У Юры было много идей, как обыграть свою показательную программу. Начиная от танца маленьких утят и заканчивая диким ретро под какой-нибудь хит восемнадцатого века. В показательной можно было творить все что угодно. Оттянуться. Но, как назло, картинка проката никак не складывалась. Стили и музыка перемешивались в голове в дикий коктейль образов, наслаиваясь и перекрывая друг друга.
Идея пришла внезапно и показалась такой естественной, что Юра впоследствии так и не смог от нее отказаться, даже под напором такой страшной силы, как гнев Якова.
В тот день его особенно сильно выбесили все: от гардеробщицы до Барановской, требующей от него идеальный бильман. Идеальный, мать его, бильман! Он же мужчина, в конце концов!
Но, к чести Лилии Михайловны, этот элемент у него получался все лучше и лучше. Теперь уже даже не каждая фигуристка сможет сложиться так же, как он. Прима-балерина, блин.
Так вот, придя домой, он, на скорую руку перекусив, погрузился в мир котиков на ютубе. Вот уж на кого всегда можно положиться. Хвала создателям всего технического в этом мире! В интернет выкладывают так много видеороликов с домашними любимцами, что можно смотреть годами и не повторяться. Раздражение постепенно утихало и пропало совсем, когда ему на колени прыгнула Маруся и затарахтела. Юра, отвлекшись на свою любимицу, случайно тыкнул мышкой на ролик из списка популярных. Это оказался клип какого-то очередного хипстера с попсой головного мозга. Резко скривившись от отвращения, он уже хотел было закрыть вкладку, когда его внезапно озарило.
Вот оно! То, что надо!
Среди мельтешащих тел подтанцовки на экране, исполнитель двигался на удивление довольно неплохо и грациозно. Но главное то, как он был одет: кожаные штаны, майка в интригующих порезах и вызывающий малиновый пиджак. У Юры просто щелкнуло в голове. Картинка потихоньку начала складываться. Еще бы найти музыку, и движения уже сами подстроятся под ритм.
Юре хотелось скакать и бегать от радости. Его первая взрослая показательная! Это будет абсолютная бомба.
Несколько дней спустя, вынашивая планы по порядку элементов в программе, Юра вдруг услышал музыку, которая была ему так необходима. Он возвращался с тренировки на своем автобусе и как обычно ни на что не реагировал от усталости. На очередной остановке к нему подсел парень в наушниках, звук от которых было слышно даже в заполненном людьми транспорте. Юра бы и не обратил внимания вовсе, если бы не очередная композиция: звуки электрической гитары, смешанные с невероятной игрой барабанов просто ворвались в сознание и поставили все на свои места окончательно.
Ошеломленный, он потыкал пальцем в соседа и, убедившись, что на него обратили внимание, попросил показать название композиции.
«Welcome to the Madness»
Добро пожаловать в безумие.
И Юра понял, что пропал.
***
Яков ругался.
Даже не так.
Яков РУГАЛСЯ, ОРАЛ и грозил вычеркнуть его из списка участников к чертовой матери.
За всем этим задумчиво наблюдала Барановская. К всеобщему удивлению и охуеванию Юры в частности, она решила встать на его сторону. Яков махнул на них рукой, самоустранившись от греха подальше. Не сказать, что Юра был дико счастлив от увеличившегося внимания с ее стороны, но подтянуть и выстроить элементы она ему помогла.
Постепенно в разработку программы подключились и Мила с Гошей. Узнав о выбранном костюме для выступления, они пищали от восторга на одной ноте. От Милы, он, конечно, такое ожидал, но пищащий Гоша ввел его в ступор и вызвал неконтролируемое желание вписать ему с ноги. В дальнейшем они радостно шушукались, периодически поглядывая на его тренировки. В такие моменты он остро жалел, что кто-то еще узнал о задумке, но крики и ругань Якова пропустить было невозможно.
Итогом их шушуканья стал для него еще один ступор, потому что Мила предложила раздеться, а Гоша – накраситься. Ну кто бы, блять, сомневался. Со своими предложениями они были посланы в эротическое путешествие, но заставили задуматься.
В итоге оба предложения были одобрены большинством голосов на очередном собрании тараканов в его голове. Но снять он согласился только пиджак, а на лицо нахерачить горячо любимый Гошей смоки айс. Пришлось еще додумывать в образ черные очки, чтобы не пропалить боевой раскрас раньше времени. Гоша, видимо, расчувствовавшись, или, что вероятнее, представив реакцию Якова на всю эту вакханалию, решил помочь с техникой.
Ну да. Какой же перфоманс без шпагата в воздухе? О чем вы вообще?
Пришлось с ором и матами разучивать новый элемент. Лилии Михайловне такое рвение понравилось. Юра со скрипом был переведен из разряда "деревянный, как стол" в разряд "ну, может, еще не все потеряно".
***
Юра был в полной уверенности, что его солнечные очки должны были лежать среди груды барахла, сваленной в выдвижном ящике его письменного стола. Но перерыв всё, что плохо лежало, очки он так и не нашёл.
Мила, сжалившись над ним во время очередного тренировочного проката, притащила свои. Естественно, они были бабскими и со стразами. Мила другого не носила. Но для выступления они вполне годились: стекла в них были достаточно широкими, а сама оправа узкой. Это позволяло откатать какое-то количество элементов, не снимая их.
Показательную шлифовали до последнего.
В Барселоне Юра все еще по-тихому окатывал куски программы, чтобы быть уверенным в ней на все двести пятьдесят из ста. Ибо если он налажает с техникой, Яков за такие выкрутасы его потом закопает в классике на всю оставшуюся жизнь. Но, как ни странно, Юра был более или менее спокоен. Все-таки такая огневая мощь, как поддержка Барановской за плечами, придавала уверенности.
Вся сила русского балета — это вам не хухры-мухры.
***
В первый день в Испании, Мила, прошарив ближайший рынок на наличие необходимых ей безделушек, притащила Юре массивный крест на цепочке. Прокомментировав емким «образ это не испортит», она удалилась оформлять свои покупки в чемодан.
Юра слегка прихуел от жизни, но крест не выбросил, что хотел сделать в первые десять секунд. Весил крест неожиданно немного и игриво поблескивал позолоченными краями. Примерив мысленно его с остальным образом, Юра с горечью признал, что да — образ он не испортит. Но максимально возможно приблизит к элите девяностых. Может, еще золотые коронки вставить для комплекта? А что?
Малиновый пиджак – 1 шт.
Золотой крест – 1 шт.
Черные очки – 1 шт.
Гонор и агрессия – на несколько сицилийских кланов.
Гулять так гулять. Хотя бы катает он не под Круга или Лепса. Нежные сердца российских фанатов такого бы не выдержали. Хоть и выбранная композиция не особо располагает к размеренности и спокойствию.
***
После повторного знакомства с Отабеком, его показательная заиграла новыми красками. Ну кто ж знал, что тихие казахские фигуристы гоняют на байках и в свободное от трико время одеваются, как рок-звезды? Вот Юра не знал. Но впечатлился. После совместной прогулки и обеда, каким-то образом перешедшего в коллективные гуляния, у Юры созрел коварный план.
Отабек согласился быстро и без вопросов. Юра не знал, каким богам или существам надо молиться за то, что Казахстан породил себе такого Героя.
Помимо своего непосредственного участия, Отабек внес предложение ко всему прочему надеть перчатки и, как и пиджак, стянуть их в процессе. Поскольку перчаток в шаговой доступности у Юры не было, Отабек, ничтоже сумняшеся, предложил свои. Тем более, так как рука у него была больше, они легко снимались с тонкой ладони Русской Феи.
***
Из-за того, что они с Отабеком репетировали до поздней ночи, Юра с утра абсолютно не реагировал на раздражающе жужжащий телефон.
И в качестве наказания будить его пошел Виктор. Как самый бесцеремонный и бессмертный.
Так что проснулся Юра в луже холодной воды и с охреневшим от этого мозгом.
Виктор, улыбаясь, как дебил, стратегически отступал к выходу из комнаты, при этом популярно объясняя подростку, что время его тренировки уже начинается и на катке ему надо было появиться пять минут назад.
Резко переходя из режима берсерка в режим обычного агрессивного бодрствования, Юра быстро влез в спортивный костюм и, схватив коньки, телефон и резинку для волос, помчался на каток. Совершенно забыв при этом, что оставил безнаказанного Никифорова у себя в номере. А зря.
Когда он размялся и выполз, наконец, на лед, пришел какой-то слишком довольный Виктор и шаловливо сверкая глазами, начал что-то быстро рассказывать Кацудону на ухо.
Юри мялся, закатывал глаза и укоризненно качал головой. В конце концов, он хлопнул себе рукой по лицу и тяжело вздохнул. А потом с грустной обреченностью посмотрел на Юру.
Тот насторожился.
И вспомнил, что, вылетая из комнаты, предварительно не выгнал оттуда лишний элемент. Внутри все похолодело.
В номер он возвращался практически украдкой. Один Бог знает, что там натворил Виктор, учитывая его фантазию и удручающую реакцию японца. Открыв дверь и бегло осмотрев помещение, Юра не нашел ничего криминального. Комната была такой же, какой он ее оставил, убегая на тренировку.
Но тут его взгляд упал на тумбочку у кровати, на которой лежали очки для выступления. Под очками скромно лежал лист бумаги, которого там точно быть не должно.
Проинспектировав лист, Юре захотелось одновременно заорать, закатать Никифорова живьем в лед и заматериться. Последнее он с блеском и совершил.
На белом листе чистым Никифоровским каллиграфическим почерком была написана самая странная дичь, которую он вообще мог написать:
«Есть только три оправдания этим очкам…
1. Ты, наконец, смирился со своей ориентацией. (Ну не от душевной же теплоты ты так ‘позитивно’ относишься к подобной теме)
2. Ты дружишь с Элтоном Джоном. (Сомневаюсь, что ты его не знаешь, но все-таки загугли)
3. У тебя ночевала девушка. (В таком случае, я вполне понимаю, почему мне пришлось выпинывать тебя на тренировку)
П.С. Я очень надеюсь на 3 вариант! (Хотя если это был Отабек, то мы с Юри не против. Он хороший мальчик!)»
Юра даже не знал, что из всего выше прочитанного его бесит больше. Виктора от скоропостижной смерти спасло только то, что ему надо было готовиться к выступлению. Глаза сами себя не нарисуют.
Все еще тихо матерясь, Юра сел у зеркала, включая фейс-тайм в телефоне. Гоша ответил почти сразу. Совместными усилиями сорок минут спустя, мейк был выполнен, а Юра взмок больше, чем на тренировке с Яковом.
Пришлось надеть спортивный костюм на штаны с майкой, чтобы не палить их сразу. Пиджак он аккуратно завернул в полотенце и, насколько возможно замаскировав очки капюшоном и волосами, потопал на стадион.
Молясь все тем же богам, Юра очень надеялся, что по дороге не встретит Виктора. Иначе его кроссовок очень близко познакомится с головой легенды фигурного катания.
На счастье, Виктора нигде не оказалось.
Нигде, кроме катка.
Ох, лучше бы он встретил его в коридоре. На льду эти два долбодятла творили просто феерическую хуйню.
Юра посмотрел на Якова и даже как-то немного его пожалел. Фельцман уже стоял, держась одной рукой за сердце, а другой — за Лилию Михайловну. Мила суетливо обмахивала его полотенцем, иногда попадая тканью по лицу, поскольку сама смотрела, не отрываясь, на лед и творящийся там беспредел.
А это он еще не видел коллективного творчества русско-казахского производства.
Строго говоря, танцевали они красиво. Технично слаженно и вполне артистично. Зрители рыдали, бесновались и рукоплескали так, что казалось сейчас на лед выйдет какой-нибудь чинуша и вручит разрешение на брак этим двум придуркам.
Хотя, вполне возможно, Виктор так хитровыебанно и планировал сделать. От этой королевы драмы вообще можно ожидать чего угодно.
Тут Юра вспомнил про записку под очками, и красная пелена снова опустилась у него перед глазами. Самое то для выступления.
Объявили окончание технического перерыва. Пора было выходить на лед. Пока Мила, заговорщически подмигнув, отвлекала Якова, Юра быстро переоделся, зашнуровал коньки и вылетел на лед разминаться. Нас не догонят, мда.
Пока все потрясенно разглядывали его, он увидел, что Отабек тенью проскользнул к нужному бортику.
Ну все. Ставки сделаны. Ставок больше нет.
Юра встал в центре арены и расслабился. Сейчас будет его минута славы. И плевать, что он теперь уже золотой медалист финала Гран-при. Самая главная и выстраданная им программа будет показана здесь и сейчас.
Раздались первые аккорды электрогитары, и его понесло. Как в первый раз.
Отточенные до рефлексов элементы выполнялись легко и на высокой скорости.
Первый прыжок и комбинация вращений. Ебучий бильман. Лилия Михайловна, все для Вас!
Далее снять пиджак и не наебнуться. А то было поначалу всякое. Но — аллилуйа! — розовый кусок ткани летит куда нужно, а Юра, выполнив простейший кораблик, вышел на следующий прыжок. Очки все еще не слетели с головы, что очень и очень радовало. Хотя и мешались просто невероятно.
Юра остро пожалел, что не посмотрел, в какую сторону ушла эта парочка пидорасов. Он бы всю душу и меткость вложил в бросок, если бы знал, что послание нашло свою цель.
Тем временем, сделав все дорожки и выстраданный Гошей шпагат, он целенаправленно направился к Отабеку. Очки пришлось кидать в толпу за неимением выбранных кандидатур.
Бека, выглядящий в своей косухе все еще слишком круто для этой планеты, снял с него перчатки так, как будто всю жизнь только это и делал. Вообще-то, когда они репетировали, снимать вторую перчатку зубами полагалось самому Юре. Но они никак не могли сделать это так, чтобы попадало в ритм и хронометраж. В итоге, Отабек вызвался стягивать обе перчатки, а Юра морально готовился справлять свои поминки за такое самоуправство. Но выглядело это слишком охуенно, чтобы не включить это в программу. Умирать, так с музыкой.
После очередной дорожки пошел каскад прыжков. Майка, как черный флаг подросткового анархизма, развевалась вокруг тела, периодически распахиваясь настолько, что подол касался подбородка. Из-за разнокалиберных разрезов, она казалась еще более открытой и не оставляла никакого простора для воображения.
Финальные вращения и «меткий» выстрел в Русскую фею.
Осталось только красиво прилечь на лед и немножко умереть. Во всех смыслах.
Он знал, что либо их эпатажа хватит настолько, что Яков сразу не разорется, а потом, после пары рюмок чая, уже и не станет, либо он отхватит люлей от всех, включая Милу, скорее всего недовольную тем, что ее не посвятили в последние нововведения.
Все еще лежа на льду с закрытыми глазами и слушая дикие овации, он почувствовал движение сбоку. Первое, что он увидел, открыв глаза, это рука Отабека. Юра только успел вложить свою кисть в захват, как ему моментально придали вертикальное положение. Осталось поклониться и предстать пред светлые очи своего тренера.
У выхода из катка творилось что-то странное. Яков стоял памятником самому себе с любимым жестом рука-лицо и отмирать пока, вроде, не собирался. Это нервировало, поскольку никто никогда не знал, что может последовать после того, как он соберется с мыслями и внутренними матами. Рядом пристроилась довольная Барановская, что тоже являлось зрелищем не для слабонервных. Тут же стоял Юри с открытым ртом и глубоким охуеванием на лице. На плече у него висел Виктор и театрально рыдал, вытирая абсолютно сухое лицо своей салфетницей в форме пуделя.
Мила уже экспрессивно что-то кричала в телефон, при этом постоянно мельтеша и размахивая руками. Тут же был и Чуланонт, неизвестно, что забывший около русской мафии, но неизменно щелкающий на свой телефон все это безобразие. Когда он надел чехлы на лезвия, отмерли все.
Бочком подвинувшись к Фельцману, Юра ожидал чего угодно.
Чего угодно, кроме того, что Яков тяжело вздохнув, положит руку ему на плечо и обреченно скажет:
— Что сделано, то сделано. Молодец, Юра, — и уйдет в направлении тренерской, видимо, за своей порцией чая.
Тут уже мозг затупил у него самого. И это, типа, все? Все его психи и нервы были впустую? Юра бы понял, если бы Яков орал, но такой спокойной реакции он не ожидал.
Но тут его остекленевший взгляд упал на сладкую парочку. Виктор, прекратив свою показную истерику, взирал на него с отеческой любовью и гордостью во взгляде.
И тут Юра понял.
Яков вырастил Виктора. Учитывая то, что начало его взрослых выступлений пришлось на середину нулевых, не трудно догадаться, какое Никифоров выбирал звуковое сопровождение и что он вытворял при этом на льду.
Тут у Юры внутри снова все похолодело. Если после такого из Виктора выросло то, что выросло, то не надо ему этого перфоманса. Вообще-то, и классика тоже ничего. Если ее правильно аранжировать.
Еле отбиваясь от всех желающих пообщаться не без помощи Отабека, он, наконец, добрался до туалета, чтобы смыть всю хуету, что покрывала его лицо. Ну или попытаться хотя бы. Юра сомневался, что в ближайшие несколько дней вообще сможет все это с себя оттереть. Может, замочить лицо в раковине? Это как вариант по-тихому утопиться.
И все же он чувствовал себя полностью удовлетворенным. Он откатал так, как хотел. Так, как сам себя видел. Ни это сраное Агапе, ни Аппассионата не передавали, все те чувства, которые ему хотелось показать.
Юра, наконец-то, ощущал себя эмоционально удовлетворенным. И то, что Яков, в целом, принял его, со всеми этими выкрутасами, грело душу неимоверно. На самом деле, он старался не думать, что могло бы произойти, отреагируй Фельцман намного острее.
Ну, что сделано — то сделано, действительно. По другому и не скажешь.
На банкете он определенно был звездой. Даже золотая медаль как-то незаметно отошла на второй план. Продолжалось это не так долго, как хотелось бы, поскольку Виктор все-таки скормил Кацудону энное количество бокалов с шампанским, и они начали отжигать.
Ей Богу, смотря на них, складывалось впечатление, что Викторова целью было не дотянуть свинку до золотой медали, а тупо протащить на этот банкет снова. Уж слишком довольное у него было лицо.
Когда все стало принимать слишком интригующий поворот, Юра, отпросившись у Якова, ушел в сторону своего номера.
Ну уж нет. Он на это все не подписывался. Эмоций ему на сегодня вполне достаточно. Тем более все, что будет происходить, можно будет посмотреть у Пхичита. Таец умудрился за весь вечер не выпить ни капли и быть настолько вездесущим, что компромата у него появилось сразу много и на всех. Особенно на его лучшего друга. Юри в этот момент стало искренне жаль.
До номера он так и не дошел. В коридоре его окликнул Отабек и предложил немного погонять на байке.
Прикинув про себя, что когда он еще сможет покататься по ночной Барселоне, Юра уверенно согласился. Тем более, судя по всему, Бека был вторым и последним человеком на том празднике жизни, который не пил ничего крепче сока.
И вот, мчась неизвестно куда, рассматривая при этом странную архитектуру и прижимаясь к теплой спине, Юра понял, что именно в этот самый миг он был абсолютно спокоен и счастлив.
Он справился.
Он больше не Русская фея.
Он — квалифицированный фигурист, обладающий золотой медалью международного чемпионата. И как бы дальше все ни сложилось, сейчас был момент, который он запомнит на всю жизнь.
Момент его триумфа.
Изумительно написано) Спасибо!