On their way to LA

— Давай лучше вытаскивай свою задницу отсюда, или хочешь подохнуть рядом с этой красоткой?

Джонхан уже успел пожалеть о том, что сел в машину вместе с Джошуа. Признавать не хотелось, но все беды притягивались к нему самому, а куда от себя денешься? Однако есть разница в том, чтобы просто попасть в передрягу и в том, чтобы втянуть в неё кого-то постороннего. Во втором случае обязательно окажешься под грузом ответственности. А Джонхан ответственность не любил: она душила его гордость.

— Нам старика подсунули, Джису, старика! Какая тут красотка... — отстегнув ремень, он вышел на трассу. — Глянь, мы даже до Лос-Анджелеса не доехали.

Рукой он обвёл солнечную Калифорнию. Верно, они находились в Калифорнии, а в какой конкретной её части было неизвестно. Куда он их завёл, этот бесчестный мужик! Джонхан присел, чтобы оглядеться. Такие просторы развернулись перед ним! Хребты стелились на многие версты, словно техникой мокрое по мокрому перетекая в высокое небо. Оно было чистым, или, правильнее сказать, пустым. Чего-то ему не доставало. Оно давило на голову своей однотонностью. В то время разметка, лежащая на дороге, плыла вверх по ногам. Она заползала даже в дырки рваных джинсовых шорт, пропитывая рыжевизной кожу.

Слушайте, Джонхан не хотел загара. Он попытался снять с себя полосы, но, мягко говоря, усугубил положение дел. Небесные силы тоже стали осуществлять нападение. Огненные лучи уже достигали шеи.

Он робко глянул на бесстрастное лицо Джошуа. Возле его глаз собирались маленькие морщинки, когда он жмурился из-за солнца. Джонхан любил их считать. Он сам хотел стать солнцем, чтобы и за тысячи миль напоминать о себе своим светом, чтобы Джошуа без него не мог.

Но всегда так получалось, что Джонхан не мог без Джошуа.

Даже сейчас, отойдя на несколько метров, он не мог оценить ситуацию. Джошуа приходилось быть и руками, и сознанием их дуэта.

— О.

— О?

— Топливо закончилось, — не доверяя собственным губам, сказал Джошуа. Была какая-то таинственность в его телодвижениях, и хотя он был скучным в своём поведении, прочитать его мысли было невозможно. — Это потому что ты впервые садишься за руль, хён, — обвинительно наступал он, проверяя показатели.

— Эй, Хон Джису, я получил права неделю назад!

Аргумент был так себе. Джонхан знал, что в действительности ничего не смыслил в машинах и их поломках. Накалять воздух без надобности не хотелось, а умерить его пыл мог только Джошуа. Он проводил много времени в размышлениях, но никогда не спешил оглашать стоящие идеи. Всезнающий идиот. Джонхан — идиот без прилагательных. До сих пор им удавалось быть в ладу друг с другом.

— У моей бабули тоже есть права, но водить она не умеет, — Джошуа поднял брови и растянул губы в скромной улыбке. Насмехался. Конечно, он чувствовал превосходство, потому что он-то водил прекрасно. Нарушителем правопорядка всегда был Джонхан. — Пока мы ехали, я молился, чтобы мы не вмазались в деревья или людей, и, судя по всему, мои молитвы были услышаны, — Джонхан строит такое лицо, мол, что тебя не устраивает? Добился ведь своего! — Но, знаешь, дело вовсе не в этом. Я позволил тебе сесть за руль, и что случилось? Ты подъехал к каждой травинке и камешку, чтобы сделать красивые снимки, и растерял всё топливо. Рассудок тоже потерял?

Эх, если бы он у него был.

— Ты что же, не понимал, что доверять мне малость неразумно? Мы поехали обходным путём! — сложив руки на груди, он с прищуром посмотрел на Джошуа. — Надо было ехать по главным улицам.

— Нет, на самом деле, я знал, что этим всё и обернётся, — он отряхнулся и развернул корпус к чёрту, именуемому Джонханом. Встреча взглядами. Боже мой, да он ведь ничего не боялся. — Эта красотка в сочетании с тобой, — у него блеснули глаза, — настоящее безумие.

— Если извинишься, пущу в свою фотогалерею поглядеть на “красавца и красотку”, — Джонхан задрал голову, передразнив Джошуа. Он был обязан боготворить его персону.

Но Джошуа.... Джошуа, впрочем, как всегда.

— Скоро будет вечереть, — прокатившись глазами по видимому пространству, констатировал он. Холмики позади Джонхана делали его очень маленьким, и значимость его слов, судя по всему, минимизировали тоже. — Если бы ты прибавил ходу, мы бы были уже на месте. А я родителям обещал приехать сегодня. Они, я уверен, расстроятся.

Он говорил куда-то глухо в землю, но Джонхан слышал. Ему было слишком хорошо известно о том, какую цену Джошуа придаёт обещаниям. Потому в его бесстыжем духе внезапно проснулась совесть, расшевелила в нём всё живое, воззвав встать на путь воина и благородно сражаться. Ему пришла смелая, воинственная мысль оттащить их красотку на обочину, и он удивился тому, что признал в их железяке женщину. Пожилую, но всё ещё женщину. Этот факт почему-то развеселил его, а Джошуа развеселила его задумчивость. Джонхан обычно не думал. Сдерживая детское хихиканье, он произнёс: — Давай я с этой стороны, а ты с той, придержи руль.

Честное слово, он не рассчитал силу и поддался очередной мимолётной мысли. Путь воина — это путь Джошуа, не его. Рядом с собой он видел напарника, который давил на машину с таким усердием, что его мышцы наверняка рвались и заново плели себя. В силе Джонхан определённо проигрывал. Он утешал себя тем, что осталось немного, но это немного всё не заканчивалось. В конечном счёте он выдохся.

— Жарковато. Я уже чувствую, как мой организм засыхает, — сведя брови вместе, раздражённо выплюнул Джонхан. — Нам следовало запастись водой.

— Вода была, просто ты всю её выпил, — метко подметил Джошуа. Надо же, раскошелился на слова, значит на попить денег не осталось. Вот только они бы и не пригодились: вокруг ни души.

Джонхан обернулся и просунул голову в салон. На полу кучей лежали пустые запотевшие бутылки. Кажется, пот умыл ему мозг и он был не способен вспомнить, что случилось минутой ранее.

Думать наперёд выходило из рук вон плохо. Он, гримасничая, возмутился:

— Джошуа, почему ты такой непредусмотрительный?

— Наш путь не должен был продолжаться так долго, — я на это рассчитывал, по крайней мере, — арифметиком Джошуа не был, поэтому неудивительно, что его просчёты провалились. Джонхан невесело усмехнулся. — И знаешь, на карте было указано множество магазинчиков. Может, ты нас не туда привёл? — лучшая защита — нападение. Таково было мнение Джошуа. — Я не узнаю эту дорогу, — вывесок или надписей, характеризующих местность, видно не было. Джошуа никогда здесь не проезжал.

— Что ж, карта у нас на экранчике, — Джонхан горестно вздохнул. Слабость в ногах раздражала, так что он спиной прислонился к боку машины, с облегчением выдохнув. — Открой её и посмотри, какие у нас ещё варианты.

Стратегом никто из них не был. Джонхан, готовый тонуть в печали, лишь бы напиться, прикрыл глаза и представил себе море, а рядом киоск с мороженым и литрами бутилированной воды. Когда он попробовал соблюсти баланс между реальностью и мечтой, то отчётливо увидел свою смерть и пришёл к выводу, что Джошуа не сможет похоронить его достойно. Какими бы друзьями они не были, ему придётся дойти до города, позвать на помощь и только потом возвратиться. Всё это время бездыханное тело Джонхана пролежит под палящими лучами. Нет, он не мог умереть так ничтожно, его красота должна была быть услышанной миром! И пока Джонхан баловался с воображением, Джошуа работал.

— Интернета нет, — озвучил он после проверки. — И связи тоже, — дополнил, когда Джонхан, наконец освободившийся из плену мечт, положил подбородок ему на плечо и пустил изо рта горячий воздух, прикрыв глаза. Джошуа смутился близости. Было что-то особенное в том, с какой безысходностью Джонхан искал в нём опору.

Ведомый чувствами, Джошуа глотнул воздуха у шеи Джонхана. Он поморщился; пахло потом и почти выветрившимся одеколоном.

— Видимо, нас ждёт долгая пешая прогулка.

Джонхан не был согласен со словами Джошуа. Он беспокоился за свои колени. За стопы, впрочем, тоже. Сквозь дрёму он почувствовал касание и слабо улыбнулся.

Джошуа пришлось сначала вести Джонхана за руку, потому что он не мог в достаточной мере прийти в себя. Ему напекло голову. Джошуа мог это сказать, коснувшись его точно пламенных белых волос. Они мокрели от пота и липли к вискам. Проклиная погоду, Джошуа сильнее обвил чужую ладонь. Джонхан не имел такой выдержки, какую имел Джошуа. Одно обнадёживало: уже темнело.

— Просто оставим её здесь? — имея в виду машину, неверяще спросил Джонхан. Он успел привязаться к этой непутёвой. Было жестоко оставлять её на растерзание простых смертных. К тому же её красный тон и ретростиль сочетался с Америкой, а Джонхан не хотел стать белой вороной в незнакомом месте.

— Арендодателем был старичок, так что он, вероятнее всего, заглохнет раньше, чем заметит пропажу своей дряхленькой подружки, — повёл плечами Джошуа, отведя взгляд. Звал её красавицей, хотя она была ему безразлична? Джонхан надеялся, что это не от него он перенял двоедушие. Ему не хотелось потерять свою индивидуальность.

Встрепенувшись, он спросил:

— Ты хоть примерно представляешь, сколько осталось до Лос-Анджелеса?

Джошуа шёл впереди. Всё существо требовало спросить, сколько ещё Джонхану придётся преодолеть, чтобы достигнуть его, но он никогда не спрашивал. Он знал, что не получит ответа. Этакая загадка без разгадки. В самом деле, это как стараться достичь горизонта: неважно, в какую сторону двинешься, в итоге окажешься там, откуда пришёл.

— Не так много, — сказал Джошуа.

— Я доверяю тебе. Так что не старайся меня обмануть.

Его рука выскользнула из хватки, и он остался позади. Он, не контролируя себя, хватил Джису поперёк запястья. Разве он когда-нибудь мог контролировать себя рядом с ним? Желание взять его за руку всегда жгло сердце, но Джонхан не был уверен, дотянется ли. Он не хотел сухого физического контакта, он вожделел единения их душ. Так по-детски. Лишь сейчас он всерьёз задумался о том, насколько они разные. Одна мысль об их контрасте отдаляла Джонхана от него; этот контраст просочился во все их отношения. Медная загорелая кожа и бледная белая рядом выглядели несуразно; беспечность Джонхана и разумность Джошуа зачастую конфликтовали; он нуждался в общении, а Джонхан просил тишины; его слабость против силы была ничем.

Джошуа был тотально другим. И поэтому он мог быть только другом.

Мир затрясся. Или это Джонхан, начавший плакать. Может быть, он был на грани обморока.

Джошуа боялся. Жар чужой руки ощущался очень ярко.

— Что такое? — размеренно выдохнул он.

— Позволь мне передохнуть, Шуа.

Использование прозвищ — запрещённый приём. Джонхан использовал их только в порыве смеха или чтобы облегчить ношу Джошуа, какой бы она ни была. Разделить вину на двоих за то, что не уберёг. Они оба это прекрасно знали.

— Говорят, высокой температурой изгоняют демонов, — промурлыкал Джошуа, наклонив голову и коснувшись джонханова лба. Ему показалось, что он обжёгся.

— Из-за меня нас не пустили в город ангелов, хочешь сказать?

— Нет. Я просто читаю тебе сказку на ночь.

А Джонхан порезался. Порезался о чувство, которое в нём вызвал голос парня напротив. На секунду он перестал жить. Жило только это самое чувство.

Джонхан не мог вспомнить, как они очутились на холме. Наверняка Джошуа предложил осмотреться свысока. За спиной была твёрдая земля, в сердце — скользкий холодок. Господи, он же не начнёт кашлять кровью, не умрёт от простуды? Почему рядом с Джошуа его жизнь подвергается опасности, хотя всё должно быть наоборот?

— Проснулся? — Джошуа поднялся вместе с ним. — Не думай себе ничего. Земля прогрелась. И я тебя укрыл, если не заметил.

Действительно, всё как и сказал. На Джонхане была олимпийка, которую его друг захватил на всякий случай, но не об этом он хотел поговорить.

— Ты... нёс меня?

Голос был хриплым ото сна, если Джонхан спал всё это время.

Джошуа согласно промычал.

— Я очень тяжёлый?

— Нет, — с паузой.

Сердце билось где-то в глотке. Джонхану нравилось смотреть в глаза Джошуа, но было страшно оголяться перед ним. В ожидании ответа он не заметил, как тот сорвался с чужих уст.

— Ты тёплый.

Губы винного цвета. Они виноваты в том, что Джонхан так потерян, что он, одурманенный, потянулся к лицу Джошуа. Он прижался губами к тёплому рту Джошуа и разомкнул его, позволив себе использовать язык. Целоваться по-взрослому. Джонхан всегда хотел узнать, каково это — вырасти вместе; что ж, он узнал. Теперь он знает, как ритмично может двигаться челюсть Джошуа, пока он старается углубить поцелуй. Знает эту приятную боль, почти пронзающую насквозь, когда Джошуа прижимает к себе за лопатки. Он знает, как рука парня скользит к его загривку и как она в ласковой манере, надавливая на затылок, ерошит вьющиеся прядки. Вытянуть шею, переместить руку на плечо. Ему всё знакомо. Он знает Джошуа, хоть и не может сказать, о чём тот думает. Знает, когда садится на его бёдра, насколько с ним хорошо.

Его самое драгоценное знание в том, что они наконец стали близки. В той близости, которая заставила краснеть даже кончики ушей.

Оторвавшись от Джошуа, Джонхан посмотрел на проделанную работу. Он видел мир немного иначе. Он видел мир в уставших губах, в румянце на щеках, в сияющих глазах.

— Я бы хотел продолжить в отеле, — его взгляд метнулся к манящим губам. Собственный шёпот прошёлся дождиком по коже.

Джошуа выглянул из-за плеча Джонхана, чуть ли не уронив того себе на грудь.

— Лос-Анджелес, — ему выдохнули едва ли не в затылок. Джонхан с осуждением всмотрелся в чужие черты лица, извернув шею.

— Не сыпь соль на рану, — губы покривились в печали. Всё, чего Джонхан хотел, так это увидеть ночное небо Калифорнийского города. А ещё немного больше он хотел встретить маму Джошуа и пойти с ней гулять, пока тот будет спать или читать книги.

— Нет-нет, Лос-Анджелес, вон там! — воскликнул Джошуа, пальцем показывая в северном направлении.

Джонхан ахнул.

Он забыл о фотографиях. Забыл о том, что хотел сделать несколько с Джошуа. Вдалеке, в миле от них кучковались искорки. Вероятно, это были светящиеся здания. Они напоминали Джонхану маленькие луны. В его руках был город. Под коленями была свежая трава, в ноздри забирался запах ночи. Что ещё могло быть нужно?

— И там, — скопление огоньков казалось Джонхану мерцающими галактиками. Завораживающе. Вот оно, как звучит Америка. Как звучит душа Джошуа. Ему впервые подумалось, что он стал на шаг к нему ближе. Возможно, он смог его коснуться.

— Здесь очень красиво, правда же?

С Джошуа по-другому не бывает.

— Будем ночевать на холодной земле, а нашим покрывалом станет небо? — Джонхан задумал мысль философа, но додумать её не смог. Точно, он же им никогда не был...

Не арифметики, не стратеги и не философы. Кто они тогда? Заблудшие звёзды?

— Почему бы не позволить ему укутать нас с головой, — улыбкой Джошуа собирает разбитую душу Джонхана.

— Днём мне казалось, что я могу ослепнуть от солнца. Но когда я смотрю в эту черноту, становится так спокойно, — быть может, тьма — то, что ему было нужно. Он уставал, подолгу находившись среди людей и солнца. Он никогда не видел в них опоры. — Даже если я ничего не вижу и не знаю, куда идти.

А сейчас он вслепую нашёл её.

— Можем потеряться вдвоём.

— Мы уже потеряны, как же мы потеряемся снова?

— Это был флирт. Давай спать, — предложил Джошуа, глядя в небо в поиске звёзд. Оно было чистым, и наверное потому, что все звёзды давным-давно рассыпались по земле.

— Почему каждый раз, когда я говорю что-то умное, ты перебиваешь меня?

Джонхану не нравилось быть без прилагательных, поэтому он так рьяно пытался развить эту тему. Её лозы уже опутали ему всю голову и все мысли, надо ведь было перенаправить их на кого-то.

— Ты так отчаянно пытаешься быть со мной на равных, — хмыкнул Джошуа, обратив внимание на собеседника. — Даже не надейся стать лучше.

— У тебя самоценность скоро растянется в абсолюте, — Джонхан тыкнул в его ребро.

— Ты меня знаешь, мы же друзья. И всегда будем друзьями, да?

— Джису, не будь как маленький, ну. Конечно да, — дразняще заговорил Джонхан, рассмеявшись. — С таким придурковатым человеком я и не могу быть чем-то иным, кроме как друзьями.

— Целоваться когда будем?

Рот Джошуа выглядел вполне себе привлекательно. Джонхан не мог отказать себе.

— Через три, два... один.