Это был тёплый летний день. Солнце светило неравномерно ярко, а небо приобретало нежно-голубой оттенок. Я вышла на небольшую поляну, с целью собрать букет полевых цветов.
Сорвав незабудку, с круглыми нежно-голубыми лепестками, я начинаю ощущать на плечах прохладные капельки дождя.
Безуспешно оставив свою идею, я направляюсь в сторону казармы: не хочется попадать под ливень и портить единственную более-менее чистую жилетку.
Можно подумать, будто бы я никогда не любила дожди. Они случались слишком внезапно и могли сорвать все планы.
Но это было не так. Я всегда любила дожди: от них исходил запах неба.
Именно в такую погоду и начинаешь по-настоящему ощущать жизнь.
Я редко просыпалась рано, особенно во время выходных. В такие дни меня и пушкой не подымишь. Заставить подняться с кровати могло лишь приближающее время обеда.
Почувствовав приятный запах свежей выпечки, исходимый из комнаты напротив, я мигом вскакиваю с кровати, буквально отбирая изо рта кусок хлеба у бедолаги.
Получив нагоняй от соседей по комнате, я набрасываю на плечи помятую, в местах испачканную жилетку, и со всех ног бегу в сторону столовой.
Здесь меня встречают удивлённые лица новичков, прибывших в комнаты вчера ночью. Увидеть голодную невыспавшуюся Сашу (то есть меня) не хотелось никому.
В глубине корпуса даже ходили легенды: если увидеть девочку с русыми, завязанными в хвост, волосами ночью около холодильника, можно на некоторое время потерять аппетит.
Несытости у меня и правда не отнять. Тем более в полдень воскресенья. Тут уж никакая очередь не спасёт: кто не успеет останется без порции.
Не знаю, как при таком аппетите, я имею неплохую фигуру. Чудеса да и только...
Единственное, что я любила больше еды — выбираться за пределы казармы, не взяв с собой ровным счётом ничего, и, развалившись посреди густых зарослей травы, погружаться в мечты.
Пусть они не были такими великими, как у Эрена, не такими светлыми, как у Армина и не такими, грандиозным, как у Жана, я хотела бы, чтобы однажды, они стали явью.
Многие примут их за очередную порцию картошки или огромный кусок говядины... Да, я любила кушать, но мечтать об этом, было совсем не то...
Нет, стать свободной от этих чёртовых сцен, и наконец-то наесться до отвала тоже входило в мои планы, но на самом деле, я хотела другого. Хотела жить в небольшой деревушке, словно в далёком детстве, бок о бок с ребятами из Разведкорпуса.
Я хотела и до сих пор хочу, чтобы все мои товарищи остались живы. Чтобы однажды, собравшись все вместе за одним столом, как раньше, запечь свежепойманной дичи и до самого утра валять дурака.
Также, когда всё закончится, я наконец-то смогу признаться... Рассказать своему близкому другу, что испытываю к нему на самом деле.
Нет-нет, я не против остаться друзьями, но терять шанс на что-то большее тоже не хочется.
Хотя на что мне рассчитывать? Такая простушка и обжора, евшая за пятерых, не понадобится никому. А уж тем более ему.
Пускай отвергнет. Пускай выскажет всё, что думает. Пускай выведет на слёзы. Это не важно.
Уверена, если доживу до того дня, когда смогу выезжать за стены без страха за жизнь, обязательно расскажу Конни. Всё до последнего Врать лучшему другу ужаснейший грех.
Мне не хочется жить ожиданиями. Рано или поздно парень всё равно узнает правду, как бы сильно я этого не скрывала.
Я простой деревенская девчёнка, в глубине души мечтающая стать счастливой.
Я могу лишь мечтать однажды, вместе създить на охоту, и с вздёрнутым носом хвалиться своей добычей. Неумело взявшись за руки, направляться в сторону места, в котором обычно проводится летний фестиваль. Что-то бурно обсуждать, а зачем одновременно смолкнуть, смотря друг другу прямо в глаза. А вечером, после кружки зелёного чая, плюхнуться на старенький потрёпанный диванчик, прижимая его руку к своей щеке. И понимать, что он никуда не уйдёт, оберегая тебя даже во сне...
Вот оно — настоящее счастье. Быть рядом с дорогим тебе человеком, и встречать рассветы, рука об руку.
Сейчас, оббегая заросли осоки, как назло обросшей мимо моего любимого места, я начинаю понимать ценности, заключённые в простые понятия.
Нарвать незабудок мне к сожалению не удалось, но это не беда. Укутавшись в насквозь промокшую жилетку, я ничуть не сожалению, что пришла сюда.
Главное не простыть, иначе придётся неделю поваляться в казармах. А этого мне точно не надо.
Вдыхая прохладный воздух, с каплями дождя, как назло попадающими прямо в ноздри, я и не замечаю, как сзади на меня набрасывают тёплую осеннюю куртку.
— Ты что творишь, — до ушей начинает доходить голос парниши, лет восемнадцати, — дура!?
Я сглотнула и повернулась назад, чтобы удостовериться в верности догадок:
— Что-то не так? Я опоздала на ужин?!
— Ты простынешь! — парень схватил меня за руку, двинувшись обратно в казармы. — До ужина ещё час, но похоже только он тебя и беспокоит!
Видимо Конни был не в настроении. Хотя он обычно никогда не грубил. Что же случилось?
— Что ты хочешь этим сказать? — я резко оддёрнула руку, всматриваясь в светло-зеленоватые глаза.
— Ничего... — он опустил голову вниз, изредка косясь в мою сторону.
— Нет, а ты скажи! — я наклонилась, пытаясь разглядеть на его хмуром лице улыбку. Ту самую улыбку, за которую я его и полюбила.
— Дура... — парень потрепал мои мокрые, превратившиеся в огромное перекати-поле волосы. — Пошли, а то не успеешь занять место в столовой.
Спустя небольшую паузу Конни расплылся в улыбке. Его глаза сверкали подобно тысячам изумрудам. Такие же красивые.
— Если ещё сможешь догнать! — после этих слов, парниша сдвинулся с места, оставляя меня позади.
— Это мы ещё посмотрим! — я вытерла пробежавшую по щеке слезу, побежав следом.
—... Если бы ты знала... — до меня дошёл лишь отрывок фразы, произнесённой Конни. Но я уже знала, что она значит, поэтому промолчала.