Я хорошо помню её глаза, когда она смотрела на меня в последний раз. В них были боль, безысходность и остатки горькой нежности. Я помню, как она качала головой.
— Так больше продолжаться не может.
Я снова раздражалась, злилась, кричала.
— Скажи, что больше не любишь! — выплевывала я ей в лицо.
— Люблю, — она тихо улыбалась. И тут же снова становилась мрачной, — Но больше я так не могу.
Я хорошо помню её глаза, когда она уходила. Что было в следующий месяц — помню плохо. Помню, как много плакала, помню, как после выгребала из квартиры целую батарею пустых бутылок, в которых некогда был хороший алкоголь. Помню, что даже, кажется, родители стали смотреть на меня с чуть большей заботой. Больше ничего. Остальное вспоминается смутно. Но я отлично помню её глаза.
Я помню её глаза, когда мы встретились в следующий раз. Через шесть лет.
— Здравствуй, — помню, как она кусала губы в попытках улыбнуться, — Я скучала по тебе…
Я смеялась ей в глаза. Говорила, что она снова лжёт. Потом обнимала её, цепляясь за покатые плечи, и горько плакала. А потом вновь жутко смеялась. И снова плакала.
А она стояла и гладила меня по волосам, уговаривая быть счастливой. А я не могла быть счастливой. Я хорошо помнила её глаза.
Я помню, как мы встретились ещё через два года. Я хорошо помню её глаза и то счастье, которым они светились.
— Не ожидала тебя здесь увидеть! — её тонкие пальцы чуть касались моей шеи, когда она меня приобнимала.
Помню, как я вздрогнула. Ровно также, как и раньше вздрагивала от каждого её прикосновения. Ровно также, как и раньше.
— Я тебя тоже… Как живёшь? — кривая улыбочка никак не походила на искреннюю радость. Хотя в тот момент я была одним из самых счастливых людей на земле.
— Да вот… — она пожимала плечами, — Вроде всё хорошо…
— А по-моему у тебя праздник, — я вновь пыталась натянуть на лицо радушие, — Я-то тебя отлично знаю…
Я хорошо помню её глаза, когда она произносила следующую фразу. Фразу, которая до сих пор каждым словом пульсирует у меня в голове.
— Я замуж выхожу… — она смущалась и опускала взор, даже не осознавая, какое клеймо выжигает на моём сердце.
— Поздравляю, — помню, каких сил мне стоило выдавить это из себя, — Счастья тебе и удачи. Хорошей семейной жизни.
Я помню её глаза. Я помню горечь и обиду, которые в момент затуманили её радостный доселе взгляд. Я помню стук неизменных каблуков за моей спиной, когда мы расходились в разные стороны. Но я не помню, кто отвернулся первой…
Я хорошо помню её глаза, которыми она смотрела на меня ещё через полтора года. Я помню, как она плакала у меня на груди и шептала куда-то в шею нечто не очень разборчивое, но ужасно нежное и искреннее.
— Я люблю тебя, — она так резко и внезапно вскинула голову, что я чуть не упала тогда, — Слышишь, я люблю тебя!
— Десять лет почти прошло… — я в очередной раз тяжко вздыхала. За годы без неё это вошло в привычку.
— Я знаю. Десять… — она снова вытирала слёзы, градом катившиеся из её глаз, — Но я так и не научилась жить без тебя…
Я хорошо помню её глаза. Я хорошо помню, как искорка надежды зажглась в них. Я помню, как крепче сжимались её руки на моих плечах. Я помню её дыхание. Близко-близко.
— Я тоже, родная. Я тоже…
Я очень хорошо помню её глаза.