После событий в саду Вэй Ин надолго погрузился в свои мысли. Лань Чжань не отходил от него ни на минуту, сам не понимая, чем обеспокоен. Чувства напоминали подрагивающий спутанный узелок в груди и немало пугали. С момента утреннего инцидента Вэй Ина ещё дважды настигали странные приступы, списываемые им на пребывание в безвременье: глаза меняли цвет, кожа сильно бледнела, сердцебиение почти исчезало, а тело сотрясала дрожь как при запущенной лихорадке.

      — Со временем всё придёт в норму, вот увидишь, — заверял Вэй Ин, стараясь поскорее погасить мелькнувшие в глазах алые угольки.

      Лань Чжань соглашался, но душа была не на месте. Сведений о том, что происходит с теми, кто вернулся из неизведанного пространства между жизнью и смертью, не имелось вообще. Впереди простиралась неизвестность. Переход Инь Хуфу к Вэй Ину произошёл быстро и вроде бы закономерно, однако настоящего облегчения Лань Чжань не ощущал — напротив, тяготился дурными предчувствиями.

      Глава Лань в своё время перепробовал множество магических техник в попытке разрубить связь брата с опасным предметом, а Цзэу-цзюня никак нельзя было назвать слабым заклинателем. И всё же у него ничего не вышло. Меч благоволил и исполнял волю лишь двух людей — Лань Чжаня и его избранника, именно поэтому Лань Сичэнь не мог предложить себя в качестве нового хозяина.

      При всех обстоятельствах оставалось неясно, как владение Инь Хуфу скажется на Вэй Ине, но Лань Сичэнь всегда был расположен к яркому и своевольному адепту из Юньмэна. Подкупали его бескорыстие, отвага, острый ум и сильный характер. Преданность Вэй Ина Лань Чжаню также не ставилась главой Лань под сомнение, отчасти по этой причине он взялся покровительствовать их союзу ценой любых усилий и, невзирая на опасения, пошёл на риск, ведь брат, снедаемый чувствами, стремился к воссоединению с возлюбленным перед глазами живых и усопших так, словно от этого зависела его собственная жизнь. Теперь предстояло убедить и снискать благосклонность Лань Цижэня в отношении неизбежного брака. Уверенности в успехе не было, но возвращение Лань Чжаня к ценностям, прививаемым ему наставником, внушало надежду на их примирение.

      Тем временем обеспокоенность Лань Чжаня грядущим нарастала. На сердце лежал камень. Вэй Ин, удручённый его очевидной подавленностью, пытался стереть застывшую в глазах Нефрита горечь поцелуями.

      — Ты всё сделал правильно, — успокаивал он. — Тебе не нужен Инь Хуфу, чтобы быть сильнейшим из заклинателей.

      Лань Чжань покачал головой.

      — Я боюсь, как бы меч не навредил тебе.

      — Всё это время он не был ко мне враждебен, — напомнил Вэй Ин. — Напротив, не будь его, я бы, вероятней всего, уже отправился к праотцам.

      Лань Чжань не нашёл чем возразить. Поддавшись порыву, он притянул Вэй Ина к себе и долго-долго не отпускал, радуясь, что может беспрепятственно наслаждаться его присутствием рядом. Грела мысль, что они скоро поженятся — станут едины в глазах окружающих, сообща найдут способ сгладить последствия пребывания в безвременье и оставят все невзгоды в прошлом.

      — Инь Хуфу — наша возможность победить Орден Цишань Вэнь и принести мир на земли кланов, — рассуждал Вэй Ин, играя с его лентой.

      — Печать упрочит твою связь с тёмной стороной, — блуждая взглядом по его лицу, отметил Лань Чжань. — Это ли не повод для тревоги?

      — Ожидание скверных новостей само по себе всё портит. Забудь хотя бы на время о возможных несчастьях. Пойдём лучше прогуляемся в саду. Погода стоит замечательная.

      Резво подскочив на ноги, Вэй Ин бегом устремился из дома. Сбежав по ступеням крыльца, окутанный лучами вечернего солнца, он откинул назад голову, вытянул в стороны руки и закружился на месте. С ближайших кустов азалии сорвалась стайка бабочек. Они взвились над головой юноши живым венцом, нисколечко его не страшась.

      — Лань Чжань! Посмотри, посмотри скорее! — протягивая к ним ладони, восклицал Вэй Ин. — До чего красиво!

      В развевающихся светлых одеждах, с летящим по воздуху шёлком волос и ослепительной улыбкой он и сам походил на мистического мотылька в уязвимом и хрупком великолепии. Облик Вэй Ина пленял красотой, излучал тепло и неуёмную энергию. Лань Чжань ласкал его взглядом и смаковал мысль, что смотрит на будущего супруга. Вэй Ин некоторое время был поглощён бабочками и с подскоками и хохотом носился за ними по двору сродни беззаботному ребёнку, но вскоре в серых глазах вспыхнул иной интерес. Он повернулся к Лань Чжаню и, перехватив восторженный взор, одарил его волнующей улыбкой.

      То ли вечернее солнце на прощанье вдруг стало припекать, то ли стало жарко из-за нахлынувшей истомы, но голова Лань Чжаня блаженно опустела. Он сделал шаг навстречу Вэй Ину, а тот к нему, и спустя мгновение они слились в поцелуе. В жадных, настойчивых прикосновениях вскрывалось всё: не отпускающая страсть и иссушающее желание.

      — Умерь пыл, прошу, иначе задушишь, — взмолился Вэй Ин, когда объятие совсем уж крепко сдавило его рёбра. — Будь поделикатнее, сейчас ты значительно сильнее меня.

      — Прости, — искренне повинился Лань Чжань, вжимаясь губами в чувствительную голубую жилку на его шее. — Ты сводишь с ума.

      — Вижу.

      Вэй Ин, загипнотизированный тем, как янтарные глаза милуются им, раздевают и поглощают, заторопился.

      — Нам бы уединиться, — усмехаясь, хрипло уронил он.

      Лань Чжань целиком и полностью разделял эту мысль, но осуществить её немедленно помешал Лань Сичэнь, показавшийся на пороге дома. Влюблённые, как по команде, отпрянули друг от друга, приняли благопристойные позы и скромно потупились. Цзэу-цзюнь, в свою очередь страшно смущаясь этих сцен и чувствуя себя лишним, поспешил объявить, что возвращается в орден, и пообещал в ближайшие дни не побеспокоить. Юноши пожелали ему доброго пути и, стоя у крыльца, наблюдали, как белоснежный силуэт на Шоюэ стремительно растворяется в закатной дымке.

༄ ༄ ༄ ༄ ༄ ༄

      Из-за неуверенности в одобрении семьи Вэй Ин не спешил воссоединиться с ней даже после того, как Лань Чжань передал ему слова Цзян Чэна, что Цзян Фэнмянь знает об их связи и будто бы вовсе не против.

      — Сейчас им безопаснее оставаться вдали, — твердил Вэй Ин.

      На слова о том, что любящие люди примут его, независимо от того, что произошло, Вэй Ин пространно отвечал:

      — Время покажет.

      После ужина, приготовленного общими усилиями, Лань Чжань получше узнал пищевые предпочтения избранника. Вэй Ин в любое блюдо добавлял огромное количество специй, в особенности тех, что придают еде остроту и ароматные оттенки — перец, бадьян, имбирь, гвоздика, анис. То, чем обычно питался Лань Чжань, представлялось Вэй Ину совершенно пресным. И всё же главным различием их рациона являлось то, что Нефрит избегал употребления в пищу животных, что, в общем-то, являлось одним из множества принципов обитателей Облачных Глубин, тогда как Вэй Ин, что выяснилось ещё в период обучения, плохо переносил отказ от мяса.

      — Эх! Всё-таки придётся мне привыкать к растительной пище, — попеременно отправляя в рот жареные ростки бамбука, бобы и кусочки моркови, рассуждал он.

      Глядя на то, как старательно Вэй Ин пытается приноровиться к их вкусу, Лань Чжань почувствовал, что его сердце обдаёт теплом, а губ касается улыбка.

      — Это необязательно.

      — Обязательно, — отмёл Вэй Ин, задержав взор на этой улыбке. — В семье одни правила для всех.

      — Ты не особо жалуешь правила, — напомнил Лань Чжань.

      — Правила правилам рознь.

      — Глупости. Завтра спустимся в селение и пополним запасы тем, что тебе по душе.

      Вэй Ин хохотнул и наморщил нос.

      — Ценю твою заботу, но мне следует изменить привычки и довольствоваться тем, что ест мой муж.

      На последних словах Лань Чжань резко поймал его подбородок. Жующий Вэй Ин резко замер. Глаза мгновенно округлились. Лань Чжань медленно повернул его лицо к себе, нежно поцеловал сначала в набитые едой щёки, затем в уголки губ.

      — Твой муж не хочет, чтобы ты менялся. Оставайся собой во всём.

      В глазах Вэй Ина отразилось удивление. Румянец, хлынувший по скулам, подчеркнул бледность нежной кожи. Дожевав и проглотив, он медленно выдал:

      — Ты тоже.

      — В таком случае… — Лань Чжань с наигранной строгостью притянул к губам палец. — Ш-ш! За едой говорить запрещено!

      Вэй Ин прыснул смехом, но остаток ужина они и вправду провели в тишине до странного многозначительной и даже торжественной. Для обоих было ново и волнительно происходящее. Они впервые переживали подобное и читали на лицах друг друга растерянность перед силой одолевающих эмоций. Окутавшее их счастье казалось противоправным, неосуществимым волшебством, ведь они привыкли считать, что так бывает только в мечтах.

༄ ༄ ༄ ༄ ༄ ༄ ༄

      На горную цепь надвигались сумерки. Туманная мгла оборачивала в полог прохлады зачаровывающий ландшафт. С гребня, на котором находился скромный с виду и изысканный изнутри дом, открывался умопомрачительный вечерний пейзаж. Вэй Ин поглощённо блуждал взглядом по вынуждающей цепенеть красоте горных склонов. Темнеющая зелень лесов смягчалась золотисто-розовой кромкой заката. Далёкие снежные вершины выглядели как заточенные раскалённые стержни, угрюмо подпирающие небосвод.

      Застигнутые врасплох разлившимися по ущелью пламенеющими красками, пара задержалась на крыльце дома, только Вэй Ин любовался природой, а Лань Чжань, стоя на полшага позади, смотрел лишь на него, позволяя тёмному вожделению овладевать телом. Наконец он оставил попытки обуздать себя и сдался порывам — подошёл к Вэй Ину со спины, обнял за талию, поцеловал тёплую кожу шеи под волосами, ощущая резкий толчок жара и томления.

      Мысленно Лань Чжань постоянно возвращался к обдумыванию, как отвести от возлюбленного беду, которую пророчил Тёмный Путь. Сойти с опасной дорожки в условиях грядущей схватки с кланом Вэнь и за неимением иных способов сохранить взаимодействие с магией для Вэй Ина не представлялось возможным. Без вмешательства мощи Инь Хуфу у альянса кланов практически не было шансов на успех. В среде заклинателей Вэнь Жохань, помимо того, что стянул под свои знамена огромнейшую армию, превосходил всех размахом заклинательских сил. Тогда как в его могуществе сомнений не оставалось, тёмный дар Вэй Ина в связке с чёрным клинком пока являлся чем-то озвученным, но не проверенным боем.

      От одной мысли о том, как скажется битва на и без того тревожных симптомах Вэй Ина, у Лань Чжаня стыла кровь, а ведь была ещё гора Луаньцзан, которая словно не хотела их отпускать и гневалась вслед, привлекая к себе всё больше внимания. Населяющая Могильные Холмы нечисть, напитанная и воодушевлённая щедрым выплеском тёмной ци, расползалась по Илину. Отголоски землетрясений и дымные облака над вершиной горы обещали показаться сущими мелочами на фоне продирающихся сквозь земляные пласты мертвецов, разбуженных вибрациями зла, и демонических воплощений, жаждущих пролить человеческую кровь.

      Вэй Ин повернулся в объятиях Лань Чжаня, переплетя пальцы у него на затылке. Мягкий свет закатного солнца озарял его серебрящиеся глаза. Их взгляды встретились. Оба в унисон улыбнулись, хоть улыбки эти были несколько натянутыми.

      — Ты весь как на иголках, — отметил Вэй Ин. — Размышляешь о том, что творится на Могильных Холмах?

      — Сложно не думать, ведь я начал это, — дрогнувшим голосом подтвердил Лань Чжань.

      — Из-за меня, — с горечью подхватил Вэй Ин.

      — И я сделал бы это снова, не сомневайся.

      Потерять тебя — потерять смысл всего. То, что ты выжил, моё счастье.

      Он обхватил голову Вэй Ина, погружая пальцы в его волосы. Взрыв ошеломляющих по своей силе эмоций не заставил себя долго ждать. Уступая им, Лань Чжань подался вперёд и впился в губы напротив жадным поцелуем. Вэй Ин не уступал ему в желании и самозабвенно похищал его дыхание в ответ, но когда отстранился, сказал:

      — Нужно вернуться на Луаньцзан и при помощи Печати Тьмы попробовать создать сдерживающее поле. Выплесков тёмной ци через образовавшийся из-за нас портал это не предотвратит, но, по крайней мере, усложнит путь опасным тварям к людским поселениям.

      — Как мы это сделаем? Многие существа, полагаю, уже разбрелись по округе.

      — Я соберу их обратно к разлому, задействовав Чэньцин, — уверенно заявил Вэй Ин.

      — Брат запретил туда соваться.

      — Тебе или мне запретил?

      — Нам.

      — Но на случившееся не выйдет просто закрыть глаза. Рано или поздно Орден Лань всё равно будет вынужден решать эту проблему.

      — Для начала брат хочет выяснить, что именно пошло не так после того, как я отпустил элементалей, и уже потом принять меры.

      — Несложно догадаться о причине, — руки Вэй Ина медленно сползли с шеи Лань Чжаня, безвольно упав вдоль тела.

      Он отступил на шаг и, обнимая себя за плечи, снова повернулся лицом к догорающему закату.

      — Своим нахождением среди живых я нарушаю естественный баланс.

      — Вздор!

      — Мы вмешались в то, что испокон веков оставалось неподвластно смертным, по сути перевернули с ног на голову привычное мироустройство. Не станешь же ты спорить с тем, что отнял меня у самой смерти, Лань Чжань?

      — А как же мой брат и дядя?

      — А что с ними?

      — Им грозило умереть — одному от кинжала, другому от яда, но ты помешал этому, отвратил от них смерть! Значит, они тоже нарушают баланс?

      Вэй Ин покачал головой.

      — Они — нет.

      В его глазах поселилось загнанное выражение.

      — Я отвёл от них смерть до того, как она наступила.

      — Мне неизвестно подобное заклинание.

      — Неудивительно, ведь это приём Тёмного Пути.

      Вэй Ин медленно сел на ступени крыльца и на миг утопил лицо в ладонях. Лань Чжань подался к нему и расположился рядом. Дотянувшись до его руки, он переплёл их пальцы.

      — Каким бы способом ты ни воспользовался, ты спас моих близких, и я буду обязан тебе за это до конца своих дней. Даже если в ход была пущена чёрная магия, она принесла неоценимую пользу. Возможно, мне стоит узнать об этом методе побольше.

      — Гарантирую, ты к нему прибегнуть не захочешь.

      — Продолжай.

      — Ты, должно быть, задавался вопросом, почему Вэнь Жохань не напал на Облачные Глубины сразу, как ты прикончил Вэнь Чао? Почему он не явился громить твой орден незамедлительно после того, как ему сообщили о гибели сына?

      Лань Чжань вздохнул, вспоминая, что ему говорил по этому поводу Сичэнь.

      — Кажется, Вэнь Сюй погиб тогда же и на самого главу Ордена Цишань Вэнь было совершено покушение.

      Вэй Ин издал глухой грудной смешок.

      — А как умер старший сын главы Вэнь, и о каком именно покушении на него самого идёт речь, тебе известно? — расспрашивал он.

      — Вэй Сюй получил ранение в грудь, — обронил Лань Чжань и, произнеся это вслух, напрягся. — А Вэнь Жоханя пытались отравить… — добавил он и замер в изумлении.

      Сопоставляя факты, он недоверчиво уставился на Вэй Ина. Возникшее предположение просто не укладывалось в голове и представлялось совершенно невозможным. Вэй Ин многозначительно кивнул, позволяя сделать вывод, что эти события и в действительности связаны.

      — У меня была лишь одна возможность. Это заклинание работает по принципу зеркального отмщения, требует огромных энергетических затрат и совпадения ряда условий. Ментально я покидал безвременье только, когда ты призывал Инь Хуфу, поэтому события «исцеления» твоих близких и «нападения» на главу Вэнь совпадают. Я перенаправил воздействие, оказанное на Лань Сичэня и Лань Цижэня, на ближайших кровных родственников убийцы, а так как им являлся Вэнь Чао, это ударило по его отцу и брату. Вот только Вэнь Жохань выжил, — зло фыркнул Вэй Ин, искренне огорчённый тем, что его задумка была реализована не до конца. — Вероятно, будучи сильным заклинателем и, несомненно, имея богатый опыт обращения с тёмными искусствами, он сумел разобраться, что на него совершили необычную атаку, и своевременно возвёл защиту. Что ж, придётся убить эту сволочь при личной встрече, а ведь если бы мне чуточку больше повезло, грядущей схватки в Цишани можно было бы избежать, — хмуро подытожил он.

      Лань Чжань был поражён, сражён, подавлен и воодушевлён.

      — Привыкну ли я когда-нибудь к тому, что с тобой что ни день — открытие?

      Сплетение восторга, обожания и вожделения свивалось в одну упругую петлю, крепко удерживающую душу в подчинении уже принятой сердцем тяги. Вэй Ин, по-видимому, истолковав замешательство и слова Нефрита на свой лад, нервно усмехнулся.

      — Такого ты не ожидал, верно?

      — Мгм.

      — А ведь это лишь малая часть того, что тебе ещё предстоит узнать и увидеть.

      Взгляд Вэй Ина печально предрекал: я — чудовище, остерегайся! Но если в нём и скрывалось что-то, заслуживающее опасений, Лань Чжаня это не пугало, напротив — Вэй Ин, будь он хоть демоном, хоть божеством, вызывал исключительно желание и приступы неожиданной нежности.

      — Мне не страшно, — Лань Чжань крепко стиснул его руку, давая понять, что не намерен её отпускать: ни сегодня, ни завтра, никогда.

      Вэй Ин усмехался, но его губы едва заметно подрагивали. Ему не удавалось скрыть страх. Он словно находился в ожидании того, что вслед за его очередной откровенностью Лань Чжаня посетит разочарование, и тот выкажет непринятие или неприязнь, но вместо этого Нефрит положил ладонь ему на затылок, заставляя податься ближе — к своим губам.

      — Я буду рядом, вопреки всему.

      Последовал убедительный поцелуй, которому охотно сдались оба. Послевкусие состоявшегося диалога мгновенно стёрлось. Лань Чжань провалился в ощущение невесомости и продолжал в него погружаться — целуя, целуя, целуя, словно в первый и последний раз, до саднящей боли, до искр в теле, до бьющей по нервам дрожи, до сладостного абсурда. Связь между ними ещё никогда не была такой прочной. Когда они оторвались друг от друга, чтобы отдышаться, Лань Чжань, как ни в чём не бывало, бодро спросил:

      — Наткнулся на что-то интересное в библиотеке, когда наведывался туда днём?

      — На глаза попалось несколько занятных свитков, — пробормотал Вэй Ин, собираясь с мыслями. — Только к выжженному Золотому Ядру их содержание отношения не имеет. Но я собираюсь использовать их, чтобы кое-что создать.

      — Что создать?

      — Пойдём покажу. Но сперва… Поцелуй ещё.

      Лань Чжань немедленно поймал в колыбель ладоней лицо Вэй Ина, коснулся большими пальцами нижней губы, а затем склонился и вобрал её в рот. Руки того легли на ворот его ханьфу, неторопливо спустились на грудь Нефрита и чуть погодя осторожно обхватили талию, стараясь не слишком напирать на поясницу.

      — Я по-прежнему способен избавить тебя от последствий наказания, — как бы между прочим, сообщил Вэй Ин. — Даже шрамов не останется.

      — Учитывая, что кнутом орудовал Лань Цижэнь, не хотелось бы, чтобы это отразилось на нём в качестве зеркального возмездия, — покачал головой Лань Чжань. — Это не поспособствует его примирению с нашим союзом.

      Ресницы Вэй Ина взметнулись вверх, глаза полыхнули огнём, тогда как на лице проступило ледяное выражение.

      — Этот ужас сотворил с тобой дядя? Что и говорить, милейший он человек, и я у него в «любимчиках». Благословение им нашего брака, можно сказать, обеспечено!

      — Правом наказывать меня наделён только он и глава клана, — пояснил Лань Чжань, успокаивающе целуя его в лоб. — Не сделай этого Лань Цижэнь, брату пришлось бы передать это право иному старейшине и тогда всё могло быть намного хуже.

      — Как бы там ни было, я мог бы попытаться всё исправить, — не унимался Вэй Ин. — Слово даю, дядю твоего это не затронет.

      — Тебя отталкивает вид шрамов?

      — Нет, но когда вижу их, думаю о том, что ты вынес и до сих пор терпишь.

      — Они не кажутся тебе безобразными?

      — Безобразны лишь шрамы на чести.

      Пальцы Вэй Ина дрожали, пока он водил ими по плечам Лань Чжаня — сначала с сочувствием, но уже через мгновение с желанием.

      — Это нормально, что я прямо сейчас хочу тебя раздеть и уложить в постель?

      От его слов жар мощной волной прокатился по телу Лань Чжаня.

      — Я думаю о том же.

      Они не могли друг от друга оторваться. Лихорадочный стук сердец вплетался в шорох одежды. Кровь закипала, погружая сознание в полное затмение. Язык Лань Чжаня, коснувшись нижней губы Вэй Ина, настойчиво скользнул по зубам и ворвался в его рот. Поцелуй забросил на седьмое небо, распространяя струйки огня под кожей. Острые, почти болезненные волны удовольствия заполняли собой охваченные яростной потребностью тела.

      Как только ласка оборвалась, Вэй Ин, часто дыша, резюмировал:

      — Никак не возьму в толк, как удержать себя в руках и не бросаться на тебя поминутно?

      Его осоловевшие от желания глаза полыхали их объединяющей жаждой.

      — Сейчас можешь не сдерживаться, — хрипло обронил Лань Чжань, наступая.

      Наткнувшись спиной на стену, Вэй Ин замер, поглощая его взглядом, и они снова слились в глубоком поцелуе. Лань Чжань тихо застонал, обрисовывая каждый изгиб заключённого в захват тела. Ощущение его губ и зубов на обнажившихся плечах прошило Вэй Ина как молния, заставив выгнуться и издать глухой возглас.

      — М-м-м… Лань Чжань! Мы же собирались в библиотеку!

      Смеясь, он выскользнул из рук Нефрита и устремился бегом к лестнице, ведущей в скрытые в покои этажом ниже. В голове Лань Чжаня шумела кровь. Ему понадобилось время, чтобы согнать с себя душную волну прерванной прелюдии. Он не был готов погрузиться в чтение, но последовал за Вэй Ином в библиотеку и зажёг две лампы. Свет озарил ряды тяжёлых деревянных ниш, заполненные свитками и фолиантами. Отчётливо пахло благовониями, чернилами, пергаментом и кожей. Лань Чжань шагнул к ближайшим полкам, принялся читать названия на корешках переплётов и просматривать манускрипты, в которых хранились знания со всего мира. Было сложно представить, сколько книжных сокровищ погибло, когда Вэнь Чао вторгся в Облачные Глубины и приказал сжечь все постройки, начиная с библиотеки.

      — Здесь осталось немного, — изрёк Лань Чжань с явным оттенком досады. — Многое возвращено в отстроенную заново библиотеку в Облачных Глубинах, но кое-что, собираемое и хранимое веками, сгинуло в пожаре безвозвратно.

      Вэй Ин сочувственно коснулся его плеча.

      — Глава Лань всё же сумел спрятать самые ценные книги и рукописи, будто чувствовал, что грядут тяжёлые и опасные времена, и нужно спасать то, что удастся.

      — Да, брат проявил дальновидность, задолго до вторжения клана Вэнь начал вывозить содержимое основной библиотеки и укрывать. Он старался выбрать самое важное, но когда речь идёт о мудрости и знаниях, накопленных за многие тысячи лет, как отделить то, что достойно спасения и то, чем можно пожертвовать?

      На некоторое время в стенах, где пребывали юноши, повисла тишь.

      — Я бы не хотел, чтобы ты как-либо пострадал, если то, чего боится твой брат, всё же произойдёт, — вдруг, прерывая её, изрёк Вэй Ин.

      Лань Чжань медленно опустил на полку книгу, которую только взял и повернулся к нему.

      — О чём ты?

      Вэй Ин незначительно пожал плечами.

      — О тёмной ци, способной разрушить эту слабую оболочку.

      — Этого не случится, — твёрдо отсёк Лань Чжань и ещё тщательнее начал всматриваться в страницы рукописей. — Мы найдём способ этого не допустить.

      Вэй Ин прильнул вплотную и ткнулся лбом в плечо.

      — Может быть, способа нет.

      — Не говори так, — Лань Чжань поймал его запястье и с тяжёлыми нотками в голосе произнёс: — Он просто пока не найден, но я приложу все силы.

      Будто теряясь в своих мыслях, Вэй Ин легонько покачал головой.

      — Тогда не трать их здесь. В этом тайнике и вправду множество полезнейших текстов, но относительно моей проблемы ничего.

      — Откуда тебе известно, что ничего? — не сумев скрыть огорчение, спросил Лань Чжань, и тут вспомнил, как в прошлом Вэй Ин использовал свои необычные дарования, чтобы отыскать вход в гору Муси, а затем также указал выход из неё.

      Вероятно, накануне, самостоятельно осматривая библиотеку, он при помощи магии убедился, что сведений о восстановлении Золотого Ядра среди этих книг нет.

      — Компас заблудшего — так я зову эту способность, — подтвердил его догадки тускло усмехающийся Вэй Ин. — Потому что лучше всего она проявляет себя, когда я нахожусь в полной растерянности.

      — Не имеет значения, что на этих полках нет ответа на наши вопросы. Это лишь начало поисков, — упрямо заявил Лань Чжань. — Но если спасения и в самом деле не существует и произойдёт худшее, уйдём вместе.

      На его лице не дрогнул ни один мускул, но внутри зарождался сжимающий душу страх за Вэй Ина, на удивление не ставшего опротестовать услышанное. В комнате снова стало очень тихо. Размышляя о чём-то своём, Вэй Ин продолжил наблюдать за тем, как Лань Чжань передвигается между стеллажами. Раньше, когда они сталкивались в библиотеке Ордена, для обоих всё было иначе.

      — Не верится даже, что в былые наши встречи в примерно такой же обстановке я опасался к тебе даже пальцем притронуться, — невесело усмехнулся Вэй Ин, упираясь плечом в переборку между полками. — Такое чувство, что с тех пор истекло лет десять.

      Лань Чжань вскинул взгляд. Бесята, пляшущие в устремлённых на него глазах, и многозначительные улыбки Вэй Ина отнюдь не способствовали сохранению спокойствия. Пах заныл. Вспышка страсти несколькими минутами ранее никуда не делась и по-прежнему полыхала в глубине.

      — Так и есть, — согласился Лань Чжань, захлопнув книгу, сжимаемую в руках. — Мы изменились, — костяшки на длинных пальцах от сжатия предмета побелели.

      Вэй Ин взирал на него с равной долей озорства и восхищения.

      — Мы изменились, но не мои ощущения рядом с тобой. Не они. Я всё также, хотя нет — больше, хочу к тебе прикасаться.

      — Кому ты рассказываешь, — наступал на него Лань Чжань.

      Они в который раз утянули друг друга в головокружительный поцелуй. Глаза Нефрита горели янтарным пламенем. Каждый нерв превратился в натянутую струну. Эти игры с выдержкой становились жестокими, потому что, раззадорив его, добившись обоюдной дрожи и сбившегося дыхания, Вэй Ин слегка отодвинулся, а потом манящим движением пальцев дотронулся до его подбородка.

      — Лань Чжань, из-за тебя у меня то и дело вылетает из головы для чего мы, собственно, сюда спустились. Я же собирался показать тебе своё изобретение! Не уверен правда, что это одним махом поможет унять гнев Луаньзан, но вот от бед в Цайи таким образом избавиться реально.

      — Ты о Бездонном Омуте? — с трудом впитал в себя его слова Лань Чжань, ощущая болезненную пульсацию ниже живота.

      — О нём, о чём же ещё? Хочу полететь с тобой к озеру и кое-что попробовать.

      — Брат просил не покидать это место без его ведома.

      — Я думал, запрет распространяется лишь на Илин. Что ж, ладно, дождёмся визита Лань Сичэня, растолкуешь ему всё, а затем наведаемся к озеру. Есть способ помочь жителям посёлка.

      — Ты нашёл что-то в одной из этих книг?

      — Не совсем.

      Вэй Ин двинулся к полкам и собрал целую стопку старинных рукописей.

      — Анализируя некоторые старинные техники подчинения буйных энергий, я сделал некоторые выводы и создал пару формул. Насколько они стоящие, можно будет сказать опробовав их в действии.

      Видя, что Лань Чжань в некотором замешательстве, Вэй Ин разложил учебные трактаты на столе, взял лист бумаги, кисточку и начал рисовать одну за другой схемы новых структур, объясняя каждый фрагмент будущей магической воронки.

      — Вот тут, видишь? Я задействовал несколько позиций, — он по очереди указывал на элементы формул. — Важную роль играют стороны света и время суток, а ещё сопряжение потенциалов в области, куда будет направлен основной поток силы. Я всё существенно изменил в привычной системе, принимаемой заклинателями за основу. Взять хотя бы приёмы вызывания и пленения духов, — он ткнул в одну из граней разрастающейся под его кистью пентаграммы. — У меня собственный подход. Веришь или нет, но если я не напортачил, и всё сработает, как задумано, результат превзойдёт все ожидания!

      Лань Чжань изумлённо ловил разъяснения его идей и его глаза понемногу расширялись.

      Боги! Вэй Ин! Ты гений или безумец?!

      — И почему никто не пришёл к этой мысли раньше? — бормотал Вэй Ин, сверяясь с подобными зарисовками в старинных фолиантах. — Ведь многое на поверхности. И это сродни революции в тех дисциплинах, что нам прививали учителя.

      — Твой принцип основан на смешении светлых и тёмных искусств, а так не принято делать.

      Взяв у него лист и вдумчиво оглядывая рисунок, Лань Чжань и сам задавался вопросом: почему люди так долго и упорно игнорируют возможность сочетать два пути, создавая третий — посередине; почему ему с малых лет внушали, что мир разделён на чёрное и белое, на возможное и недопустимое, почему не пытались взглянуть шире и глубже — охватить больше знаний о мире, частью которого являлись.

      — Эти пентагероны будут отменно действовать в сопряжении с Бездонным Омутом, — с вдохновением рассуждал Вэй Ин. — Если запустить данное изобретение в ход, только представь скольких людей можно спасти, сколько земель очистить от скверны! И это далеко не всё, что я мог бы использовать, усовершенствовать, доработать, в конце концов! У меня столько идей!

      Он снова сбегал к полкам и приволок целую кипу пожелтевших свитков, которые аккуратно разложил вокруг себя.

      — Есть шанс создать защитные амулеты, с которыми при необходимости без труда справятся даже дети, а что до заклинаний привлечения духов, так их и подавно смогу предложить целый ворох!

      Поражаясь изобретательской жилке Вэй Ина, Лань Чжань хватал то один подсунутый им пергамент, то другой, невольно признавая, что концепции, так плодотворно складывающиеся в сознании его избранника, бесспорно, удивительны и сулят успех. Он снова вернулся к разглядыванию схемы, которую Вэй Ин рекомендовал для очистки озера Билин.

      — Допустим, — обронил Лань Чжань, не сводя глаз с рисунка, — данная пентаграмма сработает и тёмный потенциал, поднимется на поверхность — проявит себя, и, выйдя наружу, окажется в кольце тобой грамотно составленной ловушки, но развеять его силами двух заклинателей — тебя и меня, скорее всего, сходу не получится, и как быть с этим? Чтобы удерживать в подчинении столь колоссальную мощь, понадобится сильнейшее магнитное поле.

      Вэй Ин бессознательно вертел между пальцами кисточку и хитро улыбался.

      — Ты кое о чём забыл. Таким полем может стать Инь Хуфу. Со временем я додумаюсь до того, как улучшить метод — в идеале хотелось бы обрести способ быстро и без разрушительных последствий преобразовывать тёмную материю во что-то ещё.

      — Так ты собираешься загнать энергию Бездонного Омута озера Билин в меч? — поражённо уточнил Лань Чжань.

      — Ага!

      — Но как? Я изучал его. Это закрытая структура. Из неё можно извлекать энергию, но направить извне внутрь — нельзя.

      Глаза Вэй Ина на секунду блеснули багрянцем.

      — Я сделаю это при помощи Чэньцин. Помнишь, я сказал, что флейта ключ, отпирающий…

      — Преисподнюю, — сухо закончил за него Лань Чжань.

      Вэй Ин нахально ухмыльнулся.

      — Вообще-то, многие двери. Но в данном случае Чэньцин откроет доступ к Инь Хуфу. Есть подозрения, что его уже применяли подобным образом в прошлом. Может быть, не в точности так, как это собираюсь сделать я, но всё же.

      Уловив тень смятения на лице Лань Чжаня, Вэй Ин поспешил добавить:

      — Как тебе известно, сила Тигриной Печати на эфесе клинка зиждется на основе запечатанных в ней энергий самого разного толка — от разносортных, сформированных душ до разрозненных клочков. Инь Хуфу — своего рода сокровищница тёмной материи — пласты чистого потенциала. Хозяин предмета может вскрыть её, опустошить или дополнить на своё усмотрение.

      — Нельзя недооценивать сложность и коварство данной вещи. Это же Печать Тьмы — неизведанная область! — Лань Чжаня охватило недоброе чувство. — Я передал её тебе, и я несу ответственность…

      — Да-да! — Вэй Ин торопливо накрыл его губы рукой, не дав договорить. — Послушай сюда! — его голос звучал отрывисто и немного нервно. — Я благодарен тебе за всё, что ты для меня делаешь. Это, определённо, больше, чем я заслуживаю. Это больше, чем я позволял себе мечтать. Но ты не властен над тем, что мне уготовано, и не можешь защитить меня и спасти от всего на свете. Инь Хуфу исполнит своё предназначения, а я своё, что бы мы оба ни предпринимали!

      — Что ещё за предназначение? — насторожился Лань Чжань. — Тебе известно что-то, что неизвестно мне?

      — Да нет же! — всплеснул руками Вэй Ин. — Успокойся! Я не про то вообще!

      — Не играй со мной!

      — И не думал я играть, хотя…

      — Вэй Ин!

      — Нет, ну правда, успокойся! Просто к слову пришлось выражение о предназначении, честно! Если бы я знал наперёд, что случится, я бы тебе сказал… — Вэй Ин запнулся и закатил глаза. — Я порядком устал от таких разговоров, а они нас прямо преследуют, ещё чуть-чуть и у меня голова разболится!

      — Между нами не должно быть секретов.

      — Между нами их и нет.

      — Ты будто что-то не договариваешь.

      — Я и не договариваю? На меня не похоже.

      — Ускользаешь и отшучиваешься.

      — Не хочу нагнетать. На тебя это слишком сильно действует.

      В глазах Вэй Ина появилось выражение, которое Лань Чжань не понимал. Это вновь всколыхнуло холодок страха, запускающего свои щупальца прямо в душу. Лань Чжань отчаянно не хотел поддаваться панике, но эмоции уже подкатили к горлу, перекрывая дыхание. Сам от себя не ожидая, он резко потянул Вэй Ина на себя, утыкаясь в его шею и ощутимо смыкая зубы на нежной коже.

      — А-а-а! — возмутился Вэй Ин. — Ты чего кусаешься?!

      Внутри Лань Чжань что-то щёлкнуло. Он усмехнулся уголком губ.

      — Не хочешь разговоров, хорошо, займёмся другим.

      — Чем это?

      Вместо ответа, Лань Чжань обхватил Вэй Ина за талию и бесцеремонно толкнул на пол, навалился сверху и распростёрся вместе с ним поверх циновки, прижимаясь и утыкаясь носом в волосы.

      — Не догадываешься?

      Ему требовалось поскорее стереть посеянные зерна тревоги из сердца. Он мечтал раствориться в текущем моменте, остаться в нём, закрыться от всего и всех, кроме Вэй Ина. Тот от неожиданности и грубого напора на миг съёжился, но возбуждение уже проникло в него, сладким ядом струясь по венам. Его лицо запылало. Волнение, пружиной сворачивавшееся в животе, выплескивалось наружу страстью. Пленённый и обездвиженный, Вэй Ин нервно сглотнул, обхватил его за пояс и подтянул ближе.

      — Осторожнее! — предупредил он, предусмотрительно сдвигаясь подальше от стола с книгами и чернил, а уже в следующую секунду заёрзал, не собираясь уступать Лань Чжаню в их сладостной борьбе. — Ты, смотрю, вошёл во вкус, — подколол он с чрезвычайно довольным видом.

      — Нет, я пока лишь приноравливаюсь, — Лань Чжань смотрел в ставшие непривычно тёмными серые глаза, теряя по капле своё хвалёное самообладание.

      Там, на самом дне расширившихся чёрных зрачков, сияла его личная бездна трепета, предвкушения, ожидания. Шаг вперёд грозил неминуемым падением, но пути назад уже не существовало.

      — Когда будут принесены обеты, тогда действительно станет славно, — хрипло сорвалось с губ.

      — М-м… Прозвучало почти как угроза, — подколол Вэй Ин.

      — Как обещание, — поправил Лань Чжань.

      Пульс зашкаливал. Томление вышибало из головы все связные мысли, оставляя лишь голые инстинкты. Вэй Ин от души забавлялся его нетерпением.

      — Пусть так, но, учитывая мою неопытность и твой в этом деле аппетит, всё равно пугающе.

      — Ты не из пугливых, не прикидывайся, — мягко обронил Лань Чжань.

      — Ох чёрт! Рано я вскрылся, надо было придержать коней! — продолжал подначивать Вэй Ин. — А если без шуток, то мою отвагу сильно переоцениваешь.

      Без предупреждения и излишней робости он водрузил ладони на бёдра Лань Чжаня, слегка сдавливая их.

      — Но обещаю не сильно паниковать под тобой на брачном ложе, если ты постараешься справиться со своим необузданным темпераментом и не слишком изводить меня, договорились?

      Промычав что-то, Лань Чжань крепко свёл веки — упоминание неопытности, брачного ложа и паники обрушились на него ураганом образов, вынуждающих сознание уплывать, что усилило и без того выматывающее напряжение в теле.

      — Вэй Ин, — рыкнул он сквозь сжатые зубы, — не дразни меня!

      — Но я люблю дразнить тебя!

      Тесно переплетённые схваткой, они теряли себя друг в друге и находили, обмениваясь столь красноречивыми взглядами, что от них одних потряхивало дрожью. Оставаясь сверху, Лань Чжань перехватил запястья Вэй Ина и прижал их к полу у него над головой, заставляя плотнее соприкоснуться разгорячённые тела.

      — Тогда пеняй на себя.

      Он подался вперёд, в полной мере давая почувствовать своё возбуждение.

      — Ах, Лань Чжань! Кто бы мог подумать, что за внешним холодом скрывается столько огня! — приглушённо хмыкнул Вэй Ин, извиваясь под ним.

      Он прогибался Нефриту навстречу — и в этом порыве не было ни капли протеста или стыдливости, но как только Лань Чжань ослаблял хватку, совершал попытку его сбросить. И чем яростнее было это противодействие, тем больше усилий Лань Чжань прилагал, чтобы удержать Вэй Ина на месте, пока в какой-то момент не сдавил его запястья слишком сильно. Послышалось предостерегающее шипение.

      — Полегче. Не нравится, когда я сопротивляюсь?

      Лань Чжань ткнулся лицом в изгиб нежной шеи.

      — Нравится!

      Он не мог насытиться поцелуями и не мог остановиться. Возбуждение граничило с болью. Они обменивались дыханием, привалившись друг к другу — то подразнивая, то откровенно играя.

      — Начинаю понимать, что на самом деле было у тебя на уме, когда Лань Цижэнь приказал за мной присматривать, — уголок рта Вэй Ина изогнулся в усмешке. — Похоже, когда мы прежде оставались вдвоём в библиотеке, и я выказывал непочтение, ты вовсе не заклятием молчания жаждал воспользоваться.

      В глазах Лань Чжаня полыхнуло пламя. Он смотрел с такой свирепостью и жадностью, что Вэй Ин забеспокоился, но всё же продолжил:

      — Видно, я жутко тебя изводил тем, как льнул и молол языком всякую чушь.

      Прижимаясь лицом к груди Лань Чжаня, Вэй Ин щекотал носом его кадык, касался кончиком языка выступающих ключиц. Его щёки зарумянились. Он глубоко вдохнул, снова немного выгибаясь, чем вызвал прилив возбуждения в чреслах Лань Чжаня.

      — Ответь честно, ты хотел меня схватить, связать и приструнить иными способами, не так ли? — допытывался Вэй Ин.

      — Разве я мало тебя наказывал? — чувствуя в теле мучительную истому, выдохнул Лань Чжань.

      — Следовало быть со мной смелее, — не прекращая трогать приоткрытую часть его шеи, Вэй Ин наконец подобрался к его рту и короткими мягкими касаниями собственных губ принялся красть дыхание. — Строже… Жёстче… Напористей, — от сдерживаемого смеха, у него подрагивали плечи.

      Лань Чжань резко подался вперёд, затыкая его неласковым поцелуем, накрывая собой, втискиваясь бёдрами между стройных ног. Вэй Ин послушно развёл колени шире, словно приглашая делать, что вздумается, и рассмеялся.

      — Что тебя смешит?

      — Представил собственное лицо, если бы ты тогда как сейчас швырнул меня на пол и вот так набросился. Ой, уморительная сцена была бы!

      Лань Чжань не гордился тем, как вёл себя в прошлом, но теперь утаивать свои слабости от того, кто был их источником, уже не имело смысла.

      — Следовало так и сделать.

      — Верно, хотя бы ради хохмы, — елозя по полу спиной и трепыхая в воздухе ногами, выдал Вэй Ин.

      — Ради хохмы?

      — Уверяю, меня бы это проняло.

      Вэй Ин облизал нижнюю губу, вбирая в себя взор Лань Чжаня, что неотрывно следил за движением его языка.

      — Как минимум, обескуражило бы и заставило на пару мгновений заткнуться.

      — А потом?

      — А потом… Я бы точно не удержался и выкинул что-то по типу этого.

      Вэй Ин пропустил между их телами руку и, расплывшись в широкой улыбке, сжал пальцы на твёрдой выпуклости под штанами Лань Чжаня, вырывая из того стон. Член Нефрита пульсировал под пальцами. Вэй Ин вдруг вздрогнул и откинулся назад, издав рваный вдох. Лань Чжань не преминул воспользоваться этим и припал к его шее, не прекращая покачиваться над ним и создавать такое необходимое обоим трение. Ловя раскрытым ртом воздух, Вэй Ин обхватил его пульсирующую плоть и начал водить рукой вдоль ствола, синхронно движениям прогибаясь в спине.

      Лань Чжаню казалось, ещё чуть-чуть и кровь пойдёт носом от напряжения. Скулы сводило от желания отпустить себя полностью. Тело предательски ныло от постоянных попыток обуздать желание и балансировало на тонкой грани между удовольствием и болью. Вэй Ина тоже оставляло терпение. Он принялся быстро развязывать пояс Лань Чжаня и свой. Искры между ними моментально разгорелись в ревущее пламя. Градус страсти подскочил до небес, до жестокой надобности, до несдержанного утробного рычания, до сжатия зубов и хриплых бормотаний.

      — Быстрее, Лань Чжань, быстрее! Не могу больше! Дотронься!

      Дыша резко и отрывисто, Лань Чжань впопыхах стащил с Вэй Ина штаны, а тот провернул то же самое с ним. Они вновь прижались друг к другу, но уже без преграды, обжигая кожу горячим напряжением. Лань Чжань устроился между ног Вэй Ина, придвигаясь вплотную. На лбу блестящими крапинами проступил пот. Охватив ладонью оба члена, Лань Чжань начал сильно двигать рукой вверх-вниз, выжимая тёплую смазку, растирая её по головкам и сгорая в палящем вены жидком огне. Вэй Ина также беспощадно крыло этим огнём. Стараясь не кричать, он подстраивался под задаваемый Лань Чжанем ритм. Воздух со стоном вырывался из его конвульсивно сжимающегося тела. Нехитрые ласки пробирали разрядами маленьких молний, быстро толкая к краю. В решающий момент Лань Чжань резко отстранился и перевернул Вэй Ина на живот. Тот напряжённо вскинул взгляд, поглядывая через плечо глазами, в которых метался вопрос. В какой-нибудь другой ситуации выражение озадаченности на его лице, возможно, даже позабавило бы Лань Чжаня, но не сейчас.

      — Не двигайся, — он заполз ладонью в волосы Вэй Ина и потянул — достаточно сильно, чтобы удержать на месте, но не настолько, чтобы стало больно. — Я не сделаю лишнего, просто побудь так немного.

      Он хотел Вэй Ина до агонии, до умопомрачения. Желание толкало просто забыться и овладеть им. Кровь бешено стучала в висках. Лань Чжань едва держался. Пальцы, погладив поясницу Вэй Ина, заскользили по его бёдрам. Член, налитый как камень, заныл тупой болью. Не в силах остановиться, Лань Чжань скользнул руками по белоснежным ягодицам и медленно раскрыл их ещё чуть шире. Вэй Ин напряжённо замер. Его сердце неистово стучало. Несмотря на вопиющую уязвимость своего положения, он не возразил и позволил чужим пальцам беспрепятственно притрагиваться к нему в самом интимном месте. Лань Чжаня его покорность сводила с ума. Наклонившись вперёд, он целовал его плечи, лопатки, позвоночник, побуждая немного расслабиться. Преодолев волнение, Вэй Ин начал получать удовольствие от ласки, тогда как сам Лань Чжань, остро переживая его податливость, рывком взлетел к вершине. Каждый мускул напрягся. Парализующая волна наслаждения пронеслась по телу. Нескольких скользящих движений члена между упругими ягодицами хватило, чтобы наступила мощная разрядка, перекрывшая на мгновение кислород и заставившая содрогнуться в невероятном мышечном спазме. Это было ошеломляюще и почти больно.

      Упираясь задом в бёдра дрожащего Лань Чжаня, Вэй Ин ткнулся лбом в пол и, двинув рукой вдоль собственного естества, с вымученным стоном кончил через секунду. Лань Чжань хлебнул воздух и отмер, неохотно отодвигаясь от соблазнительно округлых форм. Жар хоть и ослаб, но всё ещё хлестал в крови. Мозги затуманено соглашались с тем, что лучше не испытывать себя, ведь самообладание то и дело куда-то ускользало.

      Вэй Ин перевернулся и обвил руками шею Лань Чжаня. Пальцы невесомо поглаживали его лицо, повторяя изгиб бровей, линию скул, рисунок губ.

      — Лань Чжань…

      — М-м?

      Смежив веки, Вэй Ин вздохнул. Крылья его носа слегка раздулись.

      — Сегодня утром и сейчас, когда мы… — сражаясь с неловкостью, на выдохе сказал, густо заливаясь краской. — В какой-то момент мне показалось, что ты хочешь… Войти в меня.

      Лань Чжань замешкался на мгновение и прикрыл глаза.

      — Всё время хочу.

      Он поцеловал Вэй Ина в висок, нежно отвёл его волосы, открывая лицо и взял за подбородок, заставляя смотреть прямо в глаза.

      — Я тебя напугал? Я ненамеренно.

      Вэй Ин дышал ртом и, чудилось, разволновался ещё больше. Его яркое смущение препятствовало пониманию, как именно он относится к тому, о чём завёл разговор.

      — Не напугал, — наконец сказал он. — Просто непривычно. Именно так это и происходит между мужчинами, помимо прочего, что мы уже делали?

      Оказалось, его смущало не само желание Нефрита овладеть им, а то, что он сам предстал перед этим наивно-несведущим.

      — Полагаю, да, — чувствуя себя примерно также, ответил Лань Чжань.

      — Тогда почему ты… Остановился? Почему не сделал, что хотел? Из-за того, что мы неженаты? Печёшься о моей чести? — стремясь скрыть стыдливость за шалостью, Вэй Ин набросил ногу на бедро Лань Чжаня и осторожно пробежался пальцами по его лобной ленте. — В этом причина?

      — Не только… Но если это случится, пусть случится правильно.

      — Если? — переспросил Вэй Ин, подставляясь под ласкающие губы.

      — Если ты мне позволишь.

      — Думаешь, есть хоть один шанс, что не позволю? Я же согласился быть с тобой, значит, и на это тоже, — усмехнулся Вэй Ин, доверчиво заглядывая в глаза. — А как это будет? В смысле очень больно?

      Обескураженный его словами, Лань Чжань хотел бы заверить, что ему нечего опасаться, но подозревал, в таком разе соврёт.

      — Не знаю, — абсолютно честно признал он.

      Невзирая на то, что тяга к Вэй Ину проявляла себя давно, Лань Чжань не попытался углубиться в вопрос, так как до недавнего времени даже не рассматривал возможность настолько с ним сблизиться. Нынче в моменты нежных утех плоть сама подсказывала, что ей приятно, и направляла желанием. Отсутствие опыта не стало помехой сумасшедшей страсти. Более того, оба догадывались, что так сносит рассудком и уносит к небесам обетованным далеко не всех. Им было очень хорошо вместе и до того тянуло друг к другу — до того изводило зубодробительными эмоциями, что игнорировать их или подавлять не представлялось возможным.

      — Вроде бы есть какой-то сборник… Кажется, сборник Лунъяна, — вспомнил Вэй Ин. — Наподобие того, что ты уничтожил, только с мужчинами. Мне говорили, там, помимо картинок, есть описания, как и что делать.

      — Кто говорил? — непроизвольно напрягся Нефрит, лицо его чуть побледнело, а голос прозвучал сурово.

      Вэй Ин небрежно пожал плечами.

      — Приятель.

      — Я знаю этого приятеля?

      — Почти наверняка.

      — И часто вы с ним обсуждали подобные вещи? — сухо расспрашивал Лань Чжань, догадавшись, что речь идёт о младшем брате главы клана Не — Не Хуайсане.

      — Всего единожды, и то просто к слову пришлось, вот и всё. Лань Чжань, ты что, ревнуешь?

      — …

      — М-да! Ревнуешь! А теперь к тому же смущаешься! — рассмеялся Вэй Ин. — Обними меня и послушай! Ты первый и единственный мужчина в моей жизни! Нет причин волноваться и никогда не было!

      — Мгм, — только и того, что мог выдавить Лань Чжань, мысленно почему-то зацепившись за уточнение «первый и единственный мужчина», ведь были ещё женщины.

      Всё, что касалось Вэй Ина, выходило за рамки логичного восприятия. Бессмысленно было искать оправдания тому, что диктовали чувства, в них терялся контроль и зачастую разум. Лань Чжаня колотило от мысли, что кто-то, кроме него, дотрагивается до Вэй Ина, говорит о близости, рассматривает вместе с ним сборники весеннего дворца или что-то в таком роде.

      В прошлом Лань Чжаня задевало, что Вэй Ин всегда в кругу многочисленных приятелей и рядом неизменно Цзян Чэн. Лань Чжань не раз и не два напоминал себе, что последнего с Вэй Ином связывают братские отношения, но всё равно не мог подавить раздражение.

      Лань Чжань стыдился признаться себе и гнал прочь эти мысли, но то, что Вэй Ин после возвращения с Луаньцзан не устремился домой, чтобы дожидаться приглашения в Орден Лань у себя в Пристани Лотоса среди близких, радовало его больше, чем должно было. Он с трудом представлял себе, как расстаётся с Вэй Ином даже на день, да что там на день — один час вдали и тот представлялся мукой.

      Говорить напрямую с Вэй Ином о своих переживаниях, Лань Чжань не решался. Он не привык делиться эмоциями, ведь дядя учил, что излишне откровенничать не по-мужски.

      Глубоко вздохнув, Лань Чжань притиснул к себе разморенного Вэй Ина, тем самым, пытался успокоить их обоих. В голову почему-то скопом повалили непрошеные гости в виде воспоминаний о том, как очаровательный дамский угодник из Юньмэна некогда направо и налево покорял девичьи сердца, собирал вокруг себя шумливую толкотню красавиц и одаривал каждую такими улыбками, что кружилась голова. Не приходилось сомневаться, что после многие из них в тайне вздыхали по нему и видели во снах.

      — Что ты подозрительно притих, — отметил Вэй Ин, сузив глаза, — не к добру это. Мне начинать беспокоиться? Я взболтнул что-то, что тебя расстроило? Почему ты кажешься расстроенным?

      — Мы учинили беспорядок, — констатировал Лань Чжань, надеясь отвлечь его внимание от себя на ужасный хаос вокруг.

      Уловка сработала. Вэй Ин замутнённым взором прошёлся по всклоченной обстановке книжного тайника — разбросанная как попало одежда, смятая и уехавшая куда-то под стену циновка и там же подушки, сдвинутый в противоположном направлении стол, несколько слетевших с него свитков. Хорошо ещё, что лампы стояли на ступенях лестницы, а то и им могло достаться.

      — Радуйся, что ничего не испортили и не разбили, — заключил Вэй Ин, подбирая с пола налобную ленту Нефрита и сдувая с неё пылинки.

      — Приведём всё в надлежащий вид позднее, а пока наведаемся к источникам, — Лань Чжань набросил на него и на себя ханьфу и, загасив огонь, увлёк за собой.

༄ ༄ ༄ ༄ ༄ ༄ ༄

      Было темно и холодно. Лань Чжань откуда-то знал, что спит, но не мог понять, почему не удаётся проснуться. Он находился не в доме, а где-то снаружи — в лесу, и в тревоге шарил вокруг руками в поисках Вэй Ина. Обуревало животное чувство страха. Желудок ощущался стылым булыжником, подкатывающим к горлу. По коже полз холод. Старания призвать на помощь магию и создать заклинанием свет ничего не давали. Внутри было до странного пусто, словно Золотое Ядро спало беспробудным сном, как и сам Лань Чжань.

      Наконец ладонь накрыла что-то ещё. Это была чья-то обувь. Лань Чжань сразу определил, что девичья — небольшая, изящная, атласная туфелька, украшенная вышивкой.

      — Кто здесь? — позвал он, но в ответ доносилось лишь заунывное перешёптывание ветра.

      Нефрит ещё несколько мгновений продолжал обшаривать пространство, затем поднялся на ноги. Плечо что-то задело — человеческая рука, опускающаяся откуда-то сверху. Прошиб холодный пот. Лань Чжань заставил себя дотронуться до чужой конечности. Безвольные пальцы, которые он сжал были ледяными. Рука принадлежала девушке, никак не отреагировавшей на прикосновения.

      Вскоре Лань Чжань понял, что девушка находится в висячем положении. В голову ударила смутная догадка. Душу всколыхнул ужас. Лань Чжань попытался приподнять особу, но едва пальцы сместились с её плеча к горлу, как почувствовали под собой тугой жгут, опоясывающий тонкую шею. Лань Чжань не одёрнул руку, но на миг замер. Сердце мучительно сжалось. Девушка была мёртвой. Он опять попытался обратиться к магии и снова ничего.

      Бросило в дрожь. От сумасшедшего ритма сердечных сокращений кровь давила на виски. Ощущать себя беспомощным во мраке с неизвестной покойницей было жутко, но ещё более жутким грузом давил страх, что где-то здесь затерялся и Вэй Ин, которому требуется помощь.

      — Вэй Ин! — позвал Лань Чжань в надежде, что тот услышит и отзовётся. — Вэй Ин! Ты здесь?

      Несколько секунд ничего не происходило, но потом за деревьями Нефрит увидел разрастающееся в холодной тьме алое пламя. Всполох огня вытянулся, образуя человеческую фигуру, которая, словно продираясь сквозь невидимую преграду и изгоняя собой мрак, двигалась на голос Лань Чжаня.

      В руках светящегося силуэта материализовался лук. Лань Чжань разжал руки, которыми цеплялся за девушку, и отступил. Теперь он мог видеть белые одежды повешенной, но лицо её по-прежнему закрывали разметавшиеся, длинные волосы. Тело покачивалось под скрип ветки, к которой тянулась верёвка.

      В следующую секунду Вэй Ин вскинул лук и выпустил стрелу, чиркнув по верёвке. Та лопнула. Лань Чжань подхватил несчастную, опустил на траву. Вниманием завладела полоса света, прорезавшаяся зигзагом рядом, как незаметно подкравшаяся змея.

      — Вэй Ин, стой! Ни шага дальше! — воскликнул Лань Чжань, различив между собой и огненной фигурой пропасть, на дне которой кипел раскалённой лавой огонь, выплескивая вверх пышущие жаром оранжево-жёлтые языки.

      Оклик, к несчастью, оказался запоздалым. Силуэт Вэй Ина ступил в полымя. Его окатил всплеснувшийся фонтаном огонь — набросился на заклинателя выпущенным на свободу, диким зверем, стараясь поглотить.

      Лань Чжань, не раздумывая, рванул в обжигающую бездну, дотянулся до Вэй Ина и заключил в объятие. Собственное тело палил жар. Боль раздирала до крика. Лань Чжань чувствовал, что сгорает, но от Вэй Ина не отступал — он готов был обратиться пеплом, готов был отдать свою жизнь, только бы не допустить его гибели.

      Не тронь его! — нутро Нефрита кипело жарче пламени.

      В нём поднималось что-то не менее грозное и разрушительное, чем лавина огня, свирепствующая вокруг.

      Он мой! Мой!!! — твердил Лань Чжань, словно лишившись ума от боли, ужаса и, как ни странно, страсти.

      Раскалённый ад охватил всё видимое пространство. Огонь, что рвал и метал, вдруг оставил Вэй Ина и, сфокусировавшись на Лань Чжане, заполнил его собой до краёв, продолжая нарастать и гореть внутри него. Лань Чжань истошно закричал. Обрушилось осознание, что пламя, пожирающее его снаружи и изнутри, это его собственная духовная сила — его внутренние демоны.

      Проснись!

      Лань Чжань очнулся и резким движением сел на постели. Кошмар отпускал медленно, одолевали эмоции. В голове надсадно шумела кровь. Сердце тяжело барабанило в груди. Лань Чжань как заведённый повторял себе, что всё увиденное сон, но образы так глубоко всколыхнули его и проникли в разум не хотели рассеиваться. Вокруг стояла ночь — по ощущениям близилась полночь. Лань Чжань находился в постели один. Паника толкнулась внутри осевшим вниз камнем.

      — Вэй Ин!

      Чудилось, мрачный сон внезапно продолжился, стягивая туже расшатанные нервы. Ответа на зов не последовало. Лань Чжань снова позвал, на этот раз громче. Тревога росла. Осознание, что Вэй Ина и в самом деле нет рядом, повергало в шок. Через мгновение Нефрит был уже на ногах. В несколько движений накинул одежду, подхватил Бичэнь, обошёл дом, взлетел на конёк крыши, пересёк сад, рванул в сторону горячих источников — пустая трата времени. Вэй Ин как сквозь землю провалился.

      Где же ты? Куда делся? — скрепя сердце, задавался вопросом Лань Чжань.

      Гуляющий меж деревьев ветерок с тонким стоном волновал парящие в лесу клочья тумана и низко гнал их над травой. Отдалившись от дома, Лань Чжань ворвался в лес, пытаясь по наитию определить, куда ему дальше двигаться. Было сыро и холодно. Пока он наугад нёсся вперёд, водяная пыль успела мелкими бриллиантами облепить волосы и осесть на коже. Напрягая слух, Лань Чжань старался осмыслить каждый шорох в надежде получить подсказку. Лес в этой части горного массива обладал свойством скрадывать и подавлять звуки. Деревья создавали в некоторых местах почти непроницаемый полог, цепко сплетаясь кронами. Листва и хвоя с зелёных гигантов устилала почву ковром, заглушавшим шаги, стирала тропы и следы зверей. Тишь стояла такая, что можно было услышать, как носится по венам кровь.

      Существенным подспорьем в поисках являлась природа заклинателя. Полагаясь на обострённую чувствительность, Лань Чжань продвигался вниз по склону и вскоре уловил какой-то шум. Ночь была безлунной, но сравнительно ясной. Впереди открывалась небольшая поляна, среди которой возвышались два светлых силуэта, сплетённые объятием. Один принадлежал Вэй Ину. Его бледное, ирреально красивое лицо и тонкие кисти рук отчётливо выделялись в ночной полутьме. В глазах теплился багровый отсвет. У ног клубился дымными кольцами туман. Волосы, перехваченные лобной лентой Лань Чжаня, струились в зыбких потоках воздуха.

      От Вэй Ина веяло нечеловеческой силой. Лань Чжань даже не заметил, что свёл пальцы на ножнах Бичэня настолько крепко, что они побелели. Сердце стучало с неимоверной скоростью, но вовсе не потому, что ему довелось лицезреть могущество, присущее некромантам, вторая фигурка на поляне — худенькая, гибкая и изящная — принадлежала Минчжу, и выглядели молодые люди так, словно их связывала вовсе не случайная встреча. Минчжу, прекрасная как мираж, тесно прижималась к Вэй Ину и взирала на него с таким благоговением и замешательством, словно совершенно не понимала, кто она и где находится. Вэй Ин усмехался ей и что-то негромко нашёптывал, ласково поглаживая по волосам, как ребёнка. Прошло несколько минут, прежде чем он легонько отстранился и, поймав кончиками указательных пальцев уголки её губ, приподнял их, вынуждая улыбаться.

      — Видишь, всё хорошо… — донеслось до Лань Чжаня. — Выброси из головы плохие мысли.

      — Господин, ты придёшь снова? — забеспокоилась Минчжу, заглядывая ему в лицо.

      У Лань Чжаня возникло ощущение, будто кто-то исподтишка ударил его в живот, выбив из лёгких весь воздух до капли.

      — А ты будешь хорошо себя вести? — ответил вопросом на вопрос Вэй Ин.

      — Буду! — активно закивала Минчжу.

      — Что ж, тогда я, пожалуй, отвечу согласием.

      Минчжу просияла.

      — Господин! — пролепетала она неугомонно, вцепляясь в его рукав. — Приходи завтра!

      — Может быть…

      Вэй Ин, словно пытаясь усмирить, положил ладонь поверх её скул, слегка сжимая узкий подбородок. Его движения были властными и одновременно покровительственными. В эти минуты Вэй Ин заметно отличался от того образа, в котором по обыкновению представал перед Лань Чжанем. От мальчишеской ветрености и бесшабашности не осталось и следа.

      — Если хочешь, чтобы я приходил, тебе придётся делать, что говорю, — наставлял Вэй Ин.

      Минчжу водила по его груди тонкими пальчиками, перебирала пряди волос и кусала красивые губы.

      — Я согласна.

      — Хорошая девочка, — похвалил Вэй Ин, а Лань Чжаня болезненно затрусило от вида их нежностей. — Ты помнишь, что я сказал тебе?

      — Я должна жить.

      — Верно. Будь храброй, и я тебя не оставлю.

      Эти слова ещё более тягостно подействовали на Лань Чжаня. Он терялся в догадках, к чему это всё? Вэй Ин был так поглощён Минчжу, что не чувствовал присутствия Нефрита, для которого под действием противоречивой сцены перестал существовать окружающий мир, стёрлись краски, исчезли звуки. Лань Чжань не знал, что думать. Он больше не мог смотреть, как Вэй Ин склоняется к девушке, упираясь щекой в её макушку, обнимает, баюкает. Словно живое существо, в теле поднималась чистая, неприкрытая ярость.

      Неужели меня ему мало?!

      Сделав несколько шагов во тьму, Лань Чжань бросился прочь. Ревность оглушила его и ослепила, вытесняя недавнюю радость от пережитых моментов близости. Он разрезал собой чащу, не обращая внимания на то, как резкие движения отзываются вспышками боли в местах ударов кнута. Неизвестно, как долго длился бы его побег от собственных чувств, если бы не попавшая под ноги коряга, которую он не заметил. Лань Чжань не успел сориентироваться и упал. Благо не на камни. Прокатившись несколько метров по траве, он стукнулся о какой-то пенёк и застыл. Подниматься не стал, свернулся клубком и прикрыл веки. С каждым последующим ударом сердце готово было остановиться.

      Не может быть, чтобы я так ошибся в Вэй Ине!

      Обида клокотала в груди как надвигающийся громовой вал. Годами Лань Чжань воспитывал в себе и совершенствовал отречение от мирского. Внешняя невозмутимость стала его броней, а внутреннее равновесие действенным оружием против разочарований. Если он не хотел впускать что-то в сердце — не пускал и ничего не чувствовал, но с появлением Вэй Ина этой способности не стало.

      Кое-как сев, Лань Чжань подтянул колени к подбородку. Одолевала досада. Лань Чжань хотел верить Вэй Ину, мечтал найти пристанище своим бурным чувствам в гавани его взаимности, но сейчас совсем потерялся. Некстати вспомнился день, когда они с Вэй Ином наткнулись на Минчжу и Чанчунь, играющих у реки. Уже тогда Лань Чжань не справлялся с собой, психовал и сердился на проявление Вэй Ином интереса к обворожительным девушкам, кажущегося таким искренним и неуёмным.

      Так может я всё-таки ошибся? И его заверения в расположении лично ко мне лишь часть всей правды?

      Силясь вернуть самообладание, Лань Чжань резко задрал рукав и стиснул зубы на обнажившейся плоти. Боль будто прорвала плотину и слёзы покатились по щекам горячими бусинами. Лань Чжань ощутил на языке вкус крови. Рана была небольшой, но стабильно пульсировала жжением. Всё это происходило словно не с ним. Лань Чжань и представить не мог, что ревность способна довести его до такого жалкого состояния. Перед глазами некстати всплыл эпизод прошлого: Минчжу дарит Вэй Ину цветок и уносится, а он провожает её жадным взглядом и улыбается.

      Лань Чжань снова укусил. Агония чувств никуда не девалась. Хотелось закричать, схватить Бичэнь и раскромсать всё вокруг. Вэй Ин будто подселил в душу Лань Чжаня многоликих демонов, и те заправляли в ней, неустанно строя козни, изводили и допекали подтачивающими волю страстями. Лань Чжань сглотнул и, вдавливая ногти в кожу, провёл пальцами по укусу. Кисть, которую он намеренно повредил, начинала неметь. Не впервые Лань Чжань прибегал к такому варварскому способу усмирения эмоций. К счастью, в отличие от рубцов дисциплинарного кнута, напоминаний о подобных ранениях на его теле не оставалось — Золотое Ядро заживляло незначительные раны быстро и бесследно.

      С четверть часа провалявшись на продрогшей земле, Лань Чжань заставил себя подняться, отряхнуть одежду и на подкашивающихся ногах двинулся обратно к дому. Лицо, выстуженное слезами, словно покрылось ледяной коркой. Ко всему добавился страх встречи с Вэй Ином, нужно было сначала взять себя в руки. Лань Чжань бездумно доплёлся до горячих источников и, не раздеваясь, вошёл в приплясывающие над водой клубы пара. Он выбрал один из валунов, выступающих над поверхностью воды, и опустился на него. Взгляд с неприязнью коснулся руки. Тонкие струйки крови стекали по запястью на камень и с него проворно сбегали вниз. Свежие рубцы на лопатках после активных передвижений по лесу назойливо ныли. Ослабив пояс, Лань Чжань спустил по плечам одежду и прогулялся ладонью по исполосованной чувствительными бугорками спине, намереваясь убедиться, что не пошла кровь. Некогда страшные раны ныне выступали разрозненными светло-лиловыми бугорками. Он хорошо помнил, что предшествовало появлению каждого из этих шрамов. В те мгновения он жаждал забвения и призывал гибель. Потеряв Вэй Ина, он утратил смысл жить. Всего-то несколько дней назад Лань Чжаню выпал шанс возродиться заново — узнать настоящее счастье, но почему оно вдруг стало горчить и стягивать оскоминой дёсны?

      Закрыв глаза, Лань Чжань заставил себя задышать медленнее, глубже, спокойнее. Любовь, которую он чувствовал, была слишком яростной, отчаянной, почти нечеловеческой. Вэй Ин под стать ей являл собой одновременно и зарю, и закат, и мёд, и желчь. Под однообразное пение насекомых, Лань Чжань запрокинул голову. Ночь выдалась неприветливой, несмотря на звёзды, проглядывающие сквозь вьющиеся в вышине облака. Чащу окутывал зловещим гремиалем туман.

      Лань Чжань вдохнул аромат мушмулы, но прежде чем задуматься, откуда он, неподалёку шевельнулись ветки. В сгустившемся мраке наметилось движение. Рядом прошлёпали босые ноги.

      — Лань Чжань, — удивлённая улыбка Вэй Ина была чистой и открытой, без дурной изнанки, — почему ты не в постели?

      Его взор скользнул по воде, окрашенной кровью, и упёрся в повреждённую кисть.

      — А это ещё что?..

      Устыдившись содеянного, Лань Чжань резко потянулся к одежде, но Вэй Ин уже успел разглядеть укус. Его походящие на серые обсидианы глаза сначала округлились, затем озадаченно забегали.

      — Ты сам это сделал?

      — …

      — Я вернулся в дом, а тебя нет, — нерешительно пробормотал Вэй Ин, беспомощно переминаясь с ноги на ногу.

      Лань Чжань вскинул на него тяжёлый взгляд. Видно, без усилий прочтя в нём укор и едва сдерживаемую злость, Вэй Ин ещё больше опешил.

      — Я отлучался, необходимо было…

      — Ты не обязан ничего объяснять, — перебил его Лань Чжань.

      Оправдания не изменят того, что ты выворачиваешь мне душу одним взглядом в сторону другого человека.

      Лань Чжань до скрежета сцепил зубы.

      Когда я сказал — не меняйся, я солгал! Видно, я лгу сам себе, что обеты нужны, чтобы узаконить наш союз, они нужны, чтобы привязать тебя ко мне, чтобы ты принадлежал мне одному, всегда. За это я готов сразиться со Смертью, ради этого, готов перевернуть мир. Я помешался на тебе, я тобой одержим — вот, что мной движет. Знал бы ты, как у меня колотится сердце, когда ты притрагиваешься ко мне или когда неожиданно поворачиваешь голову и смотришь, а потом просто подходишь и целуешь. Больше всего на свете я страшусь причинить тебе боль, ранить, огорчить, расстроить, оттолкнуть, и этот же страх переворачивает во мне всё с ног на голову и я делаю то, что делать не хочу!

      Изнывая от дискомфорта и мало что понимая, Вэй Ин подался ближе. Он казался вымотанным и ослабшим. Лань Чжань с недоумением отметил, что одна его ладонь перепачкана сажей, на ногах нет обуви, а одежда наброшена, как попало, словно его вылазка была спонтанной и не то, чтобы желанной. Наткнувшись на него в лесу, Лань Чжань не придал этой неопрятности значения, но теперь она бросилась в глаза.

      — В чём дело? Что с тобой случилось, пока меня не было? — осторожно спросил Вэй Ин. — Почему ты так сердит? Чем я обидел тебя, скажи?

      Он ещё спрашивает!

      — Уходи! — тихо процедил Лань Чжань, ощущая, как распирает грудь новым витком гнева. — Завтра утром поговорим.

      Вэй Ин в неверии покачал головой.

      — Нет, поговорим сейчас. Что опять за напасть? Мы разве не оставили позади время, когда ты гнал меня прочь без объяснений?

      Он ступил в воду, собираясь приблизиться и уже почти сомкнул объятие, но Лань Чжань уклонился.

      — Не надо, а то сделаю больно! — слова его были серьёзны и остры.

      Вэй Ин отшатнулся и замер.

      — В чём дело? — повторил он настойчивей.

      Его голос чуть осип, а глаза затуманились влагой.

      — Почему ты так зол?

      — Сам не догадываешься? — прорычал Лань Чжань, пряча взгляд и кривящееся гримасой муки лицо.

      — Минчжу… — растерянно выдал Вэй Ин. — Ты проснулся, меня нет, пошёл искать и, должно быть, что-то видел…

      — Что-то? Я видел, как вы миловались!

      Вэй Ин снова попытался податься к Лань Чжаню и притронуться, но тот резко покинул заводь и, подобрав намокший подол ханьфу, быстрыми шагами двинулся к дому.

      — Постой, Лань Чжань! Посмотри на меня! Послушай! — нёсся за ним Вэй Ин. — Ты не так всё понял! Я же…

      Он ухватил его рукав, побуждая остановиться. В тот же миг резкий удар кулака Нефрита, будто бы занесённый в его сторону, обрушился на ствол ближайшего дерева, сбивая часть сухой коры.

      — Я сказал, не трогать!

      По благородно бледной кисти зазмеились струйки свежей крови. Лань Чжань чувствовал себя прескверно. Хотелось схватить Вэй Ина, встряхнуть, задушить в объятиях, зацеловать до изнеможения, выплеснуть вслух все подозрения и получить, возможно, исчерпывающее объяснения тому, что происходило в лесу, но его грозный оклик заставил Вэй Ина инстинктивно отпрянуть.

      — Ладно-ладно, не трогаю, — сжавшись, как от холода, он в замешательстве топтался на месте. — Но выслушай хотя бы…

      На челюсти Лань Чжаня заходили желваки. Он вдруг почувствовал себя невменяемым, оскаленным зверем, а ведь напротив стоял человек, с которым он жаждал соединить свою жизнь. Стало стыдно.

      — Начинай свой рассказ, — процедил он, буравя Вэй Ина бесконечно осуждающим взглядом, в котором отражалась вся испытываемая им горечь.

      — Он будет недолгий, — вздохнул Вэй Ин. — Минчжу ускользнула от Чанчунь. Она собиралась наложить на себя руки, вот…

      Вэй Ин поднял грязные ладони, в одной из которых была зажата пережжённая верёвка, которой он, видно, и перепачкался. В ней Лань Чжань узнал удавку из своего сна. Сердце поднялось к горлу. Перед глазами возникло дерево и раскачивающаяся на нём фигура девушки.

      — Ты знал, что она ждёт ребёнка? — прошептал Вэй Ин, отшвырнув жгут в траву.

      Изумлённо проводив её взглядом, Лань Чжань утвердительно кивнул.

      — Чей он, знаешь?

      — Не мой.

      Вэй Ин дышал рвано, говорил так, словно каждое слово ему давалось с трудом.

      — В лагере Вэнь Чао многие болтали, что ты и Минчжу, пока были в заключении… — он сник, так и недоговорив.

      Лань Чжань застонал, словно ему стало физически больно. Обессилев, он опёрся на дерево, которое только что атаковал.

      — Вэнь Чао хотел унизить меня и, угрожая, требовал, чтобы я взял Минчжу. Он заставил её прикасаться везде…

      — И вы?..

      — Ничего не было. Ребёнок не мой.

      — Раз ты говоришь, я верю. Вероятней всего, отец — Вэнь Чао или кто-то из его окружения.

      Вэй Ин обнимал себя за плечи и бессознательно потирал шею.

      — Что же делать? Как ей помочь?

      — Судя по тому, что я видел, ты уже нашёл нужные слова утешения, — жёлчно произнёс Лань Чжань.

      Не нашедшие выхода злость, тревога, беспокойство, раздражение прорвались наружу обвиняющим тоном и резкими словами. Вэй Ин скривился как от удара. Наверное, впервые в жизни он столкнулся ревностью в столь сильном её проявлении и неприглядном свете.

      — Я лишь заморочил ум Минчжу несколькими заклинаниями, к утру они выветрятся, — уязвлённо возразил он. — Она не впервые пытается свести счёты с жизнью. Разве Лань Сичэнь не говорил тебе?

      — Нет.

      — Когда я отвёл её домой, Чанчунь сказала…

      — Чаньчунь не могла тебе ничего сказать, — машинально отсёк Лань Чжань. — Она немая.

      — И тем не менее, она сказала, — настаивал Вэй Ин.

      Он дотронулся до торчащей из-за пояса флейты.

      — Я могу её слышать или ты забыл, как мы недавно общались?

      Лань Чжань вздрогнул и резко втянув в себя воздух.

      Не забыл…

      Гнев иссяк, уступив место угрызениям совести.

      — Почему ты так странно смотришь на меня? — спросил Вэй Ин напряжённо.

      — Почему ты ушёл, ничего мне не сказав? — тон Лань Чжаня смягчился, хотя лицо оставалось непроницаемо-холодным.

      — Поверь, я не намеревался тебя пугать или в чём-то лгать. Просто среагировал быстрее, чем обдумал всё. Её крик стоял у меня в ушах, как когда-то мой собственный, когда я падал и должен был умереть…

      Вэй Ин виновато склонил голову и опустился на траву.

      — Я оцепенел при виде неё, висящей там… Словно мне не семнадцать, а семь. Пытался помочь, чем мог. Поверь, Лань Чжань, нет у меня никаких непристойных мыслей относительно этих двух несчастных девушек. Почему ты так рассвирепел?

      — Может, потому что ты в своё время дал понять, что они тебя весьма привлекают? — Лань Чжань тоже сел.

      — И что с того? — хмыкнул Вэй Ин.

      Вокруг его глаз пролегали непривычные сизые тени. Вся весёлость и оптимизм, которыми он по обыкновению лучился, исчезли.

      — То, что я восторгался их красотой, ещё не значит, что я хотел бы переспать с ними.

      — Разве одно с другим не связано?

      — Для кого-то — да, но не для меня, иначе, почему мой первый поцелуй и близость случились с тобой, а не с какой-нибудь расположенной ко мне особой намного раньше?

      Переваривая услышанное, Лань Чжань молчал. В горле опять формировался ком. Он несмело придвинулся к Вэй Ину.

      — Прости…

      Вэй Ин часто заморгал, покорно уступая нескладным касаниям к своим волосам, лицу, телу, не понимая до конца, как реагировать. Взгляд сиял смесью настороженности и смятения, но спустя пару мгновений он преодолел себя и немного расслабился.

      — И ты меня тоже прости. Надо было разбудить тебя.

      — Надо было.

      Лань Чжань целовал прикрытые глаза и сведённые к переносице брови Вэй Ина, потом нашёл губы. Сначала очень бережно, осторожно, потом всё свирепее и жарче, напирая и прижимаясь пылающим ртом. Они оба словно начали растворяться в медленном колыхании сырого, прохладного воздуха и густом полумраке, полнившимся их желанием друг друга. Вэй Ин уже кое-что знал о грубоватой страсти Лань Чжаня, но его безрассудная ревность явилась неожиданностью и не сказать, что приятной. Она потрясла его, ошеломила выказанными претензиями, яростью и подлинной мукой, и сейчас он отчаянно искал способ её унять, изгнать, полностью развеять.

      Впиваясь пальцами во влажную, скользкую кожу Лань Чжаня, он впечатывал его в себя ещё сильнее, извивался и тёрся всем телом, чувствуя, как в волнах страсти тает их странная размолвка, откидывал голову назад, открывая горло, нескромно подставляясь под укусы, поцелуи и посасывания. Со звоном в ушах Лань Чжань вглядывался в него полубезумным взглядом и подавался вперёд, набрасываясь на зацелованные губы. Движения становились своевольными, напористыми. Не хватало терпения на нежности и размеренные ласки. Всё происходило спешно, порывисто и жадно.

      — Лань Чжань, мне нужно… Давай сделаем это! — внезапно запросил Вэй Ин. — Не откладывая, прямо тут и прямо сейчас!

      Он поймал руку Нефрита и, задрав рукав, принялся покрывать место укуса невесомыми поцелуями.

      — Не рань себя так больше, лучше наказывай меня.

      Лань Чжань весь покрылся мурашками. По телу расползался жар. Лань Чжань жаждал прикосновений Вэй Ина — желал так сильно, что невольно застонал, но вместо того, чтобы поддаться искушению, которое тот сулил, напомнил себе, что последний час ведёт себя, как сумасшедший.

      — Остановись… — неуверенно проговорил он. — Делать это сейчас плохая идея.

      — Ты ведь хочешь… Я тоже, — парировал Вэй Ин, ясно ощущая жар его тела. — Почему плохая-то?

      Лань Чжань покачал головой.

      — Не хочу причинить тебе боль.

      — Всё в порядке, я готов потерпеть.

      Шаловливые руки Вэй Ина пробрались под одежду. Полумрак не мог скрыть обуревающего Лань Чжаня возбуждения. Пульсирующий член торчал вертикально вверх и был пугающе твёрдым. Поцелуи окончательно утратили мягкость и превратились в лихорадочно-дикие, но такие желанные нападки.

      — Делай со мной, что хочешь, я и слова не скажу, — соблазнительно шептали губы Вэй Ина, параллельно тому, как пальцы дарили труднопереносимое наслаждение, двигаясь вдоль обжигающего органа Лань Чжань.

      — Во мне сейчас слишком много эмоций, — всё ещё цепляясь за благоразумие, упирался последний.

      — И что с того? — Вэй Ин принялся торопливо сбрасывать с себя одежду. — Опасаешься меня убить в порыве страсти?

      — …

      — Лань-гэ, не заставляй упрашивать!

      Лань Чжань притянул Вэй Ина к себе, с утробным рычанием сжал его бёдра, толкаясь вперёд своей твёрдостью, заставляя осознать, насколько близок он к тому, что поддаться уговорам и пренебречь доводами разума.

      — Ты не имеешь представления, что соглашаешься терпеть, а вдруг я причиню тебе такую боль, что никакого терпения не хватит?

      Ладонь Лань Чжаня стиснула пальцы Вэй Ина, водружая их себе на грудь, давая слушать грохочущее сердцебиение.

      — Вдруг я не смогу остановиться, когда ты меня попросишь? Как после буду смотреть тебе в глаза, ты подумал?

      Они задержали друг на друге взгляды. Вэй Ин почувствовал неуверенность, заморгал, словно стремительно трезвея, и уронил лицо в ладони.

      — Наверное, ты прав.

      Он не был не готов к тому, что требовал, просто что-то в нём сломалось под действием мотающих их обоих эмоциональных качелей и толкнуло к импульсивности.

      — Эх, что за ночь!

      Лань Чжань поцеловал его в лоб и переплёл их пальцы.

      — Всё случится в своё время.

      Вэй Ин кивнул, но угомонился ненадолго и через пару мгновений вновь нашёл его губы.

༄ ༄ ༄ ༄ ༄ ༄ ༄

      Очередной день догорал. Закат стыдливыми росчерками алых румян вытеснял синеву над высокими бастионами горной гряды и заполнял комнату сиянием в персиковых тонах. В распахнутые настежь окна дома врывался прохладный ветерок. Словно порываясь поиграть, он подхватывал волосы Вэй Ина и развевал его одеяние. Лань Чжань возвышался бок о бок с ним. Лань Цижэнь коснулся племянника тяжёлым взглядом, но сосредоточился на своём бывшем ученике. Линия искривлённых в презрении тонких губ так и кричала: этому паршивцу место на улице, а не в постели Второго Господина Ордена Гусу Лань! Лань Сичэнь стоял чуть поодаль. В его позе проступало коснувшееся всех четверых напряжение. Беседа развивалась далеко не в том русле, на которое рассчитывал глава Лань.

      Прибытие «гостей» застало обитающую в доме пару врасплох, но благо не в разгар постельных забав, а за обсуждением предложенных Вэй Ином формул по устранению Бездонного Омута в Цайи. Юноши расположились прямо на крыльце, обложившись книгами, свитками и пергаментом для записей. Помещение скрытой в строения библиотеки, хоть и было по-своему уютным и защищённым, не имело оконных проёмов, а Вэй Ина тянуло на солнце.

      При появлении дяди и брата Лань Чжань учтиво поклонился. Его движение синхронно повторил Вэй Ин. Ровный и суровый Лань Цижэнь, с выраженным скепсисом лицезря эту трогательную сплочённость, раздражённо фыркнул. По комнате от его фигуры словно расползался холод.

      — Я поговорю с Вэй Усянем с глазу на глаз, оставьте нас, — без предисловий и учтивости выдавил из себя мужчина, поочередно коснувшись взором вытянувшихся как по струнке Нефритов.

      От одного его жёсткого тона и колючего взгляда Лань Чжаня прошиб холодный пот.

      — Дядя, прошу дозволения присутствовать…

      — Ванцзи, — спешно ринулся к нему Лань Сичэнь, обрывая на полуслове. — Пожалуйста. Выйдем, пусть пообщаются.

      Вэй Ин скосил на Лань Чжаня глаза и послал робкую, утешающую улыбку.

      — Всё нормально, Лань Чжань, ступай.

      — Почему дядя выдворил нас? — меряя пространство сада частыми шагами и то и дело поглядывая в сторону дома, волновался Лань Чжань. — О чём им говорить? Почему не сделать это при нас?

      Лань Сичэнь еле заметно пожал плечами.

      — Трудно сказать наверняка, но ты же знаешь Лань Цижэня, лучше ему не препятствовать. Он, как ты, наверное, заметил, не в духе.

      — Я и не ждал иного.

      — Да, беседа моя с ним не больно задалась, — сокрушался Лань Сичэнь. — Едва он узнал, что вы здесь, решил лететь к вам, а когда услышал о твоём желании сделать Вэй Ина частью клана в качестве спутника на тропе самосовершенствования, заторопился вдвойне. Не обошлось, конечно же, без наставлений и упрёка, что ты вознамерился его в могилу свести.

      — Это ли не повод беспокоиться о Вэй Ине.

      Губы Лань Сичэня дрогнули в вымученной улыбке.

      — Наш дядя весьма непростой человек, но он не станет вымещать своё недовольство на мальчишке, который, ко всему прочему, умудрился спасти его жизнь.

      — Ты недооцениваешь его злобу.

      — Не впадай в расстройство раньше времени. Скоро всё выяснится, тогда и будем думать.

      — О чём тут думать? Если дядя вбил себе что-то в голову, его не проймёшь.

      — Он упёртый, но и ты тоже. Постарайся осознать, что ему тяжело, он не понимает тебя.

      — Я не буду следовать чужим заветам только ради того, чтобы меня понимали.

      — Даже если это означает, что ты станешь изгоем в обществе, частью которого являешься?

      — Даже тогда.

      — Ванцзи, ты так молод… Думаешь, вы с юным господином Вэем готовы к жизни вне взрастивших вас кланов?

      — Похоже, вскоре мы это узнаем.

      — Ты мыслишь совсем не в тех рамках, в которых тебя воспитывали, — удивлённо констатировал Лань Сичэнь. — Лань Цижэнь опасается, что ты повторишь судьбу нашего отца — свяжешь жизнь с «порочным человеком».

      Янтарь в глазах Второго Нефрита стал не теплее льда.

      — Я не имею целью обидеть тебя, нанести ущерб клану или проявить неуважение к дяде, я лишь хочу быть с тем, кого выбрало сердце.

      — Всё дело в том, что наш дядя человек правил.

      — Я знаю все правила со Стены Послушания. Выучил ещё ребёнком. Уберегли ли они меня от чувств к мужчине?

      — Я тебя не осуждаю.

      — Знаю и ценю это.

      Лань Сичэнь пристально смотрел на брата, соглашаясь с мыслью, что любовь это та сила, которая рушит любые барьеры. Глядя на Лань Чжаня, он отныне видел того, кто освободился из заточения и явил миру ту ипостась себя, которую никто до этого не замечал. Это был настоящий Ванцзи — человек, которым Лань Сичэнь безгранично дорожил.

      — Любовь — странная штука, — произнёс он, с теплотой глядя на брата. — Два существа сливаются в одно, но остаются двумя. Я рад, что ты встретил своего суженого и при этом обрёл себя.

      Лань Чжань стушевался и не нашёл, что ответить.

      — Уже то, что дядя, явившись сюда, не бранил тебя, не поучал и не скрестил с тобой меч, добрый знак, — продолжал Лань Сичэнь. — Мы для него всегда останемся детьми — детьми, которых он растил и воспитывал, как мог и как умел. Дисциплина, правила, муштровка характера — всё для того, чтобы нам не довелось столкнуться с теми бедами, которые пришлось познать отцу на почве его тёмной страсти к нашей матери.

      — Мои ошибки — это мои ошибки. Не отца, не Лань Цижэня, не твои. Вы не сможете защитить меня от самого себя.

      — Это не отменит того, что мы будем пытаться. Каждый по-своему, правда. Лань Цижэнь всегда полагал, что холодный разум и контроль над эмоциями — гарантия душевного спокойствия и спасение от изъянов в поведении. Ты, Ванцзи, его огромная гордость, личное достижение.

      — Не теперь!

      — Кто знает, возможно, со временем он примет твой выбор. Сейчас его убеждения и жизненные постулаты пошатнулись, а для человека его склада и возраста подобные перемены болезненны и тяжелы. Всё это время он верил, что строгостью и запретами ограждает и бережёт нас от дурного влияния — наставляет на правильный путь, взращивает в нас величие и превосходство. Твоё увлечение Вэй Ином, соприкосновение с Тёмной Стороной, вследствии чего — наказание, а затем побег, серьёзно подкосили его, хоть с виду и не скажешь. Ему страшно и больно. Расставаться с иллюзиями нелегко.

      — Я мерзок ему, вот его слова.

      — Они были брошены в сердцах. С тобой такого не случалось?

      Помолчав некоторое время, Лань Чжань признался:

      — На днях я чуть не ударил Вэй Ина. Увидел его с Минчжу и как спятил. Оказалось, он просто помог ей. Почему ты не сказал, что она уже какое-то время делает попытки покончить с собой?

      Бросив на него быстрый взгляд, Лань Сичэнь потускнел.

      — Я заметил, что разговоры о ней тебя угнетают. Я могу понять это, учитывая, что между вами произошло, когда вы находились в плену Вэнь Чао.

      — Сложность не в том, что тогда случилось, а в том, что я не знаю, что делать сейчас. Я бы очень хотел ей помочь, но не могу.

      — А Вэй Усянь? Ты упомянул, что он ей помог… Как он действовал?

      — Использовал магию — ту самую, которую не одобряет наш дядя.

      — Возможно, в случае Минчжу это единственное, что остаётся, — изумил лояльностью Лань Сичэнь. — По сути, и она и господин Вэй — жертвы безумств Вэнь Чао. Это их роднит. Позволь Вэй Усяню её спасти.

      Просьба брата была неожиданной. Лань Чжань не сумел скрыть ошеломления.

      — Не бойся, — улыбнулся Сичэнь. — Вэй Усянь любит тебя, прекрати уже изводить себя сомнениями.

      Оба погрузились в молчание. Истекло более получаса с момента, как Лань Цижэнь и Вэй Ин уединились, и с каждой новой минутой беспокойство Лань Чжаня росло.

      — Что там происходит? — не выдержал он. — Может, стоит вернуться?

      — Ты слишком бурно реагируешь.

      — А как ещё мне реагировать? Лань Цижэнь ненавидит Вэй Ина.

      Сичэнь лишь вздохнул на это. Сквозь зубцы горного массива брызнули догорающие лучи скрывающегося за горизонтом солнца. Траву в саду будто осыпали тлеющими углями или оросили красной краской. Ветер тихонько колыхал её, делая схожей с багровым приливом.

      — Поступь войны сметает города. Вэнь Жохань руководит всем из своей крепости, пока не высовывается, но непременно вскоре ударит со всей силы, — нарушая молчание, отрешённо проговорил Лань Сичэнь. — Могильные Холмы охвачены смутой, на землях кланов тоже неспокойно.

      — Вэй Ин предложил кое-какие способы сдерживания тёмной энергии, тебе стоило бы на них взглянуть, — осторожно сообщил Лань Чжань.

      — А вы времени зря не теряли, — оживился Лань Сичэнь. — Только не торопись обсуждать эти идеи с дядей. Тёмные дарования господина Вэя отнюдь не то, что следует упоминать в его присутствии, по крайней мере пока.

      Лань Чжань и сам это понимал, но собирался напомнить, что в складывающихся обстоятельствах они как-никогда нуждались в достижениях Вэй Ина, однако в следующий миг на крыльце дома показался Лань Цижэнь. Позабыв о том, что намеревался сказать, Лань Чжань едва ли не бегом устремился к нему. Наставник издал шумный вздох и кивком указал куда-то за спину. Лань Чжань стрелой ворвался в дом. Вэй Ин находился там же, где он его оставил. С застывшим лицом, чуть склонённой головой он стоял напротив большого окна, но вид за ним его явно не волновал. В облике Вэй Ина проступала затравленность и смирение, что совсем не понравилось Лань Чжаню.

      — Вэй Ин! — позвал он, почему-то ощутив прилив страха.

      Вэй Ин вскинул на него глаза с лёгким отливом багрового сияния и какой-то убийственной безотрадностью, но по-прежнему отчуждённо молчал.