Первым и единственным, что она увидела, выплывая из пелены небытия, была тьма. Густой, непроглядный, почти материальный, мрак казался нереальным. Он покрывал все окружающее пространство настолько, что представлялся лежащей девушке плотным пуховым одеялом, окутывающим коконом, не дающим пошевелиться и даже вздохнуть. Она не понимает где она, что с ней. Попытка пошевелиться и тьма расчерчивается алыми вспышками перед глазами.
Боль приходит неожиданно, резко и уходить не собирается, распространяясь по телу лавовой волной и пробуждая воспоминания. Одновременно с этим вернулась возможность воспринимать окружающее пространство. Лежащая девушка всей спиной ощутила неровный ледяной каменный пол, покрытый острым крошевом, впивающимся в тело. Но неприятные ощущения с лихвой перекрывала боль. Такая разная, но в то же время одинаково сковывающая тело и разум. Тугим пульсирующим обручем она сжимала голову, туманила и так нечёткие мысли, скатывалась в горло комками подступающей тошноты. На руке, которой девушка прикрывала голову во время обвала, огнем горели ссадины и ранки.
Она предпринимает попытку приподняться и понимает то, что из этих катакомб самостоятельно ей не выбраться. Ноги были не просто зажаты между обвалившимися камнями и полом тоннеля, но и отзывались резкой пульсирующей болью. Что с большой степенью вероятности, вкупе с тем, что невозможно было даже пошевелить пальцами без нее, указывало на переломы. Но не это было самым страшным. Самым страшным были волны острой боли, ядовитыми щупальцами расходившиеся по телу от воткнувшегося в живот куска металла.
Под боком понемногу становилось мокро от крови, уже пропитавшей одежду и стекавшей на камень на котором лежала девушка. Запах, густой железистый тошнотворный, забивался в ноздри вкупе с поднятой обвалом каменной пылью. Тишина вокруг. И холодные прикосновения приближающейся паники.
От осознания ситуации, в которой она оказалась, хотелось одновременно смеяться и плакать. Но первый же вырвавшийся нервный смешок, отозвавшись во всем теле волной боли, отогнал подступившую истерику. Ей на смену пришло нечто иное…
Страх. Липкими ледяными волнами он казалось подступал к самому сердцу, замедляя его ход, касался горла, сжимая его, не давая дышать. Она одна, под землёй. Ее братья не знают, куда ее опять понесло. И когда почувствуют неладное будет уже поздно.
«Я останусь здесь навсегда…» — проскакивает первая паническая мысль.
Страх окутывает все сильнее, окружающая девушку тьма уже не кажется ей окутывающим пуховым одеялом, а представляется нависающей бетонной плитой, грозящей погрести под собой, так же, как накрыли, казавшиеся такими надежными, своды тоннеля. Наползающую панику удается отогнать только гигантским усилием воли. Но страх остаётся и меньше не становится. Он терзает разум также, как боль терзает тело.
Дышать тяжело и больно. Причем, с каждой минутой все труднее.
«Интересно, это последствие травм или тут просто нет притока воздуха? — следующая мысль не блистала оптимизмом. — Любопытно, если нет, то я умру от потери крови или задохнусь?»
От таких мыслей становится смешно, но веселье быстро сменяется горечью.
«Это глупо. Так глупо. Всегда выкручиваться из самых опасных ситуаций, побеждать в почти безнадежных боях, а теперь я умираю из-за собственной невнимательности. Не заметить простейшую ловушку.»
Тьма, объединившись со страхом, тихо давила на разум, даря ощущение полной безнадёжности. Понемногу к страху добавляется апатия, наваливается медленно и неотвратимо. Снова подступает истерика. Вспышка злости на собственную дурость. И снова апатия. Во рту чувствуется металлический привкус. В ушах стук. Снова проскакивает истерический смешок, и снова усилившаяся боль немного отрезвляет
«Дура, поверила в собственную неуязвимость. Зачем я попёрлась в эти тоннели без подстраховки. Надо было сказать братьям, куда меня понесло…» — здравая мысль пришедшая слишком поздно.
Потихоньку накатывает безразличие, туманятся мысли. Уходит желание бороться. Хочется уйти обратно во тьму от всепоглощающей боли. Уйти в объятия Предвечной.
Холод. Понемногу он начинает проникать в тело. Порванная одежда уже не спасает от него, а может быть, это и не холод от камней. Но боль, сменяясь холодом отступает начиная с ног. Тело начинает знобить. Вспышки мыслей начинают гаснуть, постепенно сменяясь спокойствием. Подступающий холод все быстрее уносит боль, забирая последние ощущения. Уходит в темноту стук в ушах, уходит впивающееся в спину каменное крошево, уходит привкус и запах крови. Просто ей очень холодно.
Тьма, разлитая вокруг, проникает в голову, даруя милость забвения. Под напором тьмы, холод медленно отступает, оставляя за собой пустоту.
Последний проблеск мысли и сознание девушки полностью погрузилось во тьму.
Она уже не слышит, как стук сменился грохотом откатывающихся от завала камней. И как пространство прорезал голос ее старшего брата:
— Я ее нашел.