Лань Чжань чувствительный. Отзывчивый.
Вэй Ин не знал почему, но от этой мысли у него вдруг свело что-то в груди, он ахнул и посмотрел белые искусанные плечи, вздрогнув от громкого чувственного стона.
Боги, каким дураком он был, когда давным-давно позволял себе думать о том, что занятие любовью с Лань Чжанем было бы похоже на все эти описания приличного соития с минимумом снятой одежды, поочередным укладыванием под одеяло, без поцелуев, прелюдий, потому что Лань Чжань казался таким — строгим и собранным.
Сейчас они тоже едва разделись. Но не потому что тут кто-то стыдился наготы. Терпения не хватило, хотелось быстро-быстро-быстро приникнуть, раздеть, поцеловать, и Вэй Ин пытался уговорить себя подождать, но Лань Чжань сам подгонял его и хватал.
Ох, Лань Чжань.
— Лань Чжань, Лань Чжань, Лань Чжань, — Вэй Ин зашептали ткнулся лбом в сведённые лопатки.
Лань Чжань. Лань Чжань его принимал, отчаянно красивый и непристойный, он стоял на четвереньках перед Вэй Ином, все ещё одетый в клановые ханьфу, и лента — лента ужасно перекосилась, Вэй Ин ее тянул, наматывал на руку, гладил, как будто Лань Чжань мог ощущать прикосновения к ней — и Вэй Ин, ослепленный порывом, разве что не облизывал ленту.
В ушах оглушительным эхом звучали мокрые ритмичные шлепки — резкие прикосновения кожи к коже; одежда громко шелестела, сминалась во влажных ладонях.
Вэй Ин смотрел на то, как прогибается и вздрагивает Лань Чжань, утопающий в красном закатном свете, и ругал себя за те странные давние мысли.
Лань Чжань перед этим ему отсосал. Схватил за плечи до синяков, припер к стене, а потом рухнул на колени перед Вэй Ином и тоже — судорожно, рвано, кое-как распахнул ханьфу, стянул штаны и забрал в рот член, бросив перед этим взгляд вверх на красивое удивлённое лицо Вэй Ина. На приоткрытые губы.
Вэй Ин бездумно облизнулся.
У Лань Чжаня потом был красный-красный рот, уголки губ влажно блестели, и Вэй Ин все смотрел на него и целовал, сломанный беззащитным открытым взглядом.
Пошло, думал он восторженно, это так пошло, так хорошо и так красиво. Лань Чжань — сколько в нем было страсти. Естественно, Вэй Ин не молчал об этом. Он говорил, говорил, говорил, зная, что его сейчас жадно слушали и так же сильнее распалялись от услышанных слов.
Говорил:
— Лань Чжань, какой же ты красивый, какой же ты невероятный.
Говорил:
— Лань Чжань, почему ты так сильно… ах! Ты меня так сжимаешь.
Говорил:
— Лань Чжань, я могу отлично видеть, как я двигаюсь в тебе.
Говорил, сдавленно, практически обессиленно от собственной наглости и необъятности впечатлений; прервав движение и вытащив член на секунду:
— Ты очень открытый.
И на пояснице была маленькая черная родинка — Вэй Ин склонился и быстро ее лизнул, обмирая.
Лань Чжань от его слов дрожал, неискренне ругал Вэй Ина за болтливость, но не делал ни единой попытки, например, закрыть Вэй Ину рот самому. Только просил, если Вэй Ин останавливался:
— Ещё.
Требовательность его тона била по той части головы, которая отвечала за сознательность.
И Вэй Ин покорялся любым просьбам.
Лань Чжань кончил, так и не прикоснувшись к себе. Вэй Ин, тяжело дыша, просто рухнул назад. Ему так хотелось продолжить, но Лань Чжань был чувствительный, зажавшийся и застывший, Вэй Ин просто во все глаза на него смотрел, и кажется готов был кончить так.
Он даже не думал, не представлял, что Лань Чжань может быть… таким. Несобранным. С задранными, смятыми одеждами, со спущенными штанами и с влажной и раскрытой задницей. Вэй Ин видел только бедра и ягодицы со своего ракурса, но беспокойный разум жгла мысль, что шея у Лань Чжаня, белая красивая шея, тоже была вся в укусах, как и его плечи, как и его соски.
Вэй Ин приподнялся на локтях, и тогда же, будто уловив его движение, Лань Чжань выпрямился, встав на колени, и глянул на Вэй Ина поверх плеча.
Лента плавно съехала со лба на шею, будто ошейник, и Вэй Ин приоткрыл рот, чтобы сказать что-нибудь бездумное и глупое, но не смог проронить ни слова.
Лань Чжань развернулся, деловито разобрался с поясами, которые все еще не позволяли одеждам свалиться. До конца снял с себя штаны, но ленту не тронул.
Вэй Ин издал звук. Тихий и очень жалкий.
— Лань Чжань, — сказал он, прикипев взглядом к шее.
— М? — тот смотрел на Вэй Ина томно и сыто, но все равно в его движениях сквозила размеренная вальяжность, от которой сводило бедра.
Это ведь был далеко не конец. Вэй Ин на это очень надеялся.
— Лань Чжань, ты такой красивый, — он ахнул, — пожалуйста, Лань Чжань, — приподнял бедра, позволяя спустить с себя штаны до конца.
— Что? — спокойно переспросил Лань Чжань. Дразнил, знал. Вэй Ин от отчаяния зажмурился.
— Сделай со мной уже что-нибудь, — попросил Вэй Ин на грани шёпота. — Сделай, пожалуйста.
— Что сделать?
— Все что захочешь.
Взгляд у Лань Чжаня изменился. Стал совершенно…безумным, будто потемнел. Вэй Ин резко дернулся вверх, повалил несопротивляющегося Лань Чжаня на себя, обхватил его руками и ногами и ахнул, когда Лань Чжань качнул бедрами.
— Так тоже можешь, — разрешил Вэй Ин. — Все что захочешь, — практически прорыдал — Лань Чжань опустил ладонь ему на член, сжал, задвигал.
— Хочу все, Вэй Ин, — прошептал Лань Чжань и ткнулся горячим лбом Вэй Ину в ключицу.
— А прямо сейчас?
— Целовать.
Слова Лань Чжаня никогда не расходились с действиями — тут же поцеловал, коснулся языка своим языком, и Вэй Ин, тихо промычав, закатил глаза и кончил, толкаясь Лань Чжаню в скользкую ладонь.
— Ещё целовать, — сказал Лань Чжань, отстранившись на секунду. Вэй Ин ахнул, открыл рот и обхватил плечи Лань Чжаня обеими руками. — Оседлать тебя.
— О небеса.
— А потом взять тебя.
— На все да! Целуй, седлай, бери, — Вэй Ин улыбнулся и засиял, увидев ответную улыбку. — Насколько у тебя хватит сил, Лань Чжань.
Сил у Лань Чжаня всегда было очень много — Вэй Ин, разумеется, был в курсе. От страсти Лань Чжаня горела кожа и сердце — столько в нем было нерастраченной любви. Ее Вэй Ин принимал и отдавал столько же в ответ, сходил с ума и все не мог перестать обзывать себя идиотом — за давние уже истоптанные мысли о том, что в постели Лань Чжань, наверное, тоже все делает по правилам.
Лента на шее Лань Чжаня долго не продержалась — затерялась в подушках, сбитом одеяле и смятых одеждах.
И только об одном Вэй Ин, отчаянно ругавший себя, не задумывался — а почему его тогда вообще интересовало то, каким Лань Чжань был бы в постели. Страстным ли? Жадным ли? Отзывчивым ли?
Каким?
— Лань Чжань, — Вэй Ин рассмеялся, ахнул и запрокинул голову, позволяя приникнуть к своей шее горячим поцелуем. — Даже подумать не мог…такой… ах! Такой нежный.
Очень. Очень нежный.