Он сам во всём виноват.

Он сам загнал себя в это болото.

— Алло, — сонным голосом произнёс Мун, потирая глаза.

— Слушай, ты сегодня занят?

Мун посмотрел на календарь, стоявший на прикроватной тумбочке.

— Какое сегодня число?

— Тринадцатое.

— Значит нет.

Он уже знал, что ему скажут. Она звонит ему только ради этого.

— Сможешь посидеть сегодня с Бенни? Нам просто нужно уехать кое-куда, очень срочно, ну сам понимаешь.

Кое-куда очень срочно это на гулянки за городом, а ребенка с собой на такое не возьмёшь.

Хотелось бы отказаться, делать ему нечего ещё с пиздюком нянчиться, но пацанёнка реально жалко, не он виноват, что у него такие родители.

— Хорошо.

Бенни был уже большим, недавно десять лет исполнилось. На дне рождения он был рад, наверное, только Муну, потому что родители не особо интересовались жизнью своего ребенка, а многочисленных гостей он и сам не знал.

В итоге, они весь вечер просидели в комнате Бенни, играя в приставку, пока остальные даже не заметили, что самого именинника нет на празднике.

Он был высок и рыжеволос, с многочисленными веснушками на лице и серыми глазами. Очень бойкий и веселый, несмотря на всё давление со стороны родителей.

— Привет! — весело сказал он, забегая в квартиру Муна. Он тут же прыгнул на своего дядю, повиснув на его шее.

— Привет. Как дела у молодёжи? — спросил Мун, потрепав мелкого по голове.

— Хорошо! Папа пообещал купить собаку! Я назову ее Эннардом! Мы будем гулять вместе, бегать, к тебе вместе будем приходить. Он будет моим самым лучшим другом! Наравне с тобой, конечно.

Мун не мог перестать улыбаться. Он всегда был рад, когда Бенни был таким счастливым.

— Очень рад за тебя.

«Раз я не смог спасти его, значит постараюсь спасти тебя» — думал он, видя все эти параллели. Слава богу эти рыжие волосы и серые глаза не дают ему полностью сойти с ума.

— Что ты сегодня хочешь делать? Придумал что-нибудь? — спрашивал Мун, доставая из шкафчика недавно купленное какао. Он сам не особо любил такое, особенно в последний год, но Бенни был без ума от этого напитка.

— Ну вообще я бы хотел съездить в Мега Пиццаплекс. Мне мама дала денег! Даже на нас двоих, поэтому можешь не волноваться по этому поводу. Я ещё хочу посидеть там в детсаду, мы недавно познакомились с одной девочкой, и она туда приходит на весь день каждое воскресенье и я, — он тут же замолчал, покраснев. Быстро закинул в рот шоколадный батончик и, отвернувшись, начал его жевать с большими щеками как у хомяка

— С девочкой говоришь, — усмехнулся Мун, ставя кружку с какао прямо перед племянником, — И что же это за девочка такая, — он сел напротив мелкого, подперев голову рукой. Бенни быстро выпил полкружки какао, запивая тот батончик.

— Откуда у тебя такие сладкие батончики? Где ты их вообще купил?

— В магазине, чтоб у тебя жопа слиплась. Так что за девочка?

Спавший румянец снова вернулся. Бенни поджал губы и отвел взгляд в пол.

— Ты ведь не расскажешь маме? — тихо спросил он.

— Не расскажу, не бойся.

Мальчик набрал полную грудь воздуха, резко выдохнул и взволнованно начал:

— Ну в общем, я недавно ходил в детсад, и там была очень красивая, веселая девочка, и родители не разрешают ей просто так гулять, да и она живет достаточно далеко, но каждое воскресенье приезжает в Пиццаплекс. А она мне так понравилась, она очень любит Чику и её любимая фазшипучка со вкусом винограда. Но мама, если узнает, опять мне будет говорить, что я занимаюсь какой-то фигней, вместо того, чтобы учиться, но но что если я люблю ее.

Под конец он был совсем красный и растерянный.

— Ох уж эта влюблённая молодёжь, — усмехнулся Мун, понимающе улыбаясь.

— Эй, а как у старика в любви?

Улыбка тут же пропала с его лица.

— Никак.

— В смысле? А как же тот парень?

— Бенни, — резко и строго произнёс Мун, хмурясь, — Извини, — тут же спокойно и виновато сказал он, — с ним все кончено и уже давно, не сошлись характерами вот и все.

Пацан грустно вздохнул и устремил взгляд куда-то вниз.

— Извини—

— Все хорошо, давай допивай и будем собираться.

Мун встал и пошел в свою комнату.

Не хотелось туда идти, не хотелось их всех видеть, не хотелось там находиться ни минуты.

Он стал рыться в своих вещих и нашёл ту самую рубашку, которую он спрятал далеко-далеко, надеясь, что он больше не вспомнит о ней, но из всех вещей лишь она была чистой.

«Надеюсь это пройдёт быстро» — думал он, застегивая пуговицы. Мун закатал рукава и провел рукой от груди к низу, окончательно приводя себя в порядок.

Обычная голубая рубашка, которую он купил по дешёвке.

Это обычная рубашка, у нее обычный запах, обычная ткань.

Хватит.

— Все, пошли? — спросил Мун племянника.

— Да!

Сорок минут на автобусе, изрисованная остановка, куча бычков на земле, много, слишком много, людей, яркий свет и громкая музыка.

Вперёд, направо, снова вперёд, налево, вниз, а потом направо.

— Ого, доброе пожаловать в наш великолепный детский сад суперзвезд! — из ниоткуда появился высокий и громкоголосый парень в синем ночном колпаке, белой рубашке и в широких таких же синих штанах. За кучей грима тяжело было понять, что это за человек, но по голосу казалось, что он только недавно выпустился из школы, — Я Мундроп! Я один из двух воспитателей, которые проследят, чтобы с вашим ребёнком было все хорошо!

Он быстренько взял планшет со стола охраны и попытался там что-то найти.

— В верхнем левом углу три точки, вторая строчка, номер пятьдесят, — подсказал Мун.

Парниша удивленно посмотрел на него, но сделал все как тот сказал.

— Ага! Бенни, еще раз добро пожаловать! Мы будем веселиться до упаду!

— Время два часа, ну там написано, — тут же вставил Мун.

— Угу, — кивнул головой Мундроп, глядя в планшет.

— Стажёр?

Парень снова удивился и неловко улыбнулся.

— Так заметно? — он почесал затылок, — Да, но я постараюсь, чтобы все обошлось хорошо.

Мун улыбнулся и кивнул.

— Ну а теперь пошли! — воспитатель взял Бенни за руку и повел к другим детям.

«Он не настолько маленький, чтобы так его водить» — весело думал парень, глядя на этих двоих, пока он посмотрел за них.

Давно он смотрел на него? Узнал ли?

Так или иначе он, находясь недалеко от бассейна с шариками, смотрел прямо на Муна.

Мундроп отвёл Бенни к детям, которые играли со вторым воспитателем, и тот нагнулся, чтобы поздороваться с мальчиком.

«Может он смотрел на Бенни?» — панически думал Мун, уходя от дверей.

Он был повернут в сторону Муна, но в этой же стороне шли те две. Может ему просто все показалось, как он мог узнать кого-то на таком большом расстоянии.

«Зачем я только пришел сюда? Зачем зачем зачем?»

Еще и эта рубашка. На языке снова тот вкус алкоголя, снова та боль на щеке и тепло, стекающее по шее.

Те слова и слезы. Обещания и мечты.

И с того времени остался лишь сигаретный пепел, падающий за землю.

Он сам загнал себя. Сам во всем виноват.

— Между прочим это помещение только для персонала.

Резкий звонкий женский голос тут же выбил почву из-под ног и Мун чуть не обратил сигарету.

Она не изменилась.

— Я могу уйти.

Железная дверь громко закрылась, оставляя их вдвоём.

— Нет, останься, — ответила Чика, облокачиваясь на нее.

Мун улыбнулся, смотря на старую подругу.

— Мап тебя заметил, когда ты с Бенни покупал билет в детсад. Он в последнее часто здесь бывает. Ну со слов Сана, конечно.

— Мой большой и взрослый Бенжамин влюбился и делает все, чтобы быть рядом с любимой, — усмехнулся он, затягиваясь.

— Будет делать то же, что и ты? — абсолютно серьёзно спросила Чика.

Мун медленно выдохнул сигаретный дым и ничего не сказал. Он не знал, что говорить.

— Ясно, — разочаровано ответила Чика, — все понятно.

Мун поджал губы и стиснул зубы. Почему же так паршиво…

— Как у вас дела?

— Нормально, — ответила Чика после долгих раздумий, — Недавно у Монти был день рождения, ходили отмечали, хорошо повеселились.

— Все?

— Да, все. И я, и Фредди, и Сан. Сан вообще подарил ему такой подарок хороший, мне казалось, что Монти сейчас расплачется.

Мун не мог поверить. Никак не мог поверить в это.

— Это такая шутка?

Чика потупила взглядом перед собой, а потом повернулась к Муну.

— Нет. Знаешь, год назад было тяжело такое представить, но мы все здесь так дружно работаем, Рокси вкусно готовит, приносит крутые тортики. Вот недавно у нас увольнялся воспитатель, мы всем коллективом его провожали, а потом встречали нынешнего. Парень не поступил в универ, а деньги нужны, причем много. Знакомо?

Мун нахмурился.

— Ага.

Он затушил сигарету о какую-то балку и выкинул окурок в мусорку.

— Рокси бросила курить, — вдруг сказала Чика, — Я сказала, что не приемлю курящих, вот она и изменилась.

— Меня тоже не приемлешь?

— Да, и даже если бы ты не курил.

Мун усмехнулся, невольно натягивая улыбку и грустно глядя на асфальт.

— Это даже не смешно, Мун!

Удар по стене, слезы.

— Почему ты можешь так себя вести?!

Чика глубоко вздохнула, вытерла слезы и спокойно посмотрела на на парня, хоть в глазах и была видна обида.

— Ты хоть понимаешь, что ты сделал? Ты понимаешь, что мы чувствовали?

— Прости.

Это все, что он мог сказать, все его нутро сжималось от стыда и ненависти. Хотелось растерзать себя, сорвать кожу, мясо, добраться до органов, чтобы убрать ебучий катализатор всего этого.

— Прости?! — удивилась Чика, — То есть ты бросил нас, пропал на целый год да так, что до тебя нельзя было ни дозвониться, ни найти как-то, и теперь просто «прости»?!

Она срывалась на крик. Он довел лучшую подругу до истерики.

Лучше бы он вовсе здесь никогда не появлялся.

— Где ты вообще был? Мы с Саном ходили к тебе, но тебя там не было.

— Я три месяца был у родни в другом городе, потом вернулся домой.

— Почему не отвечал на звонки?

— Сим карту заблокировали.

— Почему в сети не появлялся?

— Забыл пароль.

— Отовсюду?

— Винда полетела, переустановил, а все пароли снеслись, телефон тоже сломался, покупал новый.

Она хотела его ударить. Он был уверен в этом. Будь это год назад, она бы его ударила.

Но вместо этого она просто развернулась и пошла в сторону двери.

— У Сана сейчас должен быть перерыв. Если ты не такой мудак, лучше поговори с ним. Мне с тобой разговаривать не о чем.

Она ушла, захлопнув за собой железную дверь.

Мун достал еще одну сигарету, поджёг и сильно затянулся, что аж начал кашлять.

Хотелось раствориться, растворить себя, утопиться в океане виноградной фазшипучки.

Какой же он мудак, какой мудак!

Зачем пришел, чего хотел?

Он присел на корточки, опуская лицо к асфальту.

«Долбаёб»

Мун сомневался в том, стоит ли правда идти к Сану сейчас, но если он этого не сделает, он будет еще хуже в их глазах и в своих тем более.

Он во всем виноват.

С самого начала он начал все это. Все это довел до точки невозврата и просто смылся.

Он убежал.

Жалкий.

Какой же он жалкий жалкий жалкий.

Муну хотелось разгромить все здесь. Руки так и чесались, чтобы ударить в чье-нибудь ебало, особенно в свое.

Его тело это всего лишь оболочка, в которой хранится монстр. Хотелось вытащить его и раздавить в своих ладонях, чтобы его черная кровь стекала и капала на пол, чтобы он был просто безвольной массой, чтобы он больше никому не навредил.

Но для этого придется разрушить самого себя, разорвать кожу, мясо, добраться до органов. Разбить череп, чтобы так же сжать головной мозг.

Как же часто ему хотелось это сделать.

Каждую ночь.

Как только солнце заходит за горизонт, всё это возвращается.

Горсть таблеток, веревка, открытое окно.

Столько возможностей, столько возможностей избавить этот мир от такого жалкого подобия человека.

Канцелярский нож, лежащий в тумбочке, бинты, собственные руки и куча синяков на бледной коже.

Бессонные ночи и пустой холодильник.

Он ненавидел суицид, ненавидел любое проявление селфхарма, потому что всегда боялся потерять Сана с Чикой.

Боялся увидеть новые порезы и в конечном счете труп, лежащий на полу.

Так боялся так боялся.

Но с собой все это становится не страшным, даже приятным.

Истязай, истязай своё тело, чтобы наконец-то наказать одного еблана, который полностью заслужил этого.

Когда-нибудь это закончится, когда-нибудь он перестанет просыпаться по ночам в страхе, когда-нибудь перестанет обвинять себя во всем и сгорать, сгорать от стыда и вины.

Оно закончится, когда погаснет свет.

Все равно теперь он никому здесь не нужен.

Такая знакомая дверь, такой знакомый рисунок, такой знакомый запах.

Он глубоко вздохнул и постучался.

Дверь открыл тот новичок, и он удивленно посмотрел на Муна.

— О, это же вы! Но извините, это место только для персонала.

— Я к Санрайзу. Можно? — тихо и подавленно произнёс он, за спиной сжимая свое запястье.

Новичок удивленно захлопал ресницами и скрылся, но через время открыл дверь пошире и отошел, приглашая Муна в комнату.

Парень неуверенно зашел, сердце бешено колотилось в груди, а ноги были такими тяжёлыми.

В конце комнаты стоял Сан, что-то смотря в телефоне. Потом он отложил гаджет и посмотрел на Муна, улыбнувшись.

— Слушай, можешь оставить нас одних? — по-доброму спросил Сан, смотря на второго воспитателя.

Тот кивнул и вышел за дверь, закрывая ее. Последний путь назад был разрушен.

— Привет, — весело начал Сан, садясь на диванчик, — Давно не виделись. А чего ты как не родной, садись, — сказал он, указывая на кресло напротив.

Мун молча подошёл и сел туда.

— Привет, — тихо и потерянно произнес он.

Сан молчал, а потом резко засмеялся, отчего Мун растерялся еще сильнее.

— Ты такой смешной. Никогда не видел нашего дорогого Муна таким потерянным и подавленным. Все хорошо?

— Это я у тебя должен спрашивать.

— О как, — искренне удивился Санрайз, — то есть ты умеешь сопереживать другим людям или это Чика тебя послала сюда, спросить такое?

— Чика послала, но спросить я сам решил, — он нахмурился, глядя на плоскость кофейного столика, — Я слишком много натворил. Я виноват и хотелось бы попросить у тебя прощения.

— Ты это делаешь, чтобы самому не так противно было?

Мун резко поднял голову и удивленно посмотрел на Сана, у которого уже не было и намека на ту улыбку.

— Я уже давно тебя простил, не волнуйся. Но это не значит, что я тебя не ненавижу. Прости за такие грубые и громкие слова, но ты мне правда противен. То, что сделал ты, еще не скоро пройдёт.

— Я знаю, — грустно сказал Мун, хмурясь и сильно сжимая челюсть.

— Я не хотел видеть в тебе ничего плохого, типа после твоей пропажи и в принципе того случая, я все пытался убедить, что ты хороший, просто я такой чувствительный и все такое. Все же ты хорошо дружил с Чикой, да и Фредди хорошо к тебе относился. Но благодаря им я как раз и понял, какая мразь скрывалась за милым личиком. Не думаю, что они оба рады тебе сейчас. Монти с Рокси сначала вообще не понимали, что происходит, но как узнали, возненавидели тебя, наверное ещё сильнее, поэтому не советую сейчас как-либо пересекаться с Монти.

— Мне ужасно стыдно за свое поведение и мне правда ужасно плохо из-за всего этого, но больше всего я беспокоился о вас, чтобы ваши ментальные проблемы не усугубились.

— Если бы ты правда из-за этого беспокоился, ты бы не скрылся, — тут же ответил Сан, — Как ты вообще представлял, что твоя пропажа не усугубит наши ментальные проблемы. В любом случае, можешь радоваться, ни у меня, ни у Чики нет больше таких проблем. По крайней мере, мы больше не режемся и даже не задумываемся о самоликвидации, хоть еще некоторые противные штуки остались, — он гордо улыбнулся, поднимая руки, где на запястьях не было ничего кроме тонких белых полос.

— Я очень рад за вас, — с облегчением вздохнул Мун, вставая, — Ну, думаю, мне уже стоит идти, рад был поговорить, — он пошел в сторону двери с лёгкой улыбкой и едва сдерживая слёзы.

— Не смей умирать, — вдруг произнёс Сан. Мун остановился на полпути и развернулся к нему лицом.

— Ты о чем? — спросил он, неловко улыбаясь.

— Я периодически спрашивал у Бенни как твои дела, на что он всегда отвечал, что очень сильно волнуется за тебя, потому что ты всегда выглядел подавленным, у тебя постоянно были перемотаны руки, да и его мама сказала ему, что ты вот-вот можешь что-нибудь с собой сделать.

— Не думал, что ты запомнил его.

— Мне иногда кажется, что ты никогда не думал и тем более о других.

Сан встал и подошёл к Муну.

Сейчас он был куда злее, чем когда они говорили о его проблемах.

— Он несколько раз спрашивал, почему же мы расстались, но я ему никогда ничего прямо не говорил. Не хотелось подрывать его веру в своего прекрасного дядю. Ты всегда говорил, что хочешь спасти меня, что хочешь помочь мне, но получалось все ровно наоборот, ты хотел спасти себя, утопив меня, сделав своей куклой. Сейчас здесь, в Пиццафлексе, ты правда никому не нужен. Ни Чике, ни Фредди, ни мне, но Бенни ты нужен и, пожалуйста, спаси его, но не так, как меня. Ты вечно сбегаешь от проблем, а потом, из-за твоей трусости, страдают другие, поэтому постарайся, чтобы последний, кто тебя любит не разочаровался в тебе и не остался один.

Раздался шлепок. Мун коснулся своей щеки, которая отдавала болью.

— Извини, конечно, но так надо было.

Сан развернулся и подошёл к зеркалу. Он взял красные ленточки с бубенцами и завязал их на запястьях. Посмотрел в зеркало и тут же его злоба как будто бы испарилась.

Он на работе, сейчас не место быть злым или показывать свои настоящие эмоции.

А может он уже так быстро все забыл.

Мун вышел из комнаты и увидел новичка, который залипал в телефоне.

— Все хорошо? — взволнованно спросил он, видимо, увидев след на щеке.

— Да, всё хорошо, не волнуйся, — улыбнулся Мун и ушел.

Не он должен жаловаться, не он должен злиться и реветь.

По крайней мере, у них все хорошо.

А у него еще есть важные дела.

Вот бы можно было все исправить…