— Ты когда успел купить настолько обтягивающие джинсы? — хмуро смотрит Ким на своего омегу.

А Чонгуку фиолетово, он доволен получившимся образом: ярко-розовый меховой кроп-топ с длинными рукавами, и светло-синие обтягивающие джинсы с высокой талией; просто для эксперимента на щеках маленькие наклеечки со всякими смайликами, сердечками и звездочками; губы блестят персиковым блеском, а на глазах бежевые тени с маленькими стрелочками; на пальцах, руках и в волосах куча украшений, а во рту привычная ягодная жвачка.

— В них моя жопа выглядит круче, — Чонгук крутится около зеркала, оглаживая свои ягодицы ладонями, довольно улыбаясь.

— Ну пиздец, конфетка, твоя жопа, так-то, всегда выглядит круто. — Тэхён подходит к омеге и громко шлёпает по правой ягодице, а затем сильно сжимает, слыша глухой писк. — Но жопа-то эта моя, нехуй показывать её другим, — шепчет на ухо.

— Блять, Тэ, мы сейчас никуда не уйдём!

Старший чувствует, как сгущается запах клубничного смузи, из-за чего голова начинает потихонечку кружиться, а состояние Чонгука ощущается чуть острее, нежели обычно. Метки позволяют чувствовать часть того, что чувствует твоя пара, поэтому парни частенько ходят с одинаковым настроением: если кому-то плохо, другой обязательно будет чувствовать из-за этого усталость и подавленность, также работает и с положительным состоянием. А сейчас у младшего ещё и течка скоро намечается, поэтому в последнее время он очень чувствителен.

— Всё, понял, — Тэхён зажмуривает глаза, пытаясь отогнать возбужденное состояние, и потирает лицо ладонями. — Какой ты сейчас чувствительный… просто кошмар.

— А мне как будто от этого легче, — вскидывает руки Чонгук. — Всё погнали.

❀ ❀ ❀

Вечеринка давно в полном разгаре. Чон покоряет центр импровизированного танцпола в квартире Хосока, с которым собственно и отрывается. Тэхён выпивает на кухне вместе с Джином и другими ребятами.

— Где Джун? — интересуется Тэхён. — Он же тут где-то пьяный бродил.

Джин — омега, а Намджун — альфа. Они встречаются пять лет, на год больше, чем Чонгук с Кимом. Джун единственный альфа, к которому эти двое относятся положительно. Ладно, ещё есть парень Хосока, но они пересекаются редко.

— Да хуй знает, — кидает Джин, трубочкой перемешивая коктейль, который ему намутил Тэхён.

— Ладно, пойду-ка я в туалет, — хлопает в ладоши Тэхён, поднимаясь со стула.

Он проходит сквозь толпу в гостиной, глазами хватая родной силуэт и пару секунд облизывая его влюблённым взглядом, а потом просто обращается к первому попавшемуся человеку из толпы:

— Это — моя конфетка, — довольно улыбаясь, пихает в плечо ничего непонимающего бету.

Довольный своей работой, он выходит из помещения, направляясь в уборную. Парень открывает дверь, видя прелестную картину: в стельку пьяный Намджун пытается поднять такого же в стельку пьяного альфу, с которым Тэхён не особо знаком — так, пару раз видел где-то.

— Ебать, — усмехается он и закрывает рукой нос, потому что весь туалет просто пропах феромонами этих двоих. Видимо у кого-то из них гон, вероятнее, у еле знакомого альфы, потому что запах Джуна Ким хорошо знает. 

Он подходит к Намджуну, отцепляет его от парня и усаживает на бортик ванны. 

— Эй, слышишь меня? — присаживается на корточки перед пьяной тушкой и щёлкает пальцами перед лицом. 

В ответ получает кивок.

— Отлично. Посиди тут, ладно? Никуда не уходи, — строго чеканит Тэхён и встаёт на ноги, поднимая с пола бедного альфу. — Ну и несёт же от тебя, — морщит нос. И это он имел ввиду не только лютый перегар, но и горький запах карамельного виски. 

Омега с трудом дотащив его до спальни, валит на кровать, тяжело выдыхая.

— Помоги, — болезненно хрипит альфа.

— С чем? — вопросительно поднимает бровь Ким.

— У меня походу гон начался, — тихо говорит парень, скручиваясь на кровати.

— Да что ты говоришь! — саркастично удивляется Тэхён, для пущего эффекта прикрывая ладошкой рот. А потом делает серьезное выражение лица и говорит:

— Мне похуй. Блокаторы брать надо.

Омега делает еле заметные шаги назад, добираясь до двери, ведь знает, что накинуться могут в любой момент. 

— Ладно, бывай, — машет Ким и быстро скрывается за дверью, захлопывая её. Он быстро находит Хосока, говоря о том, что в его доме альфа с гоном, а потом идёт к Джину, чтобы тот пошёл к своему еле соображающему парню в туалете.

Чонгука Тэхён находит на кухне, младший уплетает какие-то снеки, весело переговариваясь с каким-то омегой. Чон замечает парня и весело улыбается ему. Они всё ещё не пьяны, но собираются это исправить. Гук что-то напоследок кидает своему собеседнику и откладывает пачку чипсов, довольно идя к старшему. Но чем ближе он подходит, тем больше улыбка начинает спадать с его лица.

Тэхён пахнет не им.

У Тэхёна мохито, перемешанное с виски. 

Чонгук ускоряет шаг и толкает Кима назад, а потом подходит и хватает за грудки, тихо рыча:

— Ты пахнешь не мной.

Старший хлопает глазами, ещё ничего не успев понять, как его за локоть грубо тащат на улицу, громко захлопывая за ним входную дверь. Ночная прохлада сразу же обдувает горячее лицо после душного помещения, и дышать становится чуточку легче. Но насладиться этим Тэхён тоже не успевает, потому что его резко впечатывают в дверь и напористо целуют, крепко держась за шею двумя руками. Целуют страстно, животно, заставляя раскрыть рот, чтобы сплести их языки. Чон больно кусает губы. Рычит. Запах клубничного смузи сгущается, приторно и горьковато ударяя в голову и носоглотку.

Омега внутри Чонгука просто рвёт и мечет — не доволен, зол, агрессивен. Его пара пахнет альфой! Альфой! Ревность и ярость заполняют каждую клеточку мозга, пихая ужасные картинки измены.

— Куколка, — часто дышит Тэхён, между поцелуями пытаясь достучаться до Чона. — Сбавь обороты.

Он ещё никогда не чувствовал в родном запахе столько боли, агрессии и разочарования. Даже на улице этот запаха кажется настолько сильным, что дышать становится невозможно.

Младший затыкает его, проходясь языком по нижней губе. Потом он мокрыми поцелуями ведёт к линии челюсти, прикусывает, выцеловывает, а в конце добирается до шеи с его бледной меткой. Всё-таки надо было её обновить. Чонгук уже открывает рот, где прорезались острые клыки, как Ким резко прикрывает свою шею и чужие зубы вонзаются в тыльную сторону ладони, пуская тонкую струйку крови. Парень отстраняется, и Тэхён готов поклясться, что видит в родных глазах пляшущих демонов. Зрачки сильно расширились, как у наркомана, а взгляд потерянный, мутный, пылающий алым.

— Ты сейчас с ума сойдёшь, Чонгук! — строго и громко говорит Ким, встряхивая парня за плечи. — Успокойся!

— Ты пахнешь другим, — холодно и злобно чеканит Чон.

Тэхён сначала совершенно не врубается, что происходит, потому что он ни с кем не спал и не обжимался (упаси боже), поэтому как он может пахнуть другим? Даже если бы он был в хламину пьяным, омега бы ни за что так не поступил. А сейчас он почти трезв и помнит каждое своё действие. Но как только до него доходит, и он собирается объясниться, в него снова прилетает агрессивное:

— Ты мне изменял? — повышает голос младший. — Ты мне ёб твою мать изменял! — а вот тут уже кричит и как-будто констатирует факт.

— Ты че блять несёшь? — резко прерывает его Ким. — Вообще слышишь себя?

А Чонгука не остановить. Ему нельзя нервничать перед течкой, но сейчас у него сердце на части разрывается, и пульс долбит, как бешенный, пуская ядрёную дозу крови в мозг — голова раскалывается, руки то ли от гнева, то ли от отчаяния дрожат. Столько противоречивых эмоций он ещё никогда не испытывал. Непрошеные слёзы всё же текут по щекам, а затуманенный взгляд выхватывает растерянное лицо Тэхёна. Его омега просто кричит о том, чтобы вновь пометить Кима; вновь указать свою сопричастность к нему, но разум говорит, что не чонгуково это уже. Всё, потерял. А ещё этот разум, который сейчас немного неправильно работает из-за дикого перевозбуждения, напоминает о том, что пару секунд назад ему не дали поставить эту чёртову метку. Но скажи сейчас Чонгуку, что старший сделал это, чтобы он не слетел с катушек, не поранил себя и Тэхёна, а ещё чтобы не заставил трахнуть себя прямо на улице, не поверил бы. Просто если Ким сделает что-то не так в предтечку или в течку Чона, то вероятнее всего они могут подраться, а потом по-звериному, чисто отдаваясь инстинктам, заняться сексом, раня друг друга.

Дикий поток мыслей и слёз не прекращаются. Парень уже не может дышать этим отвратительным ликёром в перемешку с родным мохито, поэтому разворачивается и быстро убегает, потому что глубоко внутри понимает, что лучше уйти, а иначе он сам пожалеет о том, что неконтролируемо сможет сделать. 

Ким сейчас в какой-то прострации, потому что едкий запах Чона настолько насыщенный и в нем так много эмоций и чувств, что Тэхён просто теряется. Он отчасти чувствует на себе несправедливую боль его омеги. Но понимая, что перед его лицом нет Чонгука, парень тут же подрывается с места, но видит только то, как младший залезает в первое попавшееся такси, уезжая в сторону дома.

— Блять, — он потирает лицо ладонями, судорожно оглядываясь по сторонам, путаясь в собственных мыслях.

«Нужно домой», — единственное, что отчётливо понимает сознание.

❀ ❀ ❀

Мокрые от слёз наклейки на щеках сдираются руками Чонгука, который вытирает слёзы, всё ещё в истерике задыхаясь от слёз. Ещё, как некстати, очень болит живот — истерика приблизила течку настолько, что она началась прямо сейчас. В такси! Повезло, что водитель — бета, поэтому он только кидает взволнованный взгляд на Чона через зеркало, стараясь быстрее довести его до дома.

Омега держится за живот, кусая изнутри щёки и губы, вонзает ногти в ладони и подгибает пальцы на ногах. Адски больно. 

Злость и агрессия потихоньку начинают спадать, уступая место возбуждению и острой необходимости Тэхёна рядом. Теперь Чонгук плачет не только потому, что ему разбили сердце, а потому, что ему рядом очень нужен тот, кто разбил это сердце. Ирония какая.

На самом деле, они друг другу очень доверяют, но из-за нестабильного состояния младшего омеги перед течкой, получилось то, что получилось. Парни в такие периоды всегда пытаются комфортить друг друга, и не позволять испытывать негативные эмоции или сподвигнуть на них. Но милосердный Ким Тэхён решил помочь альфе, которых вообще-то не переносит. Зачем? Хороший вопрос.

Чон наконец-то вваливается в родную квартиру, на ходу снимая отчего-то очень раздражающую одежду. Оставаясь в одних боксёрах, он машинально лезет в шкаф Тэхёна, сгребая в охапку всю его одежду. Ему больно двигаться и вообще принимать стоячее положение, поэтому сейчас ему некогда разбирать одежду на сильно пахнущую и не очень — он кидает на кровать всё. Омега залезает в ворох одежды, складывая её вокруг себя. Он снимает боксёры и находит большую чёрную толстовку Кима, которую тот часто носит — от неё сильнее всего пахнет, поэтому накрывает ею себя и укладывает голову на подушку Тэхёна, зарываясь в неё носом. Омега тихо-тихо всхлипывает, сильнее цепляясь за чужую одежду и втягивает такой нужный сейчас аромат мохито, который немного расслабляет тело. Он лежит, свернувшись калачиком, чувствуя, как по бёдрам стекает естественная смазка.

— Тэ… — шёпотом зовёт того, кого не смотря на сегодняшний случай, всё равно хочется видеть рядом. И не только из-за течки, а потому что до сих пор безумно любят.

Чонгук немного успокаивается, лежит весь мокрый, дыша их смешавшимися запахи, потихоньку начиная клевать носом, но вот возбуждение никуда не уходит, а живот всё ещё стягивается болючими узлами. Он чувствует, что под ним уже образовалось небольшое мокрое пятно из-за обильно выделяющейся смазки.

Парень не знает, сколько он уже так мучается, когда слышит глухой стук в дверь. Он лежит спиной к ней, а двигаться совершенно нет никакого желания, даже думать, кто это может быть, тоже не хочется.

— Гуки, — тихий низкий бас слышится за спиной. — Можно зайти?

Тэхён сломя голову нёсся домой, чтобы поскорее успеть к своей конфетке, которая настолько отвратительно себя чувствовала, что Ким тоже чуть ли не сгибался от боли. Он быстро принял душ и закинул одежду в стирку, в одних шортах направляясь в их комнату. Чуть приоткрыв дверь, он почувствовал настолько сильный и приторный запах клубничного смузи, что у него коленки начали подкашиваться, а при виде его вороха одежды и еле заметной блондинистой макушки у Тэхёна чуть сердце не остановилось. Его омега, не смотря на мысли о измене, всё равно гнездится и желает его. Удар ниже пояса просто.

— Конфетка? — аккуратно зовёт снова.

Чонгук до боли закусывает губу, но переворачивается на другой бок, показывая очень уж заплаканное личико из под одежды.

— Можно? — повторяет вопрос.

Чон замечает его перебинтованную руку, мутно вспоминая то, как собирался укусить, но из-за сопротивления старшего нанёс ему рану. Он уже немного успокоился и может здраво мыслить, поэтому понимает, что Тэхён закрыл шею не потому, что не хотел обновлять метку, а потому, что это действительно плохо бы сказалось на Чонгуке. Стыдно до ужаса.

Младший еле заметно кивает, позволяя пройти в комнату. Его внутренний омега сейчас скулит и лапки тянет к Тэхёну, желая поскорее оказаться в его объятиях. 

Ким присаживается на колени около кровати, разглядывая излюбленное личико, не смея притронуться.

— Гуки, прости меня, — еле слышно начинает он. — Я не подумал о том, что на мне могут остаться запахи, когда помогал Намджуну и одному альфе.

Чон напрягается, чуть ли не начиная рычать.

Помогать? Как?

— Стой-стой, — торопится продолжить старший. — Я пошёл в туалет, а эти двое мудаков были в стельку пьяные, поэтому даже подняться нормально не могли, и поэтому я помог вывести одного. У него в итоге оказался гон, поэтому запах сильно впитался в меня, когда я тащил его до спальни, — монотонно и спокойно объясняет парень, чтобы Чонгук точно и правильно понял его. Чтобы услышал.

А младший внимательно слушает, блестя своими заплаканными глазами. Он слушает и дышит Тэхёном, что находится в паре сантиметров от него.

— Я не изменял тебе, куколка, — надломленно. — Я бы ни за что не позволил себе так поступить, потому что обожаю и люблю только тебя, — он аккуратно и медленно подносит руку к чужим волосам и, не видя сопротивления, вплетает пальцы в мокрые от пота волосы, нежно оглаживая их. Они всё это время точно смотрели друг другу в глаза, рассматривая каждый отблеск и еле заметную тоску. И сейчас тоже смотрят, ничего не говоря, а потом Ким прерывает их молчание:

— У тебя прелестное гнёздышко, куколка, — очень нежно и заботливо улыбается, продолжая гладить волосы Чона. По себе знает, как важно омеге услышать такие слова от своей пары в период гнездования. 

Только вот является ли Тэхён парой Чонгука? Или младший не поверил и окончательно порвал?

Чон только прикрывает глаза от успокаивающих ласк и одурманивающего запаха Кима. Всё-таки одежда действительно не сравнится с присутствием человека. Он закутывается по самый нос в большую толстовку, подавляя в себе желание наброситься на старшего с объятиями и поцелуями. Даже в течку Чонгук остаётся Чонгуком — упрямым и наглым омегой.

— Пожалуйста, Гуки, — хрипит парень.

Он сейчас просто упадёт в обморок от концентрации запаха Чонгука в комнате.

— Попроси, — хмуро бубнит младший.

— Попросить? — замирает Ким.

— Попроси лечь в моё гнездо, — пытается звучать безэмоционально, но голос всё ещё дрожит, как и тело, которое желает Тэхёна каждой клеткой. Запах тоже сдаёт его с потрохами.

Старший немного тормозит, тупя взгляд на раскрасневшееся лицо, а потом пододвигается ближе, шепча:

— Можно мне в твоё замечательное гнёздышко, конфетка?

И Чонгук тут же хватает того за руку, утягивая в ворох одежды и обнимая всеми конечностями, носом утыкаясь во впадину между ключицами, а потом ведёт им до запаховой железы, собирая самый любимый запах. Ему надо время, чтобы успокоить себя и своего омегу, прежде чем попросить Тэхёна снять шорты, которые до безумия раздражают.

Старший ощущает липкость чужого тела и мокрое пятно под собой.

— Какой же ты мокрый, куколка, — с долей стыда и раскаяния говорит Ким, потому что по большей части его омега мучился из-за него.

Он обнимает Чона, который сопит и мурлычет куда-то в грудь, гладя ладонью по мокрой спине и лопаткам, зарываясь в блондинистую макушку, сильнее прижимая к себе. Никакой брезгливости, это же его самая родная и любимая конфетка.

— Может мне снять одежду? — аккуратно и чуть взволнованно спрашивает Ким.

— Ещё чуть-чуть, — полушёпотом в ответ.

Старший чувствует, как Чонгук окутывает его своими феромонами и чуть слышно урчит. По запаху понимает, что действительно успокаивается и наслаждается.

Наконец-то Чон отпускает Тэхёна, чтобы он быстро снял шорты, полностью оставаясь нагим. Когда парень вновь ложится в гнездо, его снова обхватывают ногами и руками, потираясь щекой о грудь. У младшего начинают сильнее прорезываться клыки от желания обновить метку. Ким привстаёт и переворачивает их, повисая над омегой, который не отцепляется от него: ноги держит на пояснице, а руки окольцовывает вокруг шеи, прижимая к себе вкусно пахнущее тело.

Чонгук вновь начинает терять контроль.

Старший начинает целовать солёное личико, где только можно, а потом целует под ушком, еле слышно говоря:

— Прости, что заставил чувствовать тебя так, — и ведёт носом к запаховой железе, тоже наслаждаясь ароматом Чона.

Младший хоть и в прострации, но берёт чужое лицо в ладони, смотря точно в глаза:

— Нет, Тэ, это ты меня прости, что отчего-то засомневался в тебе, — он оглаживает большими пальцами щёки, взглядом извиняясь. — Я доверяю тебе, честно, — а потом как-то тихо и стесняясь: — За руку тоже прости.

Всё ещё стыдно.

Тэхён ласково улыбается и целует в губы, собираясь сразу же отстраниться, но Чонгук не даёт: хватается за затылок, прижимая к себе и раскрывая чужие губы, чтобы протолкнуть в них язык. Присасывается к нижней, чувствуя на них эфемерный вкус клубничного мохито. 

Теперь Ким точно пахнет им.

Ими.

Старший потирается своим возбуждением о чужое, выбивая рваный стон омеги под ним, который крепче хватается за каштановые волосы и прикусывает тэхенову губу.

Младший отрывается от поцелуя, быстро дыша и проговаривая:

— Тэхён, пожалуйста, я сейчас умру…

Ким начинает вести мокрую дорожку поцелуев вниз, целуя грудь. Он приставляет головку к уже растянутому проходу, потому что занимались сексом они сегодня утром, и толкается в горячее нутро с хлюпающим звуком, выбивая блаженный стон из чужих уст. Старший прислоняется лбом к ключицам и утробно рычит, наслаждаясь узостью чужого тела. Чонгук обнимает его за голову и зарывается носом в макушку, сильнее давя на поясницу ногами, чтобы ближе. У него такое дикое желание полностью слиться друг с другом, что разум ещё гуще затуманивается.

Тэхён переходит на быстрый темп в сопровождении пошлых шлепков, выводя Чона на громкие сладкие стоны, а сам тяжело дышит, прикусывая и облизывая чужую кожу. Его бёдра и пах мокрые от чужой смазки, которая обильнее начинает стекать уже и по его ногам, впитываясь в уже и так сырую простыню.

Очень сладкая и чувствительная конфетка.

Они меняют положение, и Чонгук оказывается на чужих бёдрах и всё ещё с чужим возбуждением внутри, опираясь руками о грудь Тэхёна, поглаживая и царапая смуглую кожу. Он плавно водит бёдрами вперёд-назад, а потом делает один полукруг, на что старший блаженно стонет, крепче хватаясь за талию младшего татуированными руками и запрокидывает голову кверху, открывая вид на вкуснейшую шею для одной жадной конфетки. Младший сразу же переводит поплывший взгляд на свою метку, немного безумно улыбаясь, показывая острые клыки. Он медленно наклоняется к впадине между ключицами, плавно ведя носом к своей метке, тщательно облизывает и целует её, оглаживая плечи и параллельно двигаясь на чужом члене. Тэхён поздно понимает, что делает Чон, потому что он чувствует, как клыки уже вонзаются ему в шею, а запах клубничного смузи становится ещё слаще. Ким хватается за волосы на чужом затылке, немного шипя от боли.

— Ёбанный свет, конфетка.

Чонгук мурлычет, слизывая чужую кровь, довольно улыбаясь.

Младший останавливает движения бёдрами и выпрямляется.

— Поставь мне свою, — велит он.

Тэхён тоже принимает положение сидя, сжимает и оглаживает мягкие ягодицы своего омеги. Он примыкает к своей старой метке, облизывает и целует её — готовит. Чон в это время продолжает раскачиваться на чужом члене и перебирать мокрые от пота пряди на затылке, носом утыкаясь куда-то в волосы над ухом. Ким рычит на все движения младшего, а потом вонзает клыки в молочную кожу, утробно застонав, потому что Чонгук сжал его внутри себя и намертво вцепился волосы, издавая дрожащий выдох. Старший издаёт рык, помогает Чону руками двигать бёдрами и изливается внутрь вместе с глубоким низким стоном куда-то в чужую шею, вдыхая их очень сладкие и идеально смешавшиеся запахи. Он слизывает проступившие струйки крови, «залечивая» укус.

Чонгук кончает следом, то ли от стона Тэхёна, то ли от его пульсирующего члена, который идеально вжимается в приятные точки. Чувство заполненности дурманит вместе с насыщенностью феромонов в комнате. Они оба тяжело дышат и не двигаются, только старший водит по изогнутой пояснице, спине и ягодицам Чона, который рассматривает точёное лицо, лениво поглаживая щёки и скулы.

— Чтобы ещё раз я почувствовал на тебе запах альфы… — цедит Чонгук.

— Никогда, куколка.