Саске всю дорогу не отлипал от Наруто, а сейчас, наконец прибыв в больницу, нервно наматывал круги возле двери, за которой не так давно скрылся блондин не без помощи санитаров, которые ввезли его туда на кушетке. Прошло уже полтора часа с тех пор, как кнопочка над операционной горит красным, а оттуда еще никто не выходил хотя бы даже для того, чтоб сообщить, жив ли пациент или уже поздно. Учиху с головой съедало это неведенье и он уже всерьез задумывался о том, чтобы самому вломиться туда и узнать, как там Наруто, но что-то каждый раз его останавливало, а рука так и застывала в полу-сантиметре от ручки двери, отказываясь двигаться дальше и Саске еще долго не мог сообразить, что этим «что-то» являлась дремавшая сотни лет совесть.
Это что ж получается, это он виноват, что Узумаки вспорол себе вены? Да тут и сомневаться не стоит, ответ очевиден — да. Имеет ли он теперь право находиться рядом с ним? Наверное, сейчас будет лучше всего и вовсе развернуться и уйти, ведь если даже все обойдется, Наруто вряд ли захочет его видеть, ну а если все же увидит, то где гарантия, что не повторит попытку суицида?
Да, только сейчас, отойдя от алкогольного опьянения и мучаясь в неведении, Саске понял, что натворил. Только сейчас он действительно задумался о том, что чувствовал Наруто, когда его всю ночь напролет… Только сейчас он осознал, насколько грязно он поступил. Да что там, Учиха только сейчас понял, что, фактически, убил Наруто. Да-да, именно убил, ведь даже если блондин выживет, то вряд ли уже когда-нибудь станет прежним — тем Наруто, которого брюнет знал, а сам Учиха всю жизнь будет нести на своих плечах тяжкую ношу, зная, что кто-то серьезно пострадал по его вине. И не просто кто-то, а Наруто — любимый человек. Но что теперь поделать?
— Учиха Саске? — за спиной раздался грубый беспристрастный голос и Саске, обернувшись, увидел таки врача, который снимал с рук перчатки, тяжело глядя на него.
— Как он? — первым делом поинтересовался брюнет, чувствуя, как сердце колотится где-то в горле.
— Вы знаете, что за последние двенадцать часов у него был половой контакт? — так же безэмоционально поинтересовался доктор, смотря на Саске так, что тому показалось, что он все знает. Учиха кивнул, нервно сглатывая слюни, которые скопились за то время, пока он ожидал ответа. Казалось, что прошла вечность. — Возможно, Вы знаете, что это был однополый контакт насильственного характера? — Саске и вовсе выпал в осадок, сам не зная почему отвечая на эти вопросы, да еще выкладывая правду, ведь врач явно намекает на то, что подозревает его в изнасиловании пациента, с которым пришлось повозиться, чтоб нормально зашить руки и, обнаружив еще повреждения тканей, зашивать пришлось не только руки, но и щеки, и анальное отверстие.
— Как это относится к моему вопросу? — опомнившись, уточнил брюнет, уже ощущая, как трясутся поджилки.
— Поумерьте свой тон, юноша, — запихнув перчатки, на которых все еще оставалась кровь Наруто, в карман, строго выдал врач. — Мой ответ тесно связан с Вашим вопросом. Сейчас только от него зависит, насколько он хочет жить, но в связи с недавними насильственными действиями, полагаю, шансы на поправку невероятно малы. Мы сделали все возможное.
В груди больно кольнуло, ноги перестали держать и Саске осел на неподалеку стоящий железный стул у стены, чувствуя страх за чужую жизнь, страх потерять любимого. Черт, что же он натворил?
— А сейчас, если Вы не против, прошу Вас пройти со мной в лабораторию для сдачи анализов. Если Вы не причастны к этому, Вас в ту же минуту отпустят.
— Не надо анализов, — пробормотал Учиха, глядя в одну точку на стене напротив. — Это был я. Я изнасиловал его, из-за меня он… — договорить он так и не смог, так как внезапно стал задыхаться. Приступ паники охватил брюнета, который даже не заметил, как и когда его довели до поста, где вручили успокоительное. Обретя возможность дышать, Учиха поднял глаза, которые заслезились не то из-за недавней паники, не то из-за осознания, что Наруто, по прогнозам доктора, не выживет, спрашивая. — И что теперь?
— Теперь мы обязаны сообщить вашим родителям о случившимся и если родители со стороны пострадавшего решат подать заявление в суд, советую сразу признать свою вину. Доказательств насилия достаточно, чтобы закрыть Вас пожизненно, не усугубляйте свое положение, — посоветовал док и отошел обратно к посту, оставляя окаменевшего Учиху на месте приходить в себя. Но как только до него дошли слова, Саске вскочил с места, хватая доктора за руку, глядя на него бешеными глазами.
— Не надо родителей! Все, что угодно, только не родителей… — цепляясь за руку врача изо всех сил, взмолился Учиха. Перед глазами всплыла вчерашняя картина, когда еще в самом начале Наруто весь в слезах стоял перед ним на коленях и так же умолял остановиться. Рука сама по себе разжалась.
— Вы оба несовершеннолетние. Простите, но мы обязаны сообщить о случившимся вашим родителям, опекунам, или кто там за вас в ответе, — на чисто профессиональной волне сообщил доктор, никак не выдавая насколько ему неприятен этот тип, у которого хватило ума изнасиловать человека, но вот ответственность за это понести отказывается.
— Да, — согласился брюнет, уже слыша, как рушится вся его жизнь.
Н-да. Вчера Саске и подумать не мог, что все обернется так серьезно. Для него это было чем-то веселым, забавным, и он совершенно не замечал, что Наруто, в отличии от него, совсем-совсем не весело, но вот настало время отвечать за свой ужасный поступок, который теперь уже не казался таким безобидным, как вчера. И с чего вообще он решил, что Наруто спокойно перенесет такую выходку с его стороны? Ему ведь даже в голову не приходило, что Узумаки после такого не захочет жить дальше, что совершенно не удивительно. Саске представил себя на его месте и, в отвращении ко всему миру скривив рожу, понял, что случись нечто подобное с ним, он бы тоже вероятней всего вспорол себе вены. Это совершенно естественно, но почему же он не подумал о последствиях раньше?! Теперь уже слишком поздно. Сделанного не исправишь.
♠♠♠
Красноволосая женщина в зеленом платьице сидела рядом с кушеткой, на которой лежал молодой человек лет восемнадцати и, сжимая холодную руку парня, беспрерывно плакала. Взгляд ее то и дело скользил по еще не зажившим рукам, где прекрасно проглядывались недавно наложенные швы, но выше смотреть она не решалась.
Наруто лежал в отдельной палате, которую согласились оплатить родители Саске, не подавая никаких признаков жизни. На невероятно бледном лице виднелись темные круги под глазами, которые будто впали внутрь, да и вообще все лицо выглядело так, словно из него все соки выжали, а под примочки на щеках женщина и вовсе боялась заглядывать. Реснички редкий раз подрагивали, но веки раскрываться не спешили. На оголенном по пояс теле виднелись многочисленные синяки и гематомы, на шее несколько темно-бордовых засосов, так же, как и на груди. Еще парочка засосов и синяков скрывались под белоснежной простынью, что прикрывала нижнюю часть тела парня, скрывая с глаз и без того всей зареванной матери лишнее напоминание о том, что ее драгоценное дитя изнасиловали — да как! — как девушку.
Не зря ее материнское сердце всю ночь ныло, не позволяя заснуть, а теперь вот ей сообщают, что ее сына изнасиловали, после чего он вскрыл себе вены и сейчас находится в тяжелом состоянии в больнице, а организм отвергает кровь из пакетиков, которая предназначена для того, чтобы восполнить недостаток.
— Кушина-сан, — в палату заглянул медбрат, держа в руках больничную накидку голубоватого оттенка. — Позвольте одеть его, — сочувствующе глядя на женщину, попросил он, думая, что выбрал совсем не подходящий момент.
Кушина, заметив в дверях постороннего человека, вытерла слезы и встала с места, кивая. Слова застревали в горле и санитар, сжалившись над несчастной матерью, не стал зацикливаться на ней, проходя вглубь палаты.
— Возможно, Вам лучше выйти, — предполагая, что ей будет мало приятного увидеть следы насилия на ягодицах и бедрах блондина, предложил санитар. Женщина еще некоторое время думала, стоит ли доверять Наруто этому человеку, но потом все же вышла, едва сдерживая вновь накатывающие слезы, и остолбенела.
В коридоре, прямо за дверью палаты, ее встретили десятка два камер и репортеров, которые, заметив женщину только что вышедшую из палаты, тут же накинулись на нее, заваливая вопросами.
— Что Вы почувствовали, узнав, что Вашего сына изнасиловали?
— Как Вы относитесь к произошедшему?
— Ходит слух, что Узумаки Наруто сам предложил Учихе Саске поиграть в изнасилование. Как Вы относитесь к такой версии?
У Кушины закружилась голова от многочисленных вспышек, голоса их сливались воедино и, возможно, именно поэтому она не ударила того придурка, который задал последний вопрос.
— Кто вас сюда пустил?! — по ту сторону репортеров раздался грубый мужской голос. — Охрана! — повысил тон он, рявкнув так, что даже Кушина вздрогнула. Репортеры, журналисты и прочая нечисть обернулись на этот голос, замечая не малоизвестную личность — Учиха Фугаку, налетая с расспросами и на него.
— Какова была Ваша реакция, когда Вы узнали, что Ваш младший сын — гей?
— Как отразится произошедшее на репутации Вашего клана?
— Будет ли виновник наказан?
Фугаку, в отличие от Кушины, не растерялся, зыркнув на всех разом, но в то же время на каждого по отдельности так, что те мигом стихли. Вскоре прибыло два амбала в костюмах, вытолкнув все не нужное с этажа, оставляя мать пострадавшего и отца виновника наедине.
— Задолбали. И откуда им только уже все известно? — не мог не удивиться Фугаку, глядя, как самые упрямые пытались пробраться через охрану обратно, но, естественно, ничего не выходило. — Кушина-сан, прошу прощения за это. Ходят за мной, как собаки, — выдержав небольшую паузу и грозный взгляд темно-зеленых глаз женщины, Учиха продолжил. — Как он?
— Без изменений, — сухо ответила та, едва сдерживая желание вцепиться этому Фугаку в глотку и порвать ее за то, что в детстве, видимо, забыли объяснить младшенькому, что есть хорошо, что плохо. Хер поймешь этих дядь и теть с большими кошельками. Сначала балуют детей, а потом вот кривят рожи, кидая косые презрительные взгляды на того, кто рос, ни в чем себе не отказывая, считая всё доступным и дозволенным. Или, наоборот, они просто не достаточно внимания уделяли воспитанию Саске?
— Ясно. Я тут вот по какому поводу. Предлагаю решить все полюбовно — я Вам выплачу сколько потребуете и, если понадобится, оплачу расходы на реабилитацию Наруто, а Вы не доводите дело до суда, — предложил Фугаку, думая, что так должно прокатить. — Идет?
— Не идет, — дрожа от злости, выплюнула Кушина, думая, как бы самой не загреметь под суд за избиение человека до смерти. — Если Вы полагали, что меня можно купить, то спешу Вас расстроить — Вы сильно ошиблись, но! , — заметив, что Учиха уже было собрался возразить, перебила его резким «но», продолжая. — Не волнуйтесь, суда не будет. Знаю я вас, богатеев. С вами судиться, так еще сама же и должна будешь. Поэтому предлагаю разойтись мирно — Вы больше не тревожите нас, мы не тревожим вас, Вас устроит такой расклад?
На том и договорились. Фугаку, не смотря на отказ, все равно оставил свое предложение в силе, желая хоть как-то искупить вину своего непутевого отпрыска перед этой женщиной и ее ребенком, но за время беседы понял, что Кушина чисто из принципов не воспользуется его помощью. Что ж, это ее право. Он сделал все, что мог.
♠♠♠
Дни тянулись друг за другом, а Наруто все так и не думал просыпаться. Кушина теряла веру, день за днем приходя к сыну в больницу, сидя с ним с самого утра до ночи, после чего уходила только для того, чтобы завтра утром снова прийти. Синяки, гематомы, засосы — все это безобразие потихоньку сходило с тела Наруто, чему женщина была невероятно рада. Рада, что регенерация клеток не отказала в своей работе. Кардиограф показывал стабильный пульс, который за прошедшую неделю пришел в норму, кровь начала лучше усваиваться организмом. Врачи обнадеживали, говоря, что вот-вот на днях Наруто должен проснуться.
Не редко приходилось выкидывать за шкирку из палаты подставных медсестер и медбратьев, у которых обязательно где-нибудь висела хоть одна малюсенькая камера, так и наровя сделать хоть одно фото звезды, взорвавшей весь интернет и телевидение. Уже ни для кого не секрет, что случилось тогда, на импровизированном выпускном класса 1-В. Ходило множество слухов и легенд, ведь каждый, кто присутствовал тогда и умудрился даже поучаствовать, пересказывал историю по-своему, каждый раз добавляя новые детали, в итоге выставив Наруто так, что он оказался не жертвой жестокого изнасилования, а просто самой настоящей шлюхой, которая была не против такой групповушки.
Саске не посмел ни о чем просить у Кушины, умоляя лишь об одном — сообщить ему, когда Наруто проснется. Если проснется. Узумаки чуть воздухом от возмущения не подавилась, когда Учиха-младший попросил ее об этом, тут же выбросив эту нелепую просьбу из головы. Но когда на второй неделе Наруто очнулся, она таки сообщила Саске, но только то, что попросил передать Наруто, который сказал всего четыре слова и замолчал, в пустую глядя в белоснежный потолок.
Она надеялась, что теперь, когда Наруто пришел в себя, все пойдет в лучшую сторону, но надежды разбивалась о суровую реальность, где блондин, кроме тех самых слов — «Скажи ему я умер» — больше ничего не говорил. Не ел. Не пил. Ему даже пришлось покупать подгузники для взрослых, потому что и в туалет ходить он отказывался. Лежал себе бесподвижной куклой, весь день глядя в потолок, игнорируя мать, которая по уже сложившейся традиции навещала его каждый день, рассказывая разные веселые истории из жизни, надеясь таким образом подбодрить Наруто, но тот вообще никак не реагировал. Иногда она сдавалась, кладя голову на едва заметно вздымающуюся грудь блондина, слушая его сердцебиение и плакала, умоляя подать хоть какой-нибудь знак, что он ее слышит. Но все в пустую.
В состоянии овоща Наруто пролежал всю следующую неделю, зациклившись лишь на одном дне, точнее, на одной ночи, пока его не выписали. Прибыв домой ничего не изменилось. Ел так же с ложечки, пил лишь в крайних случаях, если уж очень-очень приспичит и в туалет ходил под себя. Кушина не знала, что теперь делать, как бороться, а тем временем ее внеплановый отпуск подходил к концу, что значит вскоре ей придется возвращаться на работу, но с кем же тогда оставить Наруто?
Время шло, вопрос не решался. Минато нет, нет никого, кто мог бы присмотреть за сыном, а начальство напирало, больше не в силах оттягивать отпуск. Делать нечего, и, решив, что семь часов Наруто протянет без присмотра (не маленький уже), Кушина ушла, оставив в комнате Наруто еду и воду. Блондин в это время просто лежал на кровати в позе эмбриона, снова думая о чем-то своем.
Когда Узумаки вернулась с работы, поняла, что так продолжаться не может. Она не может не работать, ибо жить-то на что-то надо, но так же не может оставить сына одного, который нашел как воспользоваться отсутствием матери, вспоров наложенные швы. Кушине предложили поместить его в клинику, где за такими как он, круглосуточно следят и занимаются специалисты-психологи, кому-то помогая, кому-то нет.
Делать нечего, пришлось согласиться. Иными словами, Наруто запихнули в психушку. Пробыл он там не долго, ибо Кушина, после первого же посещения этого заведения, устроив шумный скандал, забрала его оттуда, решив, что в таком гадюшнике ему точно лучше не станет. Его просто заперли в небольшой каморке, где держали до обеда, а когда вывели на обед, никто так и не удосужился проследить, был ли он съеден. В итоге, так ничего и не поев, Наруто пихнули обратно в каморку и так до ужина, на котором опять же ни крошки в рот блондина так и не попало. И так несколько дней. Голодание очень отразилось на фигуре парня, что не скрылось от глаз Узумаки.
Но и дома оставаться не вариант, ведь за ним нужен глаз да глаз, и поэтому было решено поместить его туда, где точно будут хорошенько присматривать за ним, но не за бесплатно конечно. В итоге Наруто оказался в клинике, где за ним ухаживали как полагается — кормили, поили, с двух до четырех проходили сеансы с психологом, занятия проходили группами, так же выводили гулять, после чего возвращали кого в общую палату, кого в одиночку, укладывая спать. Но такая роскошь не дешево обоходилась карману Кушины. Пришлось найти еще две подработки, чтобы оплачивать клинику. Она почти не высыпалась, все время пропадая на работах, не доедала, обходясь короткими перекусами и в таком темпе прошло целых полтора года, за которые Наруто научился лишь самостоятельно есть и доходить до туалета. Когда выдавался хоть один выходной, Кушина забирала сына домой, и все бы ничего, если бы не один день, который, казалось бы, не предвещал беды. Ее организм попросту не выдержал нагрузок и она скончалась от переутомления прямо на рабочем месте.