Сакура почувствовала присутствие за спиной, но не сразу подняла голову от своих дел — бессознательный инстинкт самосохранения уже сообщил ей, что гость «свой». Она продолжала складывать только что снятое сухое белье в несколько аккуратных стопок, когда до нее донеслось покашливание и робкое:

 — Сакура-чан?

Ага, он опять что-то натворил, из-за чего она могла разозлиться или расстроиться.

Девушка обернулась к бывшему учителю и критично осмотрела его фигуру. Вроде не ранен. Но руки держит за спиной, что тут же возбудило в ней нехорошее предчувствие.

 — Что-то случилось, Какаши-сенсей? — он назвал ее «чан», и она отплатила. Уважительными обращениями они пользовались редко и скорее в шутку, ну или когда случалось что-нибудь из ряда вон выходящее.

 — Эмм, понимаешь… Ты только не сердись, — Сакура нахмурилась и сложила руки на груди: если он говорил так, значит у нее были все основания, чтобы сердиться. — Мы просто поспорили немного с Гаем.

О, нет. Что бы это ни было, ему требовалась срочная медицинская помощь, если здесь был замешан Гай-сенпай.

 — В общем, — Какаши видимо решил не тянуть резину и встретиться с ее гневом лицом к лицу. Он достал из-за спины левую руку, и Сакура к своему ужасу увидела окровавленные бинты. А потом он раскрыл кулак. И там лежал палец. Тот, которого не хватало на кисти. Лежал отдельно. В полной тишине с бинтов сорвалось две капли крови и мягко приземлились на ее ковер. Ее любимый ковер.

Прежде чем ее кулак впечатался в его челюсть, Какаши успел подумать, что он, наверное, это заслужил. А пока летел через комнату поздравил себя с тем, что их тренировки по тай-дзюцу сполна окупились — он неплохо поставил ей удар. А еще он не пробил собой стену. Значит она попридержала силу. Либо она не так сильно злится на него, либо ей просто не хочется тратить деньги на очередной ремонт. Как бы то ни было, между походом в госпиталь и походом к Сакуре, он всегда будет выбирать Сакуру. Даже если ее лечение проходило в жесткой форме.

Пока он отлеживался на ее полу, Сакура сходила за своей аптечкой, восклицая от избытка чувств:

 — Как дети малые, ей богу! Нет, ну это же уму не постижимо! Оттяпать себе палец! Я даже от Наруто подобного не ожидаю в последнее время, — тут она на мгновение задумалась. — Ну да, в последние месяцы он стал, как это сказать?.. — она помотала головой. — Неважно, я не про то. Какаши, ты…! Черт тебя дери, я не буду лечить тебя всякий раз, когда тебе в голову взбредет очередная идиотская идея! В следующий раз отправлю в госпиталь, так и знай!

Какаши кивал и со всем соглашался, пока девушка промывала раны, а внутренне радовался, что она забыла добавить «сенсей» к его имени.

Из вредности Сакура решила пришить его мизинец не используя обезболивающее. Будет знать. В конце концов, оттяпывал он его себе тоже на живую. Девушка с помощью чакры восстановила только кость, главные кровеносные сосуды и сухожилия. Остальное пусть заживает само. (И неважно, что она восстановила практически все, он то об этом знать не будет.) Работая над рукой Какаши, она продолжала ворчать, но по тому, как слабо он с ней спорил, Сакура поняла, что все ее слова, как о стенку горох. Она вздохнула. И в этого идиота, которого все ошибочно называют гением, она… Кхм. Не будем о грустном.

Закончив с его рукой, Сакура гневно воззрилась на мужчину, все еще валяющегося на полу. Они оба знали, что он давно в состоянии встать. Какаши горестно вздохнул и сел, прислонившись спиной к стене.

 — Сакура-чан, — в этот раз его тон был гораздо менее виноватым.

Девушка подняла одну тонкую розовую бровь. Что еще ему понадобилось?

 — Ты не могла бы, — он показал на свое лицо, — Зубы… Они мне еще пригодятся.

Сакура раздраженно выдохнула:

 — Твой мизинец тебе тоже еще пригодится, но ты об этом как-то не подумал, — однако щеки ее чуть покраснели, все-таки в этих повреждениях была доля ее вины. Небольшая.

Не дожидаясь разрешения, девушка закрыла глаза и поднесла руки к его лицу. Они уже много раз так делали — она обещала не подсматривать, а он позволял ей лечить себя без маски.

Какаши стянул уже промокшую от крови ткань и, взяв ее руку в свою, приложил ее ладонь к своей щеке. С крошечным уколом совести Сакура отметила, что щека уже начала распухать.

 — Раскрой рот, — попросила она, стараясь не думать как это прозвучало. А когда ее ладонь накрыла его губы, ей потребовалась вся ее выдержка медика, чтобы не задрожать от прикосновения. И, о, боги, такие мягкие. В этот момент она безгранично завидовала Саю, который мастерски скрывал все свои эмоции, потому что ей было неимоверно сложно хотя бы не покраснеть. Что уж там говорить о дыхании и сердцебиении, которые тут же участились, и она всеми силами надеялась, что Какаши не заметит.

Какаши в свою очередь пытался не замечать того, что творилось в его душе. Потому что она была его ученицей. Да, давно, но — ради всех святых! — он знал ее с двенадцати лет! Он не может, не имеет права так реагировать на ее прикосновения! Она просто лечила его. Ничего больше. А то, как она проводила подушечками пальцев по его скуле, не вызывало дурацкого трепета где-то в районе желудка.

Он вздохнул и закрыл глаза. Все это, все: ее руки на его лице, ее пальцы на его губах, божественный запах ее духов, нанесенных на запястья, ее прерывистые вдохи — было чистой воды безумием.

Поэтому когда он повернул голову и поцеловал ее ладонь, он решил считать себя безумцем. В конце концов — соглашаясь в случае проигрыша отрубить себе палец, он в первую очередь подумал: «Если что, у меня будет лишний повод…»