«Я бы тоже хотела вернуть многих дорогих мне людей...»
Эти слова Ханджи сказала смятым, скомканным тоном. В её глазах читались смятение и боль.
Битва за стену Мария подошла к концу. Повсюду чувствовался запах гари. Город напоминал сборище обломков, которые ещё утром были больше похожи на дома. Запах крови смешался с пылью, из-за чего закладывало нос.
Ханджи стояла на крыше, прямо как и немногие другие разведчики, которым посчастливилось выжить. Эрен что-то громко кричал, тыкал пальцем и всячески пытался доказать, что выбрать нужно именно Армина.
Ханджи же этот вопрос не особо волновал. Нет-нет, допустить смерти Эрвина она не могла, но и что-то изменить в этой ситуации тоже. К тому же есть Леви, а он уж точно сделает правильный выбор...
Все мысли заволокло туманом. Ханджи смотрела в сторону неба, которое растиралось за просторами Шиганшины. Девушка пыталась привыкнуть к новой жизни. К жизни, где больше нету второго глаза, а вместе с ним и верного подчинённого — Моблита.
Воспоминания возвращались. Ханджи отрешённо опустила взгляд, посмотрела на остальных разведчиков и что-то про себя прошептала:
«Вот бы и Моблит оказался здесь. Оказался живым. Оказался рядом».
Её слов никто не расслышал из-за ветреной погоды и разногласий, которые разведчики устроили из-за выбора между жизнями Эрвина и Армина.
Ханджи же старалась не принимать участия в споре. Она лишь изредко бросала пустые фразочки за выбор Эрвина и смотрела в небо. Смотря на облака, девушка успокаивалась и забывалась, и лишь крики Эрена приводили её в сознание.
Когда выбор был сделан, Ханджи безразлично помотала головой и зашагала к лошадям. Ей нужно время, чтобы принять ситуацию. Нужно время, чтобы отпустить боль, которую причинил ей этот день.
Шаги казались слишком медленными, лошадиное ржание слишком громким. Руки начинали не слабо потрясывать, но Ханджи не останавливалась: она шла дальше.
«Нужно забыть о нём. Нужно жить дальше», — стиснув зубы, шептала Ханджи.
Время — вещь непонятная, никем не изведываемая. Оно может ускорять события или наоборот, давать на какой-то момент о них забыть. Какие бы функции время не имело, ключевым оставалось одно: оно не способно лечить, разве что лишь калечить.
Интересно, сколько ещё дорогих людей погибнет прямо на глазах Ханджи? Сколько ещё невыносимой боли ей предстоит испытать? Сколько ещё раз её сердце будет разрываться от тоски, беспомощности? Сколько? Сколько? Сколько?
Ханджи продолжала смотреть на небо, находя в каждом облаке что-то своё, близкое сердцу. Вот это напоминало очки, это замок, а вот это... Оно больше было похоже на плащ. Тот самый плащ, которым обладал каждый разведчик...
— Майор! Майор, вы слышите?
Сзади послышались разговоры.
Ханджи обернулась.
— Здесь есть выжившие!
Девушка сглотнула, подошла ближе и похолодела. Прямо перед ней лежало обожжённое тело. Тело Моблита...
Сознание начало теряться, земля уходить из под ног. Слёзы текли по щекам. Ханджи улыбнулась, ещё раз посмотрела на Моблита и потеряла сознание.
***
Когда она очнулась, время было заполночь. Лампа оказалась потушена, а тусклый свет, исходимый через щель шторы, показался лучиком надежды. Надежды на счастливое будущее.
Вероятно, его никогда не будет, но краешек надежды всё же оставался.
На следующее утро рядом с кроватью Ханджи обнаружила Леви, который что-то гневно черкал в записях.
Девушка неразборчиво пробурчала:
— Что это?
— Ты уже проснулась, четвероглазая? А, точно, ты же один потеряла.
— Ты долго будешь про это шутить? — уныло протянула Ханджи, уперевшись к краю кровати?
— Уже не пошучу, раз уж вы стали командором.
Ханджи удивилась:
— Командором? Что ты... Аа... Эрвин же завещал...
Леви тяжело выдохнул, протянул свёрток бумаги и безразлично произнёс:
— Это попросили передать.
Он махнул рукой, а вскоре покинул комнату, так ничего и не добавив к этим пресным словам. Наверняка и ему сейчас тяжело...
Ханджи отрешённо вздохнула, взглянула на свёрток и прочитала:
«Передать Ханджи Зоэ».
Это оказалось письмом. Внутри ровным, немного закруглённым подчерком было написано следующее:
«Я сожалею, если это письмо оказалось в ваших руках только после моей смерти. Сколько бы этого не оттягивал, я всё же решился написать это письмо. У меня плохое предчувствие насчёт завтрашнего дня, мне кажется многие не вернутся живыми. Возможно и я буду в их числе.
Хотя бы напоследок я хочу сказать, как сильно люблю вас. Я боюсь, неимоверно боюсь вам это писать, но постоянно откладывать своё идиотское признание я больше не в силах. Всё равно завтра я могу умереть.
Моя жизнь была глупа и бессмысленна, но не тогда, когда вы были рядом со мной. Наше недолгое время, когда мы провели вместе, когда вы с воодушевлением рассказывали мне о титанах и внешнем мире, без сомнения стало самым лучшим для меня. Я благодарен вам за это. Всей душой благодарен.
Если я всё же выживу, то обязательно признаюсь вам. Это стало моим обещанием, перед тем, как я решил отправиться в этот путь. Мне страшно умирать, но, если моя смерть станет вашим спасением, то я вовсе не боюсь. Спасибо вам и простите, мой самый дорогой человек.
Ваш Моблит.»
Ханджи прижала письмо к себе, сглотнула слёзы и прошептала:
— Это тебе спасибо, идиот.
***
Спустя несколько дней, когда Ханджи была уже в состоянии встать с кровати, она решила прогуляться по больнице. Всё то время, пока девушка отлёживалась из головы никак не мог исчезнуть тот факт, что Моблит остался жив. И всё же подробно кого-то об этом распрашивать девушка просто не решилась. Не её это дело всё же.
В тот день первоначально Ханджи планировала разведать обстановку, но через некоторое время заметила приоткрытую дверь и решила присмотреться.
Снаружи хорошо чувствовался запах бинтов и медикоментов. Постукивание склянок ровными ударами отдавалось в ушах девушки. Она на мгновение остановилась. Втянув в себя как можно больше воздуха, Ханджи закрыла глаза и сделала один уверенный шаг.
Вскоре она увидела его. Весь бледный и в бинтах. Главное жив! Это радовало, но в то же время огорчало Ханджи.
«Наверняка ему сейчас больно», — эта мысль посетила девушку, когда она ещё ближе приблизилась к кровати.
Потускневшие светло-русые пряди волос аккуратно лежали поверх подушки, глаза были забинтованы. Ханджи с ужасом посмотрела на паренька и судороженно сглотнула.
— Командор, вам нельзя здесь находиться! — прокричал кто-то из медперсонала, — Вы ещё слишком слабы!
— Всё в порядке. Я просто решила проведать своих подчинённых. Как он? — сказала она, а на сердце зацарапали кошки.
— Тяжело. Возможно, он никогда не проснётся.
— Ясно, — сглотнула Ханджи.
***
Каждый день, ближе к вечеру, Ханджи навещала Моблита. В это время обычно весь персонал расходился и никто не возвращал обратно и без того уставшую девушку.
Каждый вечер Ханджи садилась рядом с кроватью, клала руку поверх руки парня и молила: «Очнись».
Возможно весь этот наплыв чувств связывался с тем письмом, но это было далеко не так.
В глубине души Ханджи винила себя за тот день, когда Моблит едва не погиб, защищая её. Она была ему необыкновенно благодарна и хотела оплатить тем же.
Душа сжималась каждый раз, когда девушка вспоминало то расслабленное лицо, необыкновенно спокойный взгляд и слова: «Берегитесь, майор!».
Он и правда стал героем в её глазах. Не таким, каких обычно прославляют в народе, а совершенно иным, особенным. Героем, который не пожалел жизни, чтобы её спасти.
***
— А помнишь, как ты беспокоился за меня, когда я засунула руку в пасть титана?
— А помнишь, когда тебе пришлось заполнять бесполезные отчёты, когда я случайно уснула за столом?
— А помнишь, как мы с одного удара вырубили того элитного бандита?
Помнишь? Помнишь? Помнишь?
Это слово буквально заело на дрожащих устах девушки. Из глаз вновь начали выступать слёзы. Девушка сглотнула их.
— Прости меня... Я умоляю. Только живи. Я прошу тебя, живи...
Ханджи сказала это сквозь слёзы, слегка сжимая перебинтованную ладонь парня.
Она наклонилась, положила голову на край кровати и неслышно прошептала:
— Я тоже тебя люблю, дурачок.
***
Ханджи открыла глаза посреди ночи. Рядом чувствовался всё тот же запах лекарств и бинов.
Но что-то определённо изменилось. Девушка начала ощущать слабые касания по волосам, а, когда поняла, что к чему остолбенела.
Та самая рука, которую совсем недавно девушка держала в руке слабо гладила её по волосам, так нежно и трепетно, что Ханджи сразу всё поняла.
Она соскочила с кровати, уселась за кресло и затаив дыхание прошептала:
— Ты наконец...
Парень неслышно кивнул, прислонил палец к губам и что-то попытался сказать, но Ханджи его прервала.
— Я знаю. Я всё знаю. Я знаю про то письмо. — девушка ненадолго стихла, — Всё будет хорошо. Я обещаю тебе. Всё... Будет... Хорошо...
Глаза были наполнены слезами. Ханджи едва слышно шептала те вещи, о которых привыкла кричать. И сейчас бы она закричала, закричала, что есть сил, но слишком уж сковано это место рамками. Не по её всё это.
Девушка всхлипнула, прижала ладонь парня к себе и вновь прошептала:
— Спасибо и тебе, мой самый дорогой человек.