Сидим в твоём номере и обсуждаем, какие же все вокруг гады и сволочи. Я помогаю тебе собрать чемодан, контролирую, чтобы ты ничего не забыла. Но это всё, впрочем, не так уж и важно…
А важно то, что я смотрю на тебя и понимаю, какая же ты удивительно красивая… И не понимаю, как я не замечала этого раньше. Нет, конечно же, всё не так! Замечала. Замечала ещё как! Уже как полгода замечаю, да вот только сказать боюсь… Боюсь сказать тебе о том, какая ты невероятная, потрясающая, да и вообще неземная… Боюсь сказать тебе о том, как сильно ты мне нравишься… Потому что нельзя. Потому что я твой друг, потому что ты не одна, потому что ты счастлива… Потому что ты натуралка в конце концов! И тут я со своими чувствами. Как снег на голову. Нет, оно тебе не нужно… Нельзя.
Но это всё тоже абсолютно не важно, чёрт подери! Важно то, что ты действительно удивительно красивая, жутко мне нравишься и я безумно хочу сейчас тебя поцеловать… А ещё через сорок минут надо сдавать номер, а потом у тебя поезд. Спустя четыре часа ты уедешь домой. Да кто придумал эти ужасные расстояния?! Что? Я сказала это вслух? Да, мой друг, расстояния убивают. Мы же видимся с тобой так редко, понимаешь? Скучаю. По-дружески. Очень. Но какая же ты красивая…
Голова идёт кругом. Вспоминаю вчерашний день, долгую прогулку и наши абсолютно негетеросексуальные шутки на почве откровений одной из поп-звёзд нашей эстрады. Вспоминаю твоё «Будешь нарываться — поцелую!», брошенное мне вечером. Совершенно не всерьёз… Ну, конечно, ты ведь всё прекрасно знаешь о моей ориентации… А я ведь слаба. А я ведь хочу только этого на самом деле! Все мои мысли вот уже сутки занимает образ твоих красивых губ. И фантазии о том, что никогда не выйдет за пределы шуток.
Кстати, о шутках. Мы опять смеёмся над чем-то, и ты в порыве прижимаешь меня к себе, проводя рукой между лопаток. И я таю. Я плавлюсь, как грёбанный пломбир под июльским солнцем. Что же ты делаешь, моя хорошая… Что же ты делаешь…
И что делаю я, когда после каждого слова сокращаю расстояние между нами на сантиметр? Чем я вообще думаю?! Да ничем, скорее всего. Потому что я вообще не думаю. Я лишь надеюсь, что ты поймёшь, чего я хочу. А я хочу, чтобы ты, наконец, решила, что я на что-то нарываюсь и поцеловала меня, в конце-то концов! Я сама не осмелюсь никогда… Потому что так страшно сломать ту хрупкую пере-дружбу, что есть между нами. Так страшно остаться без тебя навсегда…
Да к чёрту всё! Смотрю на часы: до сдачи номера осталось меньше получаса. А это значит, что мы возьмём твой чемодан и вместе с ним поедем в какую-нибудь кафешку около вокзала, чтобы скоротать эти несколько часов до поезда и не опоздать. И я даже не смогу тебя обнять, так, чтобы ты всё почувствовала…
Поезд. Поезд. Поезд, поезд, поезд… До него четыре часа. И кто знает, когда мы увидимся вновь? Точно — к чёрту.
— Знаешь… — показываю на экран телефона, где табличка времени отсчитывает секунды до нашего расставания, — У нас есть ещё двадцать минут… Ты… Ты можешь делать всё, что хочешь…
Ты слышишь меня? Услышь же! Пойми меня! Скажи мне, что ты действительно тоже хочешь этого!
Тихо смеёшься и склоняешь голову набок. Хитрый прищур и вот уже с твоих удивительно красивых, ровно как и ты вся, губ слетает:
— А чего хочешь ты?..
Сейчас или никогда!
— Поцелуй меня…
И ты целуешь! Целуешь меня так, как не целовал до этого никто и никогда. Мне кажется, я в раю…
— Я… Я люблю тебя!.. — отстранившись всего на секунду.
И снова — рай…
Двенадцать часов дня — и я спускаюсь с небес на землю. Будильник на телефоне звенит набатом. Мы молча выходим. Сдаём номер, выходим на улицу и также молча оглядываемся по сторонам. Ни слова… Страшно. Первое небо рая уже случилось. А что дальше? Сразу седьмое или прямиком в преисподнюю?
Вдох-выдох. Я смогу. Я хочу тебе это сказать.
— Ты бы куда сейчас хотела?..
— Не знаю. А ты?
Вдох. И я прыгаю в этот стремительный водоворот.
— А поехали ко мне?.. До поезда ещё далеко…
А на поезд мы всё-таки опоздали. Я смотрела, как ты в последнюю секунду запрыгиваешь в вагон — даже не в свой — и плакала. А на поезд мы всё-таки опоздали, потому что я никак не хотела тебя отпускать… Ни когда обнимала за бархатные покатые плечи, ни когда застёгивала на тебе блузку, ни когда прижимала тебя к стене собственного подъезда, целуя в последний раз. Ни когда мы бежали по перрону, чтобы посадить тебя на поезд. Только вот опустить всё же пришлось.
Всхлипываю в последний раз. Всё, твой поезд ушёл, и махать в окошко с перрона больше некому. Никто не увидит. Твой поезд ушёл — или всё-таки мой?..
Вдруг дёргаюсь от резкого звука, пробравшегося в мой кокон, где только полный вакуум да воспоминания о нас…
Уведомление.
«Знаешь, я ведь тебе ещё два месяца назад сказать это хотела…»
Вдох-выдох.
«Я тоже тебя люблю, родная. Очень»