Собеседник

Прощальный белых поцелуев след во мне — ты не вернешься.

Меня рисуют мелом на стене, ты не вернешься.

Их отношения всегда были загадкой. И не столько для окружающих, сколько для них самих.

Майского и Власову потянуло друг к другу сразу, в первом же общем деле. Давно это было, почти десять лет прошло…

Потянуло почти иррационально, на уровне какой-то интуиции, что ли. И это не было сильной страстью, скорее взаимным магнетизмом. Не ярким, но очень крепким. Таким, который увеличивается изо дня в день и становится почти невыносим при нахождении рядом.

Страсть тоже была. Как и дружба, и влюбленность. Иногда затухающая, иногда пылающая до ломоты в мышцах. Но чуть позже. А тогда…

Мужчине даже не пришлось изображать ревность — она присутствовала и без этого.

А женщине не было нужды прикидываться, что ее задевает его поведение. Потому что так оно и было.

Самое забавное, что никто, кроме них самих, ничего не замечал. Даже Тихонов.

И пролетают черные леса, успеть прикрыть бы спину.

Я рада — ты живой пока, я удержусь, я не покину...

Им было хорошо вместе. Даже слишком. Хорошо везде — в работе, в дружеских спорах, в музыкальных пьянках, в постели. Оба не верили раньше, что так бывает. Наверное, не верили и тогда, когда все началось. Поэтому и не пытались ничего сохранить, когда поняли, что стали друг другу в тягость.

Не было измен, обид или претензий. Просто вместе находиться стало тяжело. Магнетизм никуда не ушел, но стал обузой.

Тогда они сели и поговорили.

— Ты знаешь, я переведусь, — будничным тоном сообщила Власова.

Майский, казалось, испугался:

— Зачем? — он понимал, что задает идиотский вопрос, но промолчать не смог. — Не надо! — сказал, чувствуя себя героем российских мелодрам, которые так любила его мама.

— Что «не надо»? — задала столь же идиотский вопрос женщина.

— Уходить. Не надо уходить, слышишь? — он накрыл ее ладонь своей.

— Сову на глобус натягивать не надо, это я понимаю, — вздохнула она без привычной усмешки. — А тут что?

— Не хочу тебя терять, — не оценил метафору мужчина. Он был непривычно серьезен, поэтому женщина засомневалась. На пару секунд, но все же…

— Я тебя тоже, — открытый взгляд глаза в глаза. — Поэтому и ухожу, дабы не усугублять.

Звучи...

Они не виделись два года, но уже через час после случайной встречи оказались у него дома. И нет, не направились в постель или пить.

Говорили. Говорили и не могли наслушаться. Хотели слышать и видели, как это важно собеседнику. Улыбались, как идиоты, и даже не пытались это скрыть.

— Красивая ты женщина, Ритусь, — внезапно выдал мужчина посередине шутливого разговора.

Женщина смерила его непроницаемым взглядом и столь же непроницаемо заметила:

— Ты тоже красивый.

Майский от неожиданности выпучил глаза и расхохотался. Власова улыбнулась левым уголком губ:

— Че, Серег, не катят привычные комплименты привычным ко всему коллегам?

— Это смотря какие коллеги, — закатил глаза майор. — От большинства не ждешь подвоха, — на этих словах капитан ущипнула его за нос, и мужчина фыркнул. — Вот видишь.

Через неделю Власова вернулась в ФЭС в первый раз.

Звучи...

Как много песен порохом живет во мне — ты не вернешься.

А о тебе еще никто не пел — ты не вернешься.

Они держались изо всех сил, чтобы ничего не испортить. Чтобы просто быть рядом — пусть и не вместе.

В этом тоже была своя соль: флиртовать, понимая, что окружающие примут это за шутку. Общаться как ни в чем не бывало, зная друг о друге намного больше, чем полагается коллегам и даже друзьям. Спорить на профессиональные темы, ставя друг друга в неловкое положение. Провоцировать — то ли себя, то ли собеседника.

Да, каждому в жизни нужен собеседник, иначе она не имеет смысла. Бывает, что тебе везет и твой лучший собеседник — ты сам. Но так происходит не всегда. Куда чаще случается найти того, с кем хочется разговаривать. Или не случается.

Когда Власова выиграла очередной спор, который, казалось, должна была проиграть, Майский пришел на работу в розовом галстуке.

— Майский, что это с тобой? — поинтересовалась шокированная Антонова.

— Да вот, решил сменить имидж, — непринужденно соврал мужчина. — Рита, как мой личный дизайнер, подобрала мне новый образ.

— Да, — добродушно подтвердила капитан, делая вид, что не замечает, как зыркает на нее напарник.

Уже потом, когда Майский пережил насмешки коллег, он дождался завершения рабочего дня и тормознул Власову у машины.

— Садись, подвезу.

Она знала, к чему все приведет, но не сопротивлялась. И не удивилась, когда Майский, отъехав от ФЭС на пару кварталов, остановил машину:

— Я мстю, и мстя моя страшна.

Целоваться с ним было лучшим, что случалось за последнее время.

И пролетают черные леса, успеть прикрыть бы спину.

Я рада — ты живой пока, я удержусь, я не покину...

Все пошло по накатанной: сначала им было потрясающе хорошо и легко. Майский вновь завязал с многочисленными барышнями — когда с ним была Власова, нужда в других отпадала. Капитан, в свою очередь, расслабилась и стала незаметно мягче, впуская майора в личное пространство.

Продлилось это недолго, месяца четыре. А потом они стали давить друг на друга. Опять. Непроизвольно, ничего специально для этого не делая. И понятия не имели, как изменить ситуацию.

Майский, не иначе как сдуру, предложил ей выйти замуж. Она, разумеется, не поверила.

И это был первый крупный скандал. За ним последовало еще несколько, после чего они попросили не ставить их в пару какое-то время.

Майор был уверен, что это поможет. А Власова, как обычно, решала все слишком радикально — подала заявление на очередной перевод. «Для обмена опытом и смены обстановки».

Рогозина не одобряла таких забегов, но и сопротивляться не стала. Видела, что, если останавливать капитана, она уйдет с концами. А терять такого специалиста навсегда не хотелось.

Майор был в бешенстве. Он приперся к капитану домой и обязательно наговорил бы гадостей, если бы не ее сын.

— Мы можем видеться, если хочешь, — предложила Власова, заранее зная, какой будет ответ.

Отрицательный.

Звучи...

Спустя время Власову снова потянуло в ФЭС. И нет, не ради Майского, его реакции она как раз побаивалась. Но женщине снова хотелось поработать с классными спецами: попререкаться с Холодовым, потроллить Тихонова, поспорить с Антоновой о причине смерти и поговорить за жизнь с Кругловым.

А Майский… Майский снова был рад ее видеть. И это было взаимно.

В этот раз они договорились словами через рот и пообещали ничего не возобновлять. И это получалось. Видимо, ко всему привыкаешь, и к магнетизму тоже.

У майора были периодические барышни. Капитан о них знала, но ее это не задевало. У нее тоже были отношения, о которых, благодаря «веселому» Новому году знали все в ФЭС. Потому что у Лисицына язык без костей.

И все наладилось. Они прекрасно работали в паре, шутили друг над другом, периодически вместе напивались. И ничего не менялось. И их все устраивало.

А потом Власова огребла на очередном задании от внеочередного психа и чудом осталась жива. И у Майского сорвало крышу…

На этот раз из ФЭС ушел майор. Потому что ну сколько можно уходить капитану, ну в самом-то деле.

Но Власова знала, что он вернется. Не ради нее, нет. Просто Майский без ФЭС не мог жить.

Так и произошло.

Звучи...

И пролетают черные леса, успеть прикрыть бы спину.

Я рада — ты живой пока, я удержусь, я не покину...

Когда в Готымске погибли наркоманы, Власова и представить себе не могла, чем для них с напарником это обернется.

Сначала она затупила. Банально растерялась, увидев, как из оконных рам вылетают осколки, вперемешку с человеческими конечностями.

Да, это непозволительно, да, реакция откровенно подвела. Поэтому, когда в женщину полетел окровавленный топор, Власова замерла истуканом, не в силах прикрыться даже руками.

К счастью, напарник среагировал моментально и оттолкнул женщину так удачно, что топор ее даже не задел. К счастью, Майскому хватило такта не наезжать на без того растерянную Власову.

***

Весь масштаб катастрофы она осознала не в окровавленной квартире, а в магазине, когда достала осколок из собственных волос.

Женщину одномоментно окатило всеми эмоциями, доступными человечеству. И единственной светлой мыслью в этом чувственном балагане стало понимание того, что она даже не поблагодарила.

Думать долго Власова никогда не любила, а принятие решений, пусть и скоропалительных, всегда было ее сильной стороной. Поэтому женщина подошла к мужчине и сделала то, что на самом-то деле хотела сделать давно — обняла.

Вы когда-нибудь видели смущенного Майского? Власова до этого момента тоже нет, хотя считала, что знает коллегу как облупленного.

— Чего ты? — маловразумительно поинтересовался мужчина, не в силах сформулировать более четкий вопрос.

— Спасибо, — сейчас женщине как никогда было жалко, что не существует более сильного слова для благодарности. Но она была максимально искренна и надеялась, что он это увидит.

Он и увидел. Только интерпретировал неправильно. На лице майора проступило слегка разочарованное выражение, и он буркнул:

— Да ладно, — сказал, будто отмахнулся. — Сахаром отдашь.

Слова резанули где-то по сердцу. Но Власова вспомнила все свои уходы и возвращения, реакцию на предложение и благоразумно перевела тему. Хотя неприятно было безумно.

Сама виновата.

***

Когда все закончилось, Майский уже туго соображал. Поэтому, когда к нему подошла напарница и протянула пакет с сахаром, откровенно не врубился.

— Держи, как договаривались, — женщина могла проводить мастер-классы по невозмутимости.

— О чем?

— Ну, сам сказал «сахаром отдашь», выбрала самый лучший, — она говорила абсолютно серьезно, но Майский разглядел-таки в ее глазах знакомые смешинки.

— Да я же просто так сказал, выражение есть такое, — зачем-то оправдался он. — Но ты не думай, я от подарков не отказываюсь, — мужчина пафосно прижал пакет к груди. — Хотя, — Майский лукаво сощурил глаза, и женщина поняла, что снова влипла, — мне хватило бы просто поцелуя вот сюда, — майор указал на щеку.

Власова замерла. Даже не учитывая прошлый опыт, было предельно ясно, чем все закончится.

Но ладно, что такое поцелуй в сравнении со спасением жизни?..

Естественно, он повернулся и их губы соприкоснулись.

Этого следовало ожидать.

Однако ни Рита, ни Сергей не были против снова рискнуть.

Зву-чи.