Стылое пространство погрузилось во тьму и тишину. Лань Чжань пришёл в себя резко и первое, что сделал, — потеребил плечо лежавшего на земле рядом с ним Вэй Ина, но тот не отозвался и не пошевелился. Лань Чжань повторил попытку — и снова никакого ответа. Страх начал опутывать как шёлковая паутина, всё туже сдавливая грудь.

      — Вэй Ин? Вэй Ин! Очнись!

      Лань Чжань подтянул к себе возлюбленного и попытался встряхнуть. Нащупать пульс не удавалось. Накрывало отчаяньем при мысли, что Вэй Ин не выдержал череды судьбоносных ударов, финалом которых стала потеря приёмных родителей, и выгорел от горя как свечка. Предположение породило в сердце недоброе пламя. Накатила паника. Поднявшийся к горлу жар потёк по венам, норовя затопить последние крупицы самоконтроля. Лань Чжань так устал от вида крови и боли вокруг, что стало казаться, что отпустить всё и отправиться к иным берегам, прижимая к сердцу любимого человека, не такой уж плохой исход. Но оставались люди, которых надо было защитить — близнецы, Цзян Чэн и Цзян Яньли, Вэнь Цин и Вэнь Нин с их престарелыми тётушками и дядюшками. Кто вступится за них, если не они с Вэй Ином? Допустить их растерзание Цзинь Гуаншанем Лань Чжань не мог, хотя от нескончаемых неудач опускались руки. Как он ни старался, сколько бы сил ни прилагал, чтобы приблизить мир и обрести спокойную жизнь с Вэй Ином, ничего путного не выходило. Смерти невинных в Цайи, гибель четы Цзян и сотни павших членов их клана нестираемыми ликами смерти отпечатались в памяти. Так хотелось разметать по ветру эти страшные образы.

      Лань Чжаню казалось, он ведёт войну с самой судьбой. Может, так оно и было, но любая борьба теряла смысл без Вэй Ина, пусть даже груз ответственности теперь, со становлением приёмным отцом детям Минчжу и покровителем для остатков клана Вэнь, стал ещё более ощутим.

      — Не покидай меня!

      С нежностью прижимая Вэй Ина к груди, Лань Чжань покрывал поцелуями ледяное лицо.

      — Не сдавайся!

      Замутнённый слезами взор нечаянно набрёл на маленький нефритовый лотос — подвеску на флейте Вэй Ина — и задержался на нём. Неожиданно проскользнувшая в разум идея в мгновение ока обратилась твёрдым намерением. Лань Чжань лихорадочно схватил Чэньцин и разделил с украшением — флейту отложил подальше, а лотос сжал в пальцах. Задуманное представлялось безумием. Не впервые страх потерять Вэй Ина превращал Лань Чжаня в сумасброда и толкал на невообразимые вещи.

      Я знаю, что делать… Знаю!

      Сознание заметалось в поисках резервуара энергии, запертого в теле, но сейчас бездействующего. Усилием воли Лань Чжань старался вновь обрести власть над даньтянем и направить всю скопленную за годы самосовершенствования благодать на исцеление души Вэй Ина — того, что от неё осталось после издевательств Вэнь Чао, заточения в безвременье, плена Вэнь Жоханя и повторного, окончательного сиротства. Только осколки души не черепки разбитого сосуда, их не так просто собрать воедино. Лань Чжань знал множество способов врачевания тела, умел залечивать тяжёлые травмы, усмирять хворь, но иногда ущерб простирался так глубоко, что с ним уже нельзя было ничего поделать. С одной стороны Вэй Ина осаждала и утягивала в свои сети тьма, с другой — делали уязвимым обратившиеся против обстоятельства. Он сопротивлялся злу и удерживал грозные силы в узде, но последствия взаимодействия с тёмной энергией давали о себе знать от раза к разу сильнее. Умерщвление на его глазах приёмных родителей нарушило зыбкий баланс выносливости, и энергия вышла из-под контроля. Лань Чжань отчётливо чувствовал, что подкошенный скорбью Вэй Ин неумолимо погружается в темноту, и желание жить в нём самом зеркально меркло.

      Сглатывая очередной горький комок, Лань Чжань тряхнул головой, будто отгоняя стягивающиеся на глотке петли тьмы. Он оставался верен своему желанию во что бы то ни стало сберечь Вэй Ина, защитить и поддержать. Его решимость окончательно вызрела и что-то переменилось — невидимый барьер внутри пал. Заклубилось губительное золото. Как горячие жилы вулканической лавы, Лань Чжаня пронзила внезапно взвившаяся энергия. Она взорвалась заревом, разрезала почву и расползлась во все стороны шипящими змейками света, раскаляя камни, заставляя вспыхивать деревья на своём пути и пожирая траву. Словно драконья чешуя, отражающая солнце, перед глазами затрепетала радужными отблесками чистейшая ци, окутавшая коконом развороченный лесной овраг и двух юношей в нём. Возродившаяся мощь олицетворяла пробуждение Золотого Ядра Лань Чжаня или того, во что оно преобразилось.

      Последний сцепил зубы — концентрированная энергия была жгучей как расщепляющий плоть яд и причиняла боль.

      — Я — тринадцатый среди равных… — обратился он вслух к элементалям, которые, знал, ныне ближе к нему, чем когда-либо: — Взываю к вашей помощи!

      Руки потянулись к Вэй Ину, избавляя того от части одежды. С себя Лань Чжань также стянул ханьфу и принял удобную позу. Он сам до конца не понимал, что собирается сделать, пока мысли не облеклись в беспрестанное действие. Вспыхнул белым и повис в воздухе Бичэнь. Длинным порезом Лань Чжань рассёк ладонь и, зачерпнув пальцами выступившую кровь, бегло начертал несколько всплывших в уме знаков — на лбу Вэй Ина, в области сердца и в нижней части живота.

      — Ты и я едины перед живыми и мёртвыми, перед Небом и Землёй, перед Светом и Тьмой! Всё, что моё — твоё! Сила, что живёт во мне — станет твоей силой! То, что разрушено рукой человека, возродят великие духи!

      Лань Чжань дотронулся окровавленными пальцами до закрытых век и обветренных губ Вэй Ина.

      — Ты — избранник Дракона! Он будет любить тебя и защищать вечно…

      Подобно элементу забытого заклинания, нефритовый лотос, что до этого был закреплён на Чэньцин, воспарил над Вэй Ином. Непознанная суть вещи вдруг обрела для Лань Чжаня предельно ясное значение: она создавалась для защиты и исправно делала своё дело с тех пор, как обрела нового хозяина. Таинственный оберег поддерживал силы Вэй Ина, пока он томился в заключении у Вэнь Жоханя, и предотвратил гибель на озере Билин, когда до него добрался Бездонный Омут.

      А сейчас ты станешь проводником силы, что даст Вэй Ину шанс победить в сражении, которое он ведёт внутри себя!

      Лань Чжань мысленно вознёс благодарность тому странному ювелиру, что встретился им с Вэй Ином в Хэмине. Почему-то не впервые подумалось, что вовсе не с человеком довелось тогда столкнуться. Старик вручил им не просто талисман — он вверил в их руки саму надежду. Дракон и Тигр — два противопоставления — энергия Ян и энергия Инь, приверженец Света и повелитель страны мёртвых, ступающий во Тьме. Как всё в мире, завязанное на балансе противоположностей, их с Вэй Ином союз порождал единство всех стихий и подчинял себе все природные процессы — вплоть до перетекания одной формы в другую.

      — Да помогут мне предки! — Лань Чжань свёл перед собой руки в почтительном жесте. — С благословения высших сил силой крови своего рода я смываю всю скверну… Пустой сосуд да наполнится вновь!

      Бормоча по наитию обрядовые фразы, Лань Чжань обнажил торс, начертал на нём те же символы, что ныне горели на теле возлюбленного, и вытолкнул сердцем распускающийся бутон энергии, умещать и удерживать который он уже не мог. Золотые побеги света сорвались с пальцев и прошили холодную плоть Вэй Ина. Сквозь шум крови в ушах Лань Чжань услышал тысячи и тысячи истошных криков. Вэй Ин содрогался и метался по земле, объятый агонией и алым сиянием. Склоняясь над ним и притискивая к себе, Лань Чжань ощутил, как над собственной искалеченной спиной прорезаются преломлениями сполохи сияния, напоминающие драконьи крылья. Он весь превратился в невидимое глазу движение — собирал внутри себя свет, как жнец собирает урожай, и отдавал всё до последнего зернышка Вэй Ину. Знаки на теле последнего воспылали сначала кровавым светом, а затем чистым золотом. Нефритовый лотос завис над Вэй Ином, источая водопад свечения и изгоняя тёмную ци, будто смывая грязь.

      Лань Чжань ощутил, как нечто, покинув его тело, перешло к Вэй Ину и впиталось до капли. Объяло облегчение и слабость. Не было сил даже шептать. Всё одновременно погасло и замерло. Подвеска, исполнив предназначение, упала на грудь Вэй Ина, резко распахнувшего глаза, прекрасные как летние сумерки — не кроваво-рубиновые, а дымчато-серые.

      — Лань Чжань!

      Юноша в замешательстве подскочил и изумлённо заморгал, разглядывая размалёванную грудь и трогая живот.

      — Что это… Что со мной?

      Лань Чжань, больше всего на свете хотевший его обнять, не смог двинуть языком или хотя бы просто улыбнуться. Внутри возникло какое-то опустошение, словно его душу вывернули наизнанку. Вэй Ин вскинул на него осоловело-испуганный взгляд. В нём зрела догадка. Он пошевелил губами, что-то торопливо говоря, но Лань Чжань не услышал. В голове продолжали гудеть чужие голоса, с каждым мгновением всё громче. Сердце вздрагивало как подбитая птица. Лань Чжань поменялся с Вэй Ином местами: теперь он чувствовал, как ускользает — тонет, погружаясь в вязкие клубы тьмы. В мыслях бился всего один вопрос: обрёл ли Вэй Ин Золотое Ядро? Но ответ он так и не получил, в следующую секунду повалившись на размякшую от крови землю.

༄ ༄ ༄ ༄ ༄ ༄ ༄

      Сырость забиралась под одежду. Лёгкое головокружение путало мысли, но едва Лань Чжань выплыл из забытья, попытался приподняться. Непривычно тёплые руки Вэй Ина, склонившегося над ним, мягко пресекли эту попытку, надавив на грудь.

      — Не спеши, полежи ещё немного. Я за тебя боюсь.

      Его голос звучал обеспокоенно и немного хрипло. Веки припухли.

      — И что мне с тобой делать, гэгэ? — с едва уловимым надрывом проронил он. — Ругать или благодарить?

      Лань Чжань простёр к нему руки.

      — Обними.

      Вэй Ин вспыхнул. Непролитые слёзы жгли веки, и чтобы позорно не разрыдаться, он изо всех сил сжал зубы и крепко стиснул мужа в объятии. Лань Чжань отвечал так же неистово, хватаясь за него как за единственный спасительный маяк.

      — Зачем ты это сделал? — судорожно вздыхал Вэй Ин ему в шею.

      Он подрагивал, словно минуту назад пережил настоящую панику и сейчас старательно отгоняя ужас.

      — Ты отдаёшь себе отчёт, что, мать твою, творишь? Что ты себе напридумывал?! — бормотал он в сердцах. — Золотое Ядро не яблоко, которое можно разделить на двоих!

      — Не яблоко… — согласился Лань Чжань и жадно заглянул ему в глаза. — Но стоило попробовать… Ты его чувствуешь? У меня получилось?

      — Ты неисправим! — взвился Вэй Ин.

      — Не томи, сработало или нет?

      — Нет! То есть да… Вернее, не совсем… — Вэй Ин нервно отпрянул: — Вообще-то ты выбрал самое неудачное время для подобных экспериментов!

      Лань Чжань помрачнел.

      — Не согласен. Ко мне вернулись силы, а твоя жизнь висела на волоске. Я должен был что-то сделать.

      — Но почему именно разделить Ядро?!

      Вопрос прозвучал как упрёк. Лань Чжань понимал, что Вэй Ин имел право сердиться, ведь он не просил и, следовательно, не одобрял того, что с ним было сделано.

      — Мощь, что досталась мне, для одного человека слишком большая ноша. Не твои ли слова, что я в шаге от утраты самого себя? Разделив её с тобой, я спасаю нас обоих. Я не утрачу себя как человек, а ты будешь иметь выбор, каким Путём тебе следовать.

      Вэй Ин молчал и кусал губы. Лань Чжань попытался прислушаться к собственным ощущениям. Водило из стороны в сторону. Он буквально дышал тёмной ци, которую вытянул из Вэй Ина во время спонтанного обряда. Надсадно ныли голова, грудь и место на руке, которое вскрыл Бичэнь, хоть сейчас там не было раны, только розоватая полоса, кровь и грязь.

      — Так ты чувствуешь Золотое Ядро? — Лань Чжань с надеждой взирал в серые глаза.

      — Чувствую, — нехотя ответил Вэй Ин, — но не спеши радоваться, ты кое-что не учёл.

      Лань Чжань подался вперёд, взволнованно вглядываясь в его напряженное лицо, и упавшим голосом уточнил:

      — Выкладывай. Что не так?

      Вэй Ин глубоко вздохнул, медленно коснулся живота в том месте, где по обыкновению располагалось Золотое Ядро, и тихо произнёс:

      — Почти два года пролетело с тех пор, как я утратил Ядро. Меридианы, по которым текла энергия, бездействовали слишком долго. Я ощущаю даньтянь, это ни с чем не спутать, но доступа к нему нет.

      Лань Чжань ласково поцеловал его в дрожащие губы, чувствуя, как защемило сердце. Казалось, он не целовал любимого вечность.

      — Не страшно… Проводящие энергию каналы можно восстановить.

      Дымчато-серые глаза влажно блестели.

      — Да, но на это уйдёт много времени — месяцы, может быть годы. Всё равно что растить Ядро заново.

      Он устало покачал головой, плотно прикрыв глаза.

      — Может, ты не заметил, у нас тут очередная война назревает, и не через год или два, она разворачивается здесь и сейчас… Лань Чжань, хватит тешить себя надеждами спасения моей души, вместо того чтобы думать о реально важных вещах.

      Сжавшись в комок, Вэй Ин на миг утратил самообладание, и рыдание прорвалось сквозь оболочку собранности.

      — Ты поступил опрометчиво, истратив силы на ритуал, который ослабил нас обоих. Тёмная энергия ушла из моего тела в твоё, а светлая не подчиняется мне.

      — Значит, я займу твоё место, — прикосновения Лань Чжаня сделались горячими, почти грубыми.

      Губы вновь на миг прижались к губам. Руки Нефрита легли на бока Вэй Ина, постепенно сместившись на живот — под ладонями действительно билась энергия.

      — А что, если… Что, если это лишь ложное ощущение, — вдруг пробормотал Вэй Ин, прерывая поцелуй. — И энергия со временем рассеется. Кто поведал тебе об этой технике? Ты нашёл что-то в библиотеке и не сказал мне?

      — Нет, я поддался наитию, ничего больше.

      Вэй Ин качал головой, словно так и не мог осознать произошедшее.

      — Ты поторопился… Нас преследует Гуаншань, почти наверняка грядёт битва за Пристань Лотоса. Не время устраивать себе встряски.

      Накрыв ладонями руки Лань Чжаня у себя на талии, он в растерянности прикусил губу.

      — Знаю, ты хотел как лучше, но давай договоримся, впредь ты будешь обсуждать со мной свои намерения такого рода, особенно в разгар столкновений, когда потрясений и так хватает!

      Лань Чжань кивнул. Услышав, что часть его Ядра, вопреки всем опасениям, благополучно перекочевала в тело Вэй Ина, в глубине души он возликовал. Попытка была сродни порыву, успех брезжил вдали как мираж. Велика была вероятность того, что Ядро распадётся ещё в процессе передачи, благо этого не случилось.

      — Половина дела сделана, — веско произнёс он, — просто нужно найти способ соединить твои меридианы с даньтянем, и у меня есть мысль, как это сделать в обход долгому восстановлению при помощи духовных практик…

      Вэй Ин оборвал его, накрыв ладонью его рот.

      — Умерь воодушевление! Эти планы — наивные мечты! Сейчас не об этом надо думать! И прекращай бессмысленно рисковать собой, я тебе за это спасибо не скажу.

      Лань Чжань обескураженно замер от такого заявления. Воздух в глотке сжался, на мгновение перекрыл дыхательные пути.

      — Ты непревзойдённый чародей, всегда им был, — продолжал говорить Вэй Ин, — а с призывом элементалей обрёл способности выше понимания людей, но ты не стал божеством, которому подвластно возвращать к существованию то, что уже обратилось прахом! Так может, стоит примириться с этим на случай, если ничего из твоей затеи не получится?

      — Ты поднимаешь мёртвых из могил, ты управляешь душами, отошедшими в мир иной, материями за пределами жизни, так почему же у меня нет шанса заглянуть за грань и сделать то, чего до меня никто не делал?! Я носил в себе Ядро, слишком могущественное для человека. Разделив его, я, возможно, перепишу наши судьбы.

      — Перепишешь судьбы? Ты возомнил себя Богом, Лань Чжань?! В таком разе, чем возиться со мной, лучше попробуй вдохнуть жизнь в тех, кто этого по-настоящему заслуживает!

      Вэй Ин дал волю внезапному раздражению и отстранился. Проступила во всей красе его подавленность и отчаянье.

      — Ты ведёшь себя как эгоист! Сила вернулась к тебе без усилий и долгого ожидания! И как ты этим распорядился? Предпочёл загнать её в моё тело, не зная, какой это даст результат и даст ли вообще! Пристани Лотоса, Облачным Глубинам и многим другим кланам грозит полное уничтожение… Чэн и Яньли в смертельной опасности! Ты подумал о наших детях, о своём брате, о людях, которые оплатят кровью твою одержимость мной?! Если Цзинь Гуаншань доберётся до них, какая участь их постигнет, не догадываешься?!

      — Я не чувствовал твоего сердцебиения, — упрямо стоял на своём Лань Чжань.

      — Потому что я черпаю силы из мрака! Уж прости, что румянец на моих щеках стал редкостью, а когда я теряю сознание, кажется, что пора хоронить!

      — Теперь мне известно — это поправимо!

      — Ты стремишься исправить меня, но правда в том, что жить как раньше я уже никогда не смогу! Тьма стала частью меня намного раньше, чем я утратил Золотое Ядро!

      — Пусть так, но ты не обречён скатываться в неё всё глубже, пока однажды свет не померкнет окончательно! Я этого не допущу!

      Лань Чжань закашлялся кровью. Вэй Ин вздрогнул и побледнел.

      — Этого я и боялся… — с болью бросил он. — Ты не справляешься с поглощённой тёмной ци, потому что ты — не я… По-твоему, я не искал способ отринуть Тёмный Путь без завышенной платы?

      Лань Чжань небрежным жестом смахнул с губ кровь.

      — Вернув в твоё тело светлую энергию, мы найдём способ вернуть тебя к Свету. Клянусь, я сделаю это…

      — Если цена возвращения на Светлый Путь — твоя душа, не нужно мне такое спасение!

      — Обо мне не тревожься, я справлюсь.

      — Да неужто?

      Вэй Ин схватил руку Лань Чжаня и повернул ладонью вверх. На светлой будто снег коже проступила лилово-серая сетка.

      — Ты вобрал в себя слишком много тёмной ци. Прямо сейчас она вместе с кровью носится по твоему телу и отравляет.

      — Ничего со мной не случится, — отдёрнул руку Нефрит.

      — Откуда тебе знать?! Ты не сталкивался с подобным раньше, не проходил закалку Могильными Холмами, не блуждал в безвременье. Долгое время ты был носителем исключительно светлых сил. Взаимодействие с Инь Хуфу всегда было кратковременным. Носить Тьму в себе совсем другое дело. Неужели не понимаешь — если в попытке помочь мне ты погубишь себя, я себя не прощу?! Как ты не понимаешь! Я и без того ужасно виноват перед тобой, твоим кланом, множеством людей, которых втянул в бессмысленную гонку за трофеями! Из-за того, каким я стал, сегодня ушли из жизни дядя Цзян и госпожа Юй!

      — Что?..

      — Не удержи ты меня на этом свете, не появилась бы Чэньцин и червоточина на Луаньцзан! Инь Хуфу был бы надёжно спрятан и запечатан. Гуаншань бы не возжелал власти над миром и клан Цзян не был бы разбит! Я запрещаю тебе чем-то жертвовать ради меня! Я просто… Просто не заслуживаю этого, как не заслуживал всего, что ты для меня делал ранее! Лучшим твоим решением было бы отпустить меня, не пришлось бы сейчас гадать, как очистить меня от скверны, а себя от необходимости разбираться со всем дерьмом, что потянулось за моим возвращением…

      Вэй Ин осёкся, столкнувшись с янтарным взглядом. Его лицо исказило запоздалое раскаянье.

      — Прости, прости… Я не знаю, почему сказал всё это… Столько навалилось, я не имел в виду, что…

      — Забудь.

      Его обвинения долетели до Лань Чжаня как сквозь толщу воды. По вискам ударил шум крови. Было трудно примириться с тем, что Вэй Ин сожалел о своём возвращении, даже при условии, что в нём сейчас говорила болезненная утрата. Лань Чжань не стал напоминать Вэй Ину, что не будь у альянса кланов в сражении с Вэнь Жоханем преимущества в виде чёрного клинка, им, вполне вероятно, не удалось бы остановить его. Война прокатилась бы по земле и поглотила всех несогласных с новым режимом. Пристань Лотоса и её обитатели, скорее всего, были бы уничтожены ещё раньше.

      И всё же в одном Вэй Ин оказался прав. Здесь и сейчас Лань Чжаню был дарован шанс — вернуть себе управление Золотым Ядром и сражаться на полную мощь, а он без оглядки на обстоятельства, в угоду лишь своим личным интересам, преследовал призрачную надежду. Угроза потерять Вэй Ина вынуждала поступать наперекор здравому смыслу. Едва над возлюбленным нависала опасность смерти, Лань Чжань действовал не задумываясь о последствиях. Жалел ли он о проделанном — нисколько! Но в виновнике этих намерений содеянное откликалось протестом.

      Участившиеся попытки Лань Чжаня прыгнуть выше головы оборачивались тем, что Вэй Ину приходилось самому влачить груз ответственности — спасать, вступаться, залечивать раны, оберегать. И сейчас в серых глазах стоял страх — страх не справиться, как в случае с супругами Цзян.

      — Ты злишься, потому что тебе страшно, мне тоже страшно, — виновато сказал Лань Чжань, — но я не мог иначе. Ты нуждаешься в этом.

      — Я нуждаюсь в том, чтобы меня оставили в покое те, кому я ничего не должен.

      — А для этого мы должны предать Инь Хуфу забвению — отнести на Луаньцзан и закрыть при помощи Печати червоточину!

      Вэй Ин часто заморгал.

      — Я смотрю, тебя прямо-таки переполняют неожиданные идеи…

      — Всё началось там и там должно закончиться. Твою связь с безвременьем необходимо оборвать, и как можно скорее.

      Слова возымели эффект, Вэй Ин немного расслабился и позволил обнять себя.

      — Быть повязанным с Тьмой не самое страшное в сравнении с потерей любимых людей! — его ладони нежно легли на скулы Лань Чжаня. — Я не хочу тебя потерять! Я никого не хочу терять! — по его лицу опять стекали дорожки слёз. — Как теперь смотреть в глаза Цзян Чэну и Яньли? Я тот, кто вступился за Вэней в ущерб репутации клана Цзян и клана Лань, разворошил осиное гнездо, породил этот бедлам, а в итоге не смог предотвратить худшее для собственной семьи — для людей, которые меня вырастили!

      — Ты рвёшься сберечь всех вокруг и совсем не думаешь о себе!

      — Как и ты…

      — Я на краю, и только ты тот рубеж, что отделяет меня от того, чтобы преступить все запреты!

      — О чём ты?

      Да, о чём? Какие запреты я ещё не преступил? Какие правила не нарушил?

      Следующая мысль ужаснула Лань Чжаня — он представил, как отдаётся Тьме, как высвобождает силы элементалей и Инь Хуфу, как Дракон в нём превращается в свирепую неконтролируемую мощь и мир накрывает безжалостное белое пламя. От представших глазам картин Лань Чжаня затошнило, вместе с кровью с губ хлынула жёлчь. Вэй Ин ухватил его за плечи, помогая удержаться на ногах.

      — Видишь теперь, куда заводят нас мечты? — переполошился он. — Понимаешь, как сглупил?

      — Вернуть тебе Золотое Ядро — не мечта. Я в одном шаге от успеха.

      — И в кого ты такой упрямый, Лань Чжань?

      Кровавый кашель не позволил ответить, но глядя на Вэй Ина, Лань Чжань нисколько не сомневался в своих суждениях.

      Ты нужен мне, ты нужен нашим детям, ты нужен людям, которые ушли за тобой из Безночного города. И я никогда не сдамся — пока дышу, буду искать способ дать тебе ту жизнь, которую ты заслуживаешь…

      Вэй Ин обнимал его и тихо плакал. Он потерял близких людей, боялся за брата и сестру, лишился части столь необходимых сейчас сил. Но, что бы он ни говорил, Лань Чжань хотел верить, что дарованная ему возможность снова быть светлым заклинателем изменит к нему отношение людей. И плевать, если вся их неприязнь и гнев обратятся против него самого. После всех злоключений Лань Чжань сомневался, что когда-либо вернёт себе право считаться светлым заклинателем. Его опасались и сторонились в собственном клане ещё до обвинений в отступничестве и позорного суда. Сколько бы крови во имя добра он ни пролил, какими бы благородными ни были его помыслы, он навсегда заклеймён шрамами, уличающими отступника. Забота о репутации давно была забыта. Волей потусторонних сил, что нашли в нём неожиданный приют, стало всё равно, какими определениями его величают за спиной. За свои поступки он отвечал только перед собственной совестью, и мнение только одного человека по-настоящему волновало.

      Лань Чжань негрубо отстранился, обтёр губы и попытался призвать Бичэнь.

      — Пристань Лотоса… Нужно отправляться немедленно, — сорвалось с губ тихо, но решительно.

      Лежавший в нескольких шагах от него меч дёрнулся и со свистом метнулся к его ладони, но едва коснувшись, рухнул на землю. Лань Чжань зашипел. Кожу словно лизнуло жалящим льдом. Золотое Ядро вновь действовало, но разделение значительно ослабило контроль над ним, чему способствовала и тёмная энергия, искажавшая любой посыл. Собственный меч перестал узнавать его. Вэй Ин испытующе посмотрел на Бичэнь, мягко вскинул руку и поманил пальцами.

      — Попробуем так…

      Казалось, он и сам не ожидал, что льдисто-белый клинок откликнется, но тот мгновенно ожил, плавно прильнул рукоятью к его ладони и позволил сомкнуть на ней пальцы. Осознание, что светлая ци внутри всё-таки не бездействует, поднимало в душе такую бурю эмоций, что начинали подрагивать кончики пальцев. Вэй Ин с опаской, словно боясь спугнуть, совершил Бичэнем несколько ловких оборотов в воздухе, а затем отпустил. Меч описал круг и завис в полуметре от земли, готовый подчиняться.

      — Ну и дела… Он парит… Держится на весу.

      Лань Чжань смотрел на него безотрывно и в глубине себя восторженно.

      — Разумеется, ты же его держишь.

      Вэй Ин недоверчиво покачал головой.

      — Это невозможно…

      — В таком разе мы оба наблюдаем за невозможным.

༄ ༄ ༄ ༄ ༄ ༄ ༄

      Лань Чжань бы предпочёл, чтобы Вэй Ин ещё какое-то время поупражнялся во владении Бичэнем, нащупывая всё больше возможностей использовать новые силы, но время поджимало.

      — Раз твой меч принимает меня за тебя, тебе придётся воспользоваться… — начал Вэй Ин, но так и не закончил фразу, потому что Лань Чжань подумал о том же и опередил его действием.

      Коротко проскрежетал по камню металл. Инь Хуфу вырвался из-под камней, что наполовину скрыли его во время обвала, и подался на зов. Лань Чжань почувствовал опасную лёгкость, коснувшись чёрного металла, и ещё больший прилив тёмной ци. Он двигался как мертвец, чудом оставаясь на ногах после всего, что происходило последние сутки. Выплеск тёмной энергии после гибели Цзян Фэнмяня и госпожи Юй стёр с лица земли большинство наёмников-марионеток, но их таинственный лидер, который после устроенного в лощине дал знак уцелевшим отступать, несомненно выжил. Битва показала, что поверенные Цзинь Гуаншаня действуют под влиянием магии, однако отнюдь не спонтанно: среди них есть наставники — те, кто дёргают за верёвочки в нужные моменты и отдают остальным команды.

      Заклинатель, поставивший точку в судьбе четы Цзян, был прекрасно осведомлён, на что способен Вэй Ин, а потому оказался готов ретироваться сразу же, как только исполнит задание. Он применил заготовленный заранее талисман перемещения и растаял в дымке тумана раньше, чем направляемая Вэй Ином тьма дотянулись до него и предрешила судьбу. Жестокость и злорадство, с которым действовал неизвестный, упиваясь отчаянием первого ученика клана Цзян, в какой-то миг заставили Лань Чжаня подумать о личной неприязни. Создавалось впечатление, что их враг знаком с Вэй Ином не понаслышке, и не просто знаком — если верить необъяснимому наитию, их связывали крепкие узы ненависти.

      Цзинь Цзысюань, сражавшийся у дальних скал в сопровождении своего поредевшего ещё на двоих парней эскорта, примчался сразу же, как схлынула густая завеса разбушевавшегося мрака и рассеялся пепел. Его одежды, в точности как и одежды Лань Чжаня и Вэй Ина, укрывал сплошной рисунок из грязи и крови. При виде тел супругов Цзян Цзинь Цзысюаня охватил ужас и покинула воля.

      — О боги, нет…

      Он прижал руки к груди, словно её внезапно сдавило, пошатнулся и тяжело осел на землю. Лицо, и без того бледное и удручённое, сделалось маской скорби и отчаянья. Надежда спасти клан Цзян наполовину разрушилась. Ноша, которую влачил юноша, мучаясь виной за действия отца, потяжелела в тысячу раз. Вэй Ин задержал на нём взгляд. Было невозможно предположить, о чём он думает: желает задушить кровь от крови злодея, истребившего часть его семьи, или разделяет сожаления. Вэй Ин был порывист и дерзок по своей природе, но также обладал поразительно острым умом и редкой проницательностью. Потери, которые он познал ещё в детстве, наделили его огромной человечностью и способностью сопереживать даже тем, кого другие недооценивали, а порой и презирали.

      Стараясь удержать проблеск осознанности, Лань Чжань поручил тем немногим из клана Цзян, кто не погиб, позаботиться о телах госпожи Юй, Цзян Фэнмяня и боевых товарищей, а затем кратчайшим путём направляться в Пристань Лотоса. Мужчины покорно кивали, взирая на него с благоговением и страхом. Лань Чжань и в самом деле в эти минуты внушал смешанное чувство преклонения и ужаса. Тёмная энергия подобно шлейфу обрамляла его движения и походку. Инь Хуфу чёрной тенью воспарил к ногам, как только стихли розданные им указания. Лань Чжаня не покидало чувство вины из-за того, что он по сути перехватил у Вэй Ина его главное оружие. Он мимоходом коснулся руки мужа, без слов призывая встать на Инь Хуфу впереди себя.

      — Бичэнь послушен тебе, но лучше не испытывать судьбу, если в полёте случится что-то непредвиденное.

      — Тебе стоило подумать об этом раньше.

      Вэй Ин своевольно ступил на белую гладь Бичэня и не моргнув и глазом, под шёпот и удивлённые переглядывания заклинателей бесстрашно взмыл вверх. Страх за Яньли и Цзян Чэна на его лице сменился холодом решимости уничтожить любого, кто посягнёт на их жизни. Лань Чжань оставил попытки сдерживать концентрирующуюся в нём тьму. Теперь уже в его глазах разгорелись блики кровавого огня, и люди вокруг растерянно отшатнулись.

      — Мы с Вэй Ином полетим очень быстро, — не обращая внимания на их реакцию, чётко проговорил Лань Чжань, — враг значительно нас опережает. Подозреваю, сейчас он направляется в Пристань Лотоса, чтобы завершить начатое и положить конец существованию Ордена Юньмэн Цзян. Кто способен следовать за нами, присоединяйтесь. Кто ранен или вымотан боем, действуйте по мере возможностей.

      Цзинь Цзысюань повернул голову в его сторону, тоже спешно вскакивая на меч. Его примеру последовали ещё несколько человек — из кланов Цзинь и Цзян. Лань Чжань обвёл их взглядом и, ничего не добавив, направил Инь Хуфу в небо. Чёрный клинок так резко взмыл вверх, что породил поток ветра, всколыхнувший ветки деревьев и одежду людей, оставшихся внизу. Скорость движения была немыслимой. Инь Хуфу, чудилось, раскалился под ступнями заклинателя и начал издавать свист, рассекая пространство будто несущийся вперёд метеорит.

      Продолжая поражать, Вэй Ин сумел подстроиться под этот темп, хотя, вынужденный усиленно сопротивляться небывалому воздушному потоку, поначалу растерялся, что было вовсе не в его духе. Почти наверняка ни одному из заклинателей до них не доводилось осуществлять подобное. Тело заныло от напряжения и начало неметь. Глаза слезились, волосы отбросило с лица назад. Люди, что присоединились к ним на старте, в считанные мгновения исчезли из поля зрения. Лань Чжань понимал, что со стороны его избранника упорство и спешка не просто выражение мук утраты. Как бы быстро они ни двигались, лидер наёмников всё равно поспеет в Пристань Лотоса раньше. У них не было времени создавать талисманы перемещения, а те несколько, что имелись у выживших членов клана Цзян, предусматривали весьма ограниченный радиус действия, что ещё раз подтвердило вывод, что враг усиленно готовился, вооружившись самыми действенными и сильными амулетами на случай побега.

      Вэй Ин понимал, что в Пристань Лотоса рискует явиться с опозданием, когда помешать преступникам убить Цзян Чэна и Яньли уже не сможет, а потому не жалел себя. Лань Чжань, как губка вобравший в собственную плоть тёмную энергию, не упускал его из виду ни на секунду. Он не был шокирован, что Бичэнь, безгранично преданный ему, не менее преданно ныне служил Вэй Ину. Инь Хуфу в своё время действовал в точности так же. В этом проявлялась их целостность. Для магического оружия Лань Чжань и Вэй Ин были двумя сторонами одной медали.

      Волна ветра била в грудь. Огромное расстояние преодолевалось заклинателями за считанные минуты, под действием чего едва ли удавалось что-то различать вокруг. Тем не менее Лань Чжань улавливал, как безлюдные дикие долины остались позади. Теперь под ними возникали и скрывались города, селения, фермы и тракты. Сплетение рек разрасталось, предвещая выход к знаменитым озёрам Юньмэна.

      Внизу, над синевой воды, наметилась туманная дымка. Только Вэй Ин и Лань Чжань её заметили, как вдалеке показались люди на мечах — в серых мантиях и с луками. На изготовку легли стрелы. Вэй Ин сузил глаза и громко свистнул. Завеса слепяще-зелёного сияния прорезала воздух, подобно ядовитой жиже разливаясь в пространстве. Раздались команды с противоположной стороны — крики, хлопки сорвавшихся с ладоней боевых заклятий в виде пылающих сфер.

      Вэй Ин мастерски обходил опасные зоны, и выпущенные стрелы разрубали пустоту. Лань Чжань взмахнул рукой, и тьма ударила противника волной, вынуждая утратить все ориентиры. Чёрный клинок, не сбавляя скорости, то срывался вниз, то маневрировал, выписывая жуткие пируэты. Бичэнь, словно его белое отражение, ничуть не уступал в маневренности, а порой и превосходил. Вэй Ин был великолепен в полёте. Этот талант всегда выделял его на фоне сверстников и волновал душу Лань Чжаня даже посреди развернувшегося сражения. Тошнотворная мешанина из движения и вспышек магических атак расцветила шумом и красками картину вокруг, наполнив её хаосом и смертью. Единственное, что ощущалось реальным, — Вэй Ин, действующий с небывалым напором и прорывающий ряды сопротивления, как острый нож бумагу.

      — Пристань Лотоса совсем близко… — обронил он, лавируя между налетающими на них заклинателями, как сокол с чёрным оперением среди назойливых чаек.

      Лань Чжань окинул взглядом фигуры в сером. Они продолжали прибывать, что означало: там, откуда они появляются, их сотни. Выстрелы магического огня учащались. Вэй Ин кинул на Лань Чжаня извиняющийся взгляд и поднёс к губам Чэньцин, направив Бичэнь прямо в гущу заклинателей, преграждавших им путь к цели. Воздух наполнили первые аккорды флейты. Посылаемые нападавшими магические сферы распыляло в ничто воздвигнутое Вэй Ином поле, но невзирая на созданный им заслон наёмники не отставали — преследовали и предпринимали новые и новые попытки сбить с мечей. Юношам приходилось то и дело уворачиваться и пригибаться.

      Вэй Ин сотворил ручную печать в воздухе перед собой. Зыбкие клубы энергии вокруг, словно живые создания, разверзшие пасти, устремлялись за серыми фигурами, настигали и рассекали их тела в чудовищные кровавые лоскуты. Вэй Ин продолжил играть на Чэньцин, местами нестройно, режущими стежками звука — всё из-за непрерывных колебаний меча и чуть ли не выдирающих музыкальный инструмент из рук ветряных порывов. Сквозь уже знакомую дымку тумана — магический элемент противоборствующего лагеря — Лань Чжань разглядел точки огней, обрисовывающих резиденцию Ордена Цзян, окружённую колыбелью озёрной воды и ярких всполохов зелени. Пространство над обителью клана поблёскивало пурпурной дымкой, будто завёрнутое в сотканное из магических нитей полотно, а прямо за этим полотном на фоне затянутого мглистой поволокой неба разрастался купол пламени.

      — Пожар… — слетело с губ Лань Чжаня, раньше чем он успел осознать свои же слова. — Пристань в огне!

      Вэй Ин тоже увидел занимающиеся очаги возгорания и от ужаса прервал мелодию.

      — Они собираются всё сжечь… — пробормотал он изумлённо, будто не доверяя глазам.

      Защитный купол клана Юньмэн Цзян, если и был воздвигнут его защитниками, ныне сквозил прорехами. Как и накануне, прибывшим предстало мрачное зрелище разрушений и кровавой бойни. Множество членов Ордена Цзян к этому времени уже простились с жизнью и устилали телами площадки и деревянные помосты усадьбы. Среди сражающихся виднелось больше серых плащей, чем Вэй Ину и Лань Чжаню довелось прикончить в последнем сражении — захват Пристани Лотоса шёл полным ходом. Цзинь Гуаншань небеспочвенно полагал, что, подорвав доверие к клану Лань нападками на Совете и сломив клан Цзян, поддерживающий его, выбьет почву из-под ног хозяина Чэньцин и его спутника, а после запугает и покорит остальные общины.

      На внутренних площадках вотчины клана Цзян кипел бой. Охранявшие Пристань Лотоса заклинатели отчаянно отстаивали свои владения. Цзян Чэна и Яньли видно пока не было. Вэй Ин в спешке сложил ладони, бормоча заклинания и посылая больше энергии на устранение вражеских барьеров. Серебрящиеся и алые нити иероглифов сталкивались, усыпая искрами истлевающих пентаграмм головы и плечи тех, кто схлестнулся внизу.

      — Придётся разделиться! Я должен найти Цзян Чэна и шицзе! — крикнул Вэй Ин. — И погасить пламя!

      Лань Чжань не был в восторге от его решения, но огонь уже пожирал главные постройки. Ещё немного — и от места, приходившегося Вэй Ину домом много лет, ничего не останется.

      — Найди родных! Я займусь огнём! — бросил Лань Чжань и спорхнул с клинка, приземляясь прямо в гущу схватки и моментально в неё вовлекаясь.

      Мысленно он уже призвал элементалей, а потому всего спустя мгновение волна могильного холода прокатилась по округе и накрыла Пристань Лотоса, подавляя распускающийся огненный цветок над постройками со звуком ломающегося металла. В небе заворочались быстро набегающие тучи. Откуда ни возьмись налетела метель, начался снегопад. Морозные узоры поползли по земле, стенам, крышам, усмиряя и поглощая разгулявшееся пламя.

      Размах, с которым действовал Лань Чжань, внёс ожидаемый переполох в стройные ряды серых марионеток. А узнавшие его члены Ордена Цзян возликовали, предположив, что и Цзян Фэнмянь со свитой тоже поблизости. Уворачиваясь от огненных струй сопротивляющегося пожарища и преследующих его лучников, Вэй Ин носился в небе над главным павильоном, намеренно кружа в непосредственной близости от центра развернувшейся схватки. Он не мог поднять тела павших и использовать их в качестве подмоги, а потому не щадя себя, как и до этого, пускал в ход тёмные силы. Призраки, демонические сущности и фантомы наводнили Пристань Лотоса. Управлять ими на земле ордена заклинателей, испещрённой защитными магическими ухищрениями, отпугивающими нечисть, было крайне сложно.

      Лань Чжань делал всё подвластное, чтобы выкосить как можно больше врагов. Росчерки Инь Хуфу проносились так часто и сокрушительно для врага, что никто, глядя на него, не додумался бы и мысли допустить, что человек, сжимающий рукоять страшного оружия, способен на пощаду. Лань Чжань искал глазами наследника клана Цзян. Кто-то из воинов сообщил, что их молодой предводитель, несмотря на ранения, полученные на Ночной Охоте, сражается вблизи тренировочного поля, где развернулось особо кровопролитное противостояние.

      Лань Чжань вихрем сорвался с места. Нельзя было допустить, чтобы Цзян Чэна и Яньли постигла участь их родителей, ведь действия таинственного врага были в первую очередь нацелены на уничтожение семьи, возглавляющей общину. Вэй Ин, заметив, что он стремглав несётся на тренировочное поле, также направил Бичэнь в ту сторону, верно рассудив, что там, вероятней всего, находятся его брат и сестра. Лань Чжань вырвался на открытую площадку, где по обыкновению совершенствовали искусство владения мечом юные адепты клана Цзян. Вэй Ин, едва не валясь с Бичэня от усталости, продолжал откуда-то черпать силы. Звуки флейты ввергли в хаос отряды врага, но отступать серые фигуры и не думали.

      Лань Чжань был поразительно ловок и быстр, а потому отразил все удары направленных на него мечей. Впереди он разглядел столпотворение из серых мантий. Они активно защищали эту часть тренировочного поля, следовательно, за их спинами находился либо их лидер, либо ценные пленники. Вэй Ин пришёл к тому же выводу. Посылаемая им тёмная энергия со свистом рассекала хрусткий от холода и напряжения воздух, с силой врезаясь в тела противника и вышибая из них жизнь. Он спланировал прямо в гущу противников, очутившись рядом с Лань Чжанем, чтобы прикрыть его спину. Мгновение спустя раздался надрывный женский крик. Вэй Ин дёрнулся на звук, словно его настиг удар.

      — Шицзе!!!

      Разбросав треть нападавших как тряпичных кукол, он рванул в открывшийся проём, штурмуя напирающего противника и рискуя быть убитым шальной стрелой. Лань Чжань размахнулся Инь Хуфу, и ещё с десяток нападающих пали без дыхания.

      — Держись рядом! Не рискуй почём зря! — прорычал он, возводя щиты то справа, то слева Вэй Ина, при соприкосновении с которыми стрелы рассыпались в пыль.

      Вэй Ин то ли не слышал его, то ли не хотел слушать. Он сжал рукоять Бичэня обеими руками и ринулся вперёд, снося головы всем, кто пытался встать на его пути. Магия и напор делали своё дело. Несмотря на то, что они вдвоём выступали против сотен, им удалось приблизиться к небольшому постаменту, ранее украшенному флагами с символикой клана, а ныне полуразрушенному. От цели их отделяла толпа марионеток, а взорам снова предстал человек, от руки которого пали Фэнмянь и госпожа Юй — невысокий и субтильный. Его жертвами в любой миг могли стать Цзян Яньли и Цзян Чэн. Кошмар пережитого в овраге раскручивался всё с тем же распределением сил. Незнакомец, скрывая лицо, застыл, удерживая руку с мечом на весу, но уже в следующий миг опустил её, собираясь вскрыть Цзян Чэну горло. Последний был ужасно изранен, но яростно сопротивлялся, и лезвие соскользнуло, рассекая вместо глотки плечо. В шаге от него на земле скорчилась тонкая фигурка Яньли. Жестокие побои изменили её внешность до неузнаваемости. Глаза затекли, распухли и кровоточили губы, ссадины укрывали скулы. Большинство ударов пришлось на лицо, словно тот, кто наносил их, особенно жаждал навредить её красоте.

      Вэй Ин взвыл и устремился к близким, не замечая, как натыкается на ранения. Лань Чжаня окатило ужасом. Казалось, он позабыл своё умение биться мечом с грацией мастера. Почти не глядя, он с небрежностью самоубийцы прорубал им с Вэй Ином дорогу, полагаясь больше на гнев и силу, чем на все прочие качества. Вэй Ина ещё раз пырнули мечом, но он поднялся, шатаясь продолжил отражать удары и продвигаться в направлении брата и сестры. Его взгляд прикипел к их распластанных в неприглядных позах телах. Лань Чжань весь вкладывался в бой, так что в ушах звенело. С таким количеством противников ему биться ещё не доводилось. Сказывалась нагрузка пережитого. Инь Хуфу, что в пылу битвы представлялся пушинкой и с лёгкостью рубил всё, что ни попадалось на пути, постепенно наливался тяжестью каменного скола. И всё же Лань Чжань не прекращал крушить врагов направо и налево. Досталось даже каменным изваяниям по бокам помоста, только искры разлетались по сторонам. Вконец озверевшие наёмники, повинуясь приказам главного, отпихивая ногами поверженных товарищей, шли ему навстречу. Прижав руку к кровоточащей ране, Вэй Ин неуверенно парировал ещё несколько атак, продвинувшись вперёд на пару шагов. Он взмахнул Бичэнем, но ноги его ослабели, он оступился и упал.

      — Кто бы ты ни был! Возьми меня! — выкрикнул он, с огромным усилием приподнялся на локтях и хотел было ползком добраться до сестры, но отброшенный кем-то упал ничком на гладь помоста. — Тебе ведь нужен я! Так вот он я… В твоей власти! — продолжал умолять Вэй Ин.

      Палач, внимательно наблюдавший за ним, будто усмехнулся.

      — Вэй Ин, вставай! — в отчаянии выпалил Лань Чжань, предчувствуя коварство, скрытое за спокойствием недруга.

      Заслышав голос брата, Цзян Чэн вскинул голову.

      — Вэй Ин… Ты здесь… Ответь, что с отцом? Где он?.. Это правда, что он и мать… — юноша, зажимая рану на животе, сплюнул кровь, не отважившись произнести «погибли».

      Вэй Ин повернул к нему лицо. С уголков его губ стекала кровь.

      — Прости… — прошептал Вэй Ин. — Прости меня… Я опоздал.

      По лицу Цзян Чэна часто покатились слёзы. Его губы задрожали. Из груди вырвался крик — крик невыразимого горя, к нему присоединились стенания Яньли — сначала тихие, потом всё громче, и вскоре плач заглушил даже столкновения мечей. Казалось, горе братьев и сестры заворожило отдававшего приказы наёмника, и он с ещё большим интересом оглядывал всех троих, не торопясь убить.

      Лань Чжань вскрыл ещё несколько глоток и, подхватив Вэй Ина, помог подняться на ноги. Они встали спина к спине, но наёмники, получив знак от главного, больше не нападали. Их вожак самодовольно прохаживался взад-вперёд по помосту, пока другие с занесёнными мечами застыли над Цзян Чэном и Яньли. Его взор сконцентрировался на чёрном клинке в руках Лань Чжаня и Чэньцин, торчащей из-за пояса Вэй Ина. Мгновение спустя раздался звонкий девичий смех.

      — Прекрасно-прекрасно! Наконец заявились. Вы заставили поволноваться, я уж было решила, вы заплутали по дороге и придётся начать без вас.

      Вэй Ин поменялся в лице, а Лань Чжань заставил Инь Хуфу воспарить и устремиться к стройной фигурке, только меч, описав дугу, вернулся ни с чем — враг прикрылся Яньли, набросив на её шею тонкую струну.

      — Попытаетесь меня убить, и её голова попрощается с телом, — со смехом пригрозил знакомый голос.

      Одна изящная ручка стиснула окровавленные волосы Яньли в кулаке, другая — потянулась к капюшону, но Лань Чжань и Вэй Ин уже знали, кто скрывается под ним.

      — Я был к тебе добр, — в безысходности простонал Вэй Ин. — Я тебя не тронул…

      — Ха-ха-ха! Он был добр! — передразнила Ван Линцзяо. — Вэнь Чао умер от рук твоего любовника! Из-за тебя я словно игрушка перекочевала от сына к отцу, а затем досталась его любимчику — кровожадному юнцу с садистскими наклонностями… Благо он наигрался быстрее, чем я испустила дух, и более того — я кое-чему у него научилась.

      Её глаза вонзились в него словно кинжалы. Смех медленно сошёл на нет.

      — Доброта никого не спасает! Миром правит сила, только она!

      — Ты права… — бархат голоса Вэй Ина похолодел. — Надо было тебя прикончить, когда представилась возможность.

      — Да, надо было, — алые губы представшей перед ними с непокрытой головой Ван Линцзяо сложились в умопомрачительную улыбку. — Но ты не смог… И твои приёмные родители за это поплатились, впрочем, это ещё не всё… Я не намерена останавливаться на достигнутом.

      — Я остановлю тебя.

      Девушка прыснула ещё более надсадным смехом.

      — Ты, конечно, можешь попытаться… Но в процессе подумай вот о чём: пока я вожусь с вами, дурнями, мои подчинённые разносят по кирпичикам Облачные Глубины. Вскоре все, кого укрывает глава Лань, в том числе и твои ненаглядные детки, будут в моей власти.

      Лань Чжань застыл. Чувство страха сжало внутренности. Вэй Ина подкосила слабость и, словно не выдерживая осознания происходящего, он рухнул на колени.

      — Ты не тронешь их… Не смей.

      — Всё в твоих руках, в прямом и переносном смысле, — заносчиво отозвалась Ван Линцзяо, вперив алчный взгляд в Чэньцин. — Поторгуемся?