Юнги неоднократно задавался вопросом обратил бы на него внимание Чимин в реальном мире, встреться они в тусклом, но чарующем свете бара, пока Юнги щеголял бы в своей старой кожаной куртке и узких джинсах, а Чимин был бы в чем-то блестящем и милом.

Возможно, они закончили бы сладкими и непристойными поцелуями в грязной туалетной кабинке. После они бы обменялись номерами телефонов с застенчивыми улыбками и обещаниями чего-то бóльшего в будущем.

Стали бы они тогда бороться друг с другом меньше? Или остались бы такими же упрямым, бодались бы лбами и целовались так, словно хотели сожрать друг друга полностью?

Скорее всего, ответ был «да», учитывая, что Чимин только что выскочил из комнаты, оставляя своего короля прибирать беспорядок, свидетельствующий об их ночном перекусе.

— Чимин, вернись сюда! — крикнул ему вслед Юнги, но с руками полными драгоценных сокджиновых продуктов, он не могу сразу пойти за ним, как того несомненно хотел сам Чимин.

Стоя на цыпочках, пытаясь поставить банку кимчи в холодильник, Юнги услышал слабый треск. Словно стекло ударилось о твердую древесину. По началу Юнги не сильно забеспокоился, но последовавшая за этим зловещая тишина заставила волосы на затылке встать дыбом. Никаких тихих ругательств, никакого смущенного и милого Чимина, вернувшегося за совком.

Юнги бросился к двери, думая, что Чимин поскользнулся и упал. Почему было так тихо? Наверняка, кто-нибудь из охраны вмешался бы, проверил в порядке ли Чимин.

Мужской голос разрезал тишину коридора. Голос — слишком неприятный, слишком презрительный — не принадлежал никому из сотрудников.

Голос бормотал речь, полную ужасных вещей, и внезапно поле зрения Юнги сузилось до дверного проема в конце коридора, до которого он должен был добраться любой ценой. Юнги, дрожа, пытался добраться туда быстрее, чтобы отвлечь человека от Чимина, потому что тот, кого хотел этот безликий голос, был он сам. Расплачивающийся за грехи его отца.

Юнги обещал никогда не обременять этим Чимина.

Звук, вырвавшийся из горла, был чем-то средним между воплем и гортанным рычанием. Он крикнул «Чимин», но даже для него это прозвучало странно. Он почти забыл, что раньше всегда так разговаривал.

Спустя, казалось, целую вечность Юнги добрался до вестибюля. Он застыл как вкопанный, наблюдая за происходящим: высокий мужчина с пистолетом в руке и Чимин в удушающем захвате. Вокруг них осколки стекла, а под чиминовыми ногами Юнги смог разглядеть темные пятна. Видеть это было еще хуже, чем получить удар в сердце одним из осколков. Он хотел бы оказаться на месте Чимина — между грубыми руками и стволом пистолета.

— Отпусти его! — потребовал Юнги. Прорезавшийся диалект сбивал с толку. Все еще узнаваемый южный говор, но в нем не было теплоты, присущей родному сатури, — ее заменили парализующий страх и жесткие согласные.

— Ты не в том положении, чтобы чего-то требовать, — ответил мужчина.

Юнги знал, что он был прав. Его охранников не было видно, а у него даже не было банки с кимчи, чтобы кинуть ее в преступника.

Поэтому он сделал единственное, что оставалось. Единственный вариант, который заставит этого человека сохранить Чимину жизнь. Он опустился на колени на холодный пол, будучи только в одной футболке и тонкой фланелевой пижаме. То, чего он не должен делать ни перед кем, независимо от того, насколько сильно обидел человека, король не должен преклонять колено. Юнги опустил голову, но продолжал следить за Чимином сквозь челку.

Чимин начал хныкать, как будто Юнги совершил ужасную ошибку. Вероятно, так оно и было, но ему теперь было все равно. Единственное, о чем он думал — заставить мужчину сосредоточиться на нем.

— Примите мои глубочайшие извинения, — произнес Юнги, используя самую формальную речь. Король не должен говорить так со своими подданными.

Когда мужчина заговорил вновь, его голос был выше. Он отвлекался.

— Ты знаешь почему я здесь? — мужчина говорил учтиво, словно воспитатель детского сада.

Юнги прикусил язык и сжал зубы, сдерживая себя от броска вперед в попытке оттолкнуть Чимиа в сторону подальше от оружия. Все, что Юнги нужно было сделать, — выждать лишь немного времени. Охранники будут здесь с минуты на минуту.

— В своих заявлениях ты говорил о том, что династия Мин коррумпирована и тайно контролирует правительство. Еще вы считаете меня неподходящим лидером. Но для тебя это лично, не так ли? Ты здесь, чтобы получить извинения.

— Мне не нужны ебучие извинения от миновского ублюдка. Я хочу справедливости, — огрызнулся мужчина. Пистолет в его руке опасно качнулся, Юнги не особо надеялся, что тот на предохранителе.

Возможно, Юнги мог сыграть бы на его собственном гневе.

— Мне больше нечего тебе предложить, — категорично ответил он.

Чимин растерянно выдохнул, и Юнги снова сфокусировал на нем взгляд. Мужчина медленно ослаблял хватку, все больше погружаясь в его игру «тяни-толкай».

— Мой отец тоже умер в тот день.

— Но ты остался в живых, а моя маленькая девочка умерла. Об этом даже не сказали в новостях, никогда даже слушать нас не захотел, — его слова словно тупой хлебный нож ударяли по Юнги снова и снова, медленно вспарывая слой за слоем кожу и мышцы. Чимин притих и обмяк.

Юнги пришлось продолжить, даже если слова ощущались кислотой на кончике его языка.

— И я буду носить этот позор на своем лице до самой смерти, — сказал он, указывая на свой шрам. — И каждый раз, когда идет дождь, я чувствую призрачную боль в плече и не могу думать ни о чем, кроме того, что я должен был заговорить, должен был попросить водителя ехать медленнее. — Лицо Юнги было мокрым, хоть он и не хотел плакать. — Двор решил представить смерть отца в достойном свете. Вы знаете, что честь — все, что важно в этой стране.

Юнги чувствовал, как сильно дрожало все его тело. Он попытался что-то передать Чимину взглядом, чтобы тот убежал, пока мужчина все еще смотрел в другую сторону, но Пак был или слишком напуган, или слишком шокирован услышанным, чтобы что-то предпринять.

Мужчина тоже дрожал, но не от страха, а от нескрываемой ярости, гнева на отца Юнги и несправедливый мир.

— Честь? — выплюнул он. — Человеческая жизнь стоит меньше, чем честь какого-то старика?

Юнги склонился сильнее, пока его лоб почти не коснулся пола. Он практически предлагал казнить себя.

— Я отрекаюсь от своей чести вместо покойного короля. Я приношу извинения за его ошибки.

Пожалуйста, Чимин, живи.

Чего бы мужчина не ожидал, это было не то. Все еще оставался шанс, что он был потрясен больше, чем выглядел, что он все же отступится. Юнги до боли вытянул шею и увидел, что мужчина делает шаг к нему.

Чимин не двигался вместе с ним. Еще одна слеза скатилась из уголка глаз Юнги, но в этот раз это была слеза облегчения.

Юнги прислушался к шагам и мягкому хрусту стекла под подошвами. Мужчина, казалось, прихрамывал. Видимо, он тоже не покинул место трагедии невредимым. Так много жизней было разрушено высокомерием и летним ливнем.

Внезапно раздались другие, более громкие шаги и множество голосов, смешивающихся в какафонию. Кто-то или что-то с силой ударился о ближайшую стену, и через шум Юнги услышал высокий полный боли голос Чимина. Юнги ожидал боли, потому что у мужчины все еще было время выстрелить в него, но ее так и не последовало. Вместо этого он услышал знакомый голос, кричащий «Бросить оружие!» приказным тоном. Это был конец.

Юнги поднял голову и увидел мужчину с поднятыми руками. Чимин сидел, прислонившись к стене и подтянув колени к груди, сформировав крошечный комочек, полный боли. Кто-то оттолкнул его в сторону. Возможно, в результате удара он был серьезно ранен. Юнги нужно было убедиться... Он попытался встать на ноги, но колени подогнулись, и он упал вперед, едва успев выставить ладони перед собой.

— Оставьте его живым, — прорычал Юнги из своего позорного пДэоложения. У этого человека было достаточно времени убить его или Чимина, в этом не было никаких сомнений. Он был просто скорбящим отцом.

— Уведите его, — приказал Юнги, и три охранника подошли ближе, задерживая его. Мужчина больше не имел никакого значения.

— Чимин! — крикнул он, но прозвучало ничтожно слабо. Чимин посмотреть на него с другого конца комнаты полуприкрытыми глазами. — Чимин ранен, помогите ему! — прохрипел Юнги.

Именно тогда Хосок ворвался через парадную дверь, одетый только в легкий халат с выражением ужаса на лице. Их глаза встретились.

— Иди к Чимину, — взмолил Юнги в третий раз.

Всее произошло как в тумане. В одну секунду он стоял за мужчиной с пистолетом, пытаясь найти внутри себя смелость прыгнуть на него и выбить оружие из рук, в другую — он заметил вспышку черной одежды и внезапный порыв холодного воздуха с улицы. Кто-то ударил его в грудь, и он отлетел к обшитой панелями стене. Чимин ударился затылком и верхней часть спины, а затем упал на пол.

Он изо всех сил пытался сфокусировать взгляд, удерживая Юнги в центре своего внимания, его худая фигура на полу, признававшая покорность и поражение.

Юнги позвал его еще раз, но из легких Чимина вышел весь воздух, и он ничего не мог сделать, кроме как заставлять себя дышать. Он почувствовал легкое покалывание в ступнях, но согнуть ноги и проверить нет ли повреждений было слишком тяжело.

Юнги давал какие-то инструкции, и кто-то присел на корточки перед Чимином. Краем глаза он смог увидеть чью-то грудную клетку и блеск золотого ожерелья под свободно завязанным халатом. Неохотно он повернул голову и увидел Хосока, уставившегося на него дикими глазами. Скулы советника неестественно выделялись. Чимин наконец понял юнгиевые слова — он приказал Хосоку присмотреть за ним и предоставить короля самому себе. Мысль была ужасающей, и Чимин попытался возразить, но говорить оказалось невозможно.

Он почувствовал легкое прикосновение к щеке и подбородку. Словно Юнги был тем, кто заботился о нем, словно это были руки Юнги, обеспокоенный взгляд Юнги. Хосок был всего лишь сосудом.

— Я провожу тебя в твою комнату. Придворный врач уже в пути, — Хосок протянул руку. — Можешь идти?

— Да, хён, — хрипя, выдохнул Чимин не громче шепота. Ему нужно было избавиться от Хосока как можно скорее, заставить его пойти к Юнги, который был совершенно один и пострадал гораздо сильнее, чем он.

Но Хосок был слишком наблюдательным, он заметил глубокие порезы на ступнях, прежде чем Чимин смог скрыть свою боль, пытаясь устоять на ногах. Хосок подхватил его под колени так, словно он ничего не весил, и велел Чимину обхватить шею руками.

— Где Юнги-хён? — спросил Чимин. Его лицо было прижато к хосоковой груди, но он мог слышать, что все стихло стоило им покинуть вестибюль.

— Охрана помогает ему. Не волнуйся, — сказал Хосок, но по его тону Чимин понял, что советник тоже беспокоится. — И кроме того, сомневаюсь, что хён согласился бы, чтобы его вот так носили на руках, учитывая всю его гордость.

Чимин был благодарен за эту жалкую, но шутку, заставившую узел в сердце хоть немного, но ослабнуть.

— Я не знал, что в нем столько вины, — тихо произнес Чимин.

Хосок вопросительно промычал.

Чимин сглотнул и попытался найти правильные слова.

— О том, что сделал его отец, что люди погибли. Ты, должно быть, знаешь об этом больше меня.

Хосок ничего не сказал. Чимин слышал, как закрылась дверь, а следующее, что он почувствовал, — как его опускают на тонкий матрас в его старой комнате. Чимин хотел попросить Хосока отнести его в комнату Юнги, но он знал, что не может требовать чего-то подобного, особенно после попытки убийства.

 Хосок отвернулся проверить телефон, и Чимин внезапно почувствовал накатывающий ужас от перспективы остаться одному. Одному с призрачным ощущением душащей руки на горле. Прерывистое рыдание вырвалось у него случайно, и Хосок снова оказался перед ним в одно мгновение.

— Чимин, тебе больно? — спросил советник. — Скажи мне, где болит.

Чимин заплакал в полную силу, густые соленые слезы покатились по лицу.

— Я-я ничего не смог сделать. Я не пре-предупредил его. Если бы я сделал это, он мог бы сбежать через кухонную дверь. — Чимин закрыл лицо ладонями и тихо, но сломлено добавил. — Мне следовало быть храбрее.

Хосок провел своими большими ладонями по рукам и плечам Чимина, широки и успокаивающими движениями.

— Хён ни за что бы не бросил тебя, и ты это знаешь, Чимин.

— Но он король, его жизнь до…

Хосок схватил Чимина за плечи и сжал с такой силой, что это почти причиняло боль.

— Я бы как следует встряхнул тебя сейчас, но у тебя уже может быть сотрясение мозга. Никогда не смей заканчивать то предложение, ты понял?

— Хосок-хён, — заскулил он, но советник не отпустил его.

— Как твоему хёну, позволь мне дать тебе совет, потому что король, без сомнения, слишком туп, чтобы сделать это самому, — сказал Хосок тихим голосом. — Вы оба должны перестать думать, что вас недостаточно друг для друга.

Чимин попытался отвернуться.

— Повтори за мной, — велел Хосок. — Спасибо за твой совет, хён.

— Спасибо, хён, — пробормотал Чимин, внезапно смутившись.

Дверь открылась, и старая женщина вошла внутрь. Чимин резко выпрямился, задев ногой край угол кровати. Было гораздо больнее, чем он ожидал, и ему потребовалось немало усилий, чтобы не зашипеть от боли.

— Оставляю тебя в надежных руках, — сказал Хосок с довольно грустной улыбкой.

— Можешь, пожалуйста, теперь к хё… к Его Величеству? — спросил Чимин, бросая взгляд на доктора.

— Конечно, Чимин. Попытайся немного поспать. Я зайду проведать тебя через полчаса, хорошо?

Чимин кивнул, чувствуя благодарность. Благодарность за то, что не оставил его одного, и за то, что Хосок возвращается к королю вопреки его приказу.

Было еще ранее утро, судя по тому как свет, падающий на кровать Чимина, оставался серым и тусклым. Чимин несколько раз моргнул в темноте, пытаясь вспомнить, где же он находится. События прошлой ночи вернулись к нему в виде незаконченной мозаики образов и воспоминаний. С каждым новым всплывающим воспоминанием становилось ясно, что спать дальше нельзя.

Чимин встал и осмотрел знакомую и все еще пустую комнату. Его сумка с одеждой появилась рядом с дверью, так что он пошарился в ней в поисках свеже  й футболки. Спина болела, когда он наклонялся, и было больно ступать на раненые ступни, но с болью приходило облегчение. Боль была чем-то знакомым, тем, с чем Чимин мог справиться.

Прямо за дверью на страже стояли смутно знакомые мужчины. Они поприветствовали его вежливым поклоном и не сделали ничего, чтобы помешать Чимину уйти. Он пойти добрался до двери Юнги, когда удача покинула его.

— Никому не разрешено входить в королевскую спальню, — сказал сварливый охранник, едва взглянув на Чимина.

— Я здесь не для того, чтобы убить его, — произнес Чимин. — Мне нужно своими глазами убедиться, что с ним все в порядке.

— Благополучие Его Величества обеспечено. Он не должен контактировать ни с кем, кроме своего советника, до тех пора, пока не будут выяснены обстоятельства покушения.

Чимину почувствовал, как внутри него забурлил гнев.

— Не думаю, что благополучие Его Величества может быть обеспечено теми же людьми, которые отсутствовали прошлой ночью, когда он был в бóльшей опасности.

Лицо охранника исказилось на этих словах. Это был удар ниже пояса, но сказав это, Чимин почувствовал власть и авторитет. Победа стала еще слаще от того, как мужчина отступил в сторону, опустив голову. Чимин кивнул другому охраннику, который хранил молчание, прежде чем зайти в комнату Юнги во второй раз.

Комната, казалось, была пустой, но Чимин слышал, как в ванной бежала вода. Он подошел к кровати и сел на роскошные простыни. Их сменили после их ночных развлечений, и Чимин ощутил укол разочарования, что он больше не может почувствовать на них свой запах.

Короткая встреча с охранником заставила Чимина задуматься, пока он ждал. Если бы он стал королевским супругом, его власть распространилась бы еще дальше. Он управлял бы их резиденцией так, как сочтет нужным, поскольку это были владения королевы. Он сидел бы на троне рядом с Юнги, завернутый в самые дорогие ткани и драгоценные камни. Он не был уверен, почему этот образ пришел к нему только сейчас, но внезапно он стал таким ярким и всепоглощающим, что это стало все, о чем он мог думать.

Юнги вышел из ванной, завязывая черный халат вокруг талии. Он, казалось, искренне удивился, обнаружив Чимина на своей кровати, и резко остановился. Чимин подтянул ноги к груди и положил подбородок на колени. Юнгиевые шея и грудь покраснели после горячего душа, а волосы были влажными и зачесанными назад. Чимин ничего так не хотел, как посадить мужчину себе на колени и запечатлеть тысячу поцелуем на его волосах и шее, чтобы убедиться, что он действительно в безопасности, по крайней мере физически. Но Юнги не двигался и не говорил, он просто смотрел на Чимина странным безэмоциональным взглядом.

 — Я подумал, нам стоит поговорить, — пробормотал Чимин. Внезапная холодность Юнги вывела его из равновесия. Он ожидал любой реакции кроме этой. Он готовил себя к извинениям, слезам ужаса и облегчения. Но Юнги был не таким. Он был животным, пытающимся спрятать свои раны от хищника.

— Тебе не следует разгуливать здесь, — сказал Юнги с удивительной силой в голосе. Он все еще не двигался, просто оглядывая Чимина с ног до головы.

— Я не сильно пострадал. Всего лишь парочка синяков и забинтованные ноги.

— Не сильно? Я хотел обезглавить охранника, который толкнул тебя в стену, — фыркнул Юнги, но по его лицу Чимин мог сказать, что это был сарказм.

Чимин постарался не сморщиться. Он мягко похлопал по шикарному одеялу.

— Сядь со мной, хён.

В этот раз его «хён», произнесенное мягким голосом, не возымело желаемого эффекта, хоть Юнги и моргнул пару раз.

— Пожалуйста, хён, — повторил Чимин немного более решительно.

Юнги подошел к нему, но взгляд все еще оставался непроницаемым. От него пахло мылом и кофе, что означало что он почти не спал. Чимину захотелось наругать его за то, что пил кофе на ночь глядя, но не мог выдавить из себя ни слова. Он хотел прикоснуться к Юнги, но руки его не слушались.

Он остановился на том, что первым всплыло в его разуме.

— Что стало с тем человеком?

Юнги тяжело вздохнул и сел.

— Он находится под стражей в полиции. Его ждет суд и вынесение приговора. Насколько я знаю закон, наказание его ждет тяжелое.

— Хорошо, — сказал Чимин. Он и правда не знал, что к этому добавить.

Юнги повернул голову, чтобы посмотреть прямо Чимину в глаза. Вблизи оказалось, что в его взгляде гораздо больше, чем холодная пустота, теперь Чимин это видел. Тонкая завеса, натянутая на истинный хаос эмоций.

— У тебя нет вопрос о том… о том, что ты услышал? — спросил Юнги.

— Я подумал, что это не мое дело. Мне показалось, даже Хосок-хён не знает обо всем.

Юнги выглядел почти сердитым. Почти.

— Но ты хочешь знать?

Новое изображение Чимина рядом с Юнги, окруженного членами двора, промелькнула в его сознании. Возможно, это все же было его место.

— Да, — ответил Чимин.

Этого хватило, чтобы Юнги откинулся назад, опершись на локти, и начал говорить низким, монотонным голосом. Как будто он рассказывал эту историю сотни раз, но даже его ближайший советник не знал ее.

— Мой отец был порядочным королем с безупречной репутацией, и люди любили его за это. С годами он стал высокомерным, опьяненным бесконечным потоком восхищения. Он начал нарушать правила везде, где только мог. Покупал кучу дорогих вещей для себя, в том числе хорошие машины.

Юнги остановился, чтобы вздохнуть, слегка приоткрыв рот, пока Чимин теребил край своей рубашки. Ему не нравилось то, куда вела история.

— Всякий раз, когда он куда-то ездил, он просил водителя ехать быстрее, чем было положено. Это было его любимое времяпрепровождения, когда весь королевский кортеж проносился мимо простых людей и устанавливал новые рекорды времени, потраченного на дорогу между городами. В один дождливый день это привело к столкновению с двумя другими автомобилями. Он лично приехал в Тэге, чтобы затащить меня во дворец, потому что я бунтовал, не отвечая на его звонки. На той неделе я должен был начать официальное обучение дворцовому этикету.

— И в той аварии… — прошептал Чимин, неспособный закончить предложение.

— Да, мой отец и водитель скончались почти мгновенно, вместе с молодой девушкой и студентом. Предыдущий королевский советник впал в панику и приказал скрыть новости о других жертвах. Я едва ли был в себе, приходя в сознание в больнице, так что советник фактически выступал в роли короля в течение следующих дней. Когда я пришел в себя, со всем уже разобрались и, и мне не оставалось ничего, кроме как уволить советника и вести себя так, словно смерть отца была какой-то ужасной трагедией.

 — Но это и была ужасная трагедия, — не думая, произнес Чимин.

Юнги выглядел уязвленным.

— Я думаю, настоящая трагедия произошла в другом месте.

— Но твои чувства все еще значимы. Ты потерял отца и должен был занять его место без всякой подготовки. И ты справился так хорошо. И все еще продолжаешь справляться так хорошо.

Юнги выглядел ошарашенным, как будто никто до этого никогда не делал ему простого комплимента.

— Я справляюсь хорошо?

Чимин промычал в знак согласия. Он так сильно хотел прикоснуться к Юнги, поэтому рискнул и потянулся вперед, чтобы положить ладонь прямо на грудную клетку. Материал халата был тонким, и Юнги вздрогнул от прикосновения.

— Все любили моего отца, но они ненавидят меня, — это были слова обиженного ребенка, и даже сам Юнги, казалось, заметил это, поскольку слабый румянец выступил на его щеках.

— Я, например, не ненавижу тебя. Ты мне даже нравишься, — сказал Чимин, не давая Юнги осознать смысл его слов. — И я никогда не слышал, чтобы Чонгук, Тэхен или Сокджин сказали хоть одно дурное слово про тебя. Правда Хосок-хён назвал тебя тупицей прошлой ночью, но, кажется, он очень тебя ценит, — Чимин сдавленно хихикнул над собственными словами, надеясь, что Юнги посмеется вместе с ним.

Однако, надеяться на это было бесполезно. Юнги замер, а взгляд метался из стороны в сторону. Он облизнул губы.

— Я тебе нравлюсь?

— Разве это было не очевидно с того момента, как я согласился на ухаживания? Или когда я согласился переспать с тобой? — мягко спросил Чимин.

Юнги улыбнулся, но улыбка не коснулась его глаз. Он выглядел как потерявшийся щенок.

— Даже после прошлой ночи?

— Ты нравишься мне, Мин Юнги.

Чимин оставил нежный поцелуй на губах Юнги, заставив того застонать от удивления. Юнги ответил, чуть наклонив голову и приоткрыв рот, но руки все еще оставались лежать на коленях, словно он боялся прикоснуться к Чимину. Боялся сломать его.

Чимин компенсировал отсутствие контакта, запустив руки во влажные волосы Юнги и притянул его ближе. Он позволил своему языку исследовать податливый юнгиев рот неторопливыми движениями, не обещая чего-то страстного и всепоглощающего. Поцелуй был заверением.

Юнги издал еще один стон, и Чимин прервал поцелуй. Оба тяжело дышали. Юнгиев халат свисал с одного плеча, губы были куда краснее обычного. Чимин мог видеть вину и нерешительность, заставляющие его хотеть выбить все это из Юнги раз и навсегда. Ему просто нужно было найти для этого правильные слова.

Чимин наклонился, чтобы запечатлеть еще один, более целомудренный поцелуй на губах Юнги, и когда он начал отстраняться, Юнги пробормотал ему в рот:

— Ты мне тоже нравишься, Пак Чимин.

Волна тепла прошла по чиминову телу и обосновалась где-то внизу живота.

— Посмотри, я краснею как какой-то школьник, — смущенно усмехнулся Чимин.

— Но ты такой хорошенький, когда краснеешь. Ты покраснел в нашу самую первую встречу, и я подумал, что никогда не видел более красивого мужчину.

— Это все потому, что я продолжал говорить глупости. И я завидовал Тэхену, который все это время был таким крутым.

Юнги сверкнул своей широкой улыбкой, обнажившей десна, и Чимин видел, как его прищуренные глаза светились от излучаемых эмоций.

— Мне действительно очень нравится Тэхен, — подразнил он.

Чимин легонько ударил его по руке, а затем поцеловал Юнги еще раз. Он соскучился по прикосновениям Юнги, даже изголодался. Он попытался зажать Юнги между своих рук и толкнуть на постель, но тот был быстрее. Он схватил Чимина за плечи и удержал на расстоянии вытянутой руки.

— Что? — надулся Чимин.

— Ты ударился головой всего несколько часов назад. Сегодня ты будешь отдыхать.

— Ты не можешь указывать, что мне делать.

— Я все еще твой король, — заявил Юнги с маской спокойствия на лице. Чимин видел, что он использует все свое самообладание, чтобы не упасть на спину и не позволить Чимину забраться на него сверху.

— Значит, ты Его Величество только тогда, когда хочешь, чтобы что-то было по-твоему?

— Лучше привыкни к этому, потому что это все, что у меня есть против тебя. В ином случае, я абсолютно бессилен перед Пак Чимином, — Юнги бесстыдно ухмыльнулся, думая, какой же он умный. Чимин захотел грубо поцеловать его, чтобы он больше даже не думал дразнить его.

— Ты мог бы просто очень нежно трахнуть меня или, может быть, сделать мне минет. Думаю, это значительно ускорило бы процесс заживления, — произнес Чимин, хлопая ресницами.

Юнги засмеялся и принялся покрывать легкими поцелуями чиминово лицо и шею до тех пор, пока Чимин не превратился в хихикающее от щекотки месиво, а охранник не постучал в дверь, спрашивая, все ли в порядке.

— Все будет хорошо, — ответил Юнги.

Было очевидно, что сохранить в секрете инцидент в резиденции стало невозможным из-за судебного процесса, привлекшего большое внимание СМИ. Королевский двор решил, что разумнее всего выпустить официальное заявления для журналистов, чтобы предотвратить распространение любых ложных слухов.

За время правлению Юнги на территории дворца было всего несколько публичных обращений по телевидению, поскольку Юнги предпочитал приватность. Из-за того, что выступления были таким редким явлением, Хосок хотел сделать все абсолютно идеально, и это так его напрягало, что он превратился в заводную игрушку, а не на человека. Организация мероприятия оказалась довольно хлопотной, потому что каждый репортер и из съемочные группы должны были пройти тщательную проверку.

К большому разочарованию Хосока, Юнги едва ли обращал на что-то внимание. Он существовал в какой-то альтернативной реальности, где каждая секунда его времени была занята Чимином.

Дворец оставался закрытым к посещению, поэтому если бы Чимин вернулся домой, быстро попасть туда снова он вряд ли смог бы. Чимин продолжал практиковаться в комнате, которую выделил ему Хосок, а Юнги проводил время, пуская по нему слюни и таща обратно в спальню для «дополнительных занятий» сразу после тренировок. У Юнги еще никогда не было так много секса за одну неделю. У обоих было нулевое терпение и либидо подростка, только зашедшего в пубертат. Вот так выпадать из жизни могло бы быть смущающим, если бы не Хосок, давший им свое молчаливое благословение и бравшийся за все, что нужно, нарушая их приторно-сладкий медовый месяц только по действительно важным поводам. Или, возможно, он просто лишний раз берег свои глаза и уши.

Единственное, что им еще предстояло попробовать, — ведущий Чимин. Технически, Юнги оставался девственником, и по этой причине Чимин обращался с ним крайне нежно и мягко, говоря, что не хочет давить на него, что хочет убедиться действительно ли Юнги такое понравится. Несколько раз во время других активностей Чимин погружал внутрь палец, и Юнги чувствовал себя просто прекрасно. Видимо, для Чимина засунуть член в Юнги все еще было показателем спешки в их отношениях, даже если до этого Юнги хорошенько отшлепал того по розовой заднице, а затем как следует вылизал, после чего Чимин без колебаний трахнул его в рот.

Юнги подозревал, что это был чиминов способ установить четкую границу, обозначающую быстрое развитие их отношений, поэтому он старался не давить на него. Он не мог винить Чимина. Их отношения прошли путь от онлайн-опроса и свиданий за чашкой кофе с королем до минетов и почти смерти в руках убийцы.

Им обоим нужно было время прийти в себя, без этого у них вряд ли бы что-то получилось. В конце концов, Юнги потратил годы, выстраивая невидимые стены и границы там, где настоящих не существовало.

Внешний двор был полон людей. Там были представители всех крупных изданий и дюжины чиновников и политиков. Точно выстроенный строй музыкантов в ярких одеждах стоял посреди площади, готовый возвестить о прибытии короля традиционными барабанами и рожками.

Чимин стоял близко к воротам рядом с Хосоком. На нем был темно-красный костюм с золотыми элементами, чтобы соответствовать одеждам короля, поскольку Юнги решил включить дополнительное объявление в свою речь. Чимин чувствовал, как дрожат колени, и оперся на плечо советника, ища поддержки. Хосок выглядел ужасно уставшим, но на его лице была теплая улыбка, а новые ботинки начищено сверкали.

Они стояли в тени, в то время как остальная часть площади купалась в лучах яркого полуденного солнца, и со своего места Чимин видел, как много важных людей приехало. Он узнал многих министров во главе с гордым Ким Намджуном. Хосок время от времени наклонялся к чиминовому уху, чтобы прошептать имена, за что тот был молчаливо благодарен.

Музыка была громкой, а удары барабанов тяжелыми, и это потрясло Чимина до глубины души. Точно так же, как это сделал Юнги. Ворота открылись с протяжным скрипом, и король Мин Юнги вышел в полном церемониальном облачении. Одежды были огненно-красными, по сравнению с ними всё и все остальные выглядели тускло. Его черный головной убор, который Чимин видел раньше только один раз, гордо сиял на королевской макушке.

Шрам на лице не был скрыт косметикой и по какой-то причине выглядел еще заметнее и могущественнее, чем обычно. На несколько мгновений Чимин забыл как дышать.

Дэчита смокла ровно в тот момент, когда Юнги остановился, и оглушительная музыка сменилась щелканьем дюжин камер, создающих свой собственный механический марш. Дальнейших представлений не последовало — в них совершенно не было необходимости.

Юнги не торопясь разгладил свою мантию и оглядел площадь. Он осмотрел аудиторию, ненадолго остановившись, чтобы кивнуть Чимину и Хосоку. Он не улыбался, а вокруг него витала аура уверенности, как будто все разговоры о том, что он плохой король, отскочили от него, как мячик от стены, и только сделали его сильнее. В чиминовой груди разлилось тепло, когда он увидел, как прямо он стоит под испытующим взглядом толпы. Все глаза и микрофоны были повернуты в сторону короля, в воздухе витало предвкушение.

— Неделю назад в королевской резиденции произошел досадный инцидент. К счастью обошлось без жертв, а королевская гвардия смогла уладить ситуацию…

После этого мозг Чимина отключился, он мог думать только о человеке, потерявшего свою дочь. Как далеко он зашел, в попытке запугать Юнги, и как затем напал в его собственном доме. Он использовал общественное недовольство в своих интересах и сплотил людей, только подогревая их гнев.

Годы планирования и выжидания своего часа привело к тому, что его бросили в тюрьму неизвестно на сколько лет. Было странно жалеть человека, который приставил пистолет к его виску и назвал его «сучкой», но Чимин не мог не видеть параллелей. Жизнь Юнги была в чем-то похожей. У него были собственные цели, свои собственные страсти, но все это разбилось вдребезги со смертью предыдущего короля. И все же ему удавалось блистать так ярко.

И этот блистающий мужчина принадлежал Чимину.

От такой слащавости что-то сделало кульбит у него в животе.

— … и последнее объявление, — сказал Юнги, и как по команде чиминовы уши снова заработали. Он почувствовал хосокову руку на своей спине, подталкивающую его вперед.

— Я рад, что могу поделиться этой новостью с народом Кореи, — Юнги указал рукой прямо на Чимина, не сводя с него взгляда. В тот момент на площади не было никого, кроме них двоих. Никого в целом мире.

— Этот мужчина — мой партнер. Пак Чимин.

И ад вырвался на свободу.

Спустя полчаса позирования для фотографий и попыток отказаться от каждого интервью, о котором его просили, Чимину удалось сбежать от толпы репортеров и вернуться в главный дворец, где Юнги устраивал что-то вроде вечеринки по случаю объявления помолвки. Звучало как пафосное дерьмо, но список гостей был еще более пафосным. Но в целом, это было предпочтительнее, чем быть новой блестящей игрушкой для СМИ.

Хосок продолжал липнуть к боку Чимина, как моментально застывающий клей, явно выполняя приказ Юнги.

— Готов к вечеринке? — спросил Хосок с озорным блеском в глазах. Такой запал заставил Чимина громко сглотнуть.

— Не особо, — ответил он.

Хосок широко улыбнулся и открыл дверь. На секунду Чимин не видел ничего кроме знакомой фигуры, неловко топчущейся у фуршетного стола. На нем был костюм, рукава которого были слишком коротки — результат запоздалого скачка в росте. Мужчина неуклюже держал высокий бокал шампанского.

— Чонгук! — совершенно забыв, где находится и с кем. Практически вся комната наблюдала широко открытыми глазами, как Чимин сократил дистанцию и почти бросился на своего друга. От Чонгука слабо пахло одеколоном, который Чимин подарил ему на день рождения, и которым он редко пользовался, но их встреча все равно ощущалась как возвращение домой после долгого дня в танцевальной студии.

— Я скучал по тебе, — сказал Чимин, уткнувшись лицом в чонгукову грудь.

— Ага, я тоже скучал по тебе, хён, — пробормотал Чонгук. Чимин поднял глаза и увидел, как сильно тот покраснел из-за всеобщего внимания.

— Ну-ка, два голубка, прекратите это, — раздался веселый голос позади Чимина. Он обернулся и увидел Тэхен и Сокджина, стоящих совсем рядом. Сокджин был в своей обычной униформе, но Тэхен выглядел словно не от мира сего с распущенными волосами и сшитым на заказ костюмом, облегающим плечи и ноги во всех нужных местах.

Чимин выпустил Чонгука из объятий и поприветствовал пару легким поклоном.

— Вы двое умилительны, — улыбнулся Сокджин. — Но постарайся не забывать, что ты будущая королева.

— Ну, пока я еще не королева верно? — сказал Чимин и быстро показал язык.

Чонгук выглядел испуганно, когда Чимин взглянул в его сторону, поэтому он завел ему руку за спину в защитном жесте, даже если это вызвало бы больше поддразниваний со стороны этих двоих.

— Смотрите, кто это у нас тут, — вмешался другой голос. Хосок.

— Юн.. Его Величество переодевается? — спросил Чимин.

Хосок кивнул, но даже не посмотрел на Чимина. Его взгляд прошелся по Чонгуку сверху вниз более заинтересованно, чем этого требовала ситуация.

Чимин знал, что не должен был позорить Чонгука всю его жизнь, но это была слишком прекрасная возможность, чтобы ее упустить.

— Это мой лучший друг, Чон Чонгук, — представил его Чимин. — А это королевский советник Чон Хосок. Тот самый, которого ты знавал горчим.

Чонгук посмотрел на него так, словно хотел стереть его с лица земли.

— Надеюсь, реальность совпала с ожиданиями, — сказал Хосок с вежливым поклоном, оставаясь совершенно невозмутимым.

Чонгук промямлил что-то абсолютно бессвязное и прежде чем смог повторить, дверь в задней части комнаты открылась. Все головы в комнате повернулись, чтобы увидеть заходящего Юнги, одетого в что-то среднее между полной церемониальной одеждой и простыми одеяниями, которые он любил носит за пределами тронного зала. На нем все еще был головной убор как символ его статуса, и Чимин мог видеть только как его корона сияет под мягким светом люстр, встроенных в потолок.

Чимина переполняла смесь гордости и отчаянного желания оказаться рядом с Юнги и показать его всем, в особенности Чонгуку. Он понял, что ему нужно, чтобы Чонгук дал свое одобрение, внимательно посмотрел на короля и сказал что-то вроде «да, этот подходит», оценил его именно как возможного кандидата в бойфренды.

Юнги вошел и остановился на краю их своеобразного круга. Чонгука в этот момент потряхивало. Он начал низко кланяться, но так плохо контролировал свое тело, что чуть не упал лицом в пол. Чимин спас друга от дальнейшего унижения, быстро просунув руку ему под грудь. Тэхен, Сокджин и Хосок элегантно поклонились, и Чимин наслаждался тем фактом, что был единственным, кому не нужно было делать этого.

—Ты, должно быть, Чон Чонгук, — произнес Юнги с улыбкой. — Я благодарен, что ты смог прийти. Твоя поддержка и принятие бесценны для меня.

Чимин чуть не засмеялся, будучи в восторге от того, что их мысли совпали, но подавил хихиканье тыльной стороной ладони. Для этого будет время позднее.

— Пожалуйста, остановись, пока у Куки не случился сердечный приступ, — сказал он, все еще поддерживая Чонгука и помогая удержаться на ногах.

— С-спасибо, что пригласили меня, Ваше Величество, — сказал Чонгук, предприняв еще одну попытку поклониться. Чимин решил, что в интересах Чонгук предотвратить прилив крови к голове от постоянных поклонов.

— Вероятно, нам нужно сделать что-то вроде обхода и поприветствовать гостей, — предложил Чимин. — Возможно, Хосок-хён мог бы показать Чонгуку, не знаю, королевскую коллекцию произведений искусства?

Взгляд Чонгука ясно давал понять, что Чимина ждет смерть во сне, но чонгуково тело охотно последовало за Хосоком. Тот казался совершенно ошеломленным таким поворотом событий. Может быть, Чонгук был солидным бонусом за всю его тяжелую работу.

— Как думаешь, Хосок нравятся высокие и мускулистые? — тихо спросил Чимин.

Юнги сверкнул сдержанной улыбкой.

— Полностью его типаж.

Чимин усмехнулся себе под нос.

— Кстати, — продолжил Юнги. — Новостные статьи о тебе довольно благоприятные. Общество, похоже, на седьмом небе от счастья.

По какой-то причине эта информация вызвала прилив жара к чиминовым щекам, а в животе разлилось приятное тепло. Чимине не мог зацикливаться на этом чувстве, потому что прямо в этот момент премьер-министр начал приближаться к ним, выглядя при этом ужасно коварным. Сокджин и Тэхен уже куда-то исчезли, так что королевской паре придется столкнуться с ним в одиночку.

— Ты годами совершенно непреклонно отказывался от отношений, чтобы теперь объявить о них в прямом эфире, — сказал мужчина Юнги без предисловий. Вблизи Ким Намджун совсем не походил на политика, он вполне мог стать актером или музыкантом с его резкими чертами лица и мускулистым телосложением.

— Что заставило тебя думать, что ты заслуживаешь новостей о моей личной жизни раньше, чем остальная Корея? — выстрелил в ответ Юнги, и премьер-министр фыркнул.

У Чимина возникло ощущение, что его излишняя настороженность была тактикой выживания, выработанной годами нахождения на политической арене и восхождения на вершину в столь юном возрасте. В его взгляде не было настоящей враждебности.

Чимин решил проверить свою гипотезу.

— Привет, я Чимин, тот самый, у которого прекрасная маленькая головка, помните? — он намеренно захлопал ресницами и многозначительно выпятил бедро.

С лица мужчины исчезли все краски, и он бросил взгляд на Юнги, которого, к счастью, забавляло представление Чимина.

— Да, простите за это. В то время я был слишком зол.

— Как видите, я все передал, — сказал Чимин, не зная откуда беретка такая уверенность. Однако, это работало, потому что премьер-министр выглядел довольно взволнованным. Чимину не терпелось узнать, что еще он мог бы сделать, учитывая, что премьер-министр лежал у его ног за считанные секунды.

— Продолжим? — спросил Юнги с улыбкой, протягивая Чимину руку.

 Они переплели пальца вместе, впервые как король и его будущий супруг, и это было самой естественной вещью в мире.

Юнги был комком нервов, пока Чимин нависал над ним. Он лежал на постели, колени прижаты к груди, бедра дрожат. Чимин потратил много времени на подготовку Юнги, желая полностью убедиться, что его первый раз будет безболезненным. Юнги думал, что никто не может быть настолько открытым, настолько расслабленным. Он чувствовал ужасную опустошенность, пока колечко мыщц подрагивало, смыкаясь вокруг пустоты. Член был таким твердым, что он боялся, что тот просто отвалится, но он хотел быть хорошим для Чимина, а Чимин сказал, что хочет, чтобы Юнги был твердым и текущим настолько, чтобы кончить от одного только чиминового члена. Потребовалось все его самообладание, чтобы хотя бы не сомкнуть ноги не потереться членом о бедра. Он так хотел сделать это только для того, чтобы посмотреть придется ли Чимину удерживать его.

— Ты готов? — нежно прошептал Чимин. Он выпустил немного прохладного воздуха из легких, и выдох, ударивший по пульсирующему члену Юнги, чувствовался как пощечина. Юнги сделал мысленную пометку, что, кажется, совсем не возражал против этой идеи.

Юнги издал высокий стон, яростно кивая.

— Такой хороший и открытый для меня? — поддразнил Чимин.

— Слишком открытый, пожалуйста, — сказал Юнги и откинул голову на подушки.

— Тогда повернись.

Юнги подчинился так быстро, как только мог, пытаясь удержать остатки своей гордости. Просто Юнги так долго этого ждал, а чиминов член был таким соблазнительным. Его собственный теперь оказался зажат между пахом и простынями, так он по крайней мере получал хоть небольшое трение.

— Не паникуй, если возбуждение начнет спадать, в первый раз могут быть странные ощущения. И помни, что ты можешь сказать мне остановиться в любой момент, — голос Чимина был пронизан беспокойством.

У Чимина, конечно, был хороший, длинный член. Но количество суеты из-за чего-то столь простого, как лишение короля девственности, серьезно выводило Юнги из себя.

— Просто не погружайся на всю длину сразу, и я буду в порядке, — прорычал Юнги. Он попытался сильнее выгнуть спину, выставить себя более красивым, чтобы заставить Чимина потерять контроль.

— Черт, Юнги, — выдохнул Чимин, и Юнги понял, что победил, когда Чимин забыл добавить «хён». В последнее время он становился довольно нахальным, что было забавным, потому что у Юнги снова появился удобный предлог, чтобы поставить его на место.

Фантазии Юнги были грубо прерваны головкой чиминового члена. Сначала пришло чувство заполненности, сопровождаемое приглушенной болью. Член все еще был твердым, но Юнги уткнулся лицом в подушки, пытаясь заглушить тихие всхлипы, вырывающиеся изо рта.

Руки Чимина обхватили Юнги за талию и потянулись к его члену. Чимин, казалось, был приятно удивлен, обнаружив все еще твердую эрекцию. Плавным движением он толкнулся глубже.

— Начинай двигаться, — потребовал Юнги. Он попытался оттолкнуть Чимина, но был остановлен руками на бедрах. Член Юнги вернулся к своему болезненному состоянию, так что он почти взвыл.

— Ты не можешь командовать сегодня, хён. Кто здесь самый опытный? — член Чимин определенно скользнул рядом с нужной точкой внутри Юнги.

— Пожалуйста, — попытался Юнги снова.

— Ты такой милый, когда полон энтузиазма, — сказал Чимин, слегка запыхавшись. Юнги почувствовал, как к пояснице прижимается влажный от пота живот.

— Ты вошел полностью?

Чимин промычал и слегка качнул бедрами. Юнги вскрикнул и чуть не прикусил язык. Искры удовольствия пробежали по позвоночнику, когда Чимин продолжил толкаться равномерно и неглубоко.

— Я хочу больше, — выдохнул Юнги. Ему нужно было больше, рука на члене, более быстрый темп, все, что Чимин был готов дать.

А Чимин, казалось, хотел подарить Юнги весь мир.

Темп внезапно стал намного быстрее, и Чимин начала стонать над ним. Юнги сжался вокруг его члена, желая удержать его внутри, чтобы он продолжал разрушать Юнги раз за разом.

— Думаю, мне нужно…

— Что тебе нужно, хён? Скажи мне, — сказал Чимин. Его голос сочился желанием.

— … кончить, — успел выдохнуть Юнги, прежде чем излиться на простыни, так и оставшись нетронутым.

Чимин прошептал «мой хён лучший» прямо ему на ухо, и Юнги замурлыкал, начав отходить от оргазма. Вскоре Чимин, издав высокий стон, последовал за ним. Юнги вытянул шею, чтобы увидеть как лицо Чимина исказилось от удовольствия. Великолепное зрелище.

Чимин рухнул на Юнги, и они некоторое время лежали вместе, просто лениво целуясь и восхищаясь друг другом. Между ним все еще оставался легкий накал страстей, призрачное обещание второго раунда позже. С ними всегда было так — никакой близости не было достаточно. Как будто пытались наверстать упущенное время, проведенное в пустых тронных залах и тесных студиях.

— Когда я стану королевой, — начал Чимин спустя какое-то время. — Я все еще буду танцором?

Юнги притворился, что обдумывает этот вопрос, выводя круги на чиминовой спине.

— Думаю, невозможно убрать эту черту из тебя, — наконец сказал он. — Но если ты решишь уехать в мировой тур на год, я серьезно разозлюсь.

Чимин выглядел озадаченным.

— Я думал… Что должен всегда оставаться рядом с тобой. Всегда.

— Я тоже так думал, но затем я снова отрастил яйца. Если я хочу, чтобы мой муж был кормильцем семьи, то как король я могу сделать это.

— О, я ценю ваше доверие. А теперь скажи мне вот что, мы собираемся трахнуться на твоем троне в перерыве между встречами? — спросил Чимин. — Если нет, то можешь хотя бы приехать на свадьбу верхом на Холли? Я думаю, ты бы очень сексуально смотрелся верхом в этих своих экстравагантных одеждах.

Юнги игриво рыкнул и поменял их местами без особого сопротивления со стороны Чимина, чей взгляд уже поплыл, а тело было гибким и расслабленным после недавнего оргазма. Юнги нравилось чувствовать, как тело Чимина прижимается к его от груди до кончиков пальце ног. И поскольку они были одного роста, было легко раствориться в изгибах друг друга, мягких и твердых, сильных и покорных.

И даже если они оба были слишком застенчивы, чтобы произнести это вслух, даже если все это было слишком много и слишком рано, они оба знали, что все кусочки головоломки складывались в чувство, бурлящее прямо под поверхностью, в чувство, заставляющее никогда не хотеть отпускать друг друга.

Моя обыкновенность стала твоей особенностью.

Моя особенность стала твоей обыкновенностью.

Однажды один мудрый мужчина из Тэгу сказал нечто подобное.