Они никогда не говорили об этом. Снимали одежду, касались друг друга обнажёнными руками, теряли самообладание – и это походило на откуп перед языческим божеством за нарушенный завет.

Не говорить.

Не думать.

Не подпускать.

Впрочем, существуй бог любви на самом деле, он высадил бы себе мозги в момент, когда они впервые встретились.

Прижиматься спиной к разгорячённому расслабленному Фукузаве было настолько приятно, что голова напрочь отказывалась работать и Мори, забывшись, пробормотал:

– Ты когда-то думал как всё могло бы сложиться, если бы мы... ох, Юкичи, прекрати, я же с тобой разговариваю! – вопреки сказанному тон Мори вовсе не был недовольным, и ладонь Фукузавы беспрепятственно опустилась ниже.

– Слишком много «если бы». Не похоже на тебя.

Мори поёрзал, прикрыл глаза и выдохнул:

– Ты прав.

Фукузава хмыкнул, по-хозяйски подгрёб Мори под себя и мягко поцеловал в висок.

В любой другой ситуации он непременно объявил бы праздником день, когда Мори Огай собственной персоной открыто признал его правоту. Но сейчас как никогда прежде хотелось, чтобы Мори снова сказал что-то умное, колкое и по определению унижающее интеллектуальные способности Фукузавы.

Это согласие было сигналом, которым Мори признавал – он подошёл к черте, которую не стоит переступать. Черте, за которой обнажённое тело больше не кажется такой уж интимной деталью.

«Будущего не существует. У нас есть только здесь и сейчас», – поделенная на двоих мысль постоянно мелькала двадцать пятым кадром в фильме их отношений; возникала на периферии каждый раз, когда они ласкались в полной темноте; кололась занозой, когда один уходил в рассвет, а другой – туда, где ещё остались клочья предрассветных сумерек.

Бесшумные. Собранные. Исполненные гордости. Не оглядываясь.

Из подарков – шрамы, метки да запах друг друга, преследующий вплоть до следующей встречи, где, быть может, один наконец-то переступит через труп другого. Из общения – сухие символы шифра с незнакомых номеров и трусливо брошенные на полуслове «если бы», которым нельзя давать ответы. Даже в собственных мыслях.

Существуй божество любви на самом деле, они стали бы самой большой его ошибкой.

«Мы просто не должны были случиться».