Наступало Рождество. Крупные снежные хлопья кружились в лучах уличных фонарей. Солнце давно уже скрылось за линией горизонта, позволив декабрьскому небу окраситься в глубокий чёрный цвет, и каждое окно каждой комнаты каждого дома радостно мерцало в предвкушении надвигающегося праздника. Казалось, сам город с нетерпением ждал его: все улицы наводняли толпы людей, снующих от одного магазина к другому. Кто бежал с коробками, расталкивая прохожих, кто важно шагал, неся в руках ёлку, а кто просто глазел на витрины, по-детски открыв рот от изумления. И похоже, только двоих эта суета абсолютно никак не волновала. До их первого совместного Рождества оставалось всего несколько часов, и только этим утром светлые головы посетила мысль, что вообще-то было бы неплохо хотя бы украсить квартиру. В поисках всего необходимого были исследованы и опустошены самые дальние углы, куда если и заглядываешь, то только в самых редких случаях, тут же делая вид, что не видел там пугающих бастионов из картонных коробок и рулонов упаковочной бумаги.
Оставив Йоонаса наедине с пушистыми змейками мишуры, Йоэль отправился за ёлкой. Покупка символа Рождества в самый сочельник имела свои преимущества: как минимум сейчас у зеленой красавицы точно не было шансов осыпаться до полуночи. Впрочем, радость от этого факта была сомнительной, ведь у последнего оставшегося в продаже дерева и так было буквально полторы иголки. Жалкие попытки объяснить саркастически посмеивающемуся Порко, что менее невзрачной ели не было, ни к чему не привели, но испортить общее ощущение приближающегося волшебства это все равно не смогло. К тому же, других вариантов, кроме как встречать Рождество с самой уродливой ёлкой во всей Финляндии, у парочки не было.
Когда нечто, неубедительно, но отчаянно идентифицируемое продавцом, как ель, было с горем пополам установлено в центре гостиной, Йоэль наконец распрямился, прохрустев позвонками, вытер лоб тыльной стороной ладони и встал напротив, оценивая результат и неспешно потягивая глинтвейн. За спиной всё это время раздавались негромкие шорохи, и Хокка был в полной уверенности, что его благоверный увлечённо украшал мишурой прихожую, приподнявшись на мысочки и трогательно высунув изо рта кончик языка.
— Солнце, а огни есть у тебя? — не оборачиваясь, поинтересовался Йоэль. Вдруг верхний свет в комнате погас, и сзади замерцали разноцветные огоньки. Приняв это за утвердительный ответ, он с улыбкой всё-таки повернулся и от увиденного чуть не выронил стакан из рук.
— Лаааст кристмас ай гев ю май хааарт, бат зе вери некст дей ю гев ит эвеееей..., — с наигранно плохим акцентом запел Йоонас, завёрнутый в сверкающую гирлянду, воткнутую в розетку. Хаотичные танцевальные движения и весёлый звон бубенчиков на ободке с оленьими рожками только усиливали впечатление от этого зрелища.
— This year, to save me from tears, I’ll give it to someone special..., — еле сдерживая смех, подхватил Хокка, приближаясь к натурально сияющему Порко. Когда он подошёл совсем близко, Йоон остановился и позволил сплести их губы в ненавязчивом поцелуе, — Я заберу..?
Кучерявая ёлочка не стала сопротивляться. Под общие смешки и невнятные попытки допеть заезженный хит до конца, огни были всё-таки изъяты и повешены на свое законное место. Однако, направить излишнюю энергию Йоонаса в нужное русло так быстро не удалось: сразу же после того, как они с Йоэлем повесили гирлянду, он с поросячьим визгом плюхнулся в лежащее на полу облако разноцветной мишуры. Расплата за безделье не заставила себя долго ждать и пришла к нему тут же в виде ушибленного об паркет локтя и подзатыльника, отвешенного самым ответственным из присутствовавших.
В четыре руки в конце концов удалось развесить по карнизам и дверным проемам содержимое здоровой коробки, неизвестно как помещавшейся в кладовке. По светлым стенам задорно забегали солнечные зайчики. Операцию по украшению квартиры можно было считать успешной, хоть в процессе один из бойцов и пытался самоликвидироваться путем наматывания гирлянды на шею, а второй чуть было не рухнул со стремянки, пока вешал веточку омелы под потолок.
Сидя на спинке дивана с какао с зефирками и пряником в руках, Йоонас с интересом наблюдал, как Йоэль украшает ёлку, сосредоточенно развешивая на ней многочисленные шарики разных цветов и размеров. В одном из них он и заметил отражение возлюбленного, который за каким-то фигом опять нихрена не делал.
— Олень, а олень, а ты не хочешь мне помочь?
— Не вопрос! — полным энтузиазма голосом ответил Порко, спрыгнув с дивана и отставив чашку на кофейный столик. — Что мне делать?
Хокка молча протянул ему коробку и, повесив на дерево оставшийся синий стеклянный шар, плюхнулся на диван. Йоонас обиженно нахмурился: спихнул всю работу на его бедные плечики, а сам уселся, вальяжно закинув руки на спинку и запрокинув голову, типа «посмотрите, я устал». Вонючка. Нарочито громко вздохнув, Порко принялся развешивать остальные шарики и перевешивать те, что уже успел повесить его возлюбленный, ибо задатки дизайнера в этом доме если у кого-то и были, то явно не у мистера «Олень-помоги-мне-а-я-пока-посижу». Который, к слову, за всё это время так и не сменил своей непозволительно кислой позы! И оставлять это, как есть, было бы самым настоящим преступлением. Нечего тут настроение портить!
— Муууусь... — заигрывающе пропел Йоон, а секунду спустя оседлал широко разведенные бедра. Изящные руки нежно обхватили шею, сцепившись позади. Реакция последовала незамедлительно, и Порко тут же поймал на себе похотливый взгляд. Льдистые голубые глаза возбужденно потемнели, так и норовя утопить в своих глубинах любого, кто заглянет в них. В домашних шортах практически сразу стало тесно, всё существо Йоэля отчаянно требовало внимания, совершенно не задумываясь о причинах этого страстного желания, внезапно накрывшего его парня. Но не успел Хокка сжать руками пышные бедра, намекая на неизбежное продолжение банкета, как свет вокруг померк, и любимый голос заливисто мурлыкнул:
— Ну вот, так то лучше. Ты у меня такой очаровательный в ней, просто прелесть!
Хокка на мгновение растерялся, пока не понял, что впавший в детство Йоонас криво нацепил на него новогоднюю шапку и ее помпон свисал прямо ему на нос. Наконец соизволив ее поправить, он хихикнул в ответ и чуть подался вперед, намереваясь встать с дивана. Было это в планах его кучерявого «оленя» или нет, но любая инициатива наказуема, а значит ему так и так придётся отвечать за свои недвусмысленные намёки. Как ни странно, но Йоонас крепко обхватил любимого всеми конечностями и утянул в поцелуй, очевидно, соглашаясь с выбранным сценарием. А что, ёлка наряжена, квартира украшена, подарки готовы, а до полуночи у них еще полно времени, так почему бы и нет? Юркий язык шустро проскользнул в услужливо распахнувшийся рот, дразняще скользнув по ряду верхних зубов, а нежные пальцы зарылись в распущенные светлые пряди и принялись требовательно поцарапывать холку крашеными ноготками. Не разрывая поцелуй, Йоэль подхватил жаждущую его тушку под соблазнительные бедра и не без труда поднялся. Кому-то всё-таки пора перестать налегать на пряники. Резко отклонившись назад, Порко тут же потянул любовника на себя в попытке увести в сторону спальни. И ему это практически удалось : тот, ни секунды не медля, сделал пару шагов и даже не заметил, как что-то зацепилось за ногу. Ну невозможно думать о таких мелочах, когда мысли заняты орудующим во рту языком, а руки, сместившиеся на чужие чертовски аппетитные ягодицы, яростно наминают их, стремясь поскорее прикоснуться к нежной коже. Было просто не до этого.
«До этого» стало, как только за спиной раздался дикий грохот и звон разбитого стекла. Весь настрой мгновенно улетучился, сменившись тупым осознанием, что произошло что-то страшное. Поцелуй был мгновенно разорван, оба парня обернулись.
— Пиздец... — тихо выдохнули они в один голос, устремив взгляды на упавшую на пол ёлку. Хвоей и осколками разбитых шариков был усеян весь пол, и лишь продолжавшие мерцать фонарики сохраняли безвозвратно утерянную атмосферу приближающегося праздника.
— Что делать будем..? — робко подал голос Йоонас, в глубине души все еще лелеявший надежду на крышесносный предпраздничный секс. Хокка же, по всей видимости, его настроя не разделявший, напряженно обдумывал план дальнейших действий.
— Ну для начала предлагаю всё здесь убрать..., — неуверенно изрек он, спуская заметно погрустневшее тельце на пол. — А там посмотрим...
И без того стрёмное дерево окончательно пришло в негодность, равно как и большинство из висевшего на нём теперь уже мусора. Порко расстроенно шмыгнул вздёрнутым носиком, держа в руке то, что осталось от любимого синего шарика, подаренного им самому себе несколько лет назад.
— Он был таким красивым... — пробубнил он, не обращая внимания на корячившегося внизу Йоэля. Тот, матерясь себе под нос, озлобленно подметал осколки и всеми силами старался не наступить на притаившуюся на паркете стекляшку. Окончательно убрать следы случайного погрома удалось лишь полтора часа спустя. Откровенно говоря, вдвоём бы они управились значительно быстрее, если бы Йоонас, до глубины души потрясённый потерей своих шаров, не изображал из себя богему при смерти. А так все магазины уже давно были закрыты на праздники, и ничего купить уже не представлялось возможным.
— Поздравляю, мы с тобой остались без ёлки, — резюмировал Хокка, выставив бесхвойный ствол на лестничную площадку. — С Рождеством, блять!
— Ну... может можно будет где-то достать... что-то... наверное..., — Йоон терял последнюю надежду, но всё ещё отказывался принять очевидное. Это Рождество должно было стать для них особенным, всё не могло быть вот так вот испорчено в один миг, ну нет же. Только факты, увы, говорили об обратном.
— Восемь вечера, всё закрыто давно. Да и ёлок во всём городе больше нет нигде. Мы в пролёте, в общем.
Йоэль молча ушёл на кухню, где, усевшись на край столешницы, принялся допивать давно остывший глинтвейн, сверля стену пустым взглядом. Всё было против него: подарок завернуть красиво не сумел, нормальной ёлки не достал, купил только щётку какую-то облезлую — и ту проебать ухитрился. Хотел устроить любимому лучший праздник в его жизни, а получилось, как всегда. Молодец, бойфренд века. Просто супер.
Неожиданно из мрачных мыслей его выдернуло возобновившееся мерцание ёлочных огней в темной гостиной и громкое «Мась, сюда иди!». Изнурённо зарычав, Хокка слез на пол и последовал зовущему его голосу. Исправить всё это удручающее положение Йоонас был не в состоянии, как бы не пытался, и Йоэль без особого энтузиазма остановился в дверном проёме. И практически сразу он осознал, что поспешил с выводами.
Порко стоял посреди комнаты, снова замотавшись в светящуюся гирлянду и радостно улыбаясь.
— Раз мы остались без настоящей ёлки, я буду ей. Только не расстраивайся, пожалуйста, — он состроил щенячью мордочку, глядя на которую было невозможно сдержать улыбку умиления. Да Хокка и не пытался, честно говоря. Подойдя к своей светящейся пушистой ёлочке, он едва ощутимо задел что-то головой. Поднял глаза вверх: под потолком мерно покачивалась ветка омелы. Что ж, у этого дня появлялось всё больше шансов стать самым лучшим в их жизни. Подавшись вперёд, Йоонас мягко притянул возлюбленного пониже и нежно поцеловал его. Йоэль ответил взаимностью, чувствуя, как вся его горечь от чуть было не испорченного праздника стремительна таяла в этом жарком поцелуе. И раз уж всё снова стало хорошо, то...
— Продолжим..? — поинтересовался он, взяв Порко за подбородок и улыбнувшись одним уголком рта. В смотрящих на него глазах сквозила почти такая же смесь жажды и легкого сомнения, только вот последнего компонента было чуточку больше.
— А ты правда хочешь?
— Больше всего на свете.
Такой ответ устроил обоих. До полуночи оставалось около трёх часов, и отсутствие рождественского ужина было относительно небольшой платой за куда более приятные вещи. Не обременённые необходимостью соблюдать общепринятые правила, любовники спешно проследовали в спальню. По полу за ними протянулась продолжавшая свечение гирлянда.