Пепел

***

Тик-так. Навязчивый тяжёлый ход старинных часов давит на слух и раздражает. Тик-так. А какой сейчас час? А где вы находитесь? Тик-так. Никакой. Нигде.

 — Тик-так… — повторил совсем тихий слабый голос.

Помещение было небольшим. Человеческая фигура лежала на старом диване и смотрела в тёмный деревянный потолок. Стены были такого же вида, только их украшали какие-то безвкусные картины и два окошка, которые впускали свет в мрачную комнату, делая её чуть более уютной. Возле одного окна стоял небольшой стол, на нём — высокий стакан вместо вазы с какими-то непримечательными цветами. Что-то в стороне потихоньку начинало свистеть и брякать — вода в чайнике закипела.

 — Наконец, ты пришёл в себя, — сказал второй незнакомый голос. — Я уже думал, что этого никогда не случится.

Человек вздрогнул и быстро принял положение сидя. Только сейчас он увидел зеркало на противоположной стене. Молодой человек, об истинном возрасте которого было сложно судить, с ужасом смотрел на пыльное отражение. Серые, глаза уже стали блестеть от накопившихся слёз. Костлявой рукой с длинными «паучьими» пальцами он зарылся в серые, как пепел, волосы, которые были на странность прямыми и растрёпанными. Кожа его отдавала скорее больной желтизной, нежели бледностью. Из прежней яркости остались лишь белая рубашка и любимая огненно-рыжая накидка.

 — Ты перегорел, Феникс. Как бы ты ни пытался отсрочить, а это всё равно случилось.

Перед названным героем стоял высокий человек, облаченный во всё чёрное. Поначалу можно и не сразу сообразить, кем является незнакомец. Мертвенно-бледная кожа отдавала холодным цветом даже при сиянии тёплых солнечных лучей, проникающих в комнату. Взгляд тёмных глаз был уставшим и мрачным, волнистые угольно-чёрные волосы были зачесаны назад. Он был достаточно приятной наружности, хотя при этом вызывал неопределённое тяжёлое чувство.

 — Смерть, — вздохнул Феникс, — ты забрал его…

 — У меня не было выбора. Это моя работа.

Феникс отвёл взгляд куда-то в сторону, но не ответил. Смерть пожал плечами и принялся разливать чай по чашкам. В тишине прошло некоторое время. Хотя, что такое время? Здесь, в месте, где мы сейчас находимся, время — лишь формальность, единица измерения, которая вовсе не нужна. Это место является лишь воспоминанием, образом, материализовавшимся вне понятий о времени и пространстве. Тяжёлые настенные часы размеренно тикают, качается маятник, стрелки идут, но это просто его механизм. В этом воспоминании всё остаётся неизменным и ничего над ним не властно. Однако, мы немного отвлеклись.

 — Мне страшно, — наконец произнёс Феникс.

 — Страшно? От чего же? — Смерть изогнул бровь и протянул чашку с чаем.

 — Выгорать… Это страшно. — Феникс благодарно кивнул. — Это больно. Знаешь, у людей есть такой феномен, как «сонный паралич». Это когда ты проснулся, видишь перед собой свой кошмар, но тело ещё спит, и ты ничего не можешь сделать. Совсем. Если я правильно их понял. Или это равно, как лететь с безумно высокого обрыва. Ты успеваешь тысячу раз всё понять и осознать, но ты ничего уже не способен изменить. Я теряю свои краски, это тоже страшно. Мне холодно, когда внутри не горит огонь. Я успеваю сотни раз умереть, прежде чем снова оживу. Ты понимаешь?

 — Нет. Не думаю. Мне чуждо это. Извини, — Смерть ответил, спустя недолгое молчание. На его лице и голосе больше не было видно эмоций.

 — Не извиняйся, я всё понимаю, — досада придавила Феникса, он снова стал говорить очень тихо.

 — Расскажи мне про этого человека, — вдруг сказал Смерть, — Я хочу знать того, кто заставил тебя гореть так долго и чем он отличается от тех, кто был раньше.

 — Рассказать? Ну, если тебе серьёзно интересно. Ты ведь из-за него в таком облике?

 — Серьёзнее некуда, — Смерть пересел со стула на потрепанное кресло, — Да, как ты и просил.

Феникс слабо улыбнулся. Его не могло не тронуть то, что друг, несмотря на все сложности, выполнил его просьбу. Когда Смерть устроился на кресле, Феникс начал свой рассказ.

***

То был тёплый весенний вечер. Воздух уже начал наполняться свежестью, ведь до захода солнца оставалось совсем немного. За окном благоухала сирень, мягкий ветерок, шевеля воздушные занавески, проносил в комнату её запах. Маленький домик стоял ближе к краю города: «Здесь всегда тихо и спокойно, — говорил Поэт, — и всегда можно уйти к природе, не утруждая себя утомительной дорогой через лабиринты улиц и стада людей».

— Над чем ты сейчас работаешь? – Феникс с большим интересом наклонил голову вбок, заглядывая за спину Поэта и высматривая на столе небольшую стопку листов, рядом с которой стояла наверняка полупустая чернильница.

— Это я хочу оставить после себя, — Поэт шагнул в сторону, позволяя Фениксу юркнуть внутрь комнаты. – Это – моя лучшая работа. Мой век подходит к концу. Но я хочу верить, что, когда я умру, я буду жить в своих рассказах и стихах, которые успел написать при жизни. Ты ещё молод и горяч, тебе не о чем беспокоиться. А я уже стар и силы меня покидают. Я всё жду своего конца. Каждое утро я делаю над собой неимоверное усилие, чтобы только открыть глаза… Но что это я!

Поэт так неожиданно изменил свой голос, что Феникс вздрогнул и посмотрел на него весьма растерянно. Друг и правда был уже совсем не молод: когда-то тёмные волосы уже прядями взяла седина, чёткие черты лица покорились неизбежным морщинам, а ясные живые глаза словно бы покрылись матовым стеклом. Но Феникс не считал его старым, совсем нет! Что для него возраст? То, что люди зовут концом, для него – только этап нового начала. «Конец». Какое нелепое всё-таки слово! Часто Феникс задавался вопросами: а что такое «конец»? А было ли вообще начало?

Он поспешил помотать головой, чтобы не дать размышлениям себя поглотить. Поэт в это время уже поставил чайник на огонь с непривычной для пожилого человека ловкостью. Феникс, словно бы отходя от транса, медленно ступил вглубь комнаты и, наконец, уселся на свой стул возле окна. Он взял со стола один лист, лежавший поверх остальных, и принялся читать, едва шевеля губами. Поэт опустился на свой стул и отвёл взгляд куда-то в сторону.

— О ком речь? — Феникс по своей привычке наклонил голову вбок.

— О сущности человеческой. Когда-нибудь ты задавался вопросом о том, сколько же собственных «я» может быть в одном лишь физическом теле? Как они выбирают главенствующую личность и как могут спорить между собой, сражаясь за превосходство?

— На самом деле, — признался Феникс, — Я бы сказал, что нет. Но то, о чём и как ты говоришь, похоже на сомнение. Ты словно докопался до его истоков и теперь пытаешься вывести их на свет, чтобы разглядеть получше.

— Именно так, мой юный друг, — Поэт широко улыбнулся проницательности своего собеседника.

— А если есть сомнение, — Феникс сделал странный жест рукой, немного сжав пальцы в кулак, словно стараясь удержать мысль, — есть и другие чувства, присущие человеку: ненависть, любовь, страх, привязанность… Все они — составляющие человеческой сущности, собранные воедино. Но какими свойствами они будут обладать, будучи отдельно друг от друга?

— Совершенно верно! Однако, не в этом главный умысел моей работы.

-- А в чем же он?

Феникс встал прежде, чем это сделал Поэт. Заметив это, второй остался на своём месте. Он молчал, пока его друг разливал кипяток по чашкам.

— Ты об этом узнаешь, когда прочтёшь. Я хочу успеть её опубликовать до того, как покину этот мир. Мне осталось совсем немного. Когда я закончу, меня больше ничего не будет держать на земле…

***

— Недавно я снова пришёл к нему. Он едва мог шевелиться — был прикован к постели. Я знал, что это неизбежная участь каждого смертного. Он сказал: «Я знаю, Феникс, что ты не из числа людей. Вчера ночью я видел Его и понял, что жить мне осталось недолго. Уходи. На своём веку ты наверняка видел множество смертей. Но я не хочу, чтобы ты видел мою. Я не хочу, чтобы тебе было больно. Мы с тобой ещё обязательно встретимся, я знаю это». Я взял его за руку и сидел так не знаю сколько — уйти не смог. Он улыбался и был так спокоен. Когда я понял, что он уснул, я встал. Только смог сказать «прощай» и покинуть его дом.

После этих слов Феникс закрыл лицо руками и глубоко вздохнул. Больше ничего сказать он был не в силах. Смерть тоже не смел прерывать тишину. Однако Феникс любил освежать мысли в его плодоносном молчании и вскоре, когда содержимое его чашки опустело, снова заговорил:

— Мы сможем ещё когда-нибудь встретиться? — Феникс уже знал ответ, но в глубине его души ещё теплилась надежда. Смерть на это лишь покачал головой.

— После конца времён разве что. Считай, что не умираешь, а просто уходишь раньше других, чтобы не попасть в толкучку. — Смерть немного помолчал. Его задумчивое лицо действительно выглядит мрачным. — Я знаю, кто сможет тебя понять. Идём.

Никак не противясь, Феникс тоже встал со своего места. Они вышли за дверь, покидая тихий уголок между пространством и временем.

***

Город кипел: люди то и дело сновали туда-сюда, повозки проносились мимо. Шум сразу давал по ушам, от чего Фениксу пришлось зажмуриться и ухватиться за руку своего друга. Сейчас они такие же люди, как и те, что проходили мимо них по улице.

— Как же здесь шумно, — проворчал Феникс, хватаясь свободной рукой за голову и чувствуя явную досаду.

— Часы только пробили полдень, — сказал Смерть, — сейчас самый горячий час.

«Только пробило полдень, — пронеслось в голове у Феникса, — отлично! Значит, моя голова не треснет от их шума. По крайней мере, в ближайший час. Я понял, куда ты хотел меня привести».

Нашим героям пришлось героически преодолеть людской поток и доблестно сразиться с лестницей, поднимаясь на высокую башню городских часов. И вот, когда все трудности остались позади, они попали в главное помещение. Просторная комната, удивительно светлая, главной особенностью которой был огромнейший белый циферблат с чёрными резными стрелками, только в зеркальном отражении. Огромных размеров шестерни медленно вращались и скрежетали. Но здесь было тише, а городские звуки были совсем приглушены высокими стенами башни. У смежной стены были чертежи разных механизмов, стол, захламлённый разными бумагами, чернильницей и протекающей маслёнкой. За этим самым столом сидел человек, сгорбившись над своими бумагами.

— Не знай я о твоих способностях, точно бы не узнал! — Первым голос подал Феникс.

Человек вздрогнул и обернулся, но тут же с облегчением выдохнул и встал со своего места, узнав посетителей. Человек этот был вида, можно сказать, немного безумного: тёмные волосы были всклочены, короткие, всегда аккуратные усы и бородка были вида весьма неопрятного. Бурая рубашка в мелкую клетку была измята, а привычное пенсне вовсе лежало на столе рядом с лужицей чернил.

— Тяжелый день? — продолжил Феникс, со скрытым сочувствием осматривая знакомого.

— Совершенно безумный! – воскликнул хозяин башни, то ли с негодованием на события, то ли с радостью встречи. – Но я рад вашему визиту. Могу чем-то помочь?

— Мы хотели навестить тебя, — наконец в разговор вступил Смерть. – Возможно, в беседе и откроется какая-то истина.

— Вот даже как. Тогда, милости прошу. А ты, Феникс, сам не свой. Случилось чего?

Часовщик мигом унял своё возбуждение. Смерть прошёл к столу и, благодарно кивнув, сел на один из предложенных стульев. Феникс в свою очередь сел рядом на пол, прислонившись спиной к стене и поджав ноги, он аргументировал это тем, что у него кружится голова и тут больше простора для движений. Часовщик лишь пожал плечами и устроился на своё место. На полминуты воцарилась тишина, только скрежетание механизма часов эту тишину дополняло.

— Ну, расскажи, - начал Феникс, придя, наконец, в себя, — как ты поживаешь? Мы четверть века не виделись. Для людей это много.

— Для людей. И для тебя тоже. Ты ведь живёшь как человек. – Часовщик с сочувствием посмотрел на потерявшего краски Феникса. – Что же, слушай. В этом месте я уже третий год. Документы поменял на прошлом месте и тут же исчез, взяв себе другой лик. Ну, знаешь, чтобы больше не привлекать к себе внимания. Разница всего в один час, так что привыкнуть было несложно. Предыдущим смотрителем был старый такой человек. Но удивительно интересный. Первое время он заходил ко мне, мы разговаривали. Вот это, - Часовщик указал на небольшую книжную полку, - осталось после него. Потом он уехал. Не знаю куда. Но с тех пор я здесь один.

— Ты скучаешь по нему? – Спросил Смерть, задумчиво глядя куда-то в сторону.

— Я? Что ты! Не имею привычки привязываться к людям. Они слишком эфемерны. А я уже не первый век каждые шесть лет меняю место жительства, внешность и имя. Мне привязанность ни к чему.

— Подумать только! — прервал Феникс, посмотрев в глаза рассказчику, — Ты живёшь бок о бок с людьми и всё равно один. Неужели, никто из рода людского не может тебя заинтересовать? Неужели никто не может быть тебе дорог?

Этот вопрос застал всех присутствующих врасплох. Однако, Смерть лишь перевёл взгляд на Часовщика. Было интересно, что он ответит.

— Послушай, дружище. Когда я был человеком, я любил. Я дышал, я привязывался, страдал и был счастлив, взлетал и падал. Но всё это давно в прошлом. Я знаю, о чём говорю. Но ты. Ты в этом мире с начала времён. И каждый раз ты вспыхиваешь, горишь, умираешь и снова возвращаешься к жизни. Как ты ещё не перегорел к этому? Неужели постоянные волны возвышения и упадка тебе не кажутся обыденностью? Грузом повседневности? – Его голос звуча с интересом, казалось, даже с укором.

— Он дело говорит.

Все трое обернулись. Из дверного проёма, откуда пришли Феникс и Смерть, вышла ещё одна фигура. Не очень высокая. То была девушка внешности с чертами даже совершенно обычными, но при этом незабываемыми, если взглянуть на картину в целом. Особенностью были волосы, собранные в пучок с двумя торчащими по бокам локонами – они были совершенно разных цветов. Красные, жёлтые, зелёные и пурпурные пряди между собой отлично гармонировали. А плащ с пушистым воротником, накинутый на плечи, придавал этой личности особой стати и благородства.

— Ты, Феникс, не меняешься. Цепляешься за жалких людишек, а потом воешь, как брошенный пёс, — девушка подошла ближе.

— Ты тоже не меняешься, — Феникс поднялся на ноги. – Ни «здравствуйте», ни «до свидания» от тебя не дождаться. Только налетаешь как ураган и сбиваешь с мысли.

— Муза, давно ты здесь? – Смерть посмотрел на новую личность и взял слово в свои руки, чтобы не дать случиться ссоре.

— Как только почувствовала запах пепла, сразу поняла, что все в сборе. Но нет, недавно. Как видите, я только пришла.

Муза, без тени сомнения или смущения, вальяжно прошла к свободному стулу и уселась на него, закинув ногу на ногу. Всегда она так. И вот, четверо бессмертных в сборе. Самым старшим из них был Смерть – он существует с первого мгновения существования мира. Следом по старшинству шёл Феникс – он родился тогда, когда у первых живых существ появились души. Младше него была Муза – она появилась на свет вместе с рождением искусства. Замыкал ряд Часовщик – много веков назад он был обычным человеком, у него есть своя история, очень длинная и – поверьте моему слову! – не менее увлекательная, чем та, которую я вам показываю.

Феникс понял, что сейчас все ждут его рассказа. Всем интересно, почему снова, спустя такой долгий промежуток времени он снова потерял краски. Снова. Ключевое слово «снова». Не то чтобы это был какой-то нонсенс, но ведь всякое может случиться. И ничего ему не оставалось, кроме как пересказать всё то, что он уже поведал Смерти совсем недавно. Снова этот рассказ ударил по больному.

— Какая глупость… — наконец подала голос Муза. – Ты горишь, живёшь, восхищаешься. Это хорошо. Но так привязываться к людям, зная, чем всё рано или поздно закончится – глупость. Люди – ничтожество и не стоят того, чтобы убиваться по ним. И ты поступаешь как глупец, честное слово.

— Как ты можешь говорить такое?! — Феникс вспыхнул, уверенно сделав пару шагов к Музе. — Ответь мне. Если в одно мгновение пропадут почти все те, кого ты любишь всем сердцем и дорожишь, ты сможешь легко их забыть? Никогда не сможешь больше с ними связаться. Ты даже не знаешь, как их зовут по-настоящему. Эти люди - часть моего сердца и души. Эти люди научили меня жизни. Они научили меня читать самого себя, чувствовать, слышать, любить, говорить о том, о чём обычно я боялся заикаться. Они научили меня вере в себя. Они научили меня раскрывать свою душу и помогли стать тем, кем я сейчас являюсь. Они давали мне сил. Они заставляли меня гореть, светиться и давать тепло. И были рядом, были кислородом и топливом, когда пламя ослабевало. Скажи мне, как я могу назвать их "какой-то глупостью", если благодаря ним я ещё остаюсь собой?! Я не живу ими. Но они помогали мне в становлении моей личности. Они стали мне близкими друзьями. Ты хочешь сказать, что любить — это глупо?

То, что происходило во время этой пламенной речи, не могло ускользнуть от глаз всех присутствующих: волосы Феникса словно бы искрились. Он говорил так живо и с таким отчаянием, его пальцы едва сжимались в кулак, словно от боли, которую пробудила Муза, а дыхание то и дело прерывалось, ещё больше окрашивая его голос.

— Ты говоришь о том, что люди спасали тебя от неуверенности, что они научили тебя любви и жизни в самой её сущности! Но посмотри же: ты – изначально совершенен! Вся неуверенность, все страхи, о которых ты говоришь мне сейчас, всё одиночество, всё это появилось в тебе откуда же? Да от тех же людей и от тебя самого! Ты сам сделал это с собой, а теперь воешь, как брошенный пёс. И что в итоге? Какая чушь! Какой нелепый вздор! Ты появился раньше того, на чём ты держишься. Гораздо раньше того, что, по твоим словам, сделало тебя личностью. Ты слишком размяк.

Феникс плотно сжал губы и ещё несколько секунд с вызовом смотрел в глаза Музе. А после шумно вздохнул и отступил. Продолжать борьбу было бесполезно. Он снова стал серым, слабым, погасшим.

— Не стоило надеяться, что ты сможешь меня понять, — на выдохе произнёс Феникс. – Мы с тобой разные, хотя оба живём за счёт человеческих душ. Ты – любовница. Как говорят люди: всегда невеста и никогда – жена. Ты можешь прийти и уйти, когда тебе вздумается. Ты можешь вертеть людьми и их мыслью, как тебе будет угодно. Ты можешь посетить многих творцов всего за одну ночь, а можешь обходить всех стороной долгое время. Ты так умеешь, это твоё призвание. А я… Я действительно больше похож на пса, нежели на продукт души. И наш спор похож на спор рыбы и птицы за счёт того, что одна злится на другую за неспособность полёту. Простите, но я сейчас хотел бы побыть один. Ещё встретимся. Обязательно.

Не прошло и минуты, как Феникс пропал в дверном проёме. Никто не стал его останавливать. Все трое стояли молча какое-то время, провожая взглядом друга, который уже давно скрылся.

— Я перегнула палку…

— Твой замысел был и почти сработал. Не вини себя, — Смерть встал со своего места. Он не мог не оценить находчивости Музы.

Феникс же вышел на улицу. Снова к людям, снова в толпу, снова в шум и беготню. Но сейчас его это мало волновало. Он пошел, куда глаза глядя.

***

Раз в год жители некоторых городов проводят ярмарки. Феникс не очень любил эту затею, потому что там было слишком шумно, и в таком апатичном состоянии все звуки и краски его больше раздражали, нежели радовали. А вот Муза была противоположного мнения. Такие праздники всегда были ей по душе, потому что они были посвящены ей и любой желающий может проявить себя. Перейду к сути и не буду томить читателя долгим предисловием. Эта ярмарка искусств — событие, проходящее в городе каждое лето. Там собираются художники, музыканты, скульпторы и прочие творцы. На одном из таких сборищ Феникс и познакомился с Поэтом, а Муза смогла найти много новых жертв и любовников.

Прошло некоторое время. Ваш скромный повествователь, признаться, не смог уследить, сколько именно часов или лет минуло с тех пор… Ну да что для Феникса время? С тех пор он не видел больше никого из своих друзей, предпочитая страдать и копаться в себе в полном одиночестве. Ибо одиночество – очень тонкое явление. Оно может оказаться губительным для неготовых. Но также обладает целительными свойствами. Для одиночества нужен простор.

 У него был приличный домик на окраине города, почти как у Поэта, только для того, чтобы маскироваться под людей. Но там Феникс появлялся редко, предпочитая компанию или своим друзьям, или пустынным улицам и далёкой лесной тишине.

Утром, когда дыхания спящих мерно баюкают сон потерявшихся душ, когда небо невинно розовеет и воздух наполняется влажной свежестью, тогда просыпается надежда. И, когда сон, присущий людям и иным живым существам, наконец, выпускает Феникса из своих тёплых объятий, он с трудом открывает глаза. Миг пробуждения для него был всегда особенным. У него всегда было ощущение, словно его время нахождения в другом мире вышло и пора возвращаться, словно его провожают до дома после очень длительной и богатой на беседы прогулки. Разумеется, такие тёплые ассоциации были только в том случае, если Феникс просыпался сам с первыми лучами солнца. А когда его будили, у-у-у… Тогда он поистине ненавидел весь мир и впадал в отчаяние. Странные люди! Почему им нужно обязательно вырывать себя из мира забвения, чтобы вступить в союз с повседневностью? А как же прекрасен был момент расставания с реальностью! Сонливость Феникс не любил, но она всегда была для него утешением с тех самых пор, как он принял решение существовать в человеческом теле.

Феникс знал, что наверняка ему стоит проснуться сегодня пораньше. В тот день солнце, словно бы вняв его желаниям, ослепило сразу же, как только лучи коснулись окон дома. И тогда Феникс нашел в себе силы подняться, привести себя в порядок — унылое серое отражение в зеркале его не радовало совершенно — и выйти в свет. А ясного солнечного света он не видел уже давно, как минимум, потому что до этого несколько дней шёл дождь, а как максимум, потому что достаточное время Феникс провел в четырёх стенах наедине с собой и своими глубокими мыслями. Иногда он рисовал. Картины его не блистали особыми умениями, но помогали высвободить печали. А иногда он даже писал стихи, мрачные, немного пресные, на половину с отсутствующей рифмой. Феникс всегда восхищался умениями Поэта красиво излагать мысль на бумаге. Сам же он это умение так и не освоил… Но это секрет!

Ещё не было полудня, когда на площади уже собирались толпы людей, где-то играла музыка, стали видны различные цветастые палатки. В толпе Феникс всегда чувствовал себя одиноко. Он шёл только потому, что мог там найти нечто интересное. Но не сейчас. Он рано пришёл. Вечерами выступали укротители огня и талантливые актёры, днём творцы набирали себе аудиторию и демонстрировали свои умения, а утром всё только начиналось. Кто-то дежурил за стойками, продавая всякие сладости, краски и прочие мелочи, кто-то помогал в установке палаток и реквизита, кто-то готовился к выступлениям. Были ещё и те, кто просто бесцельно бродил между всех этих людей и установок, то наблюдая за жизнью, то ища место, куда себя можно пристроить. Одним из таких наблюдателей был наш Феникс. Удивительно то, что он ещё не встретил здесь Музу. Хотя эта вредная дама больше предпочитает искать себе жертв по ночам, а днём её очень сложно найти, особенно если искать в одиночку. Солнце было ярким и грело так сильно, что, отвергаясь от своего первоначального замысла, Феникс удалился в городской парк. Это недалеко, но там гораздо тише и солнце донимает не так сильно. Там он пробыл оставшиеся до обеда часы, наблюдая за редкими прохожими и мелкой жизнью. Да так погрузился в звуки шуршания листвы над головой и щебетание маленьких птичек прямо под ухом, что едва снова не уснул, когда присел на одну из скамеек. То, что пора возвращаться на площадь, Феникс понял по лёгкому чувству голода, а это значит, что время около полудня. Он поднял взгляд к небу и сладко улыбнулся маленьким облакам на ясном небосводе.

Когда Феникс возвратился на ярмарку, всё выглядело гораздо красочнее и живее, чем утром. Больше не было видно тех людей, которые ставили палатки и помогали обустроиться. Сейчас площадь рябила множеством установок, начиная от небольших (и не очень крепких, чего уж там) сцен для музыкантов и чтецов, заканчивая целыми передвижными мастерскими скульпторов. Признаться честно, наш герой даже растерялся от такого количества людей, звуков и красок. Он подошёл к одной из стоек с разными безделицами, за которой стоял улыбчивый старик.

— Интересует что-нибудь, молодой человек? – Бодрым голосом спросил он.

Феникс окинул участливым взглядом его товар: медальоны, обереги, свистки, заколки и ещё разного рода украшения. Его внимание привлёк кулон на подвеске в форме маленького белого полумесяца с голубым оттенком на углах-рожках.

— Возьми, — продолжил старик, — и дама, и друг будут рады подарку.

— Нет у меня ни дамы, ни друзей, которым этот подарок пришёлся бы по нраву. Но спасибо, я возьму. Скажите, с чего мне стоит начать? – Феникс заплатил небольшую сумму и окинул многозначительным взглядом окружение.

— Зависит от того, что юноша желает найти.

— Я ищу интересных людей, — сказал Феникс, призадумавшись, — и новых друзей.

— Вот что, начни с художников, — старик показал худой рукой прямо за спину своего собеседника, — продолжишь поэтами, скульпторами, а закончишь театралами и циркачами. Поверь мне, не ошибёшься!

Феникс проследил за направлением руки старца и, подумав секунду, поблагодарил его, после чего поспешил удалиться, так как на смену ему пришли новые желающие приобрести что-нибудь интересное. Он надел на шею только что купленный амулет и двинулся вперёд, пытаясь проскользнуть в нужном направлении через толпы людей и ни в кого не врезаться. Это оказалась сложная задача, но выполнимая. Скоро Феникс действительно вышел на более открытое пространство. С одной стороны открылась выставка картин самых разных размеров и стилей. Чуть в стороне расположились лавки со всякими нужными художнику принадлежностями: краски, кисти, холсты и много ещё подобного, с чем Феникс, как мне уже случилось поведать читателю по секрету, обращаться толком не умел. А ещё немного подальше остановились и сами творцы: кто-то сидел под навесом и углём делал наброски в альбоме, кто-то стоял под открытым небом перед холстом и с кистью в руках, кто-то активно общался с людьми, а кто-то даже в толпе оставался наедине с собой. Почему-то Фениксу стало не по себе, его сердце словно кольнула иголка тревоги, такая маленькая, но болезненная.

Решив, что разумно будет сначала посмотреть на картины, а потом, по возможности, познакомиться с их авторами, так он и поступил. На выставке было много людей, и рассмотреть полотна как следует было очень сложно. Можно было встретить портреты, пейзажи, натюрморты, абстракцию и многое другое. Как правило, в углу холста всегда была прикреплена небольшая информация о картине и её создателе. Одна из работ особо выделялась. На картине раскинулось могучее, серое, почти чёрное грозовое небо и широкий луч солнечного света. В нём, широко разведя в стороны руки и распахнув огромные крылья, парил человек, чьё лицо было скрыто капюшоном. В углу только роспись художника и сухое название: «Пришествие или мартовский сон». И что-то в этой картине было особенное. Фениксу приходилось видеть много подобного, но, одновременно с этим, похожего почерка он никогда прежде не встречал, а информация о художнике отсутствовала. Невозможной тоской и болью веяло от этого творения. Создавалось такое впечатление, словно что-то глубинное, фантастическое и очень сильное, что скрывалось в самых тёмных уголках человеческого сердца, наконец, вырвалось наружу. По крайней мере, Феникс рассказал мне об этой картине именно такими словами.

Отойдя от оцепенения, Феникс на секунду зажмурился и, ещё раз взглянув на картину, поспешил посмотреть на другие произведения. Но теперь даже самые ясные пейзажи и самые очаровательные портреты больше не смогли тронуть его душу так сильно, как странное «пришествие». Он ещё некоторое время бродил между картинами и художниками, всё никак не мог найти тех, за кого ещё могло бы зацепиться его сердце. По этой же причине он подошёл к первому попавшемуся навесу, быть может, эти люди смогут его зацепить. Рядом, как и у всех других, была табличка с именами участником. В тени было двое, а имя одно.

На стуле, закинув ногу на ногу, сидела миниатюрная девушка, в её руках был альбом и короткий угольный карандаш. Её волосы были почти белоснежного цвета, как и тонкая кожа, а белые одежды были давно измазаны краской, создавая особенный, уникальный узор, принадлежащий исключительно этому человеку. Некоторые люди тонкой души могли бы сравнить её с каким-нибудь тонким духом и оказались бы правы. Но рядом напротив художницы, сидел высокий мужчина с чёткими, несколько грубыми чертами лица. Его кожа была достаточно смуглой, чёрные волосы затянуты в короткий пучок на затылке, а глаза были похожи на глубины океана, в которые чудом пробрался луч солнечного света. Очевидно было, что он позировал, ибо застыл в одной позе: взгляд направлен то ли в небо, то ли в пустоту, рука была приставлена к губам, а тело почти расслаблено. И даже когда Феникс подошёл ближе, он на одно мгновение взглянул на него и продолжил смотреть на прежнюю точку.

— Прошу прощения, — сказал Феникс, зайдя под тень навеса, обратившись, на всякий случай, сразу к двоим.

— Вас что-то интересует? – художница оторвалась от своей работы.

— Да, — начал неуверенно Феникс, чувствовал он себя здесь как-то неуютно.

— Вы – художник? – спросил мужчина.

— Я тот, кто любит художников, — парировал Феникс. – Могу я взглянуть на ваши картины?

Девушка с удивлением посмотрела на него, а потом, улыбнувшись, закрыла альбом и без тени сомнения протянула его неизвестному. Тот с благодарностью кивнул. В основном все зарисовки были изображены углём или акварелью. Натюрморты в серых тонах смотрелись на удивление красочными, живыми. А портреты разных неизвестных людей завораживали своей утонченностью и умением, с которым они были созданы. В большинстве своём на страницах было лицо того человека, что составлял компанию художнице. Феникс не стал предполагать, кем он ей приходится. Одна из последних зарисовок совершенно выбивалась из ряда тех, что были до этого: на столе возле окна стояла высокая прозрачная ваза с множеством полевых цветов. Но главной особенностью было то, что здесь появились краски и все цвета были перемешаны. Вы видели когда-нибудь, скажем, розовые одуванчики и голубые ромашки? Нет? Поверьте, выглядят они прелестно!

— Это очень необычно, — Феникс тихонько коснулся бумаги кончиками пальцев, голос его звучал, как зачарованный. – Я прежде никогда не видел такого необычного буйства красок.

— Вы льстите мне. – Художница всё же широко улыбнулась незнакомцу. – Я не различаю цветов. Совсем. И подбирала краску для этой работы абсолютно случайно. Мой супруг настоял на том, чтобы я попробовала использовать яркие краски, а не только уголь или редкую акварель.

— Это невероятно! – Феникс вдруг оживился. Что-то внутри него отозвалось радостным тихим звоном. Он посмотрел сначала на творца, а потом на того, кто позировал. – Не бросайте это, пожалуйста. У вас выходит неописуемо красиво и интересно.

Феникс отдал альбом художнице и, попрощавшись, быстро ушёл, оставив этих двоих наедине с собой обрабатывать то, что он только что наговорил.

«И всё же, — подумал он, — она совсем не различает цветов. Неужели, весь мир для неё совершенно бесцветен? Как я сейчас? А как же с этим возможно жить?»

Феникс посмотрел на свои бледные руки и невесело усмехнулся. Сейчас единственной краской на нём были только лишь рыжая накидка и белый амулет с голубым отливом. Это интересные люди. Феникс нашёл в них новые краски, исходы, он бы с удовольствием ещё смотрел на новые работы этой художницы, но, увы, в них не было того, что он искал. Что же он искал? К сожалению, я не знаю, как описать это вам. Эта цель не поддаётся слову, её можно только почувствовать. Но не огорчайтесь! Скоро вы сами сможете это понять.

Всё время на ярмарке звучала самая разная музыка и певческие голоса. Скоро взору предстала небольшая деревянная площадка, с которой только что ушли два человека с инструментами, музыка ненадолго затихла. На смену им пришло трое. Один среди них был с гитарой, другой – с флейтой, а третий ни с чем. Человек возле сцены поменял висящую на ней табличку – теперь там было три имени. Человеком, играющим на гитаре, была девушка с короткими чёрными волосами, чем-то она была похожа на драчливого мальчишку. А флейтой как раз занимался юноша с серебряными волосами по самые плечи. Его глаз Феникс не разглядел, но запомнил, что сам он выглядел, как хорошая ухоженная девушка. Третий из их команды был невысокий молодой человек. Почему-то именно его черты оказалось очень сложно запомнить. И как же он пел! О высоких горах, о дальних странах, о рыцаре в вечных странствиях и о колдуне, что превратился в ворона от своей тоски.

Скоро их выступление закончилось. Песня о возвышенных чувствах, красоте, любви и сострадании подошла к концу. Сразу же их обступила толпа, и Феникс благоразумно решил, что поговорить с ними толком не получится. Только лишь пожелал про себя удачи этим молодым людям. Что-то подсказывало ему, что ждёт эту команду долгий и интересный путь. Скоро Феникс решительно отправился дальше. Но несмотря на то, что на сцене уже были другие люди, в голове ещё стояли фрагменты чарующего исполнения этой троицы. Далеко, всё-таки, уйти ему не удалось. Тут, совсем рядом, поэтам и писателям представлялась возможность показать миру свои творения. Вы, наверное, уже догадались, что Феникс не мог их пропустить. Ведь, как говорилось ранее, именно здесь он и познакомился с Поэтом.

Сейчас как раз, стоя на возвышенности за кафедрой, заканчивал чтение какой-то поэмы человек неприметного вида. Не хватало его голосу выразительности, он явно переигрывал, хотя текст был неплохим. Его уход со сцены сопроводили жидкие аплодисменты. Следом за ним вышел человек лет тридцати. Судя по сменившейся табличке, сейчас читал некий А.П. Его глаза были ясными, как апрельское небо, движения плавными, а кудрявые каштановые волосы чуть-чуть спадали на покрытое бледными веснушками лицо. Человек этот был немного полноват, а приветливая улыбка только добавляла ему очарования. Он показался Фениксу смутно знакомым.

«Строится мост почти уж два года.

Последние месяцы плохо совсем.

Сыпятся камни, ржавеют опоры,

Сбой происходит у многих систем».

Наверное, это единственные строки, которые Феникс смог мне пересказать. В них что-то есть, не находите? Ну ладно. Голос чтеца был мягким и выразительным, но в нужные моменты мог становиться грозным и строгим. Через некоторое время он дочитал фрагмент своей поэмы. Когда публика благодарила его щедрыми аплодисментами, он смущённо улыбался.

— Вы могли бы стать отличным актёром, — Феникс выждал момента, чтобы заговорить с этим человеком. Правда, пришлось проявить терпение.

Писатель обернулся на голос и улыбнулся без тени удивления. Ничего не сказав, он показал жест рукой, приглашая Феникса немного отойти, чтобы не мешать другим и слышать друг друга без затруднений. Стоит отметить, что сейчас эта иголочка тревоги, о которой говорилось ранее, без остатка покинула сердце Феникса, что не могло его не радовать. А может быть, что приветливый и доброжелательный вид собеседника настолько расположил к себе.

— Мне многие так говорят, но у меня недостаточно… Яркости для сцены. – Писатель внимательно посмотрел в глаза Феникса, изучая его. – Вам приходилось бывать на сцене?

— О, я бывал на сцене, но уже очень давно и уже забыл, как это. – Феникс вдруг поднял голову. – Но позвольте, что вы имели ввиду, сказав, что вам не хватает яркости? По-моему, вы обладаете актёрским мастерством, разве нет?

Писатель отвёл взгляд в сторону, подбирая слова. Незачем скрывать, что пытливый ум неожиданного собеседника его радует. Тот сложил руки «домиком» и упёрся пальцами в подбородок.

— Знаете, дело вот в чём: мне роднее быть в тени. Я пишу стихи, рассказы, романы и даже сказки писал во время, когда моя племянница была ещё совсем маленькой. Некоторые люди, явления и даже неодушевлённые предметы могут стать моими персонажами. Герои оживают под моим пером. Но я совсем не умею изображать. – Он неловко усмехнулся и пожал плечами. – И, представьте себе, с чужими ролями так же. Я не могу изображать того, кем я не являюсь, увы.

Феникс замолчал. Он смотрел туда же, куда смотрел писатель. Собеседник его принимал это молчание за бурную мыслительную деятельность, поэтому не перебивал.

— Вы всё ещё пишете сказки?

— Нет, уже нет. В них больше нет необходимости.

— Ваша племянница выросла из этого? – Осторожно спросил Феникс и, получив положительный ответ, продолжил: — Вы можете рассказать о ней?

— Рассказать? – Писатель удивлённо поднял брови. Феникс был серьёзен. – Ну что ж. Прежде всего это очень умная девочка, — его губы дрогнули в улыбке. – Она дочь фокусника, которого вы можете здесь встретить; он вместе со своей женой, играющей роль ассистентки и моей подруги детства. Моя племянница – ещё дитя малое, но сколько разума в её глазах! Она прекрасно понимает и хочет понимать, как устроен этот мир, но, будто в противовес всякому человеку в её возрасте, не презирает всё «волшебное», а продолжает верить, жить с этим в одном мире, дышать одним воздухом, хоть и тщательно скрывает это. Она хочет в следующем году самостоятельно явиться на ярмарку, показать миру своё творение. Но что именно, не рассказывает даже мне. Она, думаю, немногим младше вас.

Писатель внимательно смотрел на своего собеседника, пытаясь понять реакцию. А Феникс в свою очередь думал, как же сильно ошибается этот милый человек, говоря о разнице в возрасте.

— Я обязательно приду в следующем году, чтобы взглянуть на вас и вашу племянницу. – Феникс глубоко вздохнул и расправил плечи. – Спасибо вам большое за этот разговор. Я вам очень признателен.

Писатель тепло улыбнулся и немного склонил голову, ответив Фениксу взаимностью. В следующий момент кто-то сбоку окликнул его, и Писатель в миг растворился в потоке людей.

«Он и его племянница – удивительные люди, — подумал Феникс, тоже медленно теряясь в толпе, – они верят, чувствуют, думают иначе, чем большинство людей. Я бы хотел с ней познакомиться, ведь в детях всегда есть то, чего уже нет во взрослых. Они верят. Я никогда не был ребёнком. А если и был, то не помню. А верю ли я..?»

Ответа на вопрос не последовало – мысли завели в тупик, собственно, как и ноги. Феникс оказался перед высокой тканевой стеной; людей рядом было меньше, все эту стену обходили. Он помотал головой, словно сгоняя с себя дурман, и влился в один из потоков. Через несколько секунд он оказался на открытом пространстве с множеством навесов, подобно тому месту, где обитали художники. Так же в стороне была выставка, только уже не картин, а самых разнообразных скульптур. Тут же Феникс почувствовал новый прилив сил. Дыхание на мгновение сбилось, словно он попал в плотный поток ветра. Вот же оно! Совсем близко! Потребовалось не более секунды, чтобы прийти в себя и поспешить к выставке холодных изваяний из мрамора, глины и других материалов, на какие только фантазии хватит.

Внимание привлекла большая фигура, вырезанная из белого дерева. Человек в натуральную величину, почти нагой, перевернутый вверх ногами; за его спиной были сложены растрепанные крылья, очевидно, изображая падение этой сущности. Феникс присел на одно колено, чтобы получше рассмотреть лицо неизвестного.

«Подумать только! – пронеслось у него в голове. – Какой талант нужно иметь, чтобы изобразить такое! Если я сейчас прикоснусь к его щеке, он обязательно дрогнет, удивлённый тем, что его застали врасплох. А что, если ту картину и эту скульптуру создал один человек? Нужно обязательно его найти!»

Прикасаться к скульптуре Феникс не стал, а вместо этого поднялся на ноги, чтобы ещё раз окинуть героя изумлённым взглядом, полным восхищения. Внимания удостоились и другие работы, когда дышать стало легче. Рядом стояли бюсты с изображением неизвестных людей, миниатюрные копии памятников, которые Фениксу случалось видеть вживую; даже башня с часами, в которой читатель был совсем недавно. Были там и маленькие статуэтки в виде разных животных: кошки, собаки, лошади и так далее. Феникс заострил своё внимание на последних. Размером с две ладони фигурка, изображающая белую лошадь и чёрного всадника. Ниже, на подставке Феникс мог прочитать: «Жнец и Бинки» и инициалы автора. Эти двое показались Фениксу до жути знакомыми, но, как бы он не напрягал сознание, никак не мог понять почему. Ещё некоторое время он, как и на выставке картин, бродил между удивительными произведениями искусства; он видел настоящий нефритовый сад, размером чуть больше вашей ладони.

Наконец, просмотрев добрую часть выставки, Феникс, оглянувшись по сторонам, заметил, что некоторые люди уже общались со скульпторами. Глаза разбегались. Вот, например, слева от него мрачный и молчаливый молодой человек вырезает карманным ножиком деревянную фигурку. А вон там, чуть поодаль, пожилой мужчина с пенсне рассказывает что-то группе людей, наверняка говорит о своём ремесле. Видно, что опыта у него предостаточно. Однако, взгляд Феникса вернулся к той палатке, в которую он едва не врезался после разговора с Писателем. Решился подойти ближе хотя бы, потому что под солнцем находиться было уже невыносимо жарко.

Рядом с небольшим столом с разными непонятными инструментами крутился человек, большую часть времени находившийся спиной ко всем; то была девушка высокого роста, с длинными чёрными волосами, затянутыми в тугую косу. По периметру небольшого пространства были расставлены стойки с разными маленькими фигурками, но больше всего внимания привлёк бюст, который показался Фениксу знакомым. Но давайте обо всём по порядку.

— Прошу прощения… — Феникс ступил под тень навеса, наконец-то перестав жмуриться.

— Ой! – Девушка вздрогнула и мгновенно повернулась к незнакомцу. – Простите, я вас не заметила…

В глазах незнакомки сияли два чистейших изумруда, фартук и руки были испачканы глиной. Она приветливо и смущённо улыбалась новому человеку. Феникс сначала взглянул на неё, потом на неясный кусок глины на подставке, над которым, очевидно, только что велась упорная работа, после тоже улыбнулся, если это едва уловимое дрожание губ можно назвать улыбкой.

— Не хотел вас пугать.

— Вам что-нибудь нужно? – Девушка вытерла руки об фартук и чуть наклонила голову вбок, словно любопытный зверёк.

— Это всё — ваши работы? – Феникс окинул взглядом полевую мастерскую.

— Да, это некоторые из моих творений. Наиболее новые… Сейчас я работаю над ещё одним. Вы хотели что-то узнать? – Казалось, скульптор полностью отражал любопытство Феникса, они точно оказались на одной волне. – Хотите, я расскажу что-нибудь о них или о других скульпторах? Вам это интересно?

— Да, пожалуйста! – Не сдержав радостного возгласа Феникс немного смутился себя. В глубине его глаз посеянные искры начинали светиться ярче, едва освещая темноту вокруг себя. Он тут же добавил голосом более спокойным и сдержанным. – Расскажите о своих работах, если это не затруднит. Правда, мне очень интересно.

Феникс взглянул на ранее упомянутый бюст, изображающий голову и плечи молодого человека; у него было ясное открытое лицо, волосы длинной касались воротника. Фениксу казалось, что он может легко представить этого человека вживую. Скульптор расплылась в улыбке и, проследив за взглядом собеседника, сказала:

— Это – мой молодой человек, — здесь она подошла ближе к своему творению, — он выступает недалеко отсюда. Играет на сцене вместе с остальными актёрами.

— Значит, он – человек театра?

Очень хотелось коснуться этого живого лица, созданного из неживой глины. Девушке последовал немой, выразительный вопрос. Она прекрасно поняла и кивнула. Длинные бедные пальцы осторожно коснулись холодной серой щеки с такой робостью и нежностью, словно это был живой человек, способный дать отпор за небрежное отношение. Они с Фениксом, как он думал, были чем-то похожи.

— Да. Для него движение – это жизнь, поэтому мне бывает очень тяжело запечатлеть его в парализованной скульптуре. – Сказав это, девушка прикрыла рот ладонью и непринужденно усмехнулась своим словам. Лёгкость и открытость этого человека очаровывали.

— У вас талант. – Феникс пробудился от своих мыслей и, убрав руку от лица юноши, посмотрел на своего собеседника. – Знаете, я никогда его не видел, но меня не оставляет ощущение, что мы уже где-то встречались. Вы очень умело сочетаете то, что сочетаться не должно. – Избегая недопонимания, Феникс поспешил добавить: - В неподвижном состоянии вы захватываете само олицетворение движения, искусственным серым материалом сохраняете главные краски жизни.

Всё это звучало немного приглушённо, словно бы в ответ на собственные мысли. Кивнув сам себе, Феникс ещё раз взглянул в глаза неизвестному юноше. Скульптор смотрел глазами полного любопытства и благородного смущения. Кому не будут приятны комплименты, особенно зная, что ты их заслуживаешь? Не давая возможности что-либо ответить, Феникс мгновенно перевёл взгляд на другую фигуру.

— А это! Я видел её на выставке!

— Бинки и Жнец, — улыбаясь, сказала девушка, взяв в руки фигурку. – Да, это моя работа. Только тут, видите, дефект, — она показала пальцем на несколько трещин на ногах лошади.

— Значит, это – просто пробная версия? Я вижу, поза другая. – От внимательного взгляда наблюдателя ничему не укрыться. – Что вас вдохновило на их создание?

— Сложно сказать. На самом деле о них мне тоже рассказал мой молодой человек. Лишь об одном образе, а я уже дополнила… Позвольте я вас нарисую! — От такой внезапной смены настроения Феникс вздрогнул и с удивлением посмотрел на скульптора. Та в свою очередь словно загорелась. Её глаза сияли, словно маленькие звёзды. – Прошу вас!

Феникс стоял ещё несколько секунд в недоумении. Но потом приложил руку к своей груди и переспросил:

— Меня?

— Да. Я хочу вас запомнить!

Феникс наклонил голову вбок и всё же неуверенно кивнул. Скульптор тут же просиял, освободил стул, на котором до этого стояли менее заметные статуэтки. С некой опаской, хотя, вернее будет назвать это недоумением и осторожностью, он приземлился на этот самый стул. Девушка подошла к натурщику и хотела коснуться его, чтобы правильно выстроить положение, исправить недочёты… Признаю, звучит это грубовато. Другими словами, нужно было подготовить модель.

— Можно?

Она выставила руки перед собой. Феникс кивнул и прикрыл глаза. В следующий момент он почувствовал, как его щеки коснулись теплые, немного грубые пальцы. Скульптор едва тронул шею и провел к подбородку, заставляя Феникса приподнять голову. Затем таким же едва ощутимым прикосновением его взгляд переместили немного в другую сторону. Он ощущал себя живой скульптурой, податливым материалом под умелыми руками мастера. Девушка поправила некоторые пряди серых волос, которые были ей не угодны.

Она сделала шаг назад и оценивающе взглянула на свою работу. Феникс хотел спросить, закончила ли она, но промолчал, чувствуя на себе строгий взгляд мастера.

— Не двигайтесь, пожалуйста, я совсем недолго.

Феникс замер. Он смотрел в верхний угол палатки, стараясь сделать так, чтобы ни один мускул на его лице не дрогнул, чтобы ветер не шелохнул ни одной пряди. Скульптор быстро взял в руки свой блокнот и начал делать зарисовки. С её стороны только и слышались звуки царапающего бумагу угля и шуршание. Весь мир за пределами палатки потерял свою значимость, он маячил где-то на окраине зрения огромным светлым и шумным пятном, не имеющим ни формы, ни смысла.

Так прошло какое-то время. Вероятнее всего, прошло всего лишь несколько минут. Однако, Феникс настолько вжился в роль статуи, что и все мысли его замерли, в голове была блаженная пустота. Но, длилось это недолго. Человек, появившийся в проходе, привлёк внимание. Натурщик не осмелился поворачивать голову, но боковым взором старался его разглядеть.

— Ты пришёл! – Скульптор на миг отвлеклась от работы. – Разве всё уже закончилось?

— Да. Мы хорошо выступили. Но лучшее ещё впереди!

Юноша совсем без стеснения зашёл внутрь, давая возможность себя рассмотреть. У него были красивые золотые волосы, длинною по плечи, верхняя часть которых была собрана в аккуратный хвост на затылке. Гость заметил Феникса не сразу. Однако, стоило этому произойти, всякая улыбка пропала с его лица. Он замолчал и несколько секунд пристально смотрел в глаза незнакомцу, от чего у последнего возникло неприятное ощущение. Ещё бы!

«Это же он!» — Феникс метнул взгляд к тому бюсту, который читатель уже видел. Вот он стоит, живой, собственной персоной, как будто сошёл со скульптуры. Единственное отличие было разве что в том, что живым он выглядел не таким уж и дружелюбным.

— Ты вовремя, — девушка снова опустила взгляд в блокнот.

— Значит, это твой новый экспонат? Как вас зовут? – он обратился к натурщику.

— Феникс. Можно просто Феникс.

Юноша, наконец, улыбнулся и облокотился спиной на одну из опор, скрестив руки на груди. Своего имени он называть не собирался.

— Вроде того. Мне показалось, вы смогли бы подружиться, — сказала девушка.

— Правда? – тот уже вопросительно взглянул на Феникса. – Ну, расскажите, что вы здесь ищите?

— Я… Не ищу ничего конкретного, наверное. – Вопрос застал врасплох. – Я ищу интересных людей, может, друзей, идеи. Не слишком отличаюсь от других посетителей ярмарки.

Юноша ничего не ответил. Феникс выждал некоторое время тишины и поспешил вернуться в положение, в которое поставил его скульптор. Гость первым прервал начатое им же молчание:

— Как вы относитесь к театру?

— Я давно не смотрел выступлений. Но ещё большее время не бывал на сцене. – После он добавил несколько неуверенно. – Я очень люблю театральное искусство.

Юноша кивнул и замолчал, глубоко задумавшись. Благо, никто их больше не беспокоил.

— Вы ищете новые знакомства с интересными людьми? Я могу предоставить вам одно из них.

— Правда?

— Правда. Приходите через два часа на вечернее представление. Сцена к западу отсюда, не потеряетесь. Я буду там выступать, а после познакомлю с одним человеком, если вы, конечно, хотите.

— Я приду! Не сомневайтесь. Обязательно. – Феникс приложил руку к своей груди, эдакий жест признательности.

— Вот и хорошо. Буду вас ждать.

Юноша улыбнулся, кивнул скульптору и вышел без лишних слов. Феникс ещё некоторое время смотрел в толпу за пределами этой импровизированной мастерской. Но в тишине побыть ему удалось недолго.

— Я закончила! Можете шевелиться.

Феникс вздрогнул и удивлённо посмотрел на девушку. Та его изумления не заметила, но с сияющей улыбкой протягивала ему блокнот с зарисовками. Хоть там Феникс был всё таким же чёрно-белым (кроме огненно-рыжей накидки, о которой читатель, разумеется, помнит), но живость его глаз передана самым ярким отблеском. Он замер на бумаге, подобно тому, как замирает птица, раскрывшая крылья над самой землёй. Сделал вдох и не смог выдохнуть, подобно человеку, которого настигло душевное потрясение.

Феникс осторожно взял блокнот в руки и самым внимательным, глубоким и участливым взглядом просматривал зарисовки, осторожно переворачивая страницы, боясь, как бы случайно не задеть и не стереть какой-нибудь штрих.

— У вас очень необычные волосы. – Девушка прервала молчание, но не отнимала возможности рассматривать зарисовки. – Сколько вам лет? Вы выглядите достаточно молодо, для седины то уж точно!

— Это… - Вопрос застал Феникса врасплох. Он давно не являлся перед людьми в перегоревшем состоянии, да и не спрашивал никто до этого момента. Феникс пожал плечами. – Наследственное. Отец мой рано поседел, как и его отец тоже.

— Вот значит как…

Феникс вернул Скульптору блокнот, после чего встал и немного склонился в благодарственном поклоне.

— Спасибо вам! С вашей помощью я вспомнил кое-что очень важное для себя! Мне нужно идти. — Не дождавшись ответа, Феникс обеими руками взял ладонь девушки, явно удивлённой таким поведением. – Но я надеюсь и верю, что мы ещё обязательно встретимся. Удачи на творческом поприще!

И, ответа так и не дождавшись, он практически выскочил из палатки на улицу, на свет, и скрылся в толпе. В спину только и донеслось «будьте счастливы!». Руки были тёплыми.

«Я знаю, что сделаю дальше! – думал Феникс в восторге от того, что хоть одна достойная мысль посетила его. – Только нужно немного отдохнуть мозгу, как это делают люди. Всё равно, что просто выспаться. Так и сделаю! Только сейчас у меня другие дела».

Пока Феникс петлял между людьми, попадая то в попутный поток, то во встречный, несколько раз он чуть не врезался в случайного прохожего. А между тем вечерело. Кто бы мог подумать, что время сегодня будет идти так быстро! Может, это Часовщик шутки шутит. Этого мы не узнаем. Вечером должно быть представление от местных театралов. Значит, туда стоит прийти позже. По крайней мере, именно такой логикой руководствовался Феникс, а спорить с ней я не смею. Тут же, немногим позже, он вспомнил, что Писатель говорил о местном Фокуснике. Нужно обязательно его найти. Вряд ли вам будет интересно слушать, как минут двадцать наш герой ходил кругами. Он уже было начал ругаться, когда нашёл то, что искал. То была сцена, на манер той, на которой выступали ранее упомянутые музыканты и чтецы, только огороженная от солнца (и любопытных глаз) навесом и тканевыми натянутыми стенами. Феникс кое-как протиснулся поближе к сцене. И очень вовремя! Только что там выступал милый пожилой человек, явно не потерявший форму. Он выпустил из рукава дюжину белых голубей, среди которых была одна серая голубка с маленьким колечком на лапке. Птицы сделали круг над собравшейся толпой и вернулись к фокуснику. Кроме одного: серая голубка приземлилась ему на плечо. Все как один пикировали в шляпу, как будто она была порталом в иное место, скажем, минимум комнату. А иначе как там, в этой маленькой шляпе, могла поместиться дюжина голубей! Но зрителя интересовал другой вопрос:

— Почему птицы не улетают от вас? – Спросил какой-то мальчуган, стоящий ближе всех к сцене.

— Голуби всегда возвращаются к своему хозяину! – Так ответил фокусник и скрылся за кулисами. Его улыбка показалась слишком зловещей.

После него вышел другой человек. Феникс сразу решил, что он – тот, кто ему нужен. Иллюзионист был одет во всё белое, серые глаза азартными огоньками сверкали из-под козырька его шляпы, обвязанной атласной лентой. Тут же следом за ним вышла женщина столь обворожительная, что она мигом переняла на себя все взгляды толпы, с её выходом зрители взорвались новой волной аплодисментов. Но Фокусник был этим доволен. По всей видимости, это Ассистентка. Её синее платье складками образовывало морскую гладь, а тёмные глаза смотрели сквозь привычные формы.

— Дамы и господа, поприветствуйте мою очаровательную ассистентку! – Фокусник, прежде чем начать представление, отвёл несколько секунд на приветствие.

— Наконец-то она вышла на сцену…

Чей-то голос раздался совсем близко. Рядом с Фениксом стояла юная девушка, которая, если судить только по внешности, была на пару лет младше. Наш герой ещё раз взглянул на сцену, огляделся по сторонам, после чего решил попробовать заговорить с незнакомкой.

— Вы её знаете? – Он немного наклонил голову в сторону юной особы.

— Знаю, — ответила она с видимой гордостью. – Это мои родители. Мама очень давно не выходила с папой на сцену. В этом году вернулась.

Феникс не нашёл, что ответить, а особа больше ничего и не говорила. Очень сложно описать со слов то, что было на том выступлении. Признаться, ваш покорный слуга рассказчик и сам всего не вспомнит. Ассистентка проходила сквозь стенки декораций, исчезала и появлялась за взмахом куска ткани, поднималась в воздух, ведомая одним лишь прикосновением чародея.

— Дамы и господа, для следующего, моего последнего на сегодня номера, мне нужен ассистент из зрителей, чтоб всё было честно!

Кто-то тянул руку, кто-то старался оставаться незаметным. Однако, Феникс наблюдал в жизни и зрителей, которые искренне, отчаянно не желали выходить на сцену, которые умоляли оставить их в покое — но стоило на них надавить, неизменно соглашались, прекращали сопротивление и шли как на закланье. Когда зовет фокусник, никто не смеет ему отказать. Но вот взгляд чародея останавливается на Фениксе.

— Вы! Молодой человек, прошу, поднимитесь ко мне на сцену! — Широко улыбаясь он протягивает руку, немного наклонившись вперёд и уже подойдя к ступеням

— Идите! Не упускайте возможность! — Подталкивает его девушка, что стояла рядом, и с которой читатель уже мимолетно познакомился.

— Ну же, — добавляет фокусник, заметив смятение «жертвы» и придерживая одной рукой шляпу. — Смелее, я не кусаюсь.

Феникс обернулся по сторонам и, решив больше не медлить, стремительно взобрался на сцену. Ассистентка в свою очередь отошла в сторону и сложила руки, с беспристрастностью читателя наблюдая за происходящим. Фокусник ведёт Феникса к столу и отпускает руку, доставая из кармана новую, нетронутую колоду карт.

— Итак, как к вам обращаться? — иллюзионист вертит в руках колоду и смотрит на своего помощника.

— Можно Феникс, — он старается говорить чётко, чтобы его услышали.

— Хорошо, — тот, кивнув, протягивает колоду. — Прошу, внимательно осмотрите колоду и скажите, есть ли в ней что-то подозрительное?

Иллюзионист терпеливо убирает руки за спину. Та девушка из первого ряда, что стояла рядом с Фениксом, с интересом наблюдает за происходящим на сцене.

— Обычная колода, новая, — Феникс смотрит на иллюзиониста, ожидая дальнейших указаний.

— Замечательно. Тогда распакуйте её. — Ассистент повинуется и, аккуратно сняв обертку, кладёт на краешек стола.

— Отлично. Теперь прошу вас тщательно перетасовать колоду.

 Стоя на сцене, ты глядишь, но не видишь — ты слеп. И о слепоте твоей знает лишь тот, кто стоит на сцене рядом с тобой. Видеть ты можешь только его. Вместе вы улыбаетесь и говорите в пустоту. Он тоже слеп, и он твой поводырь.

Карты, на удивление, не выскальзывают из рук, а послушно поддаются движению тонких пальцев. По знаку фокусника Феникс поправляет колоду и кладёт её на середину стола. Иллюзионист поднимает правую руку, словно держа в ней стальную балку. Рука дрожит под тяжестью невидимого груза, а затем медленно опускается на колоду и легонько постукивает по верхней карте — раз, другой, третий. Делает паузу, чтобы перевести дыхание.

— Откройте верхнюю карту и покажите её, пожалуйста, публике, — говорит он.

Феникс не знает фокуса, но знает законы шоу. На секунду его рука зависает в воздухе, словно ассистент боится вытащить что-то страшное. Он берет карту, выставляет перед собой, поводит ею слева направо, словно далекая людская масса и впрямь способна разглядеть маленький кусочек картона.

— Червовый туз, — объявляет он, кладя карту на стол рубашкой вниз.

— Вторую карту, пожалуйста.

Колода не подтасована. Подтасовать её мог только Феникс, но он этого не делал. Он поднимает вверх вторую карту.

— Трефовый туз.

— Третью карту, пожалуйста, — просит он уверенным голосом.

— Пиковый туз.

— Прошу, покажите последнюю карту.

Публика ждет, и не торопится, хотя, это напряжение невероятно чувствуется тут, на сцене. Фениксу почему-то становится не по себе. К горлу подкатывает ком, как будто что-то вот-вот случится, что-то страшное, что заставит его жизнь пошатнуться. Ладони вспотели, пальцы немного дрожат. Однако, сейчас прерывать ничего нельзя. Шоу должно продолжаться.

— Бубновый туз. — Объявляет он, поднимая и показывая зрителям последнюю карту. Хотя, этого можно было и не говорить, ведь Феникс, как и зрители, как и сам фокусник, уже знал, какой окажется эта карта. Зрители взрываются аплодисментами, оставляя помощника в лёгком замешательстве. 

— Видите, как бывает! – Чародей приветливо улыбнулся Фениксу.

— Как? – Не отличился оригинальностью вопроса.

— Не могу сказать. Фокусники не раскрывают своих тайн!

Циркач вместе с Фениксом поклонился публике, после чего один скрылся за кулисами, а второй спустился со сцены, вернулся в людскую массу, полный смешанных ощущений.

— Как вам? – Совсем рядом раздался уже знакомый голос.

Феникс обернулся к девушке. Сейчас он заметил, что в ней действительно гармонично смешались черты Фокусника и его Ассистентки. Он улыбнулся и почему-то посмотрел на свои руки.

— У меня слишком много вопросов.

— Вот видите, на что способны ваши руки.

— Но я ведь ничего не делал!

— Это вам кажется. Я знаю этот фокус. По сути, вы просто перемешали карты, мелочь. Но мой дядя всегда говорил, что из мелочей складывается вся картина!

— Ваш дядя – писатель? – Феникс по своей манере наклонил голову вбок.

— Вы знакомы?

— Да, кажется, да. Он говорил мне о вас.

Девушка на секунду задумалась, после чего улыбнулась своей лучезарной улыбкой. Наверное, было приятно знать, что дядюшка о ней вспомнил и рассказал такому милому незнакомцу. Он ей понравился.

— Знаете, когда-то я решила по-своему расписать колоду карт, красками, пускай художник из меня не очень хороший. Так вот тогда дядя нашёл в ней особый тайный смысл и написал сказку. Я говорю ему: «Здесь же нет никакого посыла!» А он мне в ответ: «Это тебе только так кажется. Но через пару лет ты снова взглянешь на них и всё поймёшь». Не скажу, что я поняла свой «тайный замысел», но что-то всё-таки переосмыслить случилось. С тех пор всегда ношу её с собой.

— Она и сейчас с вами? – Внутри, кажется, что-то заискрилось. Получив положительный ответ, Феникс продолжил: — Можно взглянуть?

— Буду только рада, но не здесь.

Феникс молча проследовал за девушкой, едва не теряя её в толпе. Они быстро вышли к менее оживлённому месту и присели на ближайшую свободную скамью. Девушка вытащила из кармана колоду карт, аккуратно перевязанную бурой лентой.

— Смотрите. Мне было одиннадцать, когда я начала. Мне было шестнадцать, когда я закончила.

«Наверняка, — думал Феникс, — ей не больше семнадцати. Неужели ей понадобилось пять лет, чтобы закончить? Надеюсь, надеюсь, я смогу побольше узнать. Писатель не ошибся».

Феникс с должной осторожностью развязал ленту и принялся разглядывать карты. В который раз за сегодня он удивляется человеческому воображению! Шестёрка пик, например, под рукой художницы стала шестёркой чёрных яблок, на каждом из которых сидело по одной белой гусенице. А трефовый валет согнулся под неизвестной болезнью, он был серым, бледным, но не утратил благородства во взгляде. Но больше всего поразили две особенные карты: красная и чёрная. Они не были похожи на другие. На красной карте был человек с венцом из каких-то ветвей на голове и с гроздью красного винограда в руке. На чёрной карте было обнажённое существо с телом человека, но с козлиными ногами и рогами, оно держало в руках флейту и смотрело прямо на Игрока.

На каждом рисунке были видны маленькие недостатки: здесь косая линия, вон там клякса, а тут дрогнула рука. И во всём этом было что-то такое живое, искреннее, настоящее. И от этого чувства что-то внутри снова разливалось теплом.

— Кто это? – Феникс показал карты, которые только что увидел читатель.

— Я не знаю, — она пожала плечами. – Я как-то видела их во снах и на грани. Дядя сказал сохранить, запомнить эти образы. Вот они и поселились здесь, вместе с остальными обитателями моей колоды.

— Это поразительно… — Прошептал Феникс, всё ещё разглядывая карты. – И вы, и ваш дядя – удивительные люди.

— Это вы ещё с моим отцом не говорили! – С гордостью произнесла девушка. Но следующие слова прозвучали с плохо скрываемой тоской: – Но, боюсь, что он слишком занят. Он тоже может сотворить чудо из самых обычных вещей, говорит, что на это способен каждый. Он имел дело со многими чародеями, у кого-то даже обучался, но сам он – обычный человек, доказавший обратное.

Девушка говорила загадками, не слишком запутанными, но весьма очаровательными. Феникс вернул колоду хозяйке и ещё некоторое время находился в молчании. Его никто не торопил.

— Спасибо, что показали мне карты и всё рассказали.

— Вы путешествуете?

— Что?

— Вы похожи на человека, который много путешествует и знает много историй, будто набирает их в свою копилку.

— Ах, да, я правда иногда путешествую. В каком-то смысле. – Феникс улыбнулся юной особе. – Только большая часть историй хранится в воспоминаниях.

— Жаль… Мне было бы интересно почитать о ваших странствиях. Боюсь, сейчас мне пора идти. Мне нужно встретиться с подругой.

— Конечно. Не буду задерживать. Удачи вам! – Феникс улыбнулся девушке.

— И вам попутного ветра!

В следующие секунды юная особа растворилась в толпе, оставив после себя чувство светлого наваждения.

«Попутного ветра… — Мысленно просмаковал Феникс. – А когда я последний раз видел море? Наверное, очень давно»

До вечернего выступления, о котором говорил тот юноша, оставалось ещё полтора часа. Уже вечерело и, по правде говоря, Феникс уже успел вымотаться, особенно с непривычки после некоторого времени затворничества и чем себя занять в это время, он не знал. Только теперь, оставшись без цели, Феникс услышал. Услышал шум, стада шагов, проходящие ежеминутно рядом с ним, голоса, окружающие со всех сторон и сливающиеся в едины поток. Где-то рядом смеялись дети, недалеко играла музыка. Кажется, на несколько секунд закружилась голова, словно очень быстро опускаешься глубоко под воду.

— Пойду-ка я, пожалуй, отсюда и вернусь позже, — сказал Феникс сам себе, ведь никто не услышит.

И он пошёл прямо. Если постоянно идти в одну сторону, то обязательно найдешь край. Так он и сделал. Оказалось, если не идти куда-то в определённом направлении, а просто «плыть по течению», то людской поток не будет мешать. Ты сливаешься с ним. Очень скоро Феникс вышел на место, где почти не было людей, но рядом зелёной стеной начинался лесок. Местные жители облюбовали его. Нашему герою случалось бывать там раньше, и он знал, что там множество тропок, протоптанных любителями собирать ягоды и грибы.

Скоро шум ярмарки остался позади, когда Феникс уже скрылся в тени деревьев. Он смотрел на торжество несколько издалека. Но слишком далеко уходить тоже не решился. Потому скоро остановился близ маленькой поляны, залитой солнечным светом. Над головой запела неизвестная летняя птица. Феникс устроился в тени большого тополя, прислонившись спиной к шершавому стволу. Щеки ласково коснулся прохладный Ветер. Видимо, неподалёку он пасёт своё стадо.

«Как хорошо, когда тебя никто не трогает, как хорошая тишина, — подумал Феникс, закрыв глаза, — Я очень отвык от всего этого».

Очень скоро тело странника стало ватным, а мысли обрели полную свободу. Феникс не заметил, как задремал в колыбели ветра и щебетании птиц. Но сон его продлился недолго. Стало на мгновения как-то слишком тепло у правого уха. Затем на руки что-то капнуло. Он открыл глаза и тут же в лицо последовал резкий поток горячего воздуха. Феникс распахнул глаза, сильно дёрнулся от испуга и обязательно стукнулся бы затылком о ствол дерева. Сердце несчастного бешено колотилось в то время, как огромная чёрная морда преспокойно обнюхивала неизвестного.

— Камыш! — Где-то неподалёку раздался детский голос. Тут же он повторился ближе, — Камыш, фу! Ко мне!

Морда повернулась в сторону голоса, уронив на руки Феникса ещё несколько капель слюны.

— Извини, я не знал, что тут кто-то есть.

Феникс не успел даже понять, что произошло, как перед ним оказался мальчишка лет девяти. И только тогда названная чёрная морда отдалилась от бедного Феникса. То оказалась огромная чёрная собака, из массивной пасти которой чуть ли не рекой капала слюна. На ней был ошейник с именем, но его разглядеть не удалось. Феникс прижал руку к груди, пытаясь унять сердцебиение.

— Ты в порядке? – Не унимался мальчишка. – Камыш хороший. Ему нужно место для прогулки, я думал, что все сейчас на ярмарке…

— Я в порядке, — Феникс встряхнул головой, приходя в себя, — просто немного испугался. Видимо, задремал… Слушай, малыш, а сколько сейчас времени, не знаешь?

— Начало седьмого. Ты куда-то спешишь?

Феникс вдохнул поглубже и сел поудобнее, скрестив ноги. Между тем, мальчик уже присел на близлежащий большой камень, а чёрный пёс отошёл и улёгся у ног маленького хозяина. Феникс почесал затылок.

— Нет, видишь ли, я скоро должен прийти на представление. Там выступает мой знакомый. Я боялся, что проспал.

— Тогда скоро стоит поспешить.

— Я скоро пойду, — Феникс наклонил голову и с интересом посмотрел сначала на мальчика, а затем на пса. – А что ты тут делаешь совсем один? Мама с папой тебя не потеряют?

— Я не один! – воскликнул мальчик, пёс поднял голову. – Со мной Камыш. Это во-первых. А мама с папой сейчас заняты.

— И ты совсем-совсем не боишься ходить по лесу далеко от людей?

— Совсем-совсем! А чего мне бояться? Я знаю эти места, тем более, Камыш со мной… — Он помолчал несколько секунд и продолжил. – Хочешь погладить?

— А можно?

— Можно. Он не кусается.

Феникс, не вставая, подвинулся ближе. Он осторожно протянул руку Камышу. Тот, в свою очередь, уже имея представление о новом запахе, снова понюхал протянутую ладонь и посмотрел в глаза незнакомцу. Феникс неуверенно провёл по голове пса, чуть-чуть задержавшись почесать возле уха. Шерсть была короткая и гладкая, достаточно приятная на ощупь. Губы тронула улыбка.

— А ты сам, — начал мальчик с подозрением взглянув на Феникса, — Кто такой? Я тебя раньше не видел. Ты странный.

— Я путешествую, — без задней мысли ответил Феникс. – Точнее, путешествовал раньше, а теперь редко выхожу из дома.

— Почему?

Феникс задумался и замолчал. Он бессознательно наглаживал Камыша обеими руками от макушки до середины спины. Его тонкий длинный хвост, бьющий по земле, говорил о том, что процесс довольно приятен.

— Почему? – Мальчик не оставлял своего вопроса.

— Недавно у меня умер друг, — без эмоций сказал Феникс, — поэтому мне не хочется ничего делать, ни с кем говорить, ничего слышать и видеть. Мои друзья настояли на том, чтобы я сходил на праздник, посмотрел на людей, на краски, вдохновился…

— Мне жаль, — сказал мальчик и опустил взгляд. Ему стало стыдно. – У тебя хорошие друзья.

— Да… Слушай, — он немного улыбнулся, ибо не хотелось нагнетать этого солнечного ребёнка. – Я ответил на твой вопрос. А ты сказал, что я странный. Почему?

— Не знаю, — он пожал плечами. – Все сейчас на празднике. А ты так далеко один одинёшенек. И ты странно выглядишь. Ты же совсем не старый, а волосы у тебя седые. Я таких раньше не видел.

— Есть многое на свете, что и не снилось вашим мудрецам.

Мальчик смутился, а Феникс ласково улыбнулся и поднялся на ноги.

— Ты уже уходишь?

— Да. Хочу прийти пораньше. Ты останешься здесь?

— Мне с Камышом нужно ещё погулять. Удачи тебе! – Феникс уже собрался уходить, как Мальчик окликнул его. – Подожди!

— Что такое?

Мальчик торопливо начал лазить по своим карманам. Через несколько секунд он втащил горстку ирисок.

— Возьми.

Прежде, чем Феникс успел что-либо сказать, Мальчик вместе с собакой уже скрылся между деревьями. Феникс пожал плечами и засыпал конфеты в карман. Ещё некоторое время он смотрел в густоту леса. Мальчика уже и след простыл.

Скоро Феникс вернулся на ярмарку. Но прежний её шум уже воспринимался куда легче. Оказалось, нужно было просто побыть немного одному и в тишине. Как всё просто… Так или иначе, мой сочувственный читатель, мы снова здесь. Найти нужную сцену оказалось не сложно. Многие пришли поглазеть на главное выступление вечера. Ещё немного и небо начнёт розоветь.

— Что сегодня ставят? – Спросил кто-то из толпы.

— «Безымянный берег» — Ответил второй голос.

Феникс слушал. Прислушивался ко всему, вглядывался в окружение. Предвкушение и легкое волнение в связи с предстоящим зрелищем передалось к нему от нетерпеливых зрителей. Впрочем, не сказать, что это плохо. Наоборот, он почувствовал странный прилив сил.

Скоро гомон толпы смолк. На сцене появился неизвестный в приличном костюме. Он в стихотворной форме зачитал пролог, из которого можно понять, что этот неизвестный мог являться автором пьесы. Или просто играл его роль, так или иначе, выглядел он весьма приятно.

«Он немного похож на того Писателя, — подумал Феникс, когда неизвестный скрылся за кулисами. – Интересно, может, они знакомы? Такие люди должны держаться вместе».

Наконец, зрителю явился новый герой. Он показался знакомым зрителю, хотя совершенно точно скажу, что все видели его здесь впервые. Впервые свет увидел новую историю. О несчастной любви, о непонятых злодеях, о несбывшихся желаниях в хорошем-плохом финале.

Когда на сцене появился юноша с золотыми волосами, Феникс сразу узнал своего нового знакомого. Он играл безответно влюблённого путешественника. Его можно было узнать по деревянному посоху и по венку из белых цветов. И сейчас юноша обратился к Чёрному Магу, – от его образа у Феникса по спине прошёл табун мурашек, — чтобы тот помог герою похитить сердце возлюбленной. Условия были такие, что девушка полюбит юношу, но он перестанет любить её. Колдун смеялся так, как может смеяться только человек, переживший невыносимую боль. Некоторым зрителям становилось от него не по себе. Что-то внутри закипало. А Феникс всё думал о том, как же птица может лететь на одном крыле.

Счастливые зрители часов не замечали. По крайней мере Феникс. И такой осадок остался после выступления… Думаю, сейчас речь не о нём, всё откроется дальше. Но не обижайся, дорогой читатель, за мою сухость. Быть может, я расскажу об этой постановке потом, когда вокруг будет светлее и не так много народа.

— Феникс!

Людской поток совершенно сбивал с толка. Наверное, за сегодняшний день пора бы уже привыкнуть находиться в толпе. Но, но…

— Феникс! Вот ты где. Я потерял тебя из виду, - кто-то успел взять его за руку и потянуть за собой.

— Извини, я немного потерялся.

— Ничего, главное, что ты не ушёл сильно далеко.

Юноша тянул Феникса за собой прямо через толпу людей, расступавшуюся перед ними. Венок с головы спутника уже пропал, но переодеться он не успел. Кажется, что сейчас он куда живее, чем был там, в палатке скульптора. Это казалось странным, но сейчас было не то время для выяснения деталей. Потому что совсем скоро они оказались в месте, куда зрителям попасть было гораздо сложнее. Зато дышать тут было гораздо проще по причине отсутствия толпы. Внутри палаток актёры избавлялись от грима и возвращались к привычной одежде. Двое невзрачных зажигали фонари, от чего это место приобрело особую атмосферу таинственности, словно бы это место сбора секретного общества.

— Случалось раньше бывать за кулисами? – Спросил молодой актёр, давая осмотреться.

— Давно. Очень давно, — Ответил Феникс, очарованно глядя по сторонам.

Мимо проходили ещё не переодевшиеся феи, только закончившие принимать цветы от поклонников. Рядом прошли трое солдат из королевской стражи. А чуть поодаль сам Дух Времени рассказывал Гонцу о том, как он планирует провести отпуск. Всё казалось чудным сном. Но долго размышлять о реальности происходящего не вышло – к ним подошёл Чёрный Маг.

— Ты быстро вернулся! – Сказал он юноше и вежливо кивнул Фениксу.

Перед ними стоял высокий мужчина в чёрном одеянии, с чёрными, как уголь, длинными волосами, зачесанными назад. Он бы и выглядел грозно, как на сцене, если бы в близи его лицо, уже освобождённое от грима, не выдавало добродушной улыбки, смешанной с приятной усталостью.

— Мне повезло, — улыбнулся юноша. – Это Феникс. Я хотел вас познакомить.

— А, вот значит как! – Актёр улыбнулся шире, показывая ряд белых зубов. – Слышал, вы находитесь в поиске интересных знакомств и свежих идей?

— Да, это правда так.

Феникс не успел начать мысль, его прервал юноша, кажется, чем-то взволнованный.

— Собственно, мы здесь. Я пойду, — он обратился к Актёру. – Я обещал ей и…

— Иди, — тот радушно склонил голову. – Передай от меня привет, хорошо?

— Обязательно!

Юноша бросил взгляд на своих собеседников, после чего быстро скрылся из виду. Феникс понял, что он решил навестить ту девушку, что днём лепила из глины. От этой мысли стало теплее.

— Признаться честно, — раздумья прервал Актёр, — Я сам неустанно ищу для себя новое. Однако… вы подождёте меня? Я переоденусь, и мы продолжим разговор в другом месте.

— Да, конечно.

Понадобилось немного времени. Но очень скоро из палатки явился человек атлетического телосложения в одежде совсем неприметной, а чёрные волосы были собраны в маленький пучок на затылке. Он вышел к Фениксу и потянулся.

— Ну, теперь я готов! — Мужчина почесал затылок. Он не был уверен в том, как лучше начать диалог, но что-то подсказывало, что плохо от него не будет никому. Не торопясь, они двинулись дальше от сцены. – О вас хорошо отозвался мой юный друг.

— Правда?

— Вас это удивляет?

— Да, наверное, — Феникс немного замялся. – Мы же толком не общались. Я даже не знаю, как его зовут. Тем более, мне показалось, что я ему совсем не нравлюсь. Как он может хорошо обо мне говорить?

— А-а-а… — Понимающе протянул Актёр. – Вот оно в чём дело. Видите ли, он хорошо видит людей. Но более благосклонно относится к тем, кто понравился его возлюбленной. Со всеми так. Холодный и немного резкий, но стоит его узнать, как он предстанет совсем в ином свете.

— Звучит очень здорово, как вы говорите, — Феникс поднял взгляд к небу, где просыпались бледные звёзды. – Так он ваш друг?

— Да. Но он мне скорее уже как сын… Кстати, а вы давно в театре?

— Я? О, нет-нет! Можно сказать, что я давно не в театре. Не помню, когда последний раз играл… — Уже третий раз за день случилось повторять одно и то же. Он тут же продолжил. — Но ваша роль! Честно сказать, я даже немного опасался заводить разговор, — Феникс неловко почесал затылок.

— Но страх пробыл недолго?

— Стоило только заговорить. Я всё ещё видел и чувствовал Чёрного Мага даже после того, как опустился занавес. Это так странно.

Актёр добродушно рассмеялся. От его смеха на душе стало спокойнее. Феникс чувствовал себя в безопасности.

— Такое случается. Иногда люди не отличают меня от героев, которых я играю. Думают, что я такой же. Зря, очень зря… Ну пусть боятся, если им так хочется.

— По правде говоря, — начал Феникс, не давая себе отчёта в том, почему вдруг решается пойти на такую откровенность. – Я вас как будто уже знаю давно. И… И чувствую себя совершенно спокойно.

— Вот как, — задумчиво произнёс Актёр и улыбнулся каким-то своим мыслям. – Может, мы правда раньше встречались. Кстати, а вы чем занимаетесь обычно?

— Прошу прощения, что вы…

— Ты. Можем на «ты»?

— Да, конечно. Я, как бы казать, — Феникс глубоко задумался. Это был второй вопрос, который заставил его так сильно напрягаться. – Раньше я писал сказки. Ну, точнее помогал их писать. По-разному. В основном всё вертелось вокруг людей, которые умели обращаться со словом. Мне они нравятся. Ну и я скопил достаточно. Теперь хочу отдохнуть от всего.

Актёр понимающе кивнул и замолчал. Они уже подошли ближе к центру всей ярмарки и расположились на одной из скамеек. Феникс и сам не понимал, были ли его слова ложью. Его окутывало чувство, что он провалился во времени куда-то в неизвестность, застрял между его потоков. И ничего больше не существует кроме мгновения «сейчас». Каждый был погружён в свои мысли.

— Почему ты пришёл в театр? – Молчание нарушил Феникс.

— Почему? Это долгая история. В детстве мне казалось, что со мной что-то не так, — Актёр почесал подбородок. – Соседские дети говорили, что я ненормальный. Так и не понял почему, если честно. Чувствовал я больше, не мог никак смотреть, как кого-то обижают даже заслуженно, был слишком добрым и часто мешался под ногами. Поэтому я стал подражать им. Пытался вести себя так же, как «обычные» дети. Всё, что угодно, лишь бы от меня больше не отворачивались. И я настолько привык. Настолько вжился в роль, что уже перестал различать, что я чувствую. От этого я злился, ругался на близких. И это настолько затянулось! Пока однажды уже подростком не случилось играть злодея из сказки на благотворительном представлении. Мне было так хорошо! Будто весь накопленный яд я выплеснул, играя мерзавца. Тогда я понял, что хочу стать актёром, чтобы не травить себе душу, а из яда сделать лекарство. Мне повезло. Теперь я здесь. А ещё через пару лет я познакомился с мальчишкой из местной группы танцоров. Он был сиротой и я, не думая взял его под свою опеку. Я не знаю, какие силы благодарить за то, что судьба распорядилась мной именно так.

Феникс слушал, затаив дыхание. Всё-таки чувствовалось в его истории что-то родное. Теперь и ему потребовалось время, чтобы обработать сказанное. Но недолго.

— Ты так задумался, — Актёр улыбнулся и подпер голову ладонью.

— Интересная история, — отозвался Феникс. – В ней есть что-то такое живое, чего мне не хватало. Я задумался о своём детстве.

— Хм. Вспомнил что-то интересное? Если можно. Ты выглядишь довольно молодо, но мне кажется, что это совсем не так. Не пойми неправильно, — он посмотрел на седые волосы собеседника. – Сколько тебе лет?

— Ох-х, — Феникс рвано вздохнул. Ну вот опять. – Мне двадцать два… будет через месяц.

— Так неуверенно…

— Я иногда забываю свой возраст, даже имя, — попытался пояснить Феникс. – Просто не к чему, если честно. Не терплю цифры.

— Вот даже как, — Актёр уважительно кивнул и поднял взгляд к небу. – Ночь сегодня хорошая. Звёзд очень много.

— Вы… Ты кого-то ждёшь? – Феникс проследил за взглядом собеседника.

— Я? – Неподдельно удивился он.

— Да. У тебя такой вид, как будто ты ждёшь чего-то или кого-то. Ждёшь очень давно.

Актёр глубоко вздохнул, снова взглянул на ярмарку, куда-то в сторону. Его взгляд упирался во множество палаток, но разум его был не здесь. Совсем не здесь. Он молчал, а Феникс не торопил разговор.

— Я вспоминаю один случай, что произошёл года два назад.

— Что за случай?

— Ну, — Актёр скрепил руки в замок и внимательно, совсем без вражды, посмотрел в глаза Фениксу. – Странный случай с одним человеком, которого ты мне напомнил. Предупреждаю, он может быть неприятным и…

— Я готов, — перебил Феникс, приобретая рядом с этим человеком всё больше решимости.

— Пусть так. Как я уже сказал, это было года два назад. Я гулял недалеко. Точнее сказать, недалеко от города, но достаточно, чтобы остаться в полном одиночестве. Договорился с женой, что меня не будет два дня. Мне это было нужно, а она у меня прекрасная, понимающая, — Актёр на секунды прикрыл глаза, вспоминая супругу. Его губы тронула слабая улыбка. – Разбил лагерь недалеко от реки, глубокой такой, неспокойной. Ну, ближе к сути. Дошёл уже до моста, через который обычно ходят караваны. Уже собирался обратно, темнело. Хотел ещё немного постоять на берегу перед уходом, подышать свежестью и холодом близкой ночи. Как вдруг увидел что-то там, в потоке воды почти у середины. Через секунды я понял, что это человек, человек, который цеплялся за поверхность их последних сил, чтоб не пойти на дно. Я действовал без разума. Всё восприятие отключилось. Я тут же бросился в ледяную воду. Нас обоих сносило течением, но моих сил хватило. Уже не помню как, но мне чудом удалось вытащить уже бессознательное тело на берег. Я боялся, что не успел…

Актёр замолчал, прижимаясь губами к сцепленным в замок пальцам. Было слышно, как подрагивал его голос, будто прямо сейчас он снова пережил тот день. Он смотрел в пустоту – в прошлое.

— Что было дальше? – осторожно спросил Феникс.

— Дальше? Дальше я убедился, что она дышит. И благодарил за это всех богов и духов… Да, это была она. Девушка, почти девочка лет пятнадцати или семнадцати. Вопросов становилось всё больше, и я не мог на них ответить. Кто она такая? Откуда? Что с ней произошло? Где её родители? Я не знал. Но теперь, вытащив её из воды, я принял на себя ответственность за эту маленькую жизнь. Недолго думая, отнёс её в лагерь, благо, было не далеко. А на улице становилось холоднее. Уже позднее. Около полуночи она очнулась в моей палатке. Я не спал, да и не смог бы спать. Сидел возле костра и думал, смотрел на звёзды, как смотрю сейчас.

«Это вы меня вытащили? – Она, сильно шатаясь, вышла из палатки и едва ли соображала до конца, что происходит. – Зачем?»

Сказать, что я опешил – ничего не сказать. Она едва не повалилась на землю. Я помог ей опуститься рядом с собой у костра, она быстро поняла, что с такими силами выбора не остаётся. Девушка бездушно уставилась на огонь.

«Кто вы такой?» — Спросила она, не поднимая взгляда. Только оказавшись так близко в спокойной обстановке, я разглядел синяки, покрывавшие её шею, словно следы от верёвки. Меня пробрало могильным холодом, но решил пойти навстречу.

«Я, — говорю, — просто путешественник. Вышел за город отдохнуть от всего и погулять и… И случайно вышел к реке».

Она не ответила.

«А кто ты? Где твои родители? Как ты здесь оказалась? – Моё любопытство взяло верх. Слишком много за последние часы я нервничал. – Что с тобой произошло?»

«Я пыталась уйти из жизни» — Сухо ответила она только на последний, я так понял, вопрос.

Молчали мы долго. Слишком долго. Я был в шоке и ужасе. Совершенно растерян, не знал, что делать, что говорить.

«А имя у тебя есть?» — Я отважился на ещё один вопрос.

Она помотала головой, словно отходя от сна. Взгляд стал немного живее, и я прочёл на лице мыслительную деятельность. Это дало мне надежду. Она посмотрела на небо, опустила взгляд снова на костёр. На тени, которые он разгонял. Впервые она взглянула мне в глаза. Я не мог их прочесть.

«Меня зовут Блик. А вас?»

Она не отвечала на любые вопросы, связанные с какими-то личными данными. Единственное, что она сказала, чтобы меня успокоить: «не волнуйтесь, меня никто не разыскивает. Вам ничего не угрожает».

В итоге мы проговорили с ней до рассвета обо всём на свете. Я не мог никак понять, как человек, который только что пытался свести счёты с жизнью, мог так светло улыбаться, так легко дышать и говорить… Она попросила привести её в город. Там она привела себя в порядок и осталась у меня на несколько дней. Она очень понравилась моей жене, они быстро нашли общий язык. Ей девушка объяснила, что она сирота и путешествует, но немного заблудилась. А через несколько дней рано утром на её постели мы обнаружили записку, где говорилось, что она отправилась дальше в свой путь и не стоит о ней беспокоиться. Поблагодарила за оказанную помощь... Я спрашивал соседей, но никто не заметил, куда она направилась. С тех пор я её больше не видел.

Феникс сделал самое мудрое, что мог сделать в этой ситуации: он промолчал.

— Ого… — Он не знал, как реагировать. Эта история оказала на него большее впечатление, чем он ожидал. – Ты часто вспоминаешь о ней?

— Последнее время всё реже, — Актёр покачал головой и слабо улыбнулся. – Сегодня вот вспомнил. Вы правда похожи. Не могу только понять чем.

— У меня такое чувство, что я её хорошо знаю. Но это имя или псевдоним я слышу впервые.

— Мир тесен, — пожал плечами собеседник. – А ещё по её рассказам она тоже пишет сказки. Может, вы и правда встречались прежде?

— Может быть…

Едва Феникс успел договорить, как в то же мгновение он зажмурился, схватился руками за голову, сжав пальцами волосы. Острая боль пронзила тело. Красные и белые пятна пролетали перед глазами тысячью всполохов, каждая вспышка – как удар молота по наковальне. Феникс болезненно застонал и, кажется, начал падать. Наверняка он бы потерял самообладание, если бы чьи-то сильные руки не сжали его плечи и не встряхнули хорошенько.

— Эй! Ты в порядке? Что-то случилось?

Феникс зацепился за руку Актёра и глубоко вздохнул, как если бы он только вынырнул из воды. Мир очень быстро возвращал себе свои очертания. Звуки вернулись, окружение тоже, гул в ушах погас так же быстро, как и появился. А собеседник выглядел крайне встревоженным.

— Я в норме, — проговорил Феникс, возвращая себе равновесие. Как же ему стало стыдно, что он заставил человека волноваться! – Извини, просто старая травма даёт о себе знать. Я в порядке.

— Точно? — Актёр свёл брови домиком. Он до сих пор не отпускал плечи Феникса. – Может, тебе воды?

— Точно, — Феникс попытался улыбнуться. Это вышло удачно. – Я в сознании, значит, всё в порядке.

Он солгал.

— Ладно… Ну и напугал ты меня, парень, — Актёр вздохнул и только сейчас с осторожностью отпустил плечи Феникса. – Я поверю. Расскажешь, что это было?

— Ну, — Феникс замялся. – Когда-то в детстве я тяжело заболел. Неделями лежал в кровати. Ничего не ел, едва мог разговаривать. Честно говоря, я плохо помню своё детство, а этот момент тем более. Я не помню, как меня лечили и кто. Наверное, какой-то известный знахарь. Так или иначе, после его посещения я быстро пошёл на поправку. Но после начались эти… Припадки что ли. У меня ни с того ни с сего ужасно начинала болеть голова. Так сильно, что раньше я терял сознание от боли. С возрастом это прошло и случается теперь крайне редко. Извини. Мне жаль, что тебе выпала доля видеть это. Я не хотел заставлять тебя волноваться.

— Не бери в голову, — вздохнул Актёр. – Что случилось, то случилось. Ты же не контролируешь свою болезнь, так?

Феникс кивнул. Они помолчали. Со всем этим никто не заметил, как люди начали расходиться. Ночь близка.

— Который час? – Спросил Феникс.

— Хм… Не уверен, — ответил Актёр. – Часа два до полуночи, наверно.

— Ого! Неужели так много?! – Феникс аж вскочил со скамейки от удивления. – Я совсем не заметил!

Актёр тихо засмеялся и тоже поднялся на ноги.

— Такое здесь случается. Ты торопишься?

— Ну вообще нет, но… просто это так странно. Я совсем не чувствую усталости, хотя с самого утра на ногах.

— Ты подожди, — улыбнулся Актёр. – Вот только всё стихнет и сразу с ног повалишься. Тебе в город?

— Да. Точнее не совсем. Я живу на окраине. И, наверное, мне бы пора идти. А так не хочется…

— У меня в полночь встреча. Я могу тебя проводить, мы ещё немного поговорим.

— Правда? – глаза Феникса заискрились. Он чувствовал, как от этого человека исходит что-то такое лечебное.

— Правда. Веди.

И неторопливо они двинулись прочь от места праздника. Люди расходились, торговцы и творцы прибирали свои палатки. На сердце было чувство приятной усталости. Впервые за долго время Феникс почувствовал что-то кроме пустоты и тоски. Как ни горько это признавать, но Муза оказалась права, ему действительно стало лучше, он почувствовал себя живым. По-настоящему живым!

«Я уже и забыл, — думал Феникс, — кто я есть. Что я есть для мира, что я есть для себя… Подумать только! Пожалуй, нужно вернуться к дневникам. Наверняка на них накопился такой толстый слой пыли. Как бы не задохнуться, когда буду доставать его с полки».

— Кстати, всё хотел спросить, — начал Актёр. – Мне сказали, что ты ищешь интересных людей. Оно и понятно, но у тебя есть какая-то определённая цель?

— Цель? Ну, как тебе сказать, — Феникс почесал затылок. – Последнее время я плохо себя чувствую. Моя близкая подруга посоветовала мне сходить на ярмарку. Отвлечься и развлечься. Она довольно стервозная натура и мне даже жаль признавать, что она оказалась права. А общаясь с новыми интересными людьми я чувствую себя живее. Будто что-то вспоминаю и помимо всего прочего узнаю много нового о них, о мире, даже о себе. Этот бесконечный процесс познания… Поразительная вещь! Наверное, один из лучших процессов человеческой жизни.

— Звучит здорово, — Актёр уважительно кивнул. – Ты напоминаешь меня в юности. Да и сейчас тоже…

Феникс задумался (в который раз за сегодня!). Что такое возраст?

— А тебе сколько лет?

— Мне уже идёт пятый десяток, — немного уклончиво ответил Актёр. – Но в душе мне не больше двадцати, точно тебе говорю!

— Ты сильно различаешь текущий возраст и свою юность?

— Хороший вопрос. Нет, наверное. Точнее, возраст имеет значение. Ты взрослеешь, меняешь свои взгляды. Становишься спокойнее. Это здорово, если ты принимаешь свой путь таким, какой он есть. Но самое главное, как по мне, это сохранять в душе молодость. Так ты будешь жить по-настоящему. Жить всегда и не стареть, будь тебе хоть тринадцать лет, хоть девяносто. Я так считаю.

Феникс кивнул. Такая точка зрения была ему по душе. И от этого где-то внутри становилось теплее. Остаток пути они говорили обо всём и ни о чём. Ночь, свежий воздух и хороший собеседник – вот рецепт одного из лучших лекарств для болеющей души, друзья мои, помяните моё слово! Но очень скоро пора было прощаться. Их пути разошлись на одном перекрёстке.

— Мне не хочется уходить, — вздохнул Феникс.

— Ты славный малый. Знаешь, мы ещё обязательно встретимся. Такие встречи не бывают случайны, — Актёр улыбнулся и похлопал Феникса по плечу.

— Ты правда так думаешь?

— Не думаю, я знаю. И ещё кое-что. Не знаю, нужны ли тебе эти слова. Ты хороший человек и мне бы хотелось, чтобы тебя ждала лучшая судьба. Не сомневайся в себе, не гони себя. Твоё дело, слушать меня или нет, но мне показалось, что будет правильным, если я скажу всё, что думаю.

Эти слова откликнулись так глубоко в сердце своей теплотой и трогательностью. Совершенно чужой человек говорит как родной. Феникс свёл брови и прижал руки к сердцу, не скрывая своих чувств.

— Спасибо тебе. Правда спасибо. Я надеюсь, мы ещё встретимся.

— Обязательно встретимся.

Они обменялись доброжелательными улыбками, горячо пожали руки и разошлись по разным сторонам. Феникс был переполнен цветущими чувствами, сравнимыми с рассветом после ночного дождя. Он дышал полной грудью, он смотрел на звёзды и чувствовал в них своё, родное.

«А всё-таки неплохую историю я выдумал, — говорил он сам себе. – Детская болезнь… Не далеко от правды. Вспоминать бывает больно. Даже слишком. Но это, наверное, неправильно. Я не хотел, чтобы этот хороший человек волновался обо мне. Я не хотел ему врать, но не сказать же всю правду. Меня не поймут. Да и так, должно быть, будет спокойнее нам обоим».

Вынув из-под рубашки сегодня купленный кулон, Феникс потирал его пальцами, отправившись глубоко-глубоко в свои мысли. Голова его полна была всяких идей, новых и старых воспоминаний и неясных чувств. А душа его была спокойна. Такое бывает, когда слишком много мучаешься. Думаю, всем знакомо чувство, когда долго-долго плачешь, а потом, когда успокоишься, становится легче. Буря перед затишьем. А потом снова затишье перед бурей. И снова. И снова. Взлёты и падения обязательны. Это есть жизнь. А лучшим символом жизни будет, пожалуй, бьющееся сердце. В груди немного кололо с непривычки. Но ничего. И это пройдёт.

Дорога оказалась не такой долгой, как ожидалось, тем более её чуть-чуть скрашивали конфеты, которыми поделился мальчик. Очень хорошо, когда ты можешь сам себе составить прекрасную компанию и не страдать от одиночества. В доме было темно и свежо. Феникс зажёг свечи, закрыл окно и, наконец, разделся. Всё, как и предсказывал Актёр – тут же его свалила несоразмерная усталость. Но это хорошо. Значит, сон будет долгим и крепким. Уже перед тем, как лечь в кровать, Феникс осмелился взглянуть в зеркало. Он видел в отражении живого юношу. Да, именно живого. Живого, но уставшего от всего на свете. Под глазами были заметны пятна от скверного под грузом тоски образа жизни. Но этот юноша не испытывал отвращения к тому, кто стоял по ту сторону зеркала.

— Так вот ты какой, — сказал он Отражению. – Я и забыл, как ты выглядишь по-настоящему.

— Я тоже, — ответило Отражение.

Гребень медленно проходил по серым, запутанным ветром волосам. Иногда казалось, что среди этой ненормальной седины попадается огненно-рыжая прядь. Но лишь казалось. Часы пробили полночь, свечи все были погашены. Его величество Сон сам уже стучался в двери. Нельзя заставлять таких персон долго ждать. Феникс уснул долгим и глубоким сном без сновидений.

«Что-то грядёт. Я чувствую это. Я знаю, что делать» — такой была последняя мысль перед счастливым забвением длинною в ночь.

Где-то на небе вспыхнула ещё одна звезда.