаясь вырвать из захвата руки и потянуться вперёд, но Чжун Ли лишь сильнее сдавил его запястья, не позволяя. Чайлд запрокинул голову, дрожа телом от накатываемого удовольствия и от понимания, что он не в состоянии притянуть Чжун Ли к себе ближе. Чтобы чувствовать своей грудью лихорадочные удары его сердца, чтобы ощущать его дыхание отчётливее, чтобы самому касаться и оставлять отметины, чтобы в выражении искренней привязанности расцарапать ему спину и пометить как своего…

Его выгнуло в оргазме, когда Чжун Ли всё же склонился к нему и, не отпуская его рук, прошёлся укусами по его шее, тяжело дыша и, наконец, давая Чайлду чуть больше контакта при помощи жара собственного тела. Чайлд обмяк, растворяясь в моменте и неожиданно видя плывущие перед глазами круги. Моргнул, после опуская взгляд вниз. Он всё ещё принимал завершающие толчки, а потом Чжун Ли остановился, отстраняясь и глядя на него, опять придавливая взглядом.

Однако мгновение — и его лицо смягчилось. Он отпустил руки Чайлда и, хоть его пальцы чуть и подрагивали, развязал узел в каких-то пару движений. После провёл по лёгким красным следам, которые всё же остались на запястьях.

— Точно было не туго? — уточнил он. Чайлд глупо пялился на не опасно ноющие следы и помотал головой. Ему казалось, что они исчезнут всего через пару часов. Он пошевелил пальцами и ответил:

— Нет, всё в порядке, — а после притянул к себе Чжун Ли и укусил его в плечо, затем поспешно проходясь по оставшемуся следу языком. Чжун Ли удивлённо посмотрел на него, и Чайлд ответил. — Мне очень хотелось сделать хотя бы это.

И почему-то на дне глаз Чжун Ли после этой фразы мелькнуло нечто очень и очень интригующее.

***

На самом деле, к концу второй недели Чайлд был до ужаса счастлив и возлюбил тот несчастный моток мягкой верёвки, с помощью которой его могли скрутить как только душа Чжун Ли пожелает. Определённо, в узлах тот тренировался во время работы, пока трещал по телефону с клиентами и обговаривал нюансы похорон их какого-нибудь родственника.

Чайлд понятия не имел почему, но даже эта мысль его возбуждала. Это было в каком-то роде мило. Следы и правда сходили достаточно быстро и только по этой причине, вероятно, Скарамуш продолжал разговаривать с ним в универе. Чайлд разумно молчал о том, что его тело начали использовать для совершенствования в искусстве связывания — статьи на тематическом сайте стали его вторыми друзьями.

Причём, не только его, но и, судя по всему, ещё и друзьями Чжун Ли. Чайлд был готов руку на отсечение дать, что сидят они на одних и тех же форумах, и для этого ему не нужно было заглядывать в историю поиска.

Все эти познания в итоге вылились в то самое — Чайлд чувствовал себя так, словно вернулся на три с половиной года назад, когда только-только дорвался до тела Чжун Ли. Потому что тогда они протирали собой не только кровать, а все поверхности квартиры, включая стены. Сейчас происходило то же самое, только с одним небольшим условием — Чайлду связывали руки, а иногда, по настроению, видимо, ещё и ноги.

Он млел, но и бесился, потому что кожа Чжун Ли оставалась нетронутой, и хоть это и быстро исправлялось после того, как они заканчивали, но всё равно было не тем. И это небольшое, но начинающееся копиться, раздражение только подстёгивало и распаляло.

А потом вместо верёвок Чжун Ли вдруг показал ему ремень — как за неделю до этого, положил на стол перед Чайлдом и спросил:

— Что ты думаешь об удушении?

Что думал Чайлд? Он думал, что идея просто замечательная. Правда, у него так в горле пересохло, что он смог только кивнуть невпопад. Впрочем, за него всё сказало выражение лица, потому что Чжун Ли расплылся в предвкушающей улыбке.

— Смотри на меня и похлопай по плечу, если будет туго, — проговорил он, когда они снова переместились в спальню и когда ремень уже петлёй висел на шее Чайлда. К его разочарованию — раздеваться не попросили.

— Хорошо, — ответил он, глубоко вдыхая. Ремень на ощупь оказался слишком мягким, будто Чжун Ли носил его на протяжении лет так десяти. Чайлд точно не мог вспомнить, видел ли он этот ремень раньше. Ненароком могло и запомниться, особенно если ты сам их порой расстегиваешь с недвусмысленными намерениями.

По его щеке провели ладонью, как успокаивая, а после Чжун Ли медленно затянул петлю. Кожа ремня сдавила шею, и Чайлд случайно резко выдохнул, потеряв контроль. Он уставился в гипнотизирующие глаза Чжун Ли, смотрящие на него пристально, и попытался вдохнуть, только воздуха по горлу скользнуло так мало, что на мгновение он запаниковал. И удавка ослабла.

— Всё хорошо? — беспокойство слишком отчётливо слышалось в голосе Чжун Ли. Чайлд сглотнул и медленно кивнул.

— Давай дальше, — попросил он, лихорадочно облизывая губы и стараясь игнорировать то странное чувство рационального, но всё равно слишком неожиданного страха.

В этот раз он проследил за тем, как Чжун Ли крепко держит «язык» ремня, снова затягивая, и стиснул пальцами одеяло, когда в этот раз кожа сильнее впилась в шею. Ему показалось, что на долю секунды он вообще не мог вдохнуть, но затем удавка ослабла достаточно, чтобы держать его на грани дискомфорта.

Тем не менее, всё та же неожиданная паника вдруг сковала его мысли, а после разразилась внутренним ледяным криком. Резко вскинув руку, он судорожно похлопал по плечу Чжун Ли, и тот тут же освободил его. Чайлд мгновенно стянул петлю через голову и чуть сбивчиво проговорил:

— К-кажется, лучше не надо.

— Испугался, — скорее подтвердил, чем спросил Чжун Ли. Чайлд поджал губы, теперь пялясь на ремень как на что-то не очень хорошее. Чжун Ли снова успокаивающе погладил его по щеке, а затем мягко поцеловал в губы, и Чайлд расслабился. Чжун Ли улыбнулся. — Нет так нет. Всё хорошо.

Посмотрев на него внимательно, Чайлд вдруг слишком отчётливо понял, что именно подразумевал Чжун Ли под теми словами про «изучение его тела». Казалось бы, что изучать, если они и так друг друга прощупали вдоль и поперёк за прошедшие четыре года.

Только вот ранее он не задумывался о гранях дозволенного на таком глубинном уровне.

***

После того случая с удавкой они как-то успокоились, хотя верёвки долго в шкафу не лежали.

Однажды, вернувшись домой, Чайлд приметил небольшой рядок из свечей разных размеров на столике в гостиной. Из них всех горела лишь одна. Чжун Ли, до этого читающий, поднял на него взгляд и улыбнулся. Для романтическо-таинственного настроя было слишком много света. Чайлд снова глянул на свечи и спросил:

— Сезон увлечения ароматическими штуками?

У Чжун Ли был как-то период, и тогда вся квартира пахла как прихожая похоронного бюро — то свечи горели, то в специальных чашках тлели благовония. Не то, чтобы это было как-то плохо, просто в какой-то момент Чайлд начал чаще открывать окна, потому что его уже мутило от всего этого ароматического, которое «благоприятно влияет на ментальное здоровье». А Чжун Ли будто ватки себе в нос засунул и сидел как ни в чём ни бывало — одухотворялся, видимо. Благо, что всё это продлилось не так уж долго, и потому Чайлд был готов вытерпеть недельку-другую подобных свеч в квартире ещё раз или два.

— Нет, — Чжун Ли покачал головой, и Чайлд облегчённо выдохнул. Заметив это, Чжун Ли только усмехнулся и закрыл книгу, после кивая на свечки. — Они парафиновые.

На пару мгновений Чайлд нахмурился, не совсем понимая. Не то, чтобы он был экспертом в свечах. Понятие «парафиновые» не говорило ему ровным счётом ничего, кроме одного… Он остановился на этой мысли и уставился на Чжун Ли с неверием. Тот просто улыбнулся и похлопал себя по бедру, как приглашая.

Вероятно, Чайлд мог бы сказать, что к чёрту, он не хочет, но проблема была в том, что он хотел. Ещё как хотел. Поэтому он немного нетвёрдой от волнения походкой подошёл и сел рядом, бегая взглядом от пляшущего огонька вокруг фитиля до Чжун Ли и обратно. А на него смотрели прямо, даже заинтересованно. И снова вдоль позвоночника бежали мурашки.

— Значит, хочешь облить меня воском? — озвучил Чайлд до жути очевидное. Чжун Ли склонил голову, на мгновение щуря глаза и одним взглядом отвечая: «Да». Чайлд глубоко вдохнул и кивнул. — Ладно, хорошо, давай.

А по щекам побежал румянец и в животе стянулся приятный узел. Чжун Ли встал, потрепав его по волосам, и ушёл на кухню, оставляя его один на один с рядом из свечек. Они все были не такие уж и большие, даже на взгляд мягкие. Чайлд сжал пальцами колени, шумно выдыхая и потирая шею.

Нет, он читал об этом, но до этого как-то даже не думал пробовать. Его накрыла ещё одна волна мурашек и он закусил губу. Именно в этот момент вернулся Чжун Ли. На стол он поставил тарелку с водой и лежащим в ней полотенцем, а рядом — бутылочку с маслом. Чайлд сглотнул, поднимая на него взгляд и вдруг чувствуя то знакомое давление. Чжун Ли прокатил по пальцам зажигалку, а после выжал из неё огонёк.

Ещё несколько свечей загорелось. Чжун Ли опустился рядом с Чайлдом, откладывая зажигалку, и потянулся к нему. Чайлд шумно вдохнул, когда принялись расстёгивать его рубашку, и сам поспешно избавился от неё. Чжун Ли улыбнулся и похлопал себя по коленям, сопровождая это просьбой:

— Ляг, пожалуйста, — и подушку рядом со своим бедром положил. Чайлд послушно развернулся и лёг спиной ему на колени. Немного поёрзал, привыкая и устраивая голову на подушке удобнее. Сглотнув, он посмотрел снизу на Чжун Ли и невольно задержал дыхание, увидев на его лице ту самую улыбку, от которой его прошивало насквозь.

Зарывшись в его волосы рукой, Чжун Ли мягко начал поглаживать его, массируя кожу, и потянулся вперёд. Краем глаза Чайлд увидел, что одна из свечей погасла, но когда Чжун Ли снова выпрямился, то в его руках была та самая бутылочка с маслом. Приглядевшись и с трудом прочитав, Чайлд озадачился — с каких пор у них есть массажное масло в доме? Этот вопрос остался без ответа, потому что Чжун Ли откупорил бутылочку.

— Чёрт, — не удержался Чайлд, вздрагивая от того, как по его груди заскользила ладонь, растирая по коже прохладное масло. Чжун Ли усмехнулся, мимолётом намеренно несильно ущипнув его за сосок, но из-за масла вышло не так эффективно. Однако Чайлд всё равно вцепился пальцами ему в колено, снова ёрзая.

В низу живота начинал скапливаться огонь, только сильнее разгоревшийся из-за того, что Чжун Ли снова склонился и сначала вытер пальцы о торчащее из тарелки с водой полотенце, а потом взялся за погасшую совсем недавно свечу. Чайлд затаил дыхание, и его снова погладили по голове.

— Я буду осторожен, — пообещал Чжун Ли. Хоть Чайлд и так это понимал, но ему всё равно стало неожиданно спокойнее. Он кивнул, про себя вертя в голове откуда-то успевший выработаться у них знак — четыре быстрых хлопка по любой части тела.

Не то, чтобы часто приходилось использовать, но иногда Чжун Ли сам заигрывался и случайно пережимал узлами слишком сильно. Протяжно вдохнув, Чайлд уставился на зависшую над его грудью свечку. В горле встал ком от вновь вернувшегося волнения, когда она начала наклоняться. Сердце пропустило удар, и ему показалось, что время замедлилось, потому что он буквально увидел, как расплавленный воск перелился через железный край свечи.

Он крупно вздрогнул, когда горячая капля шлёпнулась прямо на солнечное сплетение, и тепло мгновенно проникло под кожу даже сквозь слой масла. Замерев в напряжении на мгновение, он выдохнул. Чжун Ли снова успокаивающе погладил его по волосам и сказал:

— Я опущу свечу ниже, хорошо?

— Хорошо, — шепотом повторил Чайлд, не смея отводить взгляд от свечи и невольно сильнее вцепляясь в колено Чжун Ли, увидев, что она действительно опустилась ближе к его груди. Не так сильно, но…

Из его рта вырвался шумный вздох, когда в этот раз капля оказалась горячее и больше. Он задышал чаще, чувствуя, как воск скользнул вниз по его груди, застывая в движении. Сглотнув, Чайлд перевёл взгляд на Чжун Ли и обомлел — в родных глазах клубилась ранее неизвестная ему тьма. Он едва не вскрикнул от неожиданности, когда грудь снова обожгло, в этот раз продолжительнее. Посмотрев, он приоткрыл рот, потому что потухшую свечу полностью перевернули, вылив на него.

— Ох, Аякс, — Чжун Ли убрал свечу и вдруг провёл пальцем под глазом Чайлда. Тот запоздало понял, что у него случайно пошли слёзы. Чжун Ли склонился к нему, опять ероша волосы у него на макушке и тихо спросил. — Мне остановиться?

Только сделано это было так странно. Несколько фальшиво, потому что Чайлд видел это неприкрытое желание продолжить, каким горели глаза Чжун Ли. Глубоко вдохнув и ощущая, как воск неприятно стягивает кожу на груди, он медленно помотал головой, смаргивая остатки слёз. Чжун Ли улыбнулся:

— Умница, — и потянулся за второй свечкой, задувая её только когда поднёс к своему лицу.

Воск от только потушенной свечи оказался горячее. Чайлд выгнулся, понятия не имея, куда может деться от болезненного, но по какой-то причине приятного жара, и от тех вспышек неясного и непонятного удовольствия, начавших слепить его, стоило очередной капле коснуться его груди. Он запрокинул голову, вжимаясь макушкой в ладонь Чжун Ли, не отпускавшую его. По его горлу прокатился надрывный стон, граничащий с криком, и он зажмурился, чувствуя, как по щекам потекли новые слёзы, когда на его соски поочерёдно обожгло.

— Посмотри на себя, — проворковал Чжун Ли, и Чайлд задохнулся от внезапно сжавшей его пах руки. Распахнув глаза, он посмотрел вниз, дрожа всем телом. Чжун Ли потёр пальцами, безошибочно определяя его напряжение, и проговорил. — Не знал, что ты заводишься от такого.

Чайлд униженно всхлипнул, вцепляясь в плечо Чжун Ли в мимолётном желании остановить его, но так и не сделал этого. И ему оставалось лишь наблюдать за тем, как он расстёгивает молнию на его джинсах и проникает рукой под резинку белья.

— Какое очарование, — продолжал Чжун Ли, обхватывая его влажную от возбуждения плоть и высвобождая её, после проводя пальцами вдоль, и Чайлд едва не сорвался на скулёж, охваченный всеобъемлющим стыдом. Закрыв глаза, чтобы не видеть всего этого, он откинул голову и попытался дышать ровно, стараясь хоть немного успокоиться.

Этому совершенно не помогли ускорившиеся движения Чжун Ли по его члену — сильные, сжимающие идеально правильно и проходившиеся по всем нужным местам, потому что он прекрасно знал, как довести Чайлда до истерики только руками в самые короткие сроки. И Чайлд сдался, начав порывисто и нескладно толкаться бёдрами вверх.

Но Чжун Ли вдруг остановился. Недовольный и изнывающий от прошивающего от головы до ног возбуждения Чайлд открыл глаза и помял пальцами его плечо, пытаясь вернуть к себе всё его всепоглощающее внимание. А потом замер, поняв, что тот потянулся за третьей свечкой, туша её в движении.

Осознание прошибло Чайлда, когда опасность буквально нависла над его открытым и пульсирующим членом. Оно пронзило мозг и вырвалось изо рта единственным словом:

— Нет!

Чжун Ли замер. Медленно моргнул и отставил свечку. Чайлд открыл и закрыл рот, после шумно выдыхая и только сильнее стискивая его уже ноющими от усилий пальцами. Это не совсем то, чего он хотел. То есть, да, он немного испугался, особенно после того, как его грудь полностью залили воском, но…

— Я-я не хотел, — тихо и виновато прошептал Чайлд. Из него неожиданно вырвали вздох — Чжун Ли вернул свечку на столик и снова сжал его член. Приподнявшись, Чайлд почти что сел, содрогаясь от медленных и недостаточных для разрядки ласк.

— Нам в самом деле стоит задуматься о стоп-слове, Аякс, — слегка напряжённо выдохнул Чжун Ли, прижимая его к себе крепче и целуя в волосы. — Мы начинаем заходить очень далеко.

Чайлд судорожно закивал, не в состоянии выдавить из себя хотя бы что-то осмысленное, кроме неразборчивого звука. Содрогаясь, он мучительно кончил, шумно выдыхая и обмякая в руках Чжун Ли окончательно. Его снова поцеловали, но теперь уже в висок, и он прикрыл глаза, приходя в себя.

Спустя несколько дней, думая о стоп-слове, он случайно углядел один рисунок в блокноте своей одногруппницы, собирающий волосы в странную причёску — словно у неё были кошачьи ушки. Недолго думая и, забив вместе с этой самой одногруппницей на продолжающуюся лекцию, он написал Чжун Ли:

«Как насчёт слова «дракон»?»

***

Жизнь определённо налаживалась, и даже приближающийся выпуск со всеми рубежными контролями, сдачей работ, дипломом и последующими экзаменами никак не напрягал. Потому что всё напряжение, которое только могло скопиться, Чайлду помогал выпускать Чжун Ли, словно решивший испробовать вообще всё, что только нашёл в интернете.

— Ты хорошо справляешься, — хвалил он, пальцем водя кубик льда по дрожащему от частого дыхания животу Чайлда, где уже успела скопиться небольшая лужа. Обведя пупок, он усмехнулся, услышав, как в стоне Чайлда сломался голос. — Терпи, немного осталось.

Чайлд искренне полагал, что к холоду он достаточно равнодушен. Это оказалось ложью, поскольку его пробирало даже от прикосновения к животу, что уж говорить про остальные части тела, на которые Чжун Ли покусился до ужаса уверенно, попутно привыкая игнорировать слабые протесты, случайно срывающиеся с губ Чайлда. Прикосновения льда к возбуждённому члену казались слишком невыносимыми, но он стерпел, как смог.

И так шли месяцы. На руках начинали, всё же, проступать следы от верёвок, которых тоже стало больше одного мотка, и все они оказались различной степени жесткости. Скарамуш что-то заподозрил, но ради самого себя решил держать язык за зубами и не спрашивать лишнего — видимо, слишком хорошо понимал, что это нечто, что трогать не стоит.

Его реакция оказалась гораздо сдержаннее, чем себе представлял Чайлд, и это тоже немного его воодушевляло. Только постепенно ему хотелось… больше.

Очередной неловкий разговор приближался, хотя он должен был быть менее неловким после всего того, что уже успело произойти. Нельзя чувствовать себя неловко рядом с тем, кто на протяжении четырёх месяцев видел все его стенания в различных и непривычных позах — с завязанными руками, ногами, даже глазами, облитого воском, дрожащего от чрезмерной стимуляции и откровенно умоляющего сделать с этим хоть что-нибудь…

И всего этого всё равно было недостаточно. Чайлд готовился сказать Чжун Ли об этом, и в день, когда он намеревался, всё пошло не по плану. Потому что Чжун Ли вдруг решил измерить ему обхват шеи при помощи сантиметра. И весь планируемый разговор полетел в утиль, потому что Чайлд понял.

Он всё понял, и когда, спустя буквально несколько дней после этого, Чжун Ли положил перед ним плоскую широкую коробку, то он уже знал, что внутри. Не хватало большого банта для завершения образа, но Чжун Ли предпочитал делать обёртку простой и минималистичной, поскольку всё, обычно, окупалось содержимым.

В этот раз тоже.

Они снова сидели на кухне, и всего пару минут назад закончили с ужином, после которого Чжун Ли ушёл за подарком. Сейчас же Чайлд пялился на коробку перед собой и чувствовал, как в небольшой нервозности Чжун Ли осторожно и мягко сжимает его плечи, стоя сзади. В животе от волнения порхали бабочки, и Чайлд медленно выдохнул, стараясь взять себя в руки.

— Думаю, моя очередь говорить, что это не обязательно, — медленно начал Чжун Ли, и его дыхание щекоткой пробежалось по макушке. В его голосе тоже слышалось волнение, родное тому, что охватывало Чайлда, но умеренное, почти что специально скрытое. — Но мне бы очень хотелось узнать, насколько ты заинтересован.

Чайлд старался сидеть неподвижно, впитывая каждые вдох и выдох Чжун Ли, вслушиваясь в его голос, отслеживая движения его рук, и действительно полагая, что он окончательно и бесповоротно пропал в собственных фантазиях. Настолько, что они стали до ужаса читаемы и реальны, раз сейчас происходит вся эта ситуация. Чайлд сжал пальцами свои колени, когда Чжун Ли положил перед ним свой телефон. Взгляд невольно скользнул по заголовку очередной открытой статьи, и Чайлд едва не застонал. А может, и в самом деле сделал это, потому что с лёгким смешком Чжун Ли продолжил:

— Мне бы хотелось обговорить с тобой контракт, Аякс. Если позволишь.

А Чайлд не мог говорить. Все его слова утонули в обжигающем стыде, который заливал его щёки. Потому что Чжун Ли стал до ужаса спокоен, говоря всё это, и дыхание попросту перехватывало от мысли, он действительно здесь, что они в самом деле об этом говорят, что…

Совладав со своими эмоциями достаточно, чтобы двигать руками, но недостаточно, чтобы шевелить языком, Чайлд достал уже свой телефон. Разблокировав его, он открыл заметки и один файл в них. После чего дрожащими пальцами положил его рядом с телефоном Чжун Ли и замер в ожидании.

Оно тянулось бесконечно. Чудилось, что прошло минимум столетие прежде, чем Чжун Ли потянулся и медленным движением листнул заметку вниз. Чайлд вспыхнул лишь сильнее, когда над его головой раздался удивлённый смешок и палец Чжун Ли остановился напротив одного короткого слова: «Публично».

— Ты мне об этом не рассказывал, — проговорил он низко, и Чайлд только сильнее сжал собственные колени, не зная, куда себя вообще девать после того, как только что самолично разложил перед Чжун Ли весь список с тем, чего ему так до ужаса хочется. А он очень кропотливо составлял его, записывая что-то каждый раз после очередной новой идеи Чжун Ли или собственной импульсивной фантазии.

Скосил взгляд, почувствовав, как к нему наклонились ближе. Чжун Ли продолжал рассматривать список, и его глаза безошибочно горели тем самым мрачным огнём, который в последнее время появлялся всё чаще. И от которого у Чайлда всё болезненно и приятно скручивало внутри. Ему казалось, что он собственноручно ломает себя, а за ним лишь наблюдают и подбадривают продолжать.

И это отзывалось таким сладким волнением во всём его теле, что ему становилось до приятного плохо.

— Абсолютное подчинение, приказы, связывание, — Чжун Ли улыбнулся, перечисляя то, что видит, — зависимость от меня, игры с температурой, чтобы я использовал тебя в любом значении, — его рука сильнее сжалась на плече Чайлда, и тот едва ли не заскулил, не понимая, почему слышать от него о своих желаниях так невыносимо стыдно.

Ему чудилось, что он сейчас попросту сгорит. А потом Чжун Ли мягко поцеловал его в ухо и опалил дыханием, шепча:

— Мне нравится.

Не выдержав, Чайлд затрясся сильнее и согнулся, упираясь лбом в стол. Дыхание не успело восстановиться и вновь сбилось, когда Чжун Ли провёл по его спине рукой, как успокаивая. И отстранился, прекращая мучить. Чайлд, придя в себя, поднял взгляд — Чжун Ли вернулся на своё место напротив него и подпирал голову кулаком, видимо, любуясь им.

— Н-нам надо обсудить всё, — выдавил Чайлд, собираясь с мыслями и всё же выпрямляясь. Коробка всё ещё лежала перед ним, как и открытая статья, как и его личный список. Чжун Ли опустил взгляд как раз на его телефон и мгновенно посерьёзнел лицом. Даже несколько обеспокоился.

— Прежде, чем мы начнём, — он снова посмотрел на Чайлда, который насильно согнал сжигающий жар стыда. Чжун Ли спросил. — Как сильно ты испугался, когда я тебя душил?

Кто со стороны услышит, подумает, что тут происходит нечто определённо не совсем законное. Чайлд непонимающе посмотрел в ответ и пожал плечами. После того случая они не повторяли, да и он как-то очень быстро закинул удушение в колонку с запрещёнными вещами. Даже думать о том, что это можно делать во время секса, было страшно. Казалось, что он и в самом деле попросту задохнётся.

— Мне не очень понравилось, — честно ответил он, а потом подозрительно глянул в сторону всё такого обеспокоенного Чжун Ли. — А тебе что, понравилось меня душить?

Чжун Ли рассмеялся, но Чайлд очень быстро уловил в этом смехе нотки неловкости. В неверии его глаза расширились, и воскликнул:

— Ты мне не говорил!

— Ты тоже, как оказалось, немного от меня скрываешь, — парировал Чжун Ли, но так мягко, что Чайлд только чуть порозовел от стыда, вспоминая свою уже давнюю фантазию с того проклятого корпоратива.

Или он теперь должен поблагодарить Ян Фей, за то, что проболталась, а заодно и Ху Тао, потому что устроила это всё?

— Это было не специально, — пробормотал Чайлд и быстро свернул с этой темы обратно. — Так, что ты хочешь сказать?

— Что если это будет наказание? — улыбнулся Чжун Ли. Чайлд моргнул, приоткрыл рот, а потом закрыл его и опустил взгляд в список.

Перед внутренним взором всплыло воспоминание о том, как Чжун Ли тянул за ремень, и как тот впивался в шею, от чего в голове царил настоящий хаос и паника, и как воздух с трудом поступал внутрь… Всё это вдруг окрасилось совсем другим цветом, когда он подумал об этом в другом контексте. Не как о чём-то, что было не очень хорошим способом доставить себе удовольствие, а как о чём-то, чем его могут контролировать и запугивать.

Сглотнув вставший в горле ком, Чайлд посмотрел на ожидающего Чжун Ли и взял в руки телефон. Стерев удушение из списка с табу, он промотал чуть выше и написал его в его совсем небольшой колонке с ограничениями — тем, что не очень приятно, но он в состоянии вытерпеть. После чего снова посмотрел на Чжун Ли, не чувствуя биения собственного сердца.

Тот понимающе и довольно оскалился:

— Прекрасно.