— … обнаруженный на прошлой неделе изуродованный труп причисляют к серии двух предыдущих жестоких расправ, не оставивших никого равнодушным. Органы правопорядка вынуждены признать, что, вероятно, в городе завелся серийный маньяк, и трех жертв своей жестокости ему явно мало. Об этом свидетельствует обнаруженное на месте преступления оставленная кровью жертвы надпись предупредительного характера, что так и гласит: «я иду за вами». Очевидно, тут замешаны личные счеты, однако рекомендации для граждан не будут излишни: не ходить по одному позже 22:00, остерегаться темных или плохо освещенных улиц, избегать места с минимальным скоплением людей после наступления темноты. Маньяком занимается следственный комитет…

— Аха-ха, ты снова в пролете, флеш! — вскрывая карты, кричит парень в вырви-глаз ядовито-желтой футболке.

— Да ну нахер, не буду я с тобой больше играть! — пыхтит второй, с досадой отбрасывая свои карты.

— Да ладно тебе, давай еще партию, — лыбится победитель, подгребая небогатый выигрыш к себе.

— Не-не-не, на сегодня достаточно, — запричитал второй, поднимаясь с места. — Ой, времени уже… Господи, да моя ж сейчас скоро придет! — схватился за голову он, оглядывая тот бедлам, что они учудили с товарищем. Мда, вряд ли он успеет навести порядок до прихода невесты. От друга больше вреда, чем помощи, поэтому пора бы прощаться, да приниматься за дело. — Ну это, давай что ли… спишемся завтра, — ненавязчиво подталкивая товарища к двери, стал он прощаться. По пути выключил бесполезный телевизор, где так и не было просмотрено ни одного фильма, как изначально планировалось. Зато вот опять какую-то очередную жуть наводили, а залогом счастья всегда являлось высказывание: «меньше знаешь — крепче спишь», поэтому вслушиваться в болтовню диктора новостей — только портить себе настроение.

Распрощавшись, парень в желтой футболке по обычаю воткнул в уши наушники и спокойно почапал по этажам вниз, провозгласив лифт средством для слабаков. Чапал-чапал себе спокойно с восьмого этажа, перепрыгивая последние две ступени, как вдруг где-то уже на четвертом свет внезапно погас.

— Че за херня? — вытащив один наушник из уха вопросил неизвестно кого бедолага, давным-давно привыкший к новым технологиям освещения, реагирующего на движения. То ли пробки сорвало, то ли кто-то помог им сорваться. Ну ладно, не беда, это всего-лишь один этаж. И вот, почти всунув наушник обратно, послышался перезвон стекла из темноты, будто кто-то запустил по кафельному полу бутылку. — А? — не понял он, убрав пока подальше наушник. Вслед за звоном раздалось какое-то шарканье, которое точно не могло бы принадлежать случайно объявившейся в новостройке крысе или другому животному. — Есть кто? — выключил и музыку заодно, чтоб четче прислушаться к слишком подозрительной после всех звуков тишине, что ответила ему молчанием. Ссыкотно стало, жутковато как-то. Чем дольше вглядывался в темноту, тем больше казалось, что темнота вглядывается в ответ. — Да ну вас нахуй, — обратился он к своим жутким образам, что возникли в голове на фоне разыгравшегося с перепугу воображения, подгонявшего картинки того, что могло бы скрываться в тени. И посеменил обратно, решив на последних этажах воспользоваться лифтом — пусть и выглядит смешно со стороны двадцатитрехлетнего парня, зато на душе спокойнее.

Для своего же спокойствия опять воткнул наушники в положенное им место, нервно постукивая ногой в ожидании лифта, цифры которого сменялись в зависимости от этажа, с которого он ползет.

1, 2, 3, 4…

Задержка именно на том этаже значила лишь одно — кто-то перехватил его на пути к пятому. Странно. Обычно выше первого если и вызывают лифт, то лишь для того, чтоб спуститься вниз… алгоритмы устроены так, что створки раскрываются там, где было ближе, вне зависимости от того, кто первый нажал кнопку вызова. Может, человек с четвертого этажа не ожидал, что дальше лифт поедет лишь выше? А что? Бывает же такое.

И все бы ничего, если бы не один факт: кто мог так быстро и бесшумно выбежать в темноту из квартиры и добраться раньше него до лифта? В конце концов, жилой коридор со множеством квартир находится чуть дальше, чем расстояние между лестничными пролетами и площадкой у лифтов — как ни крути, но человек, вышедший из квартиры, не смог бы так быстро добраться до лифта одновременно с ним, что значит кто-то все-таки в этой темноте был. Может, обычная школота загулялась и специально зашкерилась во мраке, чтоб их из падика не выкинули во двор? Логично, наверное, но размышлять об этом времени больше не было.

Лифт добрался до него и большая кабинка на десять-двенадцать персон пригласительно раздвинула створки, зазывая нового гостя к себе. Там и правда стоял чуть поодаль парень в черном капюшоне, натянутом по самое не балуй, что даже лица не разглядеть. Лишь парочка светлых прядей выглядывали то тут, то там. Вроде ничего особо примечательного в нем нет: обычный спортивный черный костюм, да темно-серые найки на ногах. Разве что странно, как он умудрился не свариться в своем не подходящем под погоду прикиде, учитывая, что термометр ниже двадцати по цельсию даже ночью не опускается. В остальном же, не так уж и страшно по сравнению с тем, что подкидывало ему воображение минутой ранее — всего-лишь человек.

Человек, что стоит в углу, словно пританцовывая с ноги на ногу, совершенно не обращает внимание на затянувшуюся задержку. Выкинув остатки паранойи из головы, парень в желтой футболке смелее шагнул в кабину, нажимая на кнопку закрытия двери — «первый этаж» уже горел красным. Разойдясь по разным углам друг от друга, от скуки принялся осматривать своего попутчика, замечая за ним некие странности: он не двигается. То есть, стоит и переминается с ноги на ногу словно под басы, что объяснил он беспроводными наушниками, но в остальном он совсем не шевелится. Руки в карманах, головой не вертит: тупо зырит на собственные ноги и чутка приплясывает. Впрочем, это не так уж и страшно: мало ли под чем может быть этот парень и как его с этого плющит. Сам не раз бывал в таком состоянии, что мать родная дурку вызвать готова была.

Совсем на душе полегчало, когда на первом этаже створки благополучно раскрылись, выпуская своих пассажиров на волю. Да здравствует свет!

Пощупав карманы на предмет проездного, понял, что, скорее всего, тот остался у друга. Чертыхнувшись и уже практически преодолев двор, дернул было в обратку, как тут же застыл на ровном месте, заметив, что его попутчик так и стоит у подъезда под яркой лампой все в той же позе, вот только голова уже не уткнута вниз. Руки в карманах, ноги на ширине плеч, спина прямая и взгляд, который невозможно отследить наверняка из-за отсутствия освещения спереди, уткнут в него — вот просто нутром парень чует.

Недавнее волнение накатывает снова, заставляя передернуться от мерзкого чувства преследования на ровном месте. Плюнув на проездной, нащупал мелочь в кармане, решив, что на одноразовый проездной в метро ему хватит. Успокоившись, развернулся обратно и продолжил путь, а достигнув угла дома, на всякий случай оглянулся назад, проверяя, на месте ли тот странный парень. А его в зоне видимости уже нет.

Очко поджалось, шерсть на жопе прошлась холодком, но быстро вернув рациональность в свое подозрительно-перепуганное мышление, решил, что тот, наверняка, не просто так вышел у падика постоять, да воздухом подышать. Наверняка ушел по своим делам. Глупо завышать чувство собственной значимости, когда по-факту никому ты нахер не сдался. Осмотревшись на всякий случай вокруг, замечая ранее проигнорированного мужчину почетных лет на выгуле с большой псиной и завернувшее во двор такси, откуда выползла знакомая девушка, что вот-вот наваляет его другу за тот свинарник, который он оставил после своего ухода, вздохнул спокойно, понимая, что раз не один, то и бояться нечего. Не похитят же на глазах у всех? Мало ли кто там еще из окон выглядывать может…

С этой благой мыслью он просто выкинул этот странный эпизод с парнем в спортивном костюме и светом в подъезде из головы, смелее продолжая путь к вот-вот закрывающейся станции метро. Свернув в привычный проулочек между домами, чтоб не обходить последующий человеческий муравейник на пути к станции, понял, что расслабился рано.

Этот закуток мало освещался, так как не был признан городской властью и управдомом официальной дорогой, что значит освещение ему ни к чему. А там, не смотря на поздний час, все-таки засел один человек, образ которого проглядывался на фоне далеких тусклых фонарей, тонкими струями света проникающих сюда через какие-то накиданные друг на друга древние доски — видимо, когда-то давно здесь имелся деревянный забор, до разобранного состояния которого сейчас никому не было дела. Можно подумать, что это какой-то типичный сбежавший из дома маменькин шкет, которому необходимо было местечко заныкаться и покурить, чтоб не отхватить дома от предков, если бы не засевшее глубоко в груди чувство тревоги.

Пока человек тот неспешно выкуривал сигарету, делая вид, что совсем не замечает в проеме нарисовавшегося пешехода, пешеход в это время боролся с собой, не желая, как последний трус, сбегать, чтоб только пятки сверкали прям с ровного места, о чем беспрерывно твердит ему интуиция. Наконец, ляпнув себе что-то подбадривающее, типа «да я не раз здесь ходил, бывало, целые компании тут зависали, ниче, жив-здоров же… а он всего-лишь один — удумает че, пришибу!», смело двинулся с места вперед, наблюдая, как прислонившаяся к боку дома фигура неторопясь достает что-то из кармана, что волей-не-волей заставляет напрячься. Но, разглядев там всего-лишь какую-то хрень формой и размером не больше спичечного коробка, снова расслабился, наблюдая, как этот мутный тип педантично тушит докуренную сигарету о стену, после чего раскрывает тот небольшой футлярчик, куда бережно укладывает оставшийся бычок.

— Всего-лишь чертов зоошиз, — усмехается сам себе парень, поняв, что зря ждал угрозы с его стороны. Он же совсем безобиден!

Думает он так ровно до тех самых пор, пока, миновав «шкета», поясницу не пронзает острая боль, что сбивает его с ног, но, прежде, чем успел закричать от банального шока, на рот легла ладонь того самого зоошиза, что прошептал ему в лицо «чи-чи-чи», приложив к своим растянутым в безумной улыбке губам палец в черной перчатке, и помог плавненько опуститься на колени к себе лицом. Пока тело изнывало от боли, продолжающей пульсировать с бешеной силой, сам парень бегал ошарашенным едва осознанным взглядом по лицу, казавшемуся очень знакомым. Да нет, бред, они не знакомы… Он бы точно запомнил придурка, додумавшегося сделать себе шрамирование прямо на щеках, если бы раньше хоть где-то встречал его.

— Не волнуйся, ты не умрешь, — тихим ласковым шепотом успокаивает нападающий, придерживая ствол пера, что вписалось с размаху в наименее жизненно важную область чуть ближе к боку, где больше мышечных тканей, чем органов, не позволяя тому ни выскользнуть из образовавшейся раны, ни втолкнуться поглубже. — По крайней мере, не так быстро, мой сладкий, — еще шире лыбится он, став более похожим на истинного психа-садиста, что освободил его рот, заметив, что ему хотят что-то сказать.

— У… у меня нет… денег нет… — единственный логичный по мнению пострадавшего вариант, что понадобилось этому шрамированному уроду от него в темном переулке. Вот только деньги не были целью нападающего. Настолько не были, что тому стало смешно до хрипоты, что еще больше напугало угодившего в паучьи сети парнишу.

Потому что если цель сего нападения не деньги, то что ему могло еще понадобиться от него? Что он может предложить взамен на свою жизнь? Чего хочет от него нападающий?

Задаваясь этими вопросами, боль, как по волшебству, отходит на второй план, позволяя мыслить трезво, лишь бы не добили. Адреналин вперемешку с шоком делают свое дело, помогая парню хаотично соображать, как избежать этого «не так быстро», даже если придется навредить себе еще больше, но, что главное, выжить после.

— Тогда… что? — не найдя ответа на мучающие вопросы, интересуется он.

— Душевное равновесие, — недолго думая, опять лыбится нападающий, скидывая с головы знакомый капюшон, что скрывал лицо попутчика в лифте. Светлые пшеничные волосы добавляют ему еще больше знакомых черт, но все никак не озаряет, откуда. — Красавец я, да? — улыбается псих, заметив задержавшийся дольше приличного пристальный взгляд на своем лице.

— Ты… — хмурится жертва, не понимая, к чему был задан вопрос, — подкатить ко мне так решил? Так я не из этих… — шутить в стрессовых ситуациях способен либо гений, либо безумец. Судя по реакции психопата на эти слова, становится ясно, что безумец из них двоих точно не он.

— Аха-ха-хах! — заржал во всю глотку ёбнутый. — А давай-ка мы вместе припомним, давно ли ты не из «этих»?

О нет. Нет-нет-нет! Он не может знать!.. Было ж оно всего раз! И то с дикого бухича без единой связной мысли в пьяной, да до кучи обкуренной голове! Жутко, противно, ужасно, хоть на тот момент и казалось, что оно все вот охуеть прям, как весело… Было, но он предпочитал делать вид, что не было вовсе. Уже на следующий день мало хотелось помнить о том, что он творил с каким-то бедным мальчишкой на втором этаже дома Учиха, поддавшись всеобщему возбуждению.

Но откуда об этом могло быть известно ублюдку, что атаковал его ножом со спины по всем осточертевшим канонам ранней ночью в темном углу переулка? Приглядевшись чуть по-внимательнее к нападающему, мозги активно принялись шевелиться, заставляя себя цепляться за что угодно, лишь бы не дать сознанию спятить от боли.

О господи, шрамы… Конечно, он их не запомнил, ведь видел их только залитыми слезами и свеженькой кровью. Да и лицо, что не выражало когда-то эмоций, отчего сразу узнать его было сложно, приобрело новый безумный вид и кривилось, как в самом страшном кошмаре с ужасным концом, умудряясь лишь взглядом ярко-синих глаз сказать, что он уже труп. И голос с легкой хрипотцой, что в одну прекрасную ночь сорвался раз и навсегда, завершает эту картину.

Он все это помнит, хоть и хочет забыть…

И псих этот не просто знает, о чем говорит, он и есть тот…

— Правильно мыслишь, голубчик, — убрав дурнинку из интонации, не предвещая ничего хорошего шипит нападающий, одновременно с этим вытряхивая из левого рукава еще один нож. — Пришло время платить за услугу, — сообразив по застывшему ужасу в глазах подопечного, что тот уже понял, за что сейчас жизнь отдаст, с едва сдерживаемой яростью сквозь зубы процедил он. Для полноты картины резанул свою жертву таким полным ненависти и презрения взглядом, что тот уже готов был прямо сейчас отдать Господу Иисусу Богу Нашему свою грешную душу, немало пересравшись в долю секунды сменившемуся настроению своего убийцы.

Но, увы, так просто смерть ему не видать.

♠♠♠

— Я дома! — покопошившись ключами в дверях, входит в свой дом Наруто, не забыв сообщить о возвращении своему сожителю.

— Мьяуаахъъъ! — разносится недовольный возглас преисподней откуда-то из-под дивана, где и обустроил себе штаб сожитель.

— Да ладно бубнить-то, я точно помню, что в этот раз не забыл тебе корм перед уходом насыпать, — усмехается Узумаки, притормозив напротив зеркала, висящего на дверце шкафа в прихожей.

М-да, ну и достался же ему сегодня мешочек с костями и кровью, заляпавшей все вокруг. Заметка на будущее: сначала убивать, а потом давать им бухать, не иначе. Чертов алкоголь разгорячил чертову кровь, что та брызгала во все стороны, как фонтан, а отстирать ее теперь, чтоб без следа было, будет из разряда фантастики. Научно-фантастической — сложно, но в теории возможно. Поэтому следующим местом посещения стала ванная комната, где он скинул заляпанные чужой внутривенной жижей штаны и кофту, запихивая все это добро в стиралку.

— Вот блять, — выругался он, заметив, что порошка в упаковке и на понюхать не хватит. Придется идти за новым, пока пятна еще свежи и не въелись в ткань, и плевать, что на улице разгар ночи.

Круглосуточный магазинчик через два двора всегда выручает. Заодно лапши можно прикупить, а то дома из еды шаром покати, разве что кот, как вариант, на совсем черный день. Как раз по пути в этот магазинчик он подобрал к концу первой недели самостоятельной жизни вредного кошака, которому впоследствии дал кличку Пёс. Все-таки одиночество на пользу ему не пошло, а так хоть какая-то живая душа рядом, пусть и вредная, но дохрена умная — порой как прижмется к груди, как боднет в знак поддержки, так и жизнь светлее и ярче становится.

Он не один. Его снова любят и снова любит он. Чем не прекрасно? Нужно же на кого-то тратить те жалкие остатки-ошметки души, что способны чувствовать хотя бы что-нибудь светлое. И пусть Джирайя изо всех сил надеялся, что этим «кем-то» окажется девушка, которая поможет ему жить дальше и забыть страшное прошлое, Наруто совсем не считал, что хоть кто-нибудь из живых людей вывез бы его таким, какой есть, а не таким, каким его видит публика. Да и прошлое в прошлом оставлять в его планы совершенно не входит — слишком уж многое это самое «прошлое» у него отобрало, чтоб так просто взять и позабыть все и всех…

Девушкам же всего света людского стоит сказать ему спасибо огромное за то, что сберег их нервы, не искалечив своим букетом психо-расстройств еще чью-нибудь душу. Да и себя сберег, понимая, что не смог бы притворяться веселым придурком 24/7, а тот, что «невеселый», очень не любит людей, едва терпя чье-либо общество. Жить он с подругой точно не смог бы, а вот кот — самое то: в душу не лезет, вопросов лишних не задает, да и каким бы крутым уличным персом он ни был, чует прекрасно, когда стоит залезть обратно под свой диван, чтоб не действовать хозяину на нервы, или же выйти в окно по водосточной трубе прогуляться на свежем воздухе. Идеальные отношения, особенно, если кое-кто научится не забывать оставлять еду перед тем, как свалить на пол ночи. Однако, учитывая то, что такие ночные прогулки хозяина являлись не частым делом, то это вполне можно стерпеть. Вот и живут душа в душу уже два месяца кряду.

Но, увы и ах, всему идеальному рано или поздно приходит конец.

— …как же он заебал! — шушукаются какие-то притормозившие на перекур чуть впереди парни, не подозревая, как хорошо в полуночной тишине слышится каждый чих с обратного конца улицы. — Боссова подстилка совсем края потеряла, он мне уже пятнадцать штук должен и все равно смеет выпрашивать в долг!

— Ну, а хули ты ждал, — с усмешкой в голосе отзывается собеседник. — Он же Учи-и-иха, — с нескрываемым презрением тянет он, — от роду научен, как из людей выгоду извлекать.

— Ебаный торчок он, а не Учиха! — все плюется первый. — И Орочимару, как лох, будто не выкупает, чего ради тот ему в жопу дает…

Наруто слышит достаточно для того, чтоб остановиться всего в паре метров от них, уронив пакет с покупками на мокрый асфальт из-за пронесшейся с кончиков пальцев ног до ушей легкой судороги, что поставила на дыбы последние нервные клетки.

Учиха. Ебаный мудак, как сквозь землю канувший после того, как все его семейство, не справившись со шквалом хейта после того происшествия в свою сторону, вынуждено было втихую собрать монатки и умотать под покровом ночи неизвестно куда, лишь бы раскудахвшиеся из-за столь грандиозного скандала людишки не закидали их всех какашками. А скандал получился не слабый, надо отметить — поскольку ошарашенный смертью возлюбленного младший Учиха пребывал первое время в состоянии анабиоза, совершенно забив на то, что происходит и произойдет, ляпнул репортерам то, чего нельзя было ляпать.

Да. Саске Учиха на всю страну признал свою вину в столь ужасном поступке, из-за чего разгневанные простолюдины ополчились на них, как только прознали, что богатенький избалованный мальчик, с воспитанием которого проебались родители, устроил такое ни за что, ни про что, чисто ради собственной прихоти, доведя бедного мальчика до суицида. Но не стоит забывать и про тех, кто был в восторге, описывая Саске, как несчастного героя, которого вынудили признаться в подобном, ведь, по уже разлетевшимся к тому дню по всему интернету видео с разных ракурсов, совершенно не скажешь, что тот светленький мальчик был жертвой. Не сопротивлялся потому что, ага. Логично же, ну.

В общем и целом выражаясь, мнения разделились на два фронта: 1) богатенький мальчик переоценил свое могущество; 2) шлюховатый педик предлагал всем себя сам, к чему, собственно, склонялось более молодое поколение. Были, конечно, среди молодежи и те, что умом понимали, что как бы там ни было, но мальчишка вряд ли бы стал вскрывать себе вены, будь там все по-добру-по-согласию, но таковых было мало. Старшее же поколение, наоборот, в большинстве своем как минимум вздыхало с немым осуждением, веря больше фактам, чем слухам, сотворившим из несчастного паренька такое, какое на ум ни в одну здоровую голову не придет.

— Давай уже реще, этот ублюдок не любит долго ждать, — сплюнув в лужу рядом с собой, один из парней выбросил окурок, подгоняя второго. И вот, закончив свои дела средь дороги, двинулись дальше, продолжая о чем-то между собой трещать, но, прислушавшись, Наруто понял, что тема их разговора далеко ушла от Учихи. Теперь, оставшись в одиночестве посреди тротуара, он все размышлял: могла ли речь идти о том самом Учихе, о котором подумалось в первую очередь? Гадать бессмысленно, но ему жизненно необходимо знать, о ком именно из рода голубых кровей шла речь.

Они же сейчас как раз к некому «ублюдку» отправились? Надо быть полным дебилом, чтоб не понять, кого так ласково величали ребята, секундой ранее трещавшие отнюдь не лестно об одном конкретном человеке, который прямо сейчас их, видимо, ждет — отличный шанс ознакомиться с ним воочию. Дальнейший план действий быстро созрел в светлой головушке.

А несчастный пакет с покупками так и остался лежать в одиночестве на мокром асфальте…

♠♠♠

Ранее Наруто мало догадывался, что совсем недалеко от его дома имеется место, куда тянется вся наркозависимая шваль за новыми дозами. Но вот оно, прямо тут: два парня свернули между домов — Наруто втихую за ними; два парня огляделись по сторонам и свернули еще раз во внутренний двор — Наруто, едва успев среагировать, чтоб не попасться им на глаза, смело двинул снова за ними, по пути проверяя, на месте ли ножи под черными нарукавниками, натянутыми от локтя до запястья, что стали неизменным, а что главное, удобным атрибутом его повседневного стиля, скрывающего с чужих любопытных глаз страшные шрамы, которые приковывали к нему лишнее внимание. Чем меньше людей вообще знает о его существовании, тем лучше. А с полюбившимся орудием разряда «всегда-при-себе» он чувствовал себя намного увереннее. Кто знает, мало ли, какая опасность может поджидать за очередным поворотом?

Но вот то, что увидел он конкретно за этим поворотом, превзошло все самые смелые ожидания.

В заднике облезлого строения имелся какой-то, по всей видимости, клуб для избраных с большими железными дверями, закрытыми наглухо. Лишь долбящая по мозгам музыка, что вырвалась из запертого помещения после того, как на встречу его провожатым выползли два бугая, дала понять, что там что-то вроде закрытой тусовки. Не бесплатная, к слову: отсчитав пару хрустящих купюр в руки удовлетворенных бугаев, оба парня без проблем миновали фейсконтроль, скрывшись за железными створками широких дверей, наглухо отрезавших все звуки изнутри. И все бы ничего, если бы по периметру внутреннего дворика не остались еще десятки людей, которых таковыми назвать уже невозможно.

Кто сидит трясется, завистливым взглядом проводив двух парней, у которых, в отличии от них, достаточно денег, чтоб попасть внутрь, кто уже перешел к следующей стадии ломки, вырывая себе волосы, да царапая полугнилыми ногтями собственную плоть до глубоких кровавых борозд, бегая вокруг лишенным осмысленности и малейшей капли понимания взглядом, а кто-то от легкого самовредительства перешел к более серьезному, вырывая зубы из кровоточащих десен, совсем и полностью потеряв вид хоть сколько-нибудь вменяемого человека. И пусть в медицинской карточке Наруто пожизненно будет прописано пара-тройка веселых диагнозов, самым адекватным тут оказывается лишь он один.

На секунду его апатичное безразличие ко всему, кроме цели, немножечко треснуло, позволив скривить морду от отвращения при открывшемся виде гниющих заживо людей, с ужасом осознав, что сейчас он запросто мог быть среди них. Потому что если бы не последовавшие за изнасилованием беды с башкой, обеспечившие ему место в психушке, то первое, к чему ломанулся бы он в те года, было бы прекрасное чувство забытия, что дарят наркотические вещества, помогающие сбежать от проблем и реальности.

Вот еще одна возможная и самая вероятная версия событий, как сложилась бы его судьба «если бы не»: он бы подсел. Мать бы боролась. Для нее оно вряд ли закончилось чем-то лучшим, чем смерть, что в наркотическом бреду Наруто вообще не воспринял бы, как что-то существенное. И пусть его разум все-таки чуток потрепало и без хронических последствий не обошлось, сейчас он мог хотя бы ценить то, что она делала для него и быть благодарным, а не ломать собственные ногти о бетонную стену, задаваясь лишь одним единственным оставшимся важным в жизни вопросом: где бы стащить еще немного деньжат на новую дозу?

Все познается в сравнении — дурка, оказывается, еще не самое страшное, что могло с ним случиться.

Открывшаяся глазам картина позволила чуть переосмыслить свое нынешнее положение, понимая, что все не так уж и плохо, как оно могло бы быть, не попади он в психушку. На подсознательном уровне взыграло некое подобие сочувствия ко всем этим человекоподобным, которым, в понимании Узумаки, повезло еще меньше, чем ему. Что же их привело к такой жизни? Если это вообще жизнью можно назвать… А вот «сознательный» уровень времени даром не терял и принялся рассматривать всех присутствующих, как в зоопарке, так и не заметив среди них того, кого искал. Не удивительно — раз провожатые парни держали пусть к тому, кого так хотел увидеть Наруто, и зашли внутрь, то, логично предположить, он тоже внутри. Осталось только понять, как миновать торчков, страдающих от ломки и пробиться сквозь железную дверь, не привлекая к себе внимания. Если со вторым все проще — деньги-то у него имелись — то первый пункт как кость поперек горла.

Когда шли через этих скалившихся вслед шакалов, потерявших последнюю человечность, те парни уже были под надежным присмотром бугаев, которые не раз давали нищебродам понять, к кому лезть не стоит. Их боялись. Его же, не такого широкоплечего двадцатитрехлетнего пацаненка, эти дремлющие в своем безумии звери, что только и ждут, когда в их покои заглянет не знающий, куда сунул нос, олененок, просто так не пропустят. Разорвут на лоскуты в надежде отыскать хотя бы горстку монет, приближающих к цели, и дело с концом. Живым он, конечно, так просто не дастся — на его стороне ножи и ноль жалости к тем, кто покушается на его жизнь и здоровье, да еще так в наглую нарушает личные границы, но беда тут в другом: их слишком много. Наруто далеко не супермен в красно-синих трениках — количество бьет качество. Не выгодно махаться со всеми. Единственное, что остается, просто ждать.

Тактика верна, так как ждать пришлось не так уж и долго. Буквально минут двадцать спустя с того поворота, с которого он вышел сам, вырисовалась небольшая веселая компания из двух парней и трех девушек, ровным счетом не обративших на него никакого внимания. Вскоре снова раскрылась железная дверь, выпуская звук долбежки по ушам наружу, как и уже знакомых бугаев, что принялись охранять покой новых посетителей от жадных лап нищебродов. Не растерявшись, Наруто увязался за ними.

Компания легко миновала охрану, приготовив деньги заранее, но вот Наруто застопорили, не припомнив его в числе постоянных клиентов.

— Заблудился? — не грубо, но и не ласково спросил один из них, встав перед ним, как стена. — Детская площадка в другой стороне, — переглянувшись со вторым верзилой, усмехнулся он, все еще не источая враждебности.

— Сколько? — закатив глаза на такой дешевенький стеб, поинтересовался Наруто, уже ползя рукой в задний карман, где имелись оставшиеся сбережения. Пока охранник хмурился в попытках сочинить очередную остроумную шутку, второй решил влезть.

— Это частное заведение, — строгим басом оповестил тот. — Ты либо по приглашению, либо уебывай, пока жив-здоров, — в отличии от первого, второй церемониться не стал, но все еще не представлял угрозы. Но расслабляться лишний раз Наруто не стал — от некоторых розоволосых личностей он в свое время тоже не почуял неладного. Наебался раз — второй раз не прокатит.

— Сколько? — с твердым нажимом повторился он, не сводя глаз с охранника, преградившего путь.

— Ты тупой? — одергивает за плечо второй, не ожидая столь бурной реакции залетного пацаненка, что в миг весь извернулся, поднырнул под руку нападающего, после чего перехватил ее, скрутив так, что один неаккуратный вздох и кости сломаются аж в трех местах. Бедолага взвыл, как белуга, второй бросился его выручать.

Наруто совершенно не рассчитывал лезть с ними в драку, тело сработало само, избавляя себя от возможной потенциальной угрозы, и в конечном счете даже он обалдел, когда сам того не желая выполнил такой финт, отработанный в сотнях спаррингов с санитарами, которые сами его и учили. Прием подлый, но иначе буйных в одиночку не упакуешь — там вообще своя атмосфера и свои правила, мало касающиеся этики каких-либо видов единоборств, ведь расчет идет на борьбу с психбольными, предугадать действие которых заранее невозможно. А амбалам теперь хрен докажешь, что вышло оно совершенно случайно. Просто рефлекс, но отступать уже некуда.

В движениях второго спохватившегося охранника чувствовалась определенная техника, что сковывала его, засев в подкорке конкретными отработанными движениями, что являлось слабостью любого спортивного вида боев, не позволяя по ходу дела мыслить иначе. Наруто же, обученный санитарами еще десятком подлых приемчиков на обездвиживание, в остальном был совершенно свободен — он боролся умом. Пока амбалы кидались на него, рассчитывая лишь на свою массу и мускулы, Наруто лавировал между ними, как мышь под метлой, без особого труда предугадывая каждый последующий шаг нападавшего. Самостоятельно совершенно осознанно нападать он даже не думал — не тот это бой, ради победы в котором есть хоть какой-то резон напрягаться. Он только ждал, когда оскорбленные чувства двух этих бугаев, что сами же друг другу морды набили, пока пытались попасть по нему, утихнут, и те выдохнутся, понимая всю бессмысленность попыток задеть блоху, что скачет тут у них перед носом, словно специально дразня своей ленивой вертлявостью эго мясистых качков. Навредить всерьез заплутавшему мальчишке изначально никто не хотел, лишь так, проучить возомнившего о себе невесть что мальчика, который первый же и развязал потасовку, но поскольку тот весьма мастерски довел их до белого каления, планы несколько изменились.

— Ты ебу дал, Кента? — переполошился один из них, как только увидел мелькнувшее лезвие в руках товарища. — Орочимару нам бошку снесет, если опять…

— Ой, завались, Тайт, — отозвался тот. — Об этом будем знать лишь я и ты, да эти полудохлики. Ты не скажешь, им не поверит, все просто, по-моему, — заметив, что кореш собрался было возразить, поспешил перебить не сорвавшуюся с губ мысль напарника: — И не говори мне, что я не пытался решить все культурно.

— Даже не думал, — вздохнул тот, которого Тайтом обозвали. — Просто… если уж так сильно горит, брось его этим вон, пусть они руки марают, — снова спокойно предложил он, будто совершенно не способ убийства подкидывает. — За бесплатную дозу эти задохлики чего с ним только не сделают… — на «бесплатной дозе» те самые обсуждаемые задохлики знатно оживились, уже готовясь выполнять любую прихоть за возможность вмазаться и хоть на пару часов избавиться от невыносимой боли и зуда.

Устав слушать их треп, Наруто громко заржал, привлекая к себе недоуменное внимание обоих шкафов.

— Какие вы милые, мальчики, — устав хохотать, уставился он на обоих парней, что озадаченно смотрели в его глаза, готовые поклясться, что те минут пять назад совершенно точно были голубыми, возможно, темно-голубыми, но никак не синими, как небо во время бури. — Вежливые сначала такие, «уебывай, пока жив-здоров», аха-ха-хах, — с нездоровым блеском в глазах снова смеется он, отходя от края чуть раздолбленного временем крыльца, чтоб не свалиться с него ненароком. — Ну так попробуйте, — резко прекратив ржач и посерьезнев, вытащил готовые к бою ножи, что были отложены на крайний случай. Пока его жизни ни что не угрожало, случая такого не возникало.

И не возникло опять, так как в следующую секунду из распахнутых настежь дверей вырисовался еще один персонаж, очень заинтересованный тем, кто тут «бесплатными» дозами налево-направо кидается.

— Почему так долго? — глядя на разбитые друг другом морды верзил, спрашивает какой-то трансвестит с длинными черными волосами и фиолетовыми тенями вокруг хитрых хищных глаз, что в миг остудило весь пыл Наруто. Что это вообще, нахрен, такое??? — Мои гости нервничают, — недовольно скривившись, перекидывает он взгляд орехово-желтых глаз на виновника столь долгой задержки, с подозрением прищурившись на него. — Это ты их так?

— Орочимару-сама, мы уже как раз тут заканчивали, дайте нам пару минут и от настырного гостя…

— Настырный гость? — удивился он, еще больше прищурившись. — Я тебя раньше здесь не встречал. Новенький? Кто нашептал о нашей уютной берлоге? — с легкой улыбочкой и нездоровым интересом к светловолосому мальчику, что прятал ножи туда, откуда достал, интересуется транс.

Не дождавшись ответа, скользит оценивающим взглядом по фигуре Наруто, пока тот занят ножами, с трудом от шока допетривая, что этот Орочимару-сама и есть некий лох, который не выкупает, чего ради Учиха ему в жопу дает.

Ему???

Вот этому-то вот трансгендерному извращенцу в линзах, делающих его зрачки вертикальными, как у кошака? Или как у змеи. Этот тип мало приятного вида на нее больше похож… Ну уж нет, речь точно шла не о том самом Учихе, которого ищет Наруто.

— Я… мне это… идти надо, да… — лишь на секунду представив Саске под этим размалеванным чучелом, замешкал Наруто, с трудом удерживая ужин в себе.

Господи боже, ему с тем парнишкой пару часов назад возиться не так противно было, как стоять тут сейчас под липким пристальным взглядом орехово-желтых глаз с вертикальным зрачком, что будто насквозь его просканировали. Не дай бог это чудо еще хоть шаг в его сторону сделает, Наруто его пришибет. Прямо на ровном месте без суда и следствий, потому что с этой сальной улыбочкой, выползшей на нездорово-бледную рожу, он должен быть в аду — наверняка его там потеряли.

— Постой-постой, — окликнул его змей под удивленные взгляды охранников, не дав далеко отойти. — Как твое имя? — несколько задумчиво интересуется транс, сам с собой что-то согласовав.

Наруто с подозрением обернулся, внимательнее приглядываясь к задержавшему его человеку. Что-то не чисто. Зачем ему знать его имя? Единственный способ выяснить, это назвать имя, чтоб узнать, для чего оно ему нужно.

— Менма, — нехотя представляется тем, что первое пришло в голову, вопросительно выгнув бровь. Еще что-нибудь интересует?

— Прекрасное имя, Менма-кун, — улыбается опять в ответ гадюка шипучая, растянув букву «с» точь-в-точь, как рептилия. И отступил чуть в сторону от проема все еще раскрытых дверей. — У меня есть к тебе прекрасное предложение…

— Не интересует, — на корню отрезает Менма-Наруто, даже не желая знать, чего этот уродец предложить ему может. И так нервам пиздец, нужно беречь остатки.

— Я так не думаю, — невозмутимо отрицает транс. — Ты ведь не просто так сюда шел? Интересует, наверное, что-то? Или, может быть, кто-то? В любом случае, я предоставлю тебе возможность найти интересующее, если согласишься хотя бы выслушать мое предложение. Заходи, — с приклеевшейся намертво сальной улыбочкой зазывает он и Наруто некоторое время колеблется, сомневаясь, стоит ли воспользоваться приглашением, или же забить болт и потерять последнюю ниточку, что может привести его к Саске.

Понимая, что другая возможность выйти хоть на кого-нибудь из Учих не факт что представится, все же соглашается на условие, решив вынюхать у местного Учихи информацию про того, какой нужен. В конце концов, клан у них точно один, так что наверняка он знает о нем капельку больше, чем интернет и заголовки статей. Да и ничего страшного в том, чтоб просто послушать и послать его снова лесом, по-факту, не обнаруживает — ножи, на случай чего, все еще при себе. Чуть что назреет неладное, так сразу же последует совету охранника — съебет, пока жив-здоров. Главное, не расслабляться до этого времени, и не пробовать ничего, если что-то предложат — на том и порешал, с победной ухмылкой миновав запыхавшихся помятых охранников, а затем и порог.