I'm sending a raven
With blood on its wings
Hoping it reaches you in time
And you know what it means
'Cause out here in the darkness
And out of the light
If you get to me too late
Just know that I tried
© Sam Tinnesz - Far From
till death do us part
(пока смерть не разлучит нас)
~~~~~🪦🪦🪦~~~~~
Запах меди забивается в ноздри, стоит едва ли ступить за порог клуба. Три пары ног в тяжелых ботинках вязнут в кровавой жиже, как в болоте, жиже, вытекшей из тел убитых охранников, теперь безвольными манекенами лежащих на пороге. Альфы, вошедшие в помещение, прислушиваются к шуму, который должен сопровождать подобные места: басы клубной музыки, шумные разговоры, выкрики бармена, но сейчас… только тишина, давящая на уши могильной плитой. Под подошвой обуви хрустит разноцветное стекло от разбитых бутылок с алкоголем. Мужчины осторожно ступают по залитому полу, перемешивая своими шагами стеклянную крошку с этиловым спиртом и багровыми реками под звуки позвякивания отстрелянных гильз; они движутся медленно, прикрывая носы изгибом локтя из-за тошнотворного запаха металла с примесью удушающе сладкого аниса.
Оглядывая кровавый пейзаж, состоящий из разбросанных повсюду тел простых посетителей, которым не посчастливилось сегодня здесь оказаться, — живот молодого альфы стягивает болезненным спазмом. Трупы грудой лежат у чёрного входа, — пытались сбежать — с посмертным ликом навсегда запечатленного на них ужаса.
— Проверьте, возможно, что есть живые, — приказывает высокий альфа в середине, борясь с приступом подступающей дурноты.
Конечно, он не впервые видит мертвецов, но такое… Безжалостная, жестокая и кровавая бойня, будто это не люди, а второсортный скот, привезённый в забойный цех; подобное альфа наблюдает впервые. Им просто не повезло, просто оказались не в том месте, не в то время, — пытается он убедить себя, а желудок тем временем скручивается, как поломойная тряпка, и ужин, что рвётся наружу из альфы, встает желчным комом в пищеводе.
Мужчина тяжело дышит в рукав своей форменной куртки с эмблемой оскалившейся змеи, обвивающейся вокруг двух скрещенных катан на спине, и сглатывает вязкую слюну, прежде чем шагнуть на железную лестницу второго этажа. Тем временем двое других растаскивали трупы от эвакуационной двери, что оказалась запертой, оставив один на один жертв и беспощадных убийц.
Альфа медленно поднимается по железной лестнице на второй этаж. Он остекленевшим взглядом глядит на убитых мужчин из личной охраны главы, что теперь лежат на подходе к приватным комнатам с изрешеченными автоматной очередью телами.
Его сердце сжимается от боли, бьется быстрее, разгоняя кровь. Маленькая крупица надежды, с которой он мчался сюда, только что погасла. Он толкает дверь, едва сдерживая яростный крик, что рвётся изнутри, крик наполненный бессилием и принятием.
— Босс… — тихо ахают сзади подошедшие парни.
И старший только рвано выдыхает, медленно осматривая помещение. Пилон, размещённый в центре на невысоком круглом постаменте, залит кровавыми узорами; капли бордо застыли, как будто нарисованные чьей-то безумной рукой, — последняя картина неизвестного художника с мертвым омегой, лежащим с раскинутыми руками. На мягких темно-фиолетовых велюровых диванчиках ещё несколько оголенных тел, таких же юных и прекрасных, но уже восковых, с болью утонувших в войне за власть и обрызганных всполохами кровавых пятен. Альфа прячет трясущиеся от такой неприятной картины руки в карманы и подходит к телу мужчины в центре, — центру всей композиции.
Тот лежит с запрокинутой головой на спинке дивана, бесцельно уставившись в потолок; распахнутая настежь рубашка оголяет крепкие мышцы груди, в руке крепко зажат стакан с растаявшим льдом и янтарной жидкостью, и только аккуратная дырочка в голове альфы, говорит о том, что мужчина мёртв. У ног же мертвеца, будто сложивший свои крылья, как порочный ангел, лежит обнаженный омега.
— Брат… — тихо шепчет шатен, когда внутренности наполняются сожалением.
Одеревенелой рукой он тянется к распахнутым глазам главы и, накрывая их ладонью, закрывает тому веки в последний раз.
Мужчина отстраняется и глубоко вдыхает в легкие воздух, ощущая пустоту внутри. Вместо души — выжженное поле и то, что должно болеть от смерти названного брата, не болит, лишь оставляет после себя горький привкус вины, который подобно пеплу оседает на языке. Достав из кармана джинсов телефон, он набирает номер, который не записан в контактах, но он помнит его наизусть.
На том конце отвечают почти мгновенно: гробовым молчанием.
— Главы больше нет… Дохёна, больше нет, Ён… — шумный выдох служит альфе ответом; абонент отключается.
~~~~~🪦🪦🪦~~~~~
— Ещё не лёг? — спрашивает альфа, выходя из душа и подходя к сидящей, сгорбленной фигурке омеги у монитора компьютера.
Он мягко целует его в висок, но тот никак не реагирует на проявление чувств. Мужчина, отстраняясь, бросает мимолетный взгляд на простенький телефон, зажатый в руке до побелевших костяшек и хруста дешевого пластика.
— Кто-то звонил?
Омега, застывший в одной позе, все же отмирает.
— Спам, — врёт он.
— В такое время? — удивляется мужчина, потому как часы показывают второй час ночи.
— Да-а… — отрешенно тянет тот в ответ, уставившись в одну точку немигающим взглядом.
— Ладно, детка, идём спать, завтра допишешь свою статью, — уговаривает он омегу и приобнимает за плечи.
Омега отсутствующим взглядом скользит по экрану монитора, а на телефон приходит уведомление:
«Вы зарегистрированы на рейс 717».
Он безразлично смахивает баннер и думает, что статью для медицинского журнала по биофизическим принципам функционирования артериовенозных мальформаций головного мозга он уже никогда не допишет.