Эта группировка существовует относительно недолго. Ходят слухи, что еë лидер начал формировать еë будучи ещë мальчишкой, не имея за душой ни гроша и без какой-либо поддержки. В это очень сложно поверить: ему сейчас чуть больше 23 лет, а в руках сосредоточено достаточно власти, чтобы контролировать всю преступность в рамках целого довольно крупного города. Может быть, пока что его группировка не так известна в других местах страны, но его амбиции грозятся пронести его имя даже за границу.

Найтмер не был безумцем. Может лишь отчасти. Он лелеял мечту о создании справедливого и "чистого" мира, в котором угнетение слабых станет караться самым жестоким способом. Он начал еë воплощать в своëм родном городе. Создав преступную, с точки зрения закона, организацию он медленно, но верно подавлял другую преступность жëсткими и радикальными методами. Конечно, в ходе исполнения его планов пришлось замарать руки, но это были лишь средства достижения великой цели.

Найтмер жесток. Жесток с тем, кто превозносит себя над другими и наживается на слабых. Этакий Робин Гуд современности. Преисполненный чувством справедливости преступник, собравший подле себя, если не таких же как он, то очень похожих на него людей.

Солнце лениво спускалось к горизонту, окрашивая небо в оранжевые цвета, когда Найтмер неспешным шагом брëл в сторону своего офиса. Работа никак не отпускала его.

Вот тротуар сузился. Парень подходил к пришкольной детской площадке. Он часто проходил мимо неë и в этот раз как и обычно обвëл еë взглядом. Однако сегодня что-то поменялось. Что-то было неправильным. В самом центре площадки под горкой сидела девочка. Найтмер задержал на ней взгляд и вдруг понял, что она плачет. Он остановился, раздумывая всего пару мгновений, а потом двинулся в еë сторону.

— От кого прячешься? — Найтмер остановился у горки боком к девочке, сложив руки на груди.

— Ни от кого, — она шмыгнула носом, спешно вытирая лицо грязным рукавом блузки, — просто... Сижу тут.

— Кто-то обижает тебя?

— Нет! — Слишком резко и громко ответила малышка, отчего сама вздрогнула, прикрывая рот рукой, — я просто... Упала. С лестницы...

— Послушай, — не повëлся на очевидную ложь парень, — вряд ли мы встретимся с тобой во второй раз, так что можешь всë рассказать. От этого легчает.

Девочка замолчала, неуверенно перебирая пальцами. Найтмер вздохнул, чуть наклоняясь к ней.

— Как тебя зовут?

— Фриск, — негромко ответила малышка, — а вас?

— Найтмер.

— Очень приятно познакомится, — она чуть улыбнулась, утирая последние слëзы и вылезая из своего укрытия.

-- Взаимно...

Они вместе сели на скамейку. Фриск обнимала свой жëлтый рюкзак, который был весь в пыли, и, качая ногами, смотрела куда-то вперëд. Найтмер окинул еë взглядом и вздохнул. Вся она выглядела побитой.

Больше всего он ненавидел наблюдать школьные издевательства. Он давно усвоил одно: дети бывают жестокими. Парень на собственной шкуре знал, насколько обширной может быть эта самая жестокость.

— Так что у тебя случилось? — Начал Найтмер, уже зная ответ на свой вопрос.

— Ничего особенного, — пожала плечами девочка, отводя глаза в сторону.

— Ага, конечно, — язвительно заметил парень, — я уже говорил, чтобы ты не боялась ничего рассказывать. Возможно, это наша первая и последняя беседа.

Девочка замялась, но всë же сдалась, поддаваясь ситуации. Уж слишком часто она пускала всë на самотëк, чтобы и в этот раз противится.

— Я не так давно перевелась в новую школу, -- тихо и неуверенно начала малышка, -- думала, что найду много-много друзей, но у меня не получилось... Остальные почему-то очень сильно возненавидели меня. Я не знаю почему...

Она выдохнула, глядя на свои руки. От этого жеста Найтмер почувствовал себя дурно.

— А родители?

— У меня есть только мама. Она несколько лет назад взяла меня из приюта, -- пояснила Фриск, -- я боюсь еë расстроить, поэтому не рассказывала ей ничего. Мне стыдно, но я постоянно врала, что упала или что это были кошки, когда она спрашивала про порванную одежду... Я не хочу доставлять никому проблем. Уверена, если потерплю немного, то им надоест. Они оставят меня в покое однажды.

Найтмера будто прошибло током. Слова этой маленькой девочки точь-в-точь повторяли его собственные мысли в детстве. Он вспомнил всë своë безрадостное юношество в мелких детальках, отчего его накрыло волной нежеланных чувств. Хотелось защитить этого ребëнка от того, что общество сделало с ним.

Найтмер молчал несколько мгновений, а потом спросил.

— Тебя заберут? Или ты идëшь пешком?

— Мама освободится в пять. Она всегда забирает меня со школы.

Парень кинул взгляд на наручные часы. Без двадцать пять.

— Пока мы ждëм твою маму, хочешь я расскажу тебе одну историю? Сказку.

Фриск оживилась. Она с ногами залезла на скамейку, полностью разворачиваясь к парню.

— Хочу!

— Тогда вот что... — Начал своë повествование Найтмер, на ходу адаптируя своë прошлое в подобие сказки, — в одном, допустим, волшебном королевстве у королевы было двое детей. Два принца, которые родились в один день. Они росли, становились старше и были совершенно не похожи друг на друга во всëм...

Парень уставился в землю, собираясь с мыслями, а потом оглянулся на Фриск. Она внимательно слушала.

— Одного принца все любили. Ему были везде рады, куда бы он ни пошëл. А вот второго каждый человек в королевстве ненавидел. Просто так, без особой причины.

Девочка сочувственно охнула, чуть хмурясь.

— Над ним издевались и дразнили каждый раз, когда видели на улице. Принц мог бы попросить помощи у своей матери, почтенной королевы, или у брата. Но всë же он ни слова им не говорил о всех побоях и обзывательствах. Он думал, что так доставит всем только больше проблем. Принц, как и ты, думал, что однажды людям королевства надоест его обижать. Но это было пустой надеждой: с каждым разом издевательства становились всë более жестокими, пока однажды люди не зашли слишком далеко. В тот день принц отчаялся. Он понял, что весь мир его ненавидит просто за факт его рождение. Тогда он очень разозлился, возненавидел всех в ответ...

Найтмер посмотрел на Фриск, которая с большим вниманием слушала его и чуть дрожала от интереса.

— В тот день принц ушëл в запретный лес к ведьме и купил у неë волшебное яблоко. Когда принц съел его, он перестал быть человеком, но зато теперь мог наказать всех своих обидчиков. Этим он и занялся. Несколько лет ушло на то, чтобы отомстить каждому, но дело было завершено. Однако принцу было этого мало: он начал строить собственное королевство. Очень скоро он стал им править. Принц стал жестоким и ужасным правителем... Конец.

Найтмер повернулся к девочке с грустной улыбкой. Эта наполовину выдуманная история навеяла на него, казалось, уже давно забытую тоску и обиду. Фриск задумчиво смотрела на доски скамейки.

— Это грустная история, — заметила она.

— Да. Что ты думаешь про принца? — Парень старался навести еë на нужную мысль. Может, она поймëт, что просить помощи в такой ситуации просто необходимо.

— Я бы хотела подружиться с ним, — с улыбкой ответила Фриск.

Найтмер удивлëнно вскинул брови. Это не то, чего он ожидал.

— Что?..

— Думаю, — начала объяснять малышка, — если бы у него был хотя бы один друг, с которым можно было бы поговорить про всё на свете, то он бы не стал злодеем в своей истории.

Найтмера что-то больно кольнуло в груди. Он отвëл взгляд к небу.

— Знаешь... А ты права...

Девочка тихо засмеялась.

Очень скоро за девочкой пришла мама. Она настороженно косилась на парня, но он игнорировал это, погружаясь в свои мысли. Фриск успокоила еë, соврав о том, как Найтмер помог ей, когда девочка упала, а потом рассказал ей историю, чтобы она не плакала. Ториэль, как звали женщину, сразу же поверила дочери и, поблагодарив парня, забрала малышку домой.

— До свидания, — помахала рукой Фриск на прощание.

Найтмер помахал в ответ.