Вэй Ин разлепил глаза в незнакомой комнате с бедной, но опрятной обстановкой. Мерцание свечи усыпало пляшущими тенями бревенчатый потолок. Взгляд повело вправо, где сквозняк покачивал неплотно прикрытые створки окна, за которым шумел дождь.

      Вэй Ин облизал сухие губы. Голова гудела, но касание ко лбу не выявило ни шишки, ни раны — только крохотную, почти сошедшую ссадину. На повреждённом колене и выше ощущалась фиксирующая повязка. Боли не было, хотя он точно помнил, что его прилично помотало по камням при падении. Уютное одеяло укрывало едва ли не до подбородка. Воздух комнаты пронизывали ароматы трав.

      Разомлев в забытье, Вэй Ин не сразу вернул себе ясность мышления. Он снова смежил тяжёлые веки, мечтая утонуть в нечаянной возможности отоспаться с удобствами — не под деревом в ворохе листвы и не в пропахшем скотом и навозом сарае, а на мягком, удобном ложе. И всё же, преследуемый тревожным предчувствием, мгновение спустя он поборол желание сорваться в бесконечный тёмный колодец сна и вновь открыл глаза.

      Тишина и покой комнаты никуда не делись, но сердце беспокойно колотилось, заставляя вспоминать минуты до того, как пришло забвение. Кипение чужой энергии в теле вызывало острое возбуждение. Кто-то накачал его духовными силами под завязку, и этот кто-то, погружённый в медитацию, расположился на циновке у кровати.

      Вэй Ин жадно пробежался глазами по снежным клановым одеяниям и лобной ленте с вышивкой облаков, которую в своё время не раз срывал. Он безотчётно свёл челюсти и сжал кулаки, когда взгляд коснулся совершенного лица, словно выточенного богами из драгоценного белого камня. Никого красивее Вэй Ин в своей былой жизни и после воскрешения так и не встретил.

      Лань Ванцзи сидел в позе лотоса с закрытыми глазами — спина идеально ровная, плечи расправлены, ладони расположены внутренней стороной вверх на коленях. Тринадцать лет истлели для его облика бесследно. Возраст Второго Нефрита Ордена Гусу Лань замер на двадцати и дальше не двигался. Сохранилась и обманчивая хрупкость его стройной фигуры, и невинность юности, по-прежнему проступающая в тонких, нежных чертах. Это ни в коей мере не умаляло того, что Лань Ванцзи незримо внушал необъяснимую мощь и окутывал спокойной, как лесное озеро, энергией любое пространство.

      Мне снится сон! — грянуло в мозгу Вэй Ина. — Откуда тут взяться Лань Чжаню?

      С тех пор, как Вэй Ин приметил Второго Нефрита неподалёку от деревни Мо Сюаньюя, он со своим ослом шёл без малого двое суток и забрёл к чёрту на кулички. Не могло же статься, что по какой-то причине их пути пересеклись в таком неожиданном месте и так скоро?

      Осознание, что находится в одной комнате с Лань Чжанем, повергало Вэй Ина в панику. Никак судьба подстерегла его, чтобы от души потешиться! Новое лицо и рвение убраться подальше от земель и людей, в прошлом соприкасавшихся со Старейшиной Илина, не спасли от самого невероятного в его представлении поворота.

      Вэй Ин смутно припоминал, что перед тем, как его покинули чувства, повстречал огромную собаку и слышал голос того самого вредного парнишки из клана Цзинь, защищая которого непроизвольно призвал Вэнь Нина. Выходило, поблизости оказался не только Лань Ванцзи, но и другие заклинатели.

      Лихорадочно сопоставляя факты, Вэй Ин приходил к неутешительному выводу. Он совершил фатальную ошибку, когда воспользовался запретной магией на глазах у прочих охотников за нечистью, встряв в противостояние с танцующей богиней. Эта неосторожность вскрыла в нём некроманта. Возможно, кто-то из старшего поколения признал в используемых им трюках почерк Старейшины Илина и что-то заподозрил, а потому за ним выслали погоню. И пока он неспеша тащился на Яблочке через леса и долины, некоторые из заклинателей на мечах, в том числе и Лань Ванцзи, обогнали его. Этим вечером они, судя по всему, прочёсывали округу и им посчастливилось — он сам шёл в их руки.

      Или же имело место простое совпадение?

      В него Вэй Ину верилось меньше. В любом случае, он поражался столь причудливо складывающимся обстоятельствам. Оставалось лишь сокрушаться и мысленно отчитывать себя за недостаток бдительности. Не успел Вэй Ин обвыкнуться в новом теле, как очутился в окружении тех, от кого с таким усердием старался улизнуть.

      Обнаружив в комнате Лань Чжаня, Вэй Ин лежал абсолютно неподвижно, боясь себя выдать. От постели до ближайшего окна было не более трёх шагов — при должной сноровке несущественное расстояние. Однако под ложечкой засосало. Вэй Ин прекрасно помнил, как быстр Лань Чжань, как крепки его руки, несмотря на их обманчивую изнеженность, как искусно он орудует мечом и магией. Льдисто-голубой клинок — Бичэнь, покоился у скрещенных ног заклинателя. Гранёная отделка ножен мягко поблескивала морозными узорами в свете тусклых лучиков, простирающихся от свечи.

      Вэй Ину хватило ума рассудить, что доставшееся ему молодое тело Мо Сюаньюя, хотя и не имело явных изъянов, если не считать шрамов от побоев, не прошло закалки тренировками и боями. Юноша, личину которого ныне носил Вэй Ин, уродился миловидным, гибким, тонкокостным и весил не многим больше худощавой девушки. Долгое время Мо Сюаньюй недоедал и ютился в три погибели в своей лачуге, как в собачьей конуре. Откуда тут взяться прыткости и силе? Родня не щадила беднягу, измывалась не сдерживаясь и по итогу добилась того, что и он их не пощадил, призвав в мир почившего Старейшину Илина, чтобы отомстить.

      Вэй Ин закусил губу. Бамбуковая флейта — его убогое творение на скорую руку, тоже лежала перед Лань Чжанем — прямо бок о бок с Бичэнем. Вэй Ин не верил, что сможет добраться до неё и использовать раньше, чем Второй Нефрит вскинет голову и попытается этому помешать, так что решил, если и рисковать, то прорываться прямиком к окну.

      Не успел он приступить к претворению задуманного в жизнь, как Лань Чжань пошевелился. Поразительно длинные, густые ресницы дрогнули, и похожие на подкрашенное стекло глаза под ними безотрывно сфокусировались на замыслившем побег. Вэй Ина пробрало неожиданной слабостью. Нервы сдали. Вскинувшись как ужаленный на постели, он совсем некстати обнаружил, что под одеялом полностью обнажён.

      — Какого?!.. — хрипло сорвалось с губ.

      Следом нагнала мысль: отсутствие одежды следствие того, что его тщательно вымыли, чтобы уложить на чистые простыни. Все раны и ссадины на теле заживили, потому ничего и не болело. Своё одеяние Вэй Ин поблизости с кроватью не обнаружил, сколько ни шарил взглядом в сумраке комнаты.

      Это не пресекло его намерения покинуть постель. Завернувшись в одеяло, он вскочил на ноги, намереваясь действовать, но затея провалилась. Обзор комнаты размашисто поплыл. По вискам выстрелил глухой стук крови. Пустой желудок скрутило неприятным спазмом. Упав обратно на постель, Вэй Ин испустил поражённый стон, моля позорную немощь поскорее схлынуть.

      Секунду спустя тихонько скрипнули дощатые половицы, и белый силуэт навис над ним, окутывая свежестью сандала. Вэй Ин громко ойкнул, когда на лоб легла прохладная ладонь, и замер как парализованный.

      — Ты расшиб голову, — сообщил низкий, обволакивающий голос Лань Чжаня. — И пока не до конца восстановился. Не совершай резких движений. Отдыхай.

      Вэй Ин сжался в комок, боясь скосить на него глаза. Касание было тёплым, бережным, без тени неприязни, но породило в Вэй Ине бурю. Он и сам не мог сказать, отчего его обуяло смятение — от страха, поднимающего каждый волосок на теле, или от тоски, скомкавшей душу в слякотный снежок.

      — К утру станет легче, — пообещал Лань Чжань, заботливо смахнув несколько прядей, упавших на его лицо. — Хочешь пить? Я приготовил целебный настой. Поможет от головокружения и придаст сил.

      Вэй Ина предательски заколотило. Не то, чтобы он ждал брани и немедленного вызова к бою, но и на подобное участие не рассчитывал. Впрочем, кто упрекнёт Лань Чжаня в равнодушии к страждущему ближнему? С ранних лет его благородство и нравственность ставили в пример сверстникам. Не удивительно, что по прошествии многих лет эти качества в нём расцвели ещё ярче.

      Ощутив себя жалким и недостойным на фоне его величия и добропорядочности, Вэй Ин, познавший в своё время море порицания и злобы, обречённо обмяк. В сердце будто вонзилась разом туча ледяных иголок. В голове смешались все мысли.

      Воспользовавшись его оцепенением, Лань Чжань влил в него пару глотков сильно пахнущего мятой и шалфеем лекарства.

      — Не надо… — вымолвил Вэй Ин и, смешавшись, отвернул лицо, хотя и понимал, что Лань Чжань видит перед собой Мо Сюаньюя, а не Старейшину Илина.

      — Как скажешь.

      Лань Чжань вернул пиалу на стол и покорно замер. Вэй Ину вся эта ситуация казалась жутко некомфортной. Избегая встречаться с Лань Чжанем глазами, он, запинаясь, выдавил:

      — Как я попал сюда?

      Лань Чжань продолжал возвышаться над ним, сверля проницательным взглядом, словно имел способность созерцать его истинную суть сквозь новую оболочку.

      — Ты сорвался с утёса. Следовало позаботиться о ранах и я принёс тебя сюда.

      — Что это за место?

      — Селение Сяомин. Мы в доме крестьянина по имени Шэнь Сюэ. Он позволил разместиться у него, пока ты поправляешься.

      — Ты раздел меня?

      Лань Чжань кивнул.

      — Я.

      — И вымыл тоже ты?

      — Мгм.

      Вэй Ина обдало мурашками. Он резко скрестил с Лань Чжанем глаза и вздрогнул, будто обжёгся. Это лицо и фигура принадлежали человеку, хорошо ему известному, но кто-то другой смотрел из глубины его нутра. Взгляд знакомого незнакомца, полный пылкости и обожания, прилип к Вэй Ину и молчаливо вопрошал о чём-то.

      Смущение в прошлом посещало Вэй Ина крайне редко, а потому, проявившись в настоящем со всей силой, повергло едва ли не в агонию. Он не слыл глупцом и, читая лицо напротив, готов был уличить себя в безумии, ведь то, что проступало на нём, звалось страстью. И казалось бы, что такого? Лань Чжань, несмотря на всю свою сдержанность, внешнее хладнокровие и непоколебимость, всегда со страстью откликался на его издёвки, со страстью злился, со страстью сражался и со страстью отчитывал. Только нынешнее выражение страсти имело совсем иной оттенок — оттенок, который Вэй Ин наблюдал на лицах влюблённых — матери с отцом, дяди Цзяна и мадам Юй, Цзинь Цзысюаня и Цзян Яньли…

      Стало ещё более неловко, когда рука колеблющегося Лань Чжаня вновь показалась из-под ткани рукава, несмело дотянулась до его пальцев и нежно сжала.

      — Не бойся ничего. И убегать не нужно. Я больше никому не позволю причинить тебе боль.

      Вэй Ин подавился вдохом от изумления и одновременно его осенило: быть может, Лань Чжань знал Мо Сюаньюя, отсюда и такие речи? Как бы то ни было, прямо в эти минуты Лань Чжань, хоть и старался не показывать, мучился стеснением, словно тяготился чувством вины или собирался признаться в чём-то очень личном.

      Опасаясь опростоволоситься с предположениями о его знакомстве с Мо Сюаньюем, Вэй Ин второпях соображал, как поступить — сходу прикинуться утратившим память или ещё немного понаблюдать, авось удастся грамотно разыграть эту карту?

      В светлых как липовый мёд глазах Лань Чжаня зависло выражение непонятной робости и преданности, что шло вразрез с думками Вэй Ина, будто его выследили и схватили, чтобы предать суду за использование инструментов тьмы. А значит, самой здравой пока и вправду представлялась мысль, что Лань Чжань водил знакомство с Мо Сюаньюем ещё до того, как тот решил свести счёты с жизнью. Но если так, возникал резонный вопрос: кем они друг другу приходились? Добрыми друзьями? Тогда почему Мо Сюаньюй не обратился к Лань Ванцзи за помощью, в которой отчаянно нуждался?

      Поневоле всплывала в уме и другая версия обстоятельств. Мо Сюаньюй, помимо того, что страдал от притеснений родственников, являлся обрезанным рукавом, причём весьма откровенным. Он не скрывал своей особенности и смело выказывал интерес понравившимся мужчинам, за что снискал славу сумасшедшего. Допустить, что некогда и Лань Ванцзи подвергся его домогательствам, было несложно. Красота младшего господина Лань разбила несметное количество сердец, так почему бы и Мо Сюаньюю не оказаться в этом списке? Но раз так, Лань Чжань должен бы среди прочих сторониться его, а не учтиво заботиться, разве что мужчину обуяла жалость к несчастному юноше и он позволил себе его утешить.

      Одно лишь допущение, что Лань Чжаня и Мо Сюаньюя могли связывать отношения, выходящие за рамки общепринятых, вынудили Вэй Ина уронить челюсть и обильно покраснеть. Нет-нет! Скорее уж звёзды погаснут и мир перевернётся вверх тормашками, чем оступится на тропе благочестия драгоценный любимец Лань Цижэня! Даже просто размышлять о подобном представлялось кощунством.

      В следующий момент все домыслы пошли прахом, ведь Вэй Ин услышал, как его назвали именем, и вовсе не тем, которое носил паренёк из деревни Мо.

      — Вэй Ин.