Зелёный свет, заливавший улицу в Годриковой Впадине, угас, и ночь потемнела и замолчала. Не той тишиной, какая наступает, когда все ложатся в кровать. Нет, то была тишина, предшествующая буре, с задуванием ветра и накрапом дождя. И никаких больше криков. Никакого плача. Лишь тщания природы смыть ужасы, развернувшиеся здесь всего несколько минут назад, которые всем запомнятся на многие годы.
Мёртвую тишину разбил звук мотоцикла, пересекавшего тёмное небо на полном ходу. Скорость и ветер развевали тёмные волосы водителя, а его лицо ощущалось странным, почти онемевшим под напором холодного дождя. Хорошо, что он вообще делал остановку, чтобы надеть очки, иначе сейчас вовсе не мог бы ничего видеть, но даже в этом случае ему было бы всё равно. Сейчас единственной его заботой было как можно скорее добраться до Годриковой Впадины. Он должен был поторопиться, потому что знал: что-то не так. Его лучшему другу грозила опасность.
Сириус не хотел верить, что Питер предал друзей, но... почуял это нутром в тот момент, когда обнаружил тайное убежище Питера пустым. И сейчас сердце билось почти так же быстро, как он летел, чтобы добраться до места прежде, чем станет слишком поздно. Он должен их предупредить. Может, у них ещё будет шанс сбежать, если он поспеет вовремя?
От скорости колёса с громкими ударами беспрестанно бились об асфальт под оглушительный визг тормозов. Сириус соскочил с мотоцикла ещё до его полной остановки и бросился по улице к дому, на бегу срывая очки.
— ДЖЕЙМС! — заорал он во всё горло. Почти на месте. Почти... Вокруг него разлетались брызги от луж, промачивая туфли и штанины. В тот момент, когда он добрался до калитки, ему показалось, что сердце рухнуло в желудок. Нет, ему показалось, словно у него заледенела кровь, и всё просто разлетелось в дребезги... И Сириус буквально прирос к земле, вытаращив глаза так, словно по нему только что шандарахнули Остолбенеем.
Здание... дом, в который он наведывался буквально несколько дней назад... от него практически ничего не осталось, кроме развалин. Все окна полопались, стены растрескались, крыша наполовину обвалилась... Нет... Он слишком поздно... Нет, нет, нет! Не может быть!
Сириусу плевать было, что дом того гляди обвалится. Он вломился через калитку и поваленную навзничь входную дверь, потому что микроскопическая его частичка чувствовала, что ещё мог быть какой-нибудь шанс. Он не знал, откуда взялось это чувство, но если Сириус Блэк чему-то и научился за эти годы, так это доверять своим инстинктам. Однако последние частички надежды, обосновавшиеся у него в груди, разлетелись на осколки при виде картины, ожидавшей его в коридоре. Там, посреди черепков расколоченной вазы и других разбитых предметов, лежал Джеймс.
На нём не было открытых ран или хотя бы ссадин. Глаза его были широко раскрыты, очки треснули, но в остальном — ничего.
Точно зная, что случилось с его лучшим другом, Сириус уничтоженно рухнул на колени. Медленно поместил трясущуюся руку на грудь Джеймсу. И не почувствовал ничего. Ритмичное биение, которое должно было быть здесь, под его ладонью, исчезло. Сердце Джеймса остановилось, и Джеймс... Джеймса не стало. Мальчика, который дарил ему дом, относился к нему исключительно с добротой и любовью... не стало. Осталось лишь пустое вместилище, в котором когда-то обитала душа, дух и смех его лучшего друга. И всего этого — не стало.
Это Сириус был во всём виноват. Он знал, что все эти годы был излишне безрассуден. Знал, что втягивал друзей в неприятности со своими безумными затеями, иной раз чересчур безумными. Последствия его никогда не пугали, потому что он знал, что непременно с ними справится... Но в этот раз... в этот раз он должен был поднапрячься и принять разумное решение... Должен был постараться сделать то, что считал наилучшим... Он должен был согласиться стать Хранителем тайны. Лучше бы он умер, но зато Джеймс, Лили и Гарри остались бы в безопасности.
Он должен был понимать, что Хвост слишком труслив и не справится с такой задачей. Так же, как он был зол на себя за эту фатальную ошибку, так же стремительно внутри нарастала ненависть к Питеру Петтигрю. Подлый крысёныш. Он поплатится! Уж Сириус об этом позаботится. Он отыщет этого мелкого червяка, выступит против него и заставит прочувствовать ту же боль, которую сам испытывал сейчас.
Поттеры были ему всё равно что семьёй. Родители Джеймса его, можно сказать, усыновили и относились, как к родному... Джеймс был ему, как брат, а Лили... Лили приняла его с самого начала. Почему-то она решила, что Сириус хороший и способен на хорошие поступки, пускай он и продолжал портачить.
Она доверяла ему, даже когда дело касалось её дитя. Она доверяла ему настолько, что предложила стать для Гарри крёстным отцом. То был один из счастливейших моментов в жизни Сириуса, и Гарри улыбался ему, почти что как если бы уже понимал происходящее.
Гарри... О, бедный маленький Гарри. Ему только что исполнился годик. Сириус ведь должен был баловать его подарками, учить всем трюкам, проделкам и уловкам, какие знал сам, и просто смотреть, как он растёт... Образ мальчика стоял у него перед глазами. Улыбка до ушей и зеленющие глазёнки. Сириус давно сбился со счёта, сколько раз принимал свою анимагическую форму, лишь бы только рассмешить мальчонку. Гарри это просто обожал, в особенности когда Джеймс проделывал то же самое. Смех мальчика мог осветить весь дом даже в самые тёмные дни.
Он никогда больше не услышит этого смеха из-за поганого пророчества... Такого просто не могло быть. Это всё должно быть ночным кошмаром. Но Сириус знал, что всё по-настоящему. Боль была слишком настоящей.
Слёзы капнули с его глаз на пол возле тела Джеймса. Сириус стиснул кулак на ткани его рубашки, обращая лицо к потолку и крича от боли и горя, как воющий на луну оборотень. Потом уронил голову на грудь, когда в лёгких заскребло от нехватки воздуха, и закрыл глаза, задыхаясь и всхлипывая.
А затем он услышал это: тихий плач, почти что ответ его собственному. Сириус задержал дыхание и медленно поднял голову, чтобы посмотреть на лестничный пролёт. Плач продолжался, и вскоре Сириус понял, что он — детский.
Ещё с мгновение он продолжал прислушиваться, пока что-то наконец не стукнуло ему в голову, заставив неуклюже вскочить на ноги и броситься вверх по лестнице. Этого же просто не могло быть, разве нет? Волдеморт убил его вместе с родителями. По крайней мере именно это говорил Сириусу разум, пока он следовал на источник беспомощного плача. Почти казалось, что этот плач зовёт на помощь Сириуса или просто хоть кого-нибудь.
Звук привёл его в детскую, и Сириус вновь остолбенел от встретившего его зрелища. В комнате царил погром, как и в остальном доме, но Сириус не дал себе лишний раз об этом подумать, потому что здесь, на полу, лежала Лили, с открытыми глазами и без единого следа на теле. Как и у Джеймса. Она просто лежала на животе перед детской кроваткой.
А всего в нескольких шагах от неё обнаружилось ещё одно тело, сидя привалившееся к стене. Оно походило на человека или, скорее, на замаскированный скелет. Кроваво-красные глаза оставались открыты, и почти казалось, что смотрят они на кроватку.
Насколько вид тела тёмного лорда, сидевшего здесь, шокировал его, и насколько трудно было усвоить тот факт, что Волдеморт каким-то образом был мёртв, вместе с тем это вскипятило у Сириуса кровь. Он плевать хотел, что этот сукин сын и так уже сдох. Сириусу хотелось выбить из него всё дерьмо. Никакой магии, никакого убийства или пытающих заклинаний. Лишь только Сириусовы кулаки, избивающие это змееподобное лицо до крови, стекающей по костно-белой восковой коже, до хруста каждой косточки, ломающейся под выбросом его гнева. Он плевать хотел, что Волдеморт уже не сможет ничего ощутить. Сириус просто хотел, чтобы тот поплатился за содеянное, поплатился за то, что отнял у него Джеймса!
И Сириус готов был уже реализовать свои намерения, как вдруг осознал, на что именно смотрят мёртвые глаза, и вспомнил, почему вообще сюда пришёл. Здесь, в кроватке, сидел маленький мальчик, всё ещё плачущий, испуганный и одинокий, окружённый тьмой.
— Гарри, — заплетающимся языком проговорил Сириус, прежде чем пересечь комнату, осторожно переступив через тело Лили, чтобы подойти к кроватке.
Гарри отвёл заплаканные зелёные глазки от страшного тела и посмотрел снизу вверх на Сириуса.
— Б'годяга... — заходясь рыданиями, выговорил малыш, протягивая к мужчине свои маленькие ручки.
Сириус немедленно подхватил мальчонку на руки, осматривая на предмет каких-либо повреждений. И нашёл только одно: небольшую рану в форме молнии у мальчика на лбу. Неглубокую, судя по всему, но шрам от неё точно останется. Ни о чём подобном Сириус ещё не слышал.
Пухленькие ручонки Гарри схватились за мокрую куртку Сириуса и крепко вцепились в него. Сириус позаботился о том, чтобы мальчик больше не увидел монстра, убившего его родителей.
Как хоть что-нибудь из этого могло быть возможно? Волдеморт пришёл сюда, чтобы убить Гарри, маленького ребёнка. Убил двух взрослых волшебников, однако же Гарри до сих пор был жив. Должно быть, кто-то или что-то встало на пути... нечто невероятно сильное, но что?
Гарри всё плакал, а Сириус крепко его обнимал.
— Всё хорошо, Гарри, ты в безопасности. Тише, я рядом, я рядом, всё хорошо, обещаю, всё хорошо... — продолжал он заверять маленького мальчика в своих руках. И мальчика внутри себя самого.
В конце концов Гарри заметно поуспокоился, положив головку Сириусу на грудь, где под кожей билось сердце, словно понял, что теперь он в безопасности.
— Я здесь. Ты не один, теперь я рядом, — всё повторял Сириус, покачиваясь вперёд-назад, в то время как пытался выяснить свои дальнейшие действия. Мальчика он таки успокоил, но что дальше? Надо успокоить собственное сознание, надо подумать! Однако прежде чем он пришёл к какому-либо решению, над их головами раздался треск.
Сириус поднял глаза и к своему ужасу осознал, что вот-вот случится: крыша держалась буквально на честном слове. Понимая, что счёт идёт на секунды, Сириус выхватил из кроватки одеяльце, после чего пулей выскочил из детской и сбежал по лестнице. Он крепко прижимал головку Гарри к своей груди, чтобы тот не увидел тела отца.
Едва они очутились во дворе перед домом, как позади них раздался громкий треск и грохот. Сириус не замедлил бега, пока они не оказались далеко на улице, где остался его мотоцикл. Хватая урывками воздух, с колотьём в груди он обернулся, чтобы увидеть облако пыли, распространяющееся по улице и рассеиваемое ветром. Они едва унесли ноги. Даже не было времени поискать кошку... Впрочем, животина-то умная. Наверняка она тоже выбежала.
Гарри опять расхныкался, но по крайней мере он был в безопасности... мальчик потерял свой дом, своих родителей, но сам уцелел... Сириус поплотнее укутал малыша в одеяльце, чтобы оградить от налетевшего на них холодного ветра. Но что же теперь? Сириус пообещал Джеймсу и Лили позаботиться о Гарри, если с ними что-то случится... и он сам этого хотел. Он готов был всё бросить, чтобы оказаться здесь и сейчас дабы убедиться, что Гарри ни в чём не нуждается.
Однако сомнения заползали ему под кожу. Будет ли этого достаточно? Действительно ли он подходит для вверенной ему задачи? Самому ему дали не самое приятное воспитание, и он уж точно не получил от отца с матерью каких-либо представлений о том, что такое хороший родитель... Но похоже что у бедного мальчика больше никого нет. Всей родни по отцу уже не стало. Конечно, у Лили осталась сестра-маггла, вот только, насколько Сириус знал, они уже много лет не общались, а если верить Джеймсу, то Петунья так и не смирилась с тем, что сестра у неё — ведьма. Джеймс и Лили не хотели бы, чтобы их Гарри рос с такими людьми...
Сириус опустил взгляд на крестника и был встречен парой больших зелёных глаз. Они до сих пор были заплаканными, однако за ними Сириус рассмотрел нечто, что смыло прочь все его внутренние сомнения. Доверие.
Невзирая на совсем малый возраст, мальчик, казалось, уже знал, что может доверять держащему его человеку. Знал, что сейчас он в безопасности.
Сириус сделал глубокий вдох и подарил Гарри улыбку. Джеймс и Лили пожелали, чтобы Гарри рос с ним. Они бы не выбрали Сириуса опекуном для своего сына, не будь уверены, что он сумеет как следует позаботиться о мальчике!
— Пойдём, Гарри, — негромко произнёс Сириус, шагая в сторону мотоцикла. — Пойдём домой.
Мотоцикл тронулся с места, взлетая прямо к облакам и оставляя незамеченной фигуру полувеликана, приближавшуюся к остаткам дома.