Примечание
Поджав хвост
Последние дни наставник вел себя очень нервно и странно.
Он будто был весь на иголках, окутанный паранойей и страхом, точно знал, чего боялся. Просто подойти к нему, окликнуть, позвать по имени было невозможно. Он стал запираться даже днем, а голос из-за двери, спрашивающий, кто к нему пожаловал, был напряжен и изредка срывался на фальцет. Свет в его доме перестал гореть даже по ночам, большая часть стражей обрадовалась, списывая все на то, что их наставник наконец-то спит по ночам, а не занимается флористикой.
Только вот Коллеи замечала чернеющие с каждым днем синяки под его глазами.
Собственное имя стало ему знаком к действию, будто он тут же готов был сорваться с места, убегая прочь. Хоть он и не показывал своё волнение, но все было очевидно, навостренные уши и волнующийся хвост сдавали фенека с потрохами.
Тигнари стал рассеянным: то забудет раздать поручения части стражей или запнется о вздыбленный корень дерева, чуть ли не вскапывая носом землю.
Лесной страж сидел за столом, подперев голову ладонью, усиленно что-то писал, по несколько раз (опять задумался) выводя букву за буквой, так, что шрифт стал невыносимо жирным.
Раздался треск и тонкое перышко оказалось в щепки раскрошено на пополам. Тигнари оскалился, сведя брови вместе, так что в переносице пролегла глубокая морщина, что грозила залечь там надолго.
— Наставник, — тихо обратилась Коллеи, — вам стоит отдохнуть, не перерабатывайте, — мягко сказала она, ставя на стол глиняную пиалу, из которой легким ароматным дымком курился пар. Воздух наполнил пряный запах, что тут же привлек свое внимание.
— Спасибо, Коллеи, — сказал Тигнари, делая глоток чудесного отвара, который успокаивал нервы и выравнивал количество мелатонина, для улучшения сна.
— Правда, наставник, постарайтесь хотя бы сегодня отдохнуть и выспаться, прошу вас! От вашего вида у меня сжимается сердце, ваши люди волнуются…
— Хорошо-хорошо, Коллеи, обещаю, что сегодня я обязательно отдохну, — Тигнари устало улыбнулся и поспешил отправиться в мягкую кровать, все-таки отдыха ему в последнее время и правда не достает.
В тот день юноша постыдно сбежал. Испугался, ощутил холод в собственной груди после того, как остался совсем один в огромном пустом зале, где даже вздохи отдавались эхом. Сломился под напором чувств, боясь услышать правду и уж тем более, попробовать сказать её вслух.
А после, вот уже неделю, жил так, будто шел по краю осыпающейся скалы — один неверный шаг и он сорвется с обрыва, падая в пропасть, из которой с трудом вылез.
Он ждал чего угодно: ждал письмо с вычурной сиреневой печатью, что сразу же станет приговором для Тигнари, ждал записку, навеянную недовольством и раздражением, ждал даже послов из Академии, что насильно потащат его, что будут готовы связать его и привязать к лошади как мешок, что будет отбивать все кочки по пути и бороздить дорогу.
Но не ждал, что все произойдет совсем иначе.
Как только тяжелая голова коснулась прохладной перины, сон моментально овладел юношей.
***
Коллеи не была глупой, да что уж говорить, она была достаточно умна, что б сопоставить дважды два. Сложить рассеянность наставника и его нервный вид, а потом вспомнить, что все это началось пару дней назад, тогда лесной страж в ночи вернулся в лес Авидья.
Коллеи не слишком долго допрашивала, но все же пыталась узнать, почему Тигнари не остался ночевать в городе, ему, как почетному гостю, обязательно бы выделили свою комнату, возможно даже с личной ванной, если генерал Махаматра замолвит словечко.
Для девушки же оставалось загадкой, что же такого произошло, что Тигнари буквально бежал из того места, а после стал нервным, будто за ним кто-то следил.
И продолжаться так дальше не могло, сколько еще времени наставник будет себя мучить — неизвестно, но сам он с этим не разберется.
Недолго думая, Коллеи, макнув перо в чернильницу, стала писать письмо.
***
Солнце было в зените.
А генерал Махаматра не в духе.
Тот работник академии, которому поручили доставить письма всем высшим чинам, переминался с ноги на ноги у двери в кабинет, боясь обрушить на себя гнев генерала.
Несколько дней назад он вдруг сослал к себе почти всю академию и разразился речами, где только и делал что порицал деяния ученых, выпытывал каждую мелочь и придирался ко всему, что хоть чуть-чуть уступало его принципам. Таким устрашающим генерала видели редко.
Сделав глубокий вдох, мужчина постучал в дверь.
— Войдите, — раздалось грубо из-за двери и ученый, на дрожащих от напряжения ногах, ступил в кабинет.
Генерал сидел за своим рабочим столом, который был завален стопками бумаг. Так происходило всегда, после того как генерал возвращался: копилась гора дел, которые требовали личного рассмотрения генерала.
Вид его был пугающим. Между бровей залегла недовольная морщина, а скулы были сжаты, будто он вот-вот оскалится и перевернет собственный стол.
— Вам письмо, генерал, — проглотив ком в горле, мужчина постарался произнести слова, как можно спокойнее, не выдавая свой дрожащий голос.
— От кого? — недовольно спросил он, считая, что подобное не стоит его времени.
— Из леса Авидья, отправитель не назван, — внимательно рассмотрев конверт, ответил ученый.
Услышав место отправки, генерал встрепенулся, вскинул голову, пронзая алыми глазами бумагу насквозь, словно мог увидеть, что же там написано.
— Оставь на столе и выйди, — хмуро сказал Сайно. У мужчины со страху онемели ноги, он просто не смог сразу сдвинуться с места, — ты меня не услышал? — чуть ли не рычал генерал.
— И-извините, — взвизгнул ученый и рывком, оставив письмо, кинулся наружу.
Как только дверь хлопнула Сайно выдохнул, откидываясь на стул. Он медленно взял письмо, срывая с него зеленую печать, аккурат приплавленную к центру. Письмо было написано на тонкой бумаге, от которой пахло травами, как и бывает в лесу.
«Уважаемый генерал Махаматра,
Пишет вам Коллеи, мы не часто с вами виделись, но я надеюсь, что вы запомнили меня.
Пишу я вам по срочному делу, что-то нехорошее случилось с нашим наставником».
Сайно встрепенулся и сел на стуле ровно, усталость как рукой сняло, а сердце в груди начало отбивать кульбиты.
«Последнее время он выглядит рассеянным и совсем не спит, это совершенно не похоже на него. Я, конечно, могу быть не права, но кажется, это началось в тот день, когда он вернулся из Академии.
Я могу лишь предположить, что виной тому произошедшее в тот день. И я уверена, что вы, как никто другой, знаете, что же все-таки произошло.
Наш наставник никогда первым шаг не сделает, а видеть его таким я больше не хочу…
С уважением, Коллеи».
«Глупый лис» — устало вздохнул Сайно.
***
Сны забвенны, если ты понял, что спишь.
В полудрёме Тигнари почувствовал теплую руку, медленно скользнувшую вниз по щеке, кровать издала тихий скрип, прогнувшись под чужим весом. Слышалось чужое размеренное дыхание и чувствовался настойчивый взгляд.
Юноша с трудом разлепил тяжёлые веки, пытаясь собрать прыгающую перед глазами картинку воедино. Алые, как бутоны ликориса, глаза, не отрываясь смотрели на лиса, чье тело медленно напряглось, от осознания того, кто перед ним сидит.
— Я бы сказал тебе доброе утро, но на небе сияет луна, — мягко улыбнулся парень напротив, видя, как Тигнари проснулся.
— Сайно?.. — только и смог выдавить из себя, ошеломленно. — Что ты тут…
— Делаю? — оборвал его на полуслове генерал, — тебе стоило больше следить за собой, чтобы твои подчиненные не присылали мне, обеспокоенные твоим состоянием, письма.
— Коллеи… — догадался он и его настигла легкая обида, он поднялся на локтях, облокачиваясь на спинку кровать и устало говоря, — это не стоило твоего времени.
— С чего ты взял? — дернув головой в непонимании, спросил Сайно, он медленно пододвинулся ближе, кладя руку на колено фенека. — Моему дорогому другу нездоровится, как я могу не помочь ему? — лукаво произнес он, поднимая ладонь вверх. Тигнари сглотнул. — Тем более, мне кажется, у нас есть незаконченное дело.
— Я так не думаю, — на выдохе отчеканил юноша, тут же подскакивая с кровати и делая рывок в сторону. Сайно не растерялся, резво схватил Тигнари за руку, тут же поваливая на кровать так, что голова лиса оказалась на коленях парня.
— Ты опять вздумал бежать? В третий раз у тебя ничего не получится, я просто не могу такого допустить…
Сайно наклонился, его белые волосы ниспадали с плеч, щекоча пунцовые щеки Тигнари. Миг и знакомое ощущение вновь вернулось. Губы все еще помнили настойчивые поцелуи, разгоряченные дыханием, и вечно сопровождающие громкое сердцебиение в груди.
Рука схватила Сайно за плечо и с силой сжала, отталкивая.
Подловив момент, Тигнари, оторвавшись от генерала, тут же отполз на другой конец кровати — на большее не способен, от чувств темнеет в глазах.
— Я… Не могу… — прерываясь на частые вздохи, болезненно сказал Тигнари.
— В чем дело? — непонимающе спросил Сайно, видя, как фенек поджимает искусанные губы и медленно отводит глаза. — Ты не хочешь?
— Н-нет, дело не в этом… — он резво помотал головой, подбирая к себе колени и обнимая их. — Как же я могу пойти на такое, после всего, что натворил…
Между ними повисла тишина, только звук потрескивающих в камине бревен, да шум ветра, колышущий ветки деревьев. Раздался глубокий вздох и Сайно, потерев пальцами переносицу, сказал:
— Глупый лис, — Тигнари неверяще хлопал глазами, удивленно смотря на генерала.
Парень одним резким движением оказался прямо перед лицом фенека, смотря прямо в его глаза. Тигнари смущенно прижал уши, а щеки его вновь покрылись жгучим румянцем.
— Я тебя люблю, — тихо прошептал Сайно, отчего сердце внутри взорвалось, а душа вознеслась к небесам.
Но на обдумывание слов времени не дали. Сайно сразу же впился в губы юноши, сминая их и с нежностью, проводя языком по деснам, задевая дрожащий язык. Руки медленно обхватили за талию так — что обжигает даже через одежду. Сайно подмял под себя Тигнари, неустанно расцеловывая губы, щеки, нос и лоб, пока юноша был готов потерять сознание от чувств.
Умелые руки задрали подол рубашки, касаясь впалого живота, отчего табун мурашек пробежал по позвоночнику. Горячее дыхание Сайно оказалось на шее, он впился в тонкую кожу губами, нежно покусывая. Тигнари проскулил, выгнулся в спине, но твердая рука сразу же вернула его на место.
Внизу стало жарко и тесно и руки фенека потянулись к ремню, чтобы хоть как-то себе помочь. Сайно перехватил тонкие кисти, прижимая их к кровати, медленно покрывая поцелуями проглядывавшие синие вены, спускаясь все ниже.
Генерал опустился ниже, резким рывком стянул с любовника штаны и уместился между его ног. Большая рука легла на член, мягко его сжимая, из-за чего Тигнари издал стон, больше похожий на скулеж, сжимая в руках простыню.
Нижнее белье улетело в сторону. Горячее дыхание переместилось на розовую головку члена, набухшую от возбуждения. Мягкие поцелуи тянутся от кончика вниз, по всей длине. Медленно переходят на упругие розоватые ягодицы. Багровые засосы покрывали все бедра, свободного места просто не осталось. Лису казалось, что еще чуть-чуть и его сердце остановится от удовольствия.
— Пожалуйста… — скулит Тигнари, — быстрее.
Сайно не церемонится, достает откуда-то небольшую стеклянную баночку — подготовился — и ее содержимое выливает на ягодицы Тигнари.
Генерал медленно вводит один палец, наблюдая за состоянием Тигнари, тот выгибается, издавая протяжный стон. К пальцу прибавляется второй, а к ним поцелуи — в комнате становится невыносимо жарко. Перед глазами плывет и Тигнари, не в силах больше терпеть, рвется вперед, насаживаясь на пальцы Сайно. Хватается руками за его одежду, и впивается в губы.
Резко отстраняется, не теряя времени стягивает с возлюбленного нижнюю часть одежды.
— Я хочу… почувствовать тебя, — шепчет Тигнари прямо в губы, закидывая руки на сильные плечи.
Сайно срывается, тихо рычит, когда придавливает Тигнари к постели. Головка члена оказывается у входа и Тигнари издает протяжный стон, когда чувствует в себе горячую плоть.
Генерал не двигается, дает время фенеку привыкнуть, до того момента, пока Тигнари не поддается бедрами навстречу.
Сайно двигается быстро, ритмичными толчками вбивается в податливое тело, рыча. Тигнари со всей силы прижимает парня к себе, между ними — пару миллиметров. Член трется о живот и никаких рук не надо, чтобы кончить.
В бешенном ритме утягивает в поцелуй, рваный, пошлый, горячий. Секундная слабость и Тигнари изливается на живот с протяжным стоном. Перед глазами взрываются тысячи фейерверков, самых ярких в его жизни.
Несколько толчков и Сайно выходит, тут же кончая на живот фенеку. Парень падает рядом, тяжело дыша. Тигнари укладывает голову на грудь Сайно, тая от расцветающих в нем чувств.
— Я тоже тебя люблю, — тихо шепчет он.