— Минхо, открывай или я выбью эту чёртову дверь! — в уверенном голосе Джисона можно было услышать печаль и недоумение. Альфа уже неделю приходит в квартиру своего парня, но тот всё никак не пустит его. Даже когда Хан уверен, что бета внутри, старший всё равно не открывает и старается вести себя как можно тише. Джисон устаёт из-за приближающейся сессии, и всё чего он хочет: обнять любимого бету и смотреть какие-нибудь сопливые сериалы. Но вместо очаровательных кошачьих глаз и застенчивой улыбки его уже семь дней встречает закрытая наглухо дверь и тотальный игнор. Минхо не отвечает на его звонки, не читает сообщения и всё время избегает его. — Минхо, котёнок, либо ты откроешь эту чёртову дверь, и мы спокойно поговорим, — альфа спокоен, говорит ровно и довольно сдержано – это пугает притихшего Ли ещё больше. — либо я выламываю её, трахну тебя так, что ты потом неделю, не то чтобы сесть – встать не сможешь, ¬— за дверью слышится испуганный вдох беты, что вызывает довольную ухмылку на лице Хана — и ты всё равно мне всё расскажешь — Минхо уверен, альфа серьёзен в своих намереньях. Поэтому, не охотно он подходит к двери и медленно открывает замок, являя своему взору ухмыляющегося Хана. В глазах младшего горят недобрые огоньки и Ли уже жалеет, что открыл эту проклятущую дверь, что помогала ему укрыться от этого пронзительного взора карих глаз. Джисон не торопливо вваливается в пространство чужой квартиры, не отрываясь от старшего, что начинает аккуратно отступать назад, ища пути к отступлению. Хана откровенно забавляет смотреть на такого напуганного бету, но он пришёл сюда не за этим. Минхо отлично понимает, что деваться уже некуда, так что не сопротивляется, когда его аккуратно подталкивают к гостиной. — Итак, малыш, — от холодного голоса младшего бросает в дрожь, но Ли держится, стараясь выглядеть невозмутимо, — не хочешь объяснить мне, почему ты так резко начал меня избегать? — крупная ладонь Хана накрыла ладошку Минхо, переплетая их пальцы. Альфа смотрел обеспокоенно, пытаясь разглядеть ответы на свои вопросы в янтарных омутах напротив. — Сонь, но ведь ты недавно истинного встретил, — с горечью произносит Ли. — а значит я тебе больше не нужен — совсем тихо говорит бета, пряча за чёлкой непрошенные слёзы. До Джисона не сразу дошли слова парня. Он молча тупил взгляд в стену, пытаясь переварить всё сказанное старшим. —Хо, — мягкий голос Хана раздался совсем близко, от чего Минхо невольно вздрогнул. Крепкие руки невероятно нежно притянули к себе, не давая выпутаться из объятий, от чего старший немного расслабился. — разве я сказал тебе, что уйду, когда найду истинного? – Хан мягко гладил спину парня, аккуратно пересаживая к себе на колени. Ли уткнулся ему в плечо, слушая слова любимого. — Разве я говорил тебе, что перестану тебя любить? — он целовал бету в макушку, продолжая невесомо гладить расслабившееся тело в своих руках. — Минхо, я люблю тебя, и никаких истинных мне не нужно — с улыбкой произносит Сон, смотря в глаза старшего. Столько тепла Минхо ещё никогда не видел, никогда не чувствовал. Он так боялся, что его бросят, что забыл спросить, а хотели ли его вообще бросать. — Сонь… ты правда меня не бросишь? — неуверенно спрашивает Ли, укладывая свои руки на плечи альфы. — Правда не уйдёшь к нему? Он же такой красивый, у него же такие длинные ноги, он такой стройный и утончённый и… — А ты у меня самый милый, — Хан прерывает тираду старшего, целуя его в щёчку — самый очаровательный — чмокает старшего в лоб — у тебя самые аппетитные бёдра — в подтверждение своих слов, Джисон сжимает бёдра Ли, от чего второй еле слышно хнычет — ты готовишь самые вкусные блинчики и делаешь самый лучший в мире кофе — Минхо краснеет, пытаясь спрятать лицо в шее парня, но Хан не даёт, удерживая чужой подбородок — ты – единственный, кто нужен мне, единственный, ради кого я готов хоть звезду с неба сорвать. — Джисон чмокает старшего в губы, — Я люблю тебя, Хан Минхо, и сделаю всё, чтобы ты никогда не усомнился в моих словах. — он мягко притягивает к себе притихшего парня, целуя так нежно, как никто и никогда не целовал, обнимал так, как никто не обнимал и любил так, как никто и никогда не сможет полюбить.