Это случилось в один из тёплых летних деньков, когда множество полевых цветов начинают цвести. Ощущались слабые колыхания ветра, отдаваясь лёгкой эйфорией по всему телу. Талые, мутно серые оттенки неба отражались в каплях росы, словно тысячи драгоценных камней переливаясь в ней.
Вдоль просёлочной дороги, окутанной полевыми цветами, оставались тёмные отпечатки копыт. Дальше, чуть ближе к линии горизонта, виднелись два силуэта: мужской и женский. Мчавшиеся вдаль лошади были опутанны множеством незамысловатых полосок, которые в свою очередь плотно прилегали к стременю и сидушке. Некоторые уздечки отлетали и, словно выползшие из нор змеи, устремлялись вверх: куда-то очень далеко.
Девушка в очках с полукруглой коричневой оправой вновь дёргала за уздечки, на мгновение замедляя движение молодой воронной лошади. Она заправляет выбившие пряди за ухо, повторно оборачиваясь назад. И устремив мутно-карие глаза вверх, вскрикивает:
— Моблит, ну где тебя носит?! Я уже устала лошадь постоянно останавливать! Быстрее, быстрее, а то опоздаем!
Паренёк лишь морщится и, сжимая тонкие узды сильнее, отвечает:
— Это вы слишком сильно торопитесь, майор. Дайте немного передохнуть.
— Передохнуть? — Ханджи закатывает глаза, — Может позже? Или тебе настолько слабо меня перегнать?
Парень вздрагивает, едва удерживая узды в тонких покосившихся ладонях:
— С чего вы взяли, майор? И это сейчас совсем не к месту. Куда вы торопитесь, мы же вроде никуда и не опаздовали?
— Эх Моблит, — вздыхает девушка, Ты же так всю жизнь упустишь. Разве наша жизнь настолько длинная, чтобы глумить разум подобными мыслями? Быстрее, быстрее! С той стороны леса, говорят, виднеются чудесные закаты. Несомненно лучшие закаты, которые только существуют в наше время!
Моблит лишь улыбается и хлопает глазами, не переставая смотреть на Ханджи, которая к тому времени успела поменять позицию, гордо закинув ноги чуть выше стремени:
— Может наша жизнь и коротка, майор, но она несомненно прекрасна и хороша, ровно столько, сколько и мы сами... Главное это просто наслаждаться моментом, а остальное сущие пустяки...
— Смотрите-ка как заговорил, — девушка ерзает носиком, гордо оборачиваясь назад, будто бы она является каким-то важным лицом, к примеру королевой, — А свежий воздух на тебя плохо влияет, Моблит.
Парень хлопает уздами, ускоряясь вперёд:
— Как и на вас, майор...
Дорога проходила по прямой, в местах уходящей вниз тропинке. Небольшие валуны и ухабистые камни порой встречались по пути, подкашивая ноги лошади и, вынуждая её громко ржать. Тем не менее, спустя какой-то промежуток времени, ребята добрались до края леса. Болотные, слегка помятые плащи с символом свободы на спинах раздувались из стороны в сторону. Всюду царил запах леса, бескрайней поляны и неба. Облака начинали пропадать и оставляли небольшие просветы, вдоль неясной границы земли и неба.
Вскоре оттенки начали стемняться, постепенно ложась вдоль оставшихся перин облаков. Нежно розовые цвета окутывали небо и соединялись с помутневшими солнечными лучами. Со стороны казалось, будто бы это вовсе не облака, освящение, будто бы кто-то прошёлся по небу и раскрасил границы в нежные, пастельные цвета своей огромной кистью.
Ханджи поспешно спрыгивает с лошади и, отбросив узды в сторону, садится на траву. Девушка устремляет взгляд куда-то далеко, в какие-то другие бескрайние вселенные, где ей ещё не удалось побывать. Она расплывается в улыбке, распахивая огромные блестящие карие глаза, в которых отчётливо отражалось небо, отражался закат.
Девушка хлопает рукой по смятой потускневшей траве, что-то тихо, не привычно для себя, шепча:
— Садись рядом, Моблит.
Парень вздрагивает и осторожно, совсем как маленький ребёнок, который только учится познавать мир, ставит ноги на стремя, а после аккуратно перебирается на землю. Он убирает прядь мокро-песочных волос назад и усаживается рядом с Ханджи.
Не отрывая взгляда, Ханджи хлопает Моблита по плечу, с энтузиазмом повторяя:
— Зарисуй! Зарисуй! Зарисуй!
— Зарисовать? — удивляется парень, — Вы что ли шутите, майор?
— Разве в таких ситуациях я шучу? — Зоэ опускает взгляд вниз, — Зарисуй! Зарисуй! Зарисуй...
Так девушка повторяла до тех пор, пока Моблит не достал из кармана жилета старый кожаный блокнот, тяжело вздыхая:
— Зарисую... Только перестаньте кричать мне в уши...
— А разве я кричала? — Ханджи с недоумением встречается с парнем взглядом, — Это тебе просто показалось, Моблит.
Парень кивает головой, не отрываясь от работы. В сторону летели крошки от грифеля, а звуки от штриховки сливались с трелями кузнечиков, буквально накладываясь друг на друга.
Вскоре, когда Ханджи едва повернула голову в сторону, Моблит убрал карандаш обратно в карман и, хлопая ресницами, протянул блокнот. Девушка взглянула сначала на рисунок, затем на уходящий закат, и воскликнула:
— Да это же идеально! Моблит да ты гений! Это шедевр! Шедевр!
— Ну довольно меня хвалить... — замямлил парень, — Вам действительно нравится?
— А как иначе! — улыбнулась Зоэ, — Ты и правда чудесно рисуешь...
А на небе всё ещё мелькал силуэт уходящего солнца, а рыжие пятна постепенно исчезли. Приближался вечер. Приближались сумерки.