- блять, женя... – даня смотрит на него, хрупкого, усыпанного гематомами и синяками, и сердце непроизвольно сжимается и перестает стучать. – у тебя голова есть вообще?

женя смотрит в пол, теребит грязными пальцами рукава кожанки, и шмыгает носом – он опух и, кажется, разбит, прямо как сам юноша, и над губой засыхают кровавые разводы.

- я за тебя любого отпизжу, – тихо говорит он, поднимая свой взгляд на даню.

у того тормоза сносит к чертям, и сердце, в конце концов, разбивается и шуршит осколками в грудной клетке. даня на негнущихся ногах подходит ближе, почти не дыша, стягивает куртку с его плеч. она с лязгом застежек падает на пол, и женя вздрагивает. все еще смотрит дане в глаза.

а потом опускает взгляд на губы.

у дани глаза на мокром месте; он кривыми пальцами оглаживает острые скулы парня напротив; поврежденная кожа почти пульсирует под кончиками его пальцев, словно просит помощи. подушечками проходится по потрескавшимся губам и вдруг целует женю в подбородок. с ресниц катится мокрая дорожка. а за ней другая. и это, наверное, нон-стоп.

- ты ебаный придурок, – шепчет он, шмыгая носом, и смаргивает слезы.

женя тяжело выдыхает, ластится к даниным ладоням, а свои складывает тому на талию. но не прижимает к себе ближе, держит пространство, не позволяя себе много.

- мозги тебе вышибли там, наверное. идиот, – даня еле видит сквозь пелену, но оглядывает ссадины вблизи, и ему хочется волком выть, – идиот ты, ясно тебе?

смотрит в глаза жене, у которого внутри что-то рушится. смотрит со злостью, с болью, с жалостью, с гордостью и с бесконечным тупым обожанием.

- я как пес, блять, даня. я ебаный пес. тебе предан слепо, к тебе привязан навечно, сука, – чувствует, как голос ломается, и дамбу прорывает: он плачет тоже. плачет, хотя слез своих не показывал никогда. – я готов на коленях перед тобой стоять, даня. я убью за тебя, ты понимаешь?

да. да, блять. даня понимает, понимает, как никто другой. и плачет навзрыд, дрожащими вспотевшими пальцами в волосы на затылке зарывается и глотает соленые слезы, прижимаясь лбом ко лбу жени. тот пальцы свои со стертыми костяшками на талии сжимает сильнее. и обнимает крепко-крепко, обхватывает обеими руками и губами – к теплой шее. он целует так, будто кожа дани – единственный источник его жизни; слезы падают тому за ворот и катятся вниз к копчику, и жене ни разу не стыдно. он живой и он любит, чего ему стыдится?

даня смотрит в зеркало на свои опухшие глаза, на крепкую женину спину, его руки, что близко к себе прижимают, его шею и на свои пальцы в его волосах. он чувствует горячее дыхание и его слезы на своей коже, чувствует, как сердце бьется тихо, но отчаянно, будто кричит: «люби меня так сильно, как и я тебя, умоляю!»

даня смотрит на женю и думает, что да, это любовь.